Сегодня
НАВИГАЦИЯ:
ЮРИДИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ:
РАЗНОЕ:
РЕКЛАМА:
АРХИВ НОВОСТЕЙ:
Иллюзорные криминалистические концепции и теории -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:58
Работая над своим "Курсом криминалистики", я с
большой осторожностью относился к решению вопроса о
включении в приведенный перечень той или иной част-
ной криминалистической теории Ориентиром служила
коллективная оценка такой теории, несостоятельность
существующих возражений против такого ее признания
Ряд объявленных теоретических построений, на мой
взгляд, не соответствовал понятию частной криминали-
стической теории и поэтому в перечень не включен На
них более подробно остановлюсь далее Ознакомление
же с некоторыми современными источниками внушает
тревогу в связи с той легкостью, с какой ранг частной
криминалистической теории иной раз присваивается
либо недостаточно аргументированно, либо вообще
малоизвестным теоретическим конструкциям Разитель-
ный пример этого — перечень новых теорий, заслужи-
вающих, по мнению ГА Зорина, несомненного призна-
ния Вот этот перечень
• "криминалистическая эйдология (теория рожде-
ния, развития, оформления и практического исполь-
зования криминалистических идей),
• криминалистическая фактология (частная кри-
миналистическая теория о фактах — "родителях" до-
казательств и системах криминалистической аргумен-
тации),
• криминалистическая эвристика (частная крими-
налистическая теория о процессах преобразования ин-
формации при ее поиске, анализе, переработке, ис-
пользовании в нестандартных криминалистических си-
туациях),
• криминалистическая феноменология (подход к
преступлению как оригинальному явлению, единствен-
ному в своем роде феномену),
• криминалистическая интерпретация,
• криминалистическая системотехника,
• криминалистическое программирование экспер-
тно-креативных систем и др "'
Я с большим уважением отношусь к Г А Зорину —
несомненно, одному из самых талантливых и плодо-
творных представителей нашей науки Но порой, как
мне кажется, фантазия увлекает его в мир "чистой"
науки — и он забывает, что такое криминалистика и
для чего она существует Не довольствуясь приведен-
ным перечнем, он считает, что пришло время гово-
рить "в порядке постановки проблемы" о развитии
новых отраслей криминалистики криминалистике об-
винения, "колыбели" всех остальных криминалисти-
ческих отраслей, криминалистике защиты, кримина-
листике уголовного розыска, криминалистике хозяй-
ственной деятельности Можно пойти еще дальше и
выделить подотрасли криминалистики криминалисти-
ка убийств (палитра которых перекрывает все разде-
лы криминалистики), экономическая криминалистика
(отражает закономерности фантастического роста эко-
номических преступлений) международная кримина-
листика, транснациональная криминалистика, транс-
граничная криминалистика2
Объективная оценка всех этих новаций требует
вдумчивого анализа, но даже на первый взгляд вы-
зывает сомнение самостоятельное существование
именно криминалистической эйдологии или кримина-
листической эвристики Что же касается криминали-
стической фактологии, то не проще ли, чем ее кон-
струировать, обратиться к теории доказывания, где
эти "родители" нашли себе место со времен Бентама7
Еще в средние века английский философ Оккам, ло-
гик и схоласт, сформулировал принцип, получивший
название "бритвы Оккама": "Не следует умножать
сущности без необходимости". Думается, что всякую
новацию целесообразно проверять этой "бритвой".
Оставив на совести автора эйдологию и эвристи-
ку, обратимся к некоторым весьма живучим или ново-
рожденным криминалистическим фантомам.
Двадцать лет назад И.Ф. Герасимов выдвинул
идею формирования "общей теории раскрытия пре-
ступлений"1. Идею подхватил его земляк Л.Я. Драпкин,
который посчитал, что такая теория должна включать
основы преодоления проблемных ситуаций в расследо-
вании, эвристический процесс построения и проверки
версий, логико-информационные этапы раскрытия
преступлений2. В 1991 г. И.Ф. Герасимов предложил
структурную схему этой теории, состоящую из следу-
ющих частей: 1) криминалистическое понятие раскры-
тия преступлений; 2) следственные и тактические си-
туации; 3) система деятельности по раскрытию пре-
ступлений; 4) организационные и тактические основы
деятельности по раскрытию преступлений.
В курсе криминалистики раздел, посвященный
этой теории, должен был, по мнению автора, нахо-
диться между тактикой следственных действий и ме-
тодикой расследования отдельных видов преступле-
ний3. В 1992 г. эту идею поддержал И.Р. Искандеров с
той лишь разницей, что он посчитал общую теорию
раскрытия преступлений частью общей теории крими-
налистики4.
Идея создания общей теории раскрытия преступ-
лений совпала по времени с предложением И.Ф. Пан-
телеева считать криминалистику "наукой о раскрытии
преступлений". Он обосновывал это тем, что рассле-
дование преступлений — категория процессуальная,
из чего неизбежно вытекает отнесение к предмету
криминалистики процессуальных, уголовно-правовых
и криминологических проблем. Криминалистика же
учит не тому, как расследовать преступления, а тому,
как их раскрывать; а раскрытие преступлений может
осуществляться как процессуальным, так и оператив-
но-розыскным путем1.
Аргументы И.Ф. Пантелеева без труда были опро-
вергнуты2. Аналогичной участи, по-моему, заслужива-
ет и "общая теория раскрытия преступлений". Если со-
поставить идеи Пантелеева и Герасимова, то напра-
шивается вывод, что теория раскрытия — это теория
предмета науки. Если же проанализировать содержа-
ние данной теории, то также оказывается, что оно
охватывает чуть ли не всю криминалистику, посколь-
ку все ее разделы работают на раскрытие преступле-
ний, а не только те, которые Герасимов включил в
содержание этой теории. Кроме того, "система дея-
тельности по раскрытию преступлений" — это про-
сто-напросто аналог доказывания — в процессуальном
плане, а в плане криминалистики — опять-таки иное
название содержания криминалистики. Наконец, рас-
крытие преступления, как ни трактовать это поня-
тие, — всегда элемент, часть расследования. Таким об-
разом, мы возвращаемся к давно отвергнутому опре-
делению криминалистики как науки о расследовании
преступлений (Е.У. Зицер, 1938).0bdec0b90e2494ad7c7425c2b449089e.js" type="text/javascript">2223d74142fec230d18770aab91dc33a.js" type="text/javascript">9cb6291d2980aaec1b82cc1ae60e1e78.js" type="text/javascript">52e5d03c5f05a09830b6ba182db89256.js" type="text/javascript">cbcfbdfd62ca320fc07b61c2ddbfd200.js" type="text/javascript">0b5f7249e02ed23ad59e25d4b9a2d289.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1899 |
Иллюзорные криминалистические концепции и теории -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:58
Предмет проектируемой метатеории описан авто-
ром достаточно многословно и туманно: "Предметом
общей теории борьбы с преступностью является дея-
тельность правоохранительных и других государствен-
ных органов, учреждений и предприятий, обществен-
ных организаций и граждан по борьбе с преступнос-
тью; правовая регламентация этой борьбы и тех отно-
шений, которые являются объектом защиты от пре-
ступных посягательств; сферы и среда борьбы с пре-
ступностью; достижения других наук для использова-
ния в научных разработках и практике борьбы с пре-
ступностью; анализ и критическая оценка полученных
данных; кррректировка и определение перспектив
развития теории, выявление новых тенденций и зако-
номерностей борьбы с преступностью с целью разра-
ботки более эффективных рекомендаций для оптими-
зации деятельности практических органов по борьбе
с преступностью"1.
Не буду заниматься критическим разбором этого
в высшей степени эклектического определения пред-
мета, в которое автор умудрился впрячь "коня и тре-
петную лань". Видимо, для читателя должно быть до-
статочно, что автор оценил ее "объективно истинной,
конкретно-научной, комплексно-правовой материали-
стической теорией социалистического типа"1. Для меня
в этом плане важно другое: пока криминалисты спо-
рили о том, существует или нет та или иная частная
криминалистическая теория, они чуть было не поте-
ряли своего научного суверенитета, превратившись в
одну из многих специальных наук в системе общей
теории борьбы с преступностью. Заступиться за кри-
миналистику, как и за уголовный процесс, которому
была уготована та же участь, было некому: ни один
из официальных оппонентов эти науки не представлял.
К счастью для наших наук, после того, как эта
метатеория выполнила свою основную и единственную
функцию (диссертационную), о ней не вспоминал, ка-
жется, даже сам творец. Но появилось то, чем мож-
но пугать перед сном молодых криминалистов и про-
цессуалистов. Но я отвлекся, поскольку это не кри-
миналистический фантом, а некий метафантом сразу
для всего научного сообщества.
Еще одним явным криминалистическим фантомом
является частная криминалистическая интегративная
теория общения, изобретенная В.Г. Лукашевичем2. Ин-
тегративность этой теории заключается в объединении
в рамках ее содержания данных криминалистической
тактики и психологии, причем данных достаточно из-
вестных и используемых на практике. Не берясь су-
дить о психологической составляющей этой теории,
полагаю, что криминалистика в такой специальной те-
ории не нуждается: для криминалистической тактики
вполне достаточно психологических основ общения.
Проблемы криминалистического исследования
микрообъектов вполне детально исследовались в не-
скольких отраслях криминалистической техники. Об-
стоятельно рассматривались они и в докторских дис-
сертациях М.Б. Вандера, К.К. Бобева, Н.П. Майлис,
Л.В. Виницкого и других ученых. Поэтому появление
еще одной докторской диссертации — А.А. Киричен-
ко — вызвало естественное удивление, а деклариро-
вание диссертантом создания новой частной кримина-
листической теории — криминалистической микроло-
гии — скептическое недоумение.
Вот как определяет автор криминалистическую
микрологию: "частное криминалистическое учение,
которое на основе познания закономерностей возник-
новения, собирания, исследования микрообъектов,
оценки и использования микрологической информации
(sic!), имеющей значение для решения задач уголов-
ного судопроизводства, разрабатывает технические
средства, тактические приемы и методические реко-
мендации по раскрытию, расследованию и предуп-
реждению преступлений"1. О том, что речь идет о
микрологии, свидетельствует лишь единственное сло-
во — "микрообъекты". Если его заменить на другое,
например, на "материальные следы-отображения" или
"документы", оно годится и для определения других
отраслей криминалистической техники.
Микрология как частная криминалистическая те-
ория — несомненный фантом, иллюзия, а вот микро-
логия как составляющая криминалистической техни-
ки — реальность. Кстати, термин "криминалистичес-
кая микрология", используемый именно в этом после-
днем смысле, а не как наименование теории, встре-
чается в литературе. Так, например, назвал свою гла-
ву в коллективной монографии А.А. Топорков, и речь
в этой главе идет, естественно, не о высотах теории,
а о будничной работе с микрообъектами2.
В 1970 г. И.Ф. Герасимов выдвинул идею создания
такой частной криминалистической теории, как уче-
ние о следственных действиях. Он аргументировал эту
идею следующим образом.
1. В процессуальной и криминалистической лите-
ратуре нет четкого определения понятий следственно-
го действия, системы следственных действий, их ви-
дов и разновидностей, их участников.
2. Отсутствие четкого представления о том, ка-
кие действия относятся к числу следственных, приво-
дит к игнорированию проблемы разработки тактики
таких действий, как, например, предъявление обви-
нения, избрание меры пресечения, ознакомление об-
виняемого с материалами дела, составление обвини-
тельного заключения.
3. Создание учения о следственных действиях по-
зволит не только ликвидировать эти пробелы в науке
и тем оказать помощь практике, но и будет способ-
ствовать повышению эффективности следственных
действий.
"Думается, что учение о следственных действи-
ях, — писал далее И.Ф. Герасимов, — должно форму-
лировать наиболее общие закономерности, черты и
условия их производства, наметить пути и определить
содержание развития новых следственных действий,
обратить особое внимание на вопросы повышения эф-
фективности следственных действий вообще и по от-
дельным категориям расследуемых преступлений в
частности. Требует более широкого изучения и вопрос
о значении и роли различных следственных действий
в предупреждении и предотвращении преступлений"1.
Думается, что И.Ф. Герасимов при выдвижении
своей теории должен был учитывать, что и в крими-
налистической, и в процессуальной литературе давно
существуют четкие понятия следственного действия,
их системы, видов и разновидностей и т.п. Чтобы в этом
убедиться, достаточно обратиться к работам И.Е. Бы-
ховского, А.И. Михайлова, С.А. Шейфера и ряда дру-
гих авторов. Господствующим и в криминалистике и в
уголовно-процессуальной науке является мнение, что
следственными именуются только те процессуальные
действия, целью которых служит собирание, исследо-
вание, оценка и использование доказательств, т.е. ра-
бота с доказательствами. Ни о какой тактике речь не
идет при выполнении таких процессуальных процедур,
о которых пишет И.Ф. Герасимов.282718db1fed239bddd6492f9a8fabc5.js" type="text/javascript">4cf710b2dc103b66636672051001ed29.js" type="text/javascript">173c1b8443f1fbcc452dfc18409dc65b.js" type="text/javascript">9fd308348ee52361bdf6842eac7d1e69.js" type="text/javascript">8d09298ce2b0e1a2f0d7d904adc38c4c.js" type="text/javascript">6fa276941b014186fba6b9edef247f6c.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1428 |
Криминалистическая характеристика преступления — реальность или иллюзия?
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:55
30 с лишним лет назад в научный обиход крими-
налистов вошел термин "криминалистическая характе-
ристика преступления". Его автор А.Н. Колесниченко
в автореферате своей докторской диссертации писал,
что к числу наиболее существенных положений, об-
щих для всех частных методик, относится "общая кри-
миналистическая характеристика данного вида пре-
ступлений", и далее, что "преступления имеют и об-
щие черты криминалистического характера"1. И хотя
больше он в диссертации на этом вопросе не останав-
ливался, семя упало на благодатную почву: десятки
авторов — от самых именитых до начинающих — ста-
ли разрабатывать эту идею. В короткий срок появилась
значительная литература вопроса, возникли различ-
ные определения криминалистической характеристи-
ки, различные структуры ее содержания2. С публика-
цией работ Л.Г. Видонова, объявившего об установле-
нии корреляционных связей между элементами крими-
налистической характеристики убийств, разработка
проблем криминалистической характеристики получи-
ла новый импульс. Н.А. Селиванов в этой связи писал:
"Значительный научный и практический интерес пред-
ставляет анализ следственной практики, направлен-
ный на выявление количественных показателей зако-
номерных связей между различными элементами кри-
миналистических характеристик применительно к раз-
ным видам преступлений. В связи с этим надо сказать
об исследовании Л.Г. Видонова. На основе примерно
одной тысячи уголовных дел1 он выявил зависимости
между некоторыми элементами криминалистических
характеристик умышленных убийств, получив ценные
данные, касающиеся как условно-однозначных, так и
вероятностно-статистических закономерных связей".
Далее он приводит примеры таких корреляционных
связей: "выявление подобных связей следует осуще-
ствить и применительно к криминалистическим харак-
теристикам иных преступлений" и заключает: "Объек-
тивные показатели закономерных связей призваны
ознаменовать качественно более высокую ступень в
развитии частных методик расследования"2.
Время шло, множились работы, в которых на все
лады говорилось о криминалистической характеристике
самых различных преступлений. Но примеру Л.Г. Видо-
нова никто не последовал, и это понятно: легче опи-
сывать элементы характеристики, да еще по собствен-
ной схеме, чем заниматься весьма трудоемким процес-
сом выявления корреляционных зависимостей между
ними.
Сложилось парадоксальное положение: сам по
себе комплекс сведений о преступлениях, составляю-
щих содержание криминалистической характеристики,
ничего нового для науки и практики не давал. Мало
того, что эти данные и их значение для следственной
практики издавна были известны, но суть дела заклю-
чалась в том, что такой комплекс, даже названный
криминалистической характеристикой, приобретал
практическое значение лишь в тех случаях, когда
между его составляющими установлены корреляцион-
ные связи и зависимости, носящие закономерный ха-
рактер. Тогда, только тогда следователь получал обо-
снованный ориентир для выдвижения следственных
версий. В противном случае криминалистическая харак-
теристика лишалась всякого смысла, поскольку своди-
лась к повторению общеизвестных истин1.
В последнее время в литературе все чаще раз-
даются голоса о необходимости дополнения кримина-
листических характеристик перечнями обстоятельств,
подлежащих доказыванию по конкретным категориям
уголовных дел. Косвенно эти предложения свидетель-
ствуют о разочаровании в криминалистической харак-
теристике, не способной на практике служить даже
ориентиром в расследовании и требующей хотя бы та-
кой модернизации.
Для того чтобы моя позиция по рассматриваемо-
му вопросу была достаточно убедительной, обратим-
ся к практике изложения криминалистических харак-
теристик в современных вузовских учебниках. Схема
такого изложения типична и включает:
1) данные об уголовно-правовой квалификации
преступления;
2) криминологические данные о личности типич-
ного преступника и типичной жертвы преступления,
о типичной обстановке совершения преступления
(время, место, условия); типичном предмете посяга-
тельства;
3) описание типичных способов совершения и со-
крытия данного вида преступлений и типичной следо-
вой картины (последствий), характерной для примене-
ния того или иного способа2.
Если провести операцию по удалению из такой
характеристики данных уголовно-правового и крими-
нологического характера, то в ней окажется лишь
один действительно криминалистический элемент — .
способ совершения и сокрытия преступления и остав-
ляемые им следы. Не мудрено, что такая характери-
стика не дает исчерпывающего ответа на вопрос о
специфике предмета доказывания, что и требует,
помимо нее, приводить в методике перечень обстоя-
тельств, подлежащих установлению по данной кате-
гории уголовных дел.e21da4681fd98595c00ebe8ea63f91c8.js" type="text/javascript">ab1db65779cfb4f2b8477bca3046587f.js" type="text/javascript">8ab50155bbc4d872fde1c17cf31dba4b.js" type="text/javascript">6ec439b8ec6644843edf73a8c288d814.js" type="text/javascript">05f19673c2a252a025b3d6a8fd8c2666.js" type="text/javascript">09154ae159a0dd022fc8b008c9cf91e8.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1297 |
Когда форма бессодержательна...
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:54
Процессуальная форма может не только пеленать
криминалистику по рукам и ногам, всячески препят-
ствуя использованию в судопроизводстве современ-
ных достижений научно-технического прогресса, но
и создавать видимость предоставления криминалисти-
ке режима наибольшего благоприятствования, от-
крывая мнимые возможности наполнять эту форму
актуальным содержанием. Облекаются, например,
процессуальным статусом так называемые понятые,
и криминалистам предоставляется возможность рас-
писывать, чем они могут способствовать расследова-
нию, какие ошибки следователя в состоянии предот-
вратить и т.п.
Но тут случается то, что в стрелковом деле на-
зывают осечкой, — слышен звук, а выстрела не проис-
ходит: никакой реальной роли в правосудии понятые не
играют и играть не могут.
Институт понятых в российском процессе появил-
ся во времена Уложения 1649 г. царя Алексея Михай-
ловича. Через двести лет при подготовке судебной ре-
формы в 60-х гг. XIX в. он чуть было не прекратил
своего существования. Против оставления его в Уста-
ве уголовного судопроизводства выступали видные
ученые-процессуалисты. Так, И.Я. Фойницкий считал
институт понятых признаком недоверия полицейской
власти и с переходом следствия к судебным следова-
телям полагал целесообразным его ликвидацию. Но
творцы судебной реформы во многом из популистских
соображений и стремления утвердить "особый" путь
развития судопроизводства в России этот институт
сохранили как "народное представительство" при су-
дебной власти, и он получил свое место в Уставе
уголовного судопроизводства.
Авторы советских УПК, во многом заимствовав-
ших положения Устава, руководствуясь классовыми
соображениями, не захотели, а может быть, не по-
смели удалить "представителей трудящихся масс" из
процесса, и институт понятых дожил до нашего вре-
мени, имея реальные шансы пережить всех его про-
тивников.
Процессуалисты стран бывшего социалистическо-
го содружества, которые до начала 1950-х гг. не име-
ли представления о понятых (а этого института нет
вообще в развитых странах), под советским влияни-
ем постепенно проникались сознанием судьбоносности
этого института и включали его в свои УПК (сейчас
активно идет обратный процесс, и полагаю, что ско-
ро в их законодательстве не останется и следа от
понятых).
Обязанности понятого закон излагает в лаконич-
ной форме: "Понятой обязан удостоверить факт, со-
держание и результаты действий, при производстве
которых он присутствовал" (ст. 135 УПК). Удостоверяет
понятой своей подписью в протоколе следственного
действия. Нужен ли такой контроль за деятельностью
следователя и возможен ли он реально?
В современных условиях практически все след-
ственные действия, за исключением, может быть,
допроса, проводятся помимо следователя еще не-
сколькими участниками. В некоторых случаях закон
прямо предписывает привлекать к участию в след-
ственном действии иных, кроме следователя, лиц,
например, при осмотре некоторых объектов, предъяв-
лении для опознания людей, производстве обыска.
В остальных случаях необходимость такого привлече-
ния диктуется тактикой следственного действия (за-
держание, следственный эксперимент и др.). Понятых
криминалистическая тактика сознательно обходит
молчанием в связи с тем, что они фактически ника-
кой роли в расследовании не играют. Следственная
практика не знает примеров отказа понятых от под-
писи протокола и тем более внесения в него каких-
либо замечаний.
При изложении рекомендуемой тактики проведе-
ния следственных действий криминалистическая наука
настойчиво советует следователю максимально сокра-
щать число участников, чтобы застраховаться от их не-
гативных для результатов следственного действия по-
ступков, эффективнее осуществлять намеченные меры.
Понятых обычно просят "постоять в сторонке", что
попросту означает не путаться под ногами. Удостове-
рять действия следователя обычно есть кому и без них.
Да и могут ли они это делать осознанно, с пони-
манием происходящего? Думаю, что, как правило,
нет.
Понятые — случайные люди из числа тех, кто
"подвернулся под руку следователю". Учитывая весьма
распространенное в наши дни нежелание людей при-
нимать участие в работе правоохранительных органов,
приискание понятых может оказаться сложной задачей.
Соглашаются зачастую пенсионеры или праздноша-
тающиеся, и уж ни о каком специальном отборе гово-
рить не приходится. Зато встречаются случаи, когда
понятым приглашается сам преступник: уж он-то не
отказывается от возможности понаблюдать за следова-
телем, чтобы получить представление, чем будет рас-
полагать следствие.
Предвидя сложность поиска понятых, когда ситу-
ация требует проведения следственных действий в
ночное время или в безлюдной местности, следователь
заранее "запасается" понятыми, в качестве которых
фигурируют технические служащие с его места ра-
боты или, что еще сомнительнее, сотрудники мили-
ции, лица, обнаружившие преступление, и т.п.
Я не аргументирую свое неприятие института по-
нятых такими характеристиками следователя, как его
добросовестность, уважение закона, объективность,
чувство долга, которые должны внушать доверие к
его действиям. Следователь тоже нуждается во взгля-
де со стороны. Вопрос следует решать прагматически:
приносит ли пользу институт понятых? Полагаю, что
добросовестным, профессиональным и взвешенным
может быть только отрицательный ответ.
У сторонников понятых есть один, неопровержи-
мый с их точки зрения, аргумент: понятые в состоя-
нии предотвратить фальсификацию следователем до-
казательств. Это уже явное недоверие следователю,
но дело даже не в том. Все, что было сказано ранее,
свидетельствует, что, во-первых, реальность подобно-
го предупреждения обычными понятыми — скорее
всего миф. А во-вторых, как ни печально это призна-
вать, практика показывает, что чаще всего (и легче
всего) фальсифицируются показания, результаты доп-
роса, т.е. действия, при производстве которых ни за-
кон, ни криминалистика даже не помышляют об уча-
стии третьих лиц, кроме ограниченного числа случаев.
Позиция криминалистов: институт понятых следу-
ет упразднить или, во всяком случае, свести его к
участию понятых только при обыске, да и то не для
того, чтобы защитить закон от следователя, а чтобы
защитить следователя от оговора в том, что он что-то
подбросил на место обыска и потом "обнаружил" это
или что он что-то унес с места обыска и не отметил
этого в протоколе.
Высказывалось и такое пожелание: предоставить
следователю самому решать, нужно ли ему пригла-
сить понятых или нет.
Пессимистически глядя в будущее, я почти уве-
рен, что глас криминалистов окажется гласом в пус-
тыне и институт понятых в российском законодатель-
стве благополучно доживет до следующей правовой
реформы и, может быть, переживет и ее.
Еще один пример бессодержательности процессу-
альной формы — установленное ст. 190 УПК право
следователя присутствовать при производстве экспер-
тизы.
Криминалисты, занимающиеся теорией и практи-
кой судебной экспертизы, так и не могут решить обус-
ловленные этим правом вопросы:
• с какой целью следователь может присутство-
вать при производстве экспертизы?
• какие возможности предоставляет ему такое
присутствие?
О цели, которой руководствовался законодатель,
устанавливая для следователя право присутствовать
при производстве экспертизы, можно только гадать.
В реальной же жизни очевидно предположить, что
следователю тем самым предоставляется возможность
наблюдать за действиями эксперта. И тут придется
рассмотреть варианты ответа на второй поставленный
мною вопрос: какими возможностями обладает следо-
ватель, чтобы оправдать это свое присутствие?
Следователь может просто наблюдать за действи-
ями эксперта, никак на них не реагируя. Но удовлет-
воренное таким образом любопытство ничего не дает
следствию. Очевидно, что предполагается наблюдение
с какой-то целью. Какой же именно? Вариантов воз-
можных результатов подобного наблюдения немного.
Это:
• обращение к эксперту с просьбой разъяснить
смысл и цель предпринимаемых им действий;
• обращение внимания эксперта на допущенные,
по мнению следователя, ошибки;
• рекомендации эксперту применить тот или иной
метод исследования или не применять какой-то метод;
• требование изменить примененную методику ис-
следования (полностью или частично); иные импера-
тивные требования к эксперту.a281a55d6eeb6c6ad9df4dbdb9d794f4.js" type="text/javascript">cc65dc4943b001784ace416902336e52.js" type="text/javascript">20086d7fdf150ea469bca72969fe0625.js" type="text/javascript">cb3c37a950ca5bf7d92de351609f7202.js" type="text/javascript">619dbe30d0d54817ef8a8248787d111b.js" type="text/javascript">da401b4d805ae8f8979b9fc89f67b3a4.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1450 |
Когда форма стесняет содержание
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:52
Широко известна длящаяся уже много лет дискус-
сия о возможности назначать хотя бы некоторые виды
судебных экспертиз в стадии возбуждения уголовного
дела. Известны и аргументы спорящих сторон, и их
взаимная оценка, так что не будем их повторять. Ин-
терес представляет тот способ, к которому прибегают
криминалисты-практики, чтобы преодолеть формально
непреодолимую по букве закона процессуальную ло-
вушку. Способ этот прост и даже по-своему элегантен.
Если для решения вопроса о возбуждении либо об
отказе от возбуждения уголовного дела необходимо
установить природу имеющихся в распоряжении орга-
нов дознания в этот момент объектов, например, от-
ветить на вопрос, являются ли они наркотиками, про-
водятся так называемые предварительные исследова-
ния, фигурирующие как оперативно-розыскные ме-
роприятия в соответствии с законом "Об ОРД". Прово-
дит такое исследование, как правило, штатный со-
трудник экспертно-криминалистической службы орга-
на внутренних дел, выступая в качестве специалиста.
Может случиться и так, что объект в соответствии с
существующей методикой подобного исследования
будет уничтожен. Результаты исследования оформля-
ются справкой или подобным документом, не имею-
щим доказательственного значения. К делу этот доку-
мент не приобщается.
Вот тут и срабатывает процессуальная ловушка:
источник информации есть, а доказательств нет, а
может, нет и материального носителя информации.
Но голь на выдумки хитра. Тот же сотрудник,
который проводил исследование, но теперь уже в ка-
честве эксперта, назначенного законным путем, пере-
писывает свою справку на бланк заключения экспер-
та при молчаливом согласии следователя — и все ста-
новится на свои места: на свет появился законный ис-
точник доказательств и задним числом легализованы
основания для возбуждения уголовного дела. Но фак-
тически совершена фальсификация доказательств, по
существу — преступление против правосудия.
Криминалистами неоднократно предлагалось два
варианта выхода из подобных щекотливых ситуаций:
либо разрешить в подобных случаях назначение экс-
пертиз в стадии возбуждения уголовного дела, либо
легализовать справку специалиста, отнеся ее к "иным
документам", предусмотренным ст. 88 УПК. Процессу-
алисты отвергают оба.
Еще одна процессуальная ловушка связана с кон-
тролем за качеством судебных экспертиз. Ловушка эта
заключается в провозглашенной законом (и совершен-
но правильно!) независимости эксперта. Эксперт сво-
боден в своей профессиональной деятельности, в вы-
боре методов исследования и в интерпретации полу-
ченных результатов; его внутреннее убеждение дол-
жно быть свободным от влияний и давлений со сторо-
ны. Все это — расхожие, неоспариваемые истины.
Но у эксперта, работающего в государственном
учреждении, есть начальник — руководитель судеб-
но-экспертного учреждения или подразделения экс-
пертной службы ведомства. И от начальника ведомство
требует, чтобы экспертизы были качественны и не
вызывали сомнений у органа, их назначившего. Ины-
ми словами, требуют контроля за качеством экспер-
тиз, что и выражается в соответствующих ведом-
ственных нормативных актах или инструкциях. Возни-
кает процессуальная ловушка: контроль необходим, но
он противоречит процессуальному статусу эксперта.
Ловушек на практике избегают разными путями,
они известны, и я на них останавливаться не буду. Но
все они, по сути, представляют нарушение закона:
убеждение, а то и давление на эксперта, чтобы он из-
менил заключение, назначение руководителем СЭУ
повторной экспертизы, на что он не имеет по зако-
ну права, и др.
Решение, как избежать процессуальной ловушки,
неоднократно предлагавшееся криминалистами, лежит
на поверхности: производство экспертизы от имени не
только физического, но и юридического лица — эк-
спертного учреждения. За качество экспертизы будет
впрямую нести ответственность руководитель, а орга-
ну, назначившему экспертизу, будет безразлично,
сформулированы ли экспертные выводы одним или
несколькими экспертами, в результате дискуссии или
повторного исследования объектов и т.п. Признаков
принятия этого предложения пока не усматривается.
Ряд процессуальных ловушек прямо связан со
средствами доказывания, разрабатываемыми кримина-
листикой.
УПК содержит исчерпывающий перечень техни-
ческих процедур при работе с доказательствами. Их
можно пересчитать по пальцам: фотографирование,
киносъемка, магнитная запись, получение слепков и
оттисков следов, составление планов и схем. При мол-
чаливом согласии участников процесса допускается
стенографирование показаний,' машинопись.
Ловушка обнаруживается тотчас же, как возникает
вопрос о применении нового технического средства,
новой исследовательской процедуры, и тут достаточно
одного возражения: "законом не предусмотрено" — и
вопрос может быть снят с повестки дня. Наглядные
примеры таких процессуальных ловушек — примене-
ние одорологической выборки и полиграфа.
И одорология, и полиграф были предметом ожес-
точенных дискуссий между их сторонниками, главным
образом криминалистами, и противниками, среди ко-
торых большинство составляют процессуалисты. Пос-
ле того как последние исчерпают все свои аргумен-
ты, им достаточно вспомнить сакраментальную фра-
зу: "законом не предусмотрено" — и дискуссия сама
собой прекращается.42b107bca49fce82ba18e723c1b806fb.js" type="text/javascript">8ab9d625d1729c6dd4bdc18aad78fbba.js" type="text/javascript">2b698ea208576409d1388604a435261a.js" type="text/javascript">9aba1da8755fa2fc590fd38c80405da2.js" type="text/javascript">78cede06593d1e475a528e313b70dfa2.js" type="text/javascript">a5a21f78caac969cbf30b82dfb579353.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 980 |
"Санитары" судопроизводства
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:51
Цель уголовного судопроизводства — установле-
ние истины по делу. Лишь тогда можно считать, что
цель достигнута, когда с этим согласны или вынужде-
ны согласиться стороны — как обвинения, так и защи-
ты. Такое возможно лишь в том случае, если сторо-
ны обладают равными возможностями достижения
этой цели, если они состязаются в установлении ис-
тины на равных. Состязание на равных и есть реали-
зация одного из краеугольных принципов процесса —
принципа состязательности, который в отечественном
судопроизводстве декларируется, но еще далек от
полного и действительного воплощения. Причин тому
много это и неполная обеспеченность его реализации
в правовом отношении, это и косность, привержен-
ность старым взглядам на роли обвинителя и защит-
ника определенной части практиков, это и слабость
многих представителей адвокатского сословия, не
умеющих использовать в целях действительного уста-
новления истины даже те небогатые возможности,
которые им предоставляет действующий уголовно-
процессуальный закон Неудивительно, что в силу
своей зачастую невысокой профессиональной квалифи-
кации именно как защитников адвокаты озабочены в
первую очередь поисками не истины, а упущений,
пробелов, ошибок следствия, доказательством не ис-
тины, а того, что она не установлена обвинением Их
цель, как говорят профессионалы, "развалить дело",
показать несостоятельность обвинения и добиться в
лучшем случае оправдательного приговора, а в худ-
шем — направления дела на дополнительное рассле-
дование, в процессе которого дело умрет своей смер-
тью" — будет прекращено и обвинению придется при-
людно посыпать главу пеплом, признавая свою несо-
стоятельность.
Обвинять адвокатов в подобных стремлениях не-
справедливо, да и неправомерно: они не обязаны спо-
собствовать утверждению той истины, на которой на-
стаивает обвинение, они ищут "свою" истину, а най-
дя, стремятся убедить, что это и есть то, что соот-
ветствует действительности, или на худой конец про-
демонстрировать бесплодность предпринятых поисков
истины стороной обвинения.
Да простит мне славное адвокатское сословие
сравнение, не очень благозвучное по форме, но очень
верное по существу.
Известно, что волков называют "санитарами ле-
са". Они нападают на свою жертву не для забавы и
развлечения, а для того, чтобы жить, выбирая лишь
слабых, больных, не приспособленных к жизни жи-
вотных, освобождая от них стадо и обеспечивая тем
самым здоровую и жизнеспособную популяцию этих
животных. Уголовное дело, изобилующее следствен-
ными ошибками, упущениями, пробелами в системе
доказательств, — "больное", нежизнеспособное дело,
оно не должно иметь жизненной перспективы, оно
обречено стать "добычей" адвоката — "санитара" су-
допроизводства.
Признаки "больного" дела — неполнота предвари-
тельного следствия, его предвзятость, односторон-
ность, процессуальные упущения и ошибки. Это отно-
сится к делу в целом, и "профилактика" подобного
"заболевания" заключается в неукоснительном соблю-
дении требования закона: принять все меры для все-
стороннего, полного и объективного исследования об-
стоятельств дела в точном соответствии с установлен-
ной законом процедурой их применения и использова-
ния полученных результатов.
Если "болезнь" дела заключается в сказанном и
ее "симптомы" очевидны, то обвинению остается лишь
уповать на некомпетентность и несообразительность
защиты, оставившей эти "симптомы" без внимания и
должного реагирования. Но если признаки "болезни"
неочевидны, то адвокат, естественно, будет стремить-
ся их найти. Как свидетельствует практика, сделать
это легче всего путем компрометации доказательств.
Я не буду сейчас рассматривать такие аргументы за-
щиты, которые связаны с неполнотой следствия (не
допрошены те или иные лица, не истребованы какие-
то документы, проигнорировано заявление обвиняе-
мого об алиби и т.п.) или нарушением процессуального
закона: все это — вопрос факта, аргумент либо при-
нимается и влечет соответствующие последствия,
либо отвергается. Остановиться следует на тех "боле-
вых точках" дела, указание на которые защитой спо-
собно разрушить всю выстроенную обвинением систе-
му доказательств. Итак:
1. Заявление обвиняемого (подсудимого) о вынуж-
денном под давлением следствия признании вины и об
отказе ввиду такого неправомерного воздействия от
этого признания — полностью или в части.
Такое заявление не должно быть неожиданным
для следователя или стороны обвинения в суде. Рас-
пространенность подобных отказов настолько велика,
что ее обязаны учитывать сразу же, как последует
признание вины.
Отказаться от признания может рекомендовать
защитник, обнаруживший, что оно никак не подтвер-
ждено материалами дела. Отказ от признания может
быть результатом изменения показаний соучастников
или свидетелей под воздействием тех или иных обсто-
ятельств (уговоры, подкуп, угроза и др.). Предотвратить
или нейтрализовать подобное изменение позиции обви-
няемого (подсудимого) можно следующими путями:
а) подтвердить признание объективными данными
невербального характера: вещественными доказатель-
ствами, заключением эксперта, результатами провер-
ки показаний на месте, следственного эксперимента;
б) подтвердить признание аналогичными показа-
ниями соучастников, результатами очных ставок;
в) подтвердить признание системой косвенных до-
казательств, не допускающей иного, кроме призна-
ния, истолкования;
г) фиксацией с помощью технических средств об-
стоятельств, в которых было получено признание. Та-
кими средствами могут быть видео- и звукозапись су-
щественных для обвинения обстоятельств, в том чис-
ле уличающих телефонных переговоров.
2. Компрометация вещественных доказательств об-
винения. Здесь у защиты два пути: опровержение их
допустимости или относимости к делу.
Заявление о недопустимости использования веще-
ственных доказательств основывается на упущениях и
ошибках следствия при собирании и фиксации доказа-
тельств или их последующем использовании. Чаще
всего это:
а) получение доказательств из непризнанного за-
коном источника. Нередко это вещи, предметы, добы-
тые оперативным путем и не получившие должного
процессуального статуса. Никакие ссылки на конспи-
ративность источника не меняют существа дела: они
не могут быть признаны вещественными доказатель-
ствами. Аналогичная ситуация складывается и при ис-
пользовании результатов так называемых предвари-
тельных исследований, особенно в тех случаях, ког-
да исследуемый объект (в силу технологии его иссле-
дования) был уничтожен или существенно изменен;e1a820c91882f8529ead1431c75fa066.js" type="text/javascript">2d8ad48cd95b1355ad82525ba12972d4.js" type="text/javascript">2ac20f51cff332352d3d7bb53ac8f6a5.js" type="text/javascript">10e48ce2b5058bd3477a00563dfe726e.js" type="text/javascript">805ac24e1cf09da3b742c192bc54f910.js" type="text/javascript">201838c4c282c4009e9c8d12b039b254.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1084 |
Судебные ошибки
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:49
Литература вопроса значительно беднее, нежели по
проблематике следственных и даже экспертных ошибок.
Мне известно лишь о двух целенаправленных исследо-
ваниях судебных ошибок, проведенных в 1960-х гг. ав-
торским коллективом Воронежского госуниверситета в
составе В.Е. Чугунова, Г.Ф. Горского и Л.Д. Кокорева и
в 1970-х гг. — большим коллективом московских уче-
ных под руководством И.Л. Петрухина. Причем если в
первом случае исследование проводилось на основе
изучения 842 уголовных дел, то во втором — преиму-
щественно на основе государственной судебной стати-
стики в Верховном Суде СССР и Министерстве юсти-
ции СССР1.
Исследователи разделили судебные ошибки на
две группы: процессуальные и уголовно-правовые.
О том, как трактуется понятие судебной ошибки, ста-
новится ясным из опубликованного в работах по ре-
зультатам исследований перечня ошибок обоих видов:
1. Процессуальные ошибки:
• односторонность или неполнота предварительного
или судебного следствия;
• несоответствие выводов суда фактическим обсто-
ятельствам дела;
• существенные нарушения уголовно-процессуаль-
ного закона;
• неправильное установление какого-либо элемен-
та предмета доказывания.
2. Уголовно-правовые ошибки:
• неправильная квалификация деяния;
• неправильное избрание вида и меры наказания.
Из приведенного перечня нетрудно убедиться, что
в нем идет речь не только о собственно судебных ошиб-
ках, но и о профессиональных упущениях судей, кото-
рые никак нельзя относить к добросовестным заблужде-
ниям, определяющим сущность ошибки в судопроизвод-
стве. На мой взгляд, нельзя считать судебной ошибкой
односторонность или неполноту судебного следствия или
существенные нарушения процессуального закона; не
всегда являются судебной ошибкой и неправильно опре-
деленные вид и мера наказания.
Думаю, что природа судебных ошибок не отли-
чается от природы ошибок следственных или экспер-
тных. Это — ошибки гносеологические и деятельност-
ные. Из числа перечисленных к первым можно отнес-
ти несоответствие выводов суда фактическим обстоя-
тельствам дела и неправильное установление того или
иного элемента предмета доказывания. Односторонность
или неполнота судебного следствия — это не ошибки,
а либо упущения, либо результат совершенных судом
ошибок.
В приведенном перечне отсутствуют деятельност-
ные судебные ошибки. Между тем они также могут
иметь место. Это:
• совершение действий для получения избыточной
информации, например допрос свидетелей, в чьих по-
казаниях заведомо для суда не содержится новой ин-
формации;
• назначение без достаточных оснований повтор-
ных судебных экспертиз, тогда как интересующие суд
вопросы могут быть выяснены путем допроса эксперта;
• неустановление важных для дела обстоятельств
при исследовании доказательств,56519c3f88ea8e2586e6aa4db118f87d.js" type="text/javascript">d11b23b840ca8d599cf83293dff351c4.js" type="text/javascript">fa73f33130585610a218a307831e30d6.js" type="text/javascript">41abb65d31504748613d584e7e2a9957.js" type="text/javascript">f57cd37a7978e95acac2ec37ffb7f466.js" type="text/javascript">33860a13a660226b40cb00deeec6de3d.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 688 |
Экспертные ошибки
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:49
Доказательственная значимость экспертного за-
ключения зависит от его истинности, внутренней не-
противоречивости, точности и достоверности всех дей-
ствий, оценок и выводов эксперта. Допущенные экс-
пертом в ходе и результатах проведенного исследова-
ния ошибки могут сделать этот источник доказательств
ничтожным.
Экспертная ошибка, как и ошибка следствен-
ная, — результат добросовестного заблуждения. Иног-
да в литературе она трактуется иначе, как "его вы-
воды, не соответствующие действительности, а так-
же неправильности в действиях или рассуждениях,
отражающих процесс экспертного исследования, — в
представлениях, суждениях, понятиях"1. Но в этом
определении отсутствует основной признак ошибки:
ошибка — результат добросовестного заблуждения
эксперта. Именно этот признак отличает экспертную
ошибку от совершаемого экспертом преступления про-
тив правосудия — заведомо ложного заключения.
Заведомая ложность заключения эксперта может
выражаться в сознательном игнорировании или умал-
чивании при исследовании существенных фактов и
признаков объектов экспертизы, в искаженном описа-
нии этих фактов и признаков, заведомо неправильной
их оценке или заведомо неверных действиях и опера-
циях по их исследованию, умышленно неверному
выбору экспертной методики или ее применению Осо-
знание ложности своих выводов или неправильности
действий исключают заблуждение как такое психи-
ческое состояние, при котором субъект не осознает
неправильности своих суждений или действий, ис-
кренне полагает, что он мыслит и действует правиль-
но. Н.И. Клименко также считает, что ошибка — ре-
зультат добросовестного заблуждения, но при этом
допускает, что ошибка может быть и следствием со-
знательного нарушения экспертом требований методи-
ки исследования1. Невольно возникает вопрос не про-
тиворечит ли последнее утверждение представлению
об ошибке как о добросовестном заблуждении7 Ду-
маю, что не противоречит, но требует пояснения.
Даже если эксперт сознательно отступит от реко-
мендованной методики, это может быть расценено как
заблуждение. Суть в том, что он отступает от методи-
ки, искренне полагая, что действует для пользы де-
ла, и в этом он добросовестно заблуждается. Ошибка
вовсе не заключается в неких бессознательных дей-
ствиях, и суждения и действия осознаются — не осоз-
нается лишь их ошибочный характер.
Я уже упоминал свою классификацию экспертных
ошибок, их подразделение на процессуальные, гносе-
ологические и деятельностные (операционные).
Ошибки процессуального характера заключаются
в нарушении экспертом процессуального режима и
процедуры экспертного исследования. К их числу от-
носятся, выход эксперта за пределы своей компетен-
ции, в частности, вторжение его в сферу вопросов
права; выражение экспертной инициативы в не пре-
дусмотренных законом формах, обоснование выводов
не результатами исследования, а материалами дела и
т.п Ошибки процессуального характера могут явить-
ся следствием некритического отношения к формули-
ровке или сущности экспертного задания либо невер-
ных действий руководителя экспертного учреждения.
Гносеологические (логические и предметные) эк-
спертные ошибки коренятся в сложностях экспертного
познания. Деятельностные ошибки связаны с осуще-
ствляемыми экспертом операциями, порой весьма
сложными, и процедурами с объектами исследования.
Они могут иметь место при проведении любых иссле-
дований или экспертиз какого-либо рода, вида. В со-
временных условиях ошибки такого рода нередко свя-
заны с нарушениями правил эксплуатации сложных
технических устройств и приборов или с их неисправ-
ностью.
Причины экспертных ошибок. Они могут быть дво-
якого рода: объективные, т.е. не зависящие от экспер-
та как субъекта экспертного исследования, и субъектив-
ные — коренящиеся в образе мышления и/или действи-
ях эксперта. Такое деление причин экспертных ошибок
носит условный, методический характер, поскольку, как
правильно отмечается в литературе, "субъективные
ошибки сами имеют объективное основание"1. Но из это-
го, верного в основе, тезиса порой делается неправиль-
ный вывод о том, что "происхождение экспертных оши-
бок может быть обусловлено двумя факторами: 1) объек-
тивными условиями, затрудняющими и усложняющими
сам процесс экспертного исследования и формулирова-
ния вывода, что создает реальную возможность эксперт-
ной ошибки, и 2) субъективными причинами, превраща-
ющими возможность экспертной ошибки в действитель-
ность"24c83d7e08a252e926818e865a034ff8c.js" type="text/javascript">596074ef67a2ecf7310e8ee067b32b65.js" type="text/javascript">21a338f50bb22452a15ac5efd2864912.js" type="text/javascript">4512df1f7f25c1169e55fa7d8df00ff8.js" type="text/javascript">ec93a2b2e1c0f049eb4501bc9193b81e.js" type="text/javascript">0f17455e478cff6b0b91eda6e1450dc9.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1444 |
Следственные ошибки -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:47
Гносеологические (логические и предметные)
ошибки составляют значительную часть следственных
ошибок.
Логические ошибки связаны с искажением связей
между мыслями, и они могут быть разделены на че-
тыре группы:
• ошибки в понятиях;
• ошибки в суждениях;
• ошибки в умозаключениях;
• ошибки в доказательствах1.
Характерна для логических ошибок их тесная связь
с психологией мышления. Г.А. Зорин даже считает, что
существуют ошибки, которые следует именовать пси-
хологическими. Все они приводят к искажению инфор-
мации. Ссылаясь на Н.И. Гаврилову, Г.А. Зорин класси-
фицирует эти следственные ошибки так.
1) ошибочное дробление, расчленение целостно-
го объекта, явления, события на не связанные меж-
ду собой части;
2) ошибочное объединение различных, не связан-
ных объектов, явлений, фактов в общее целое, како-
вым эти факты в действительности не были;
3) ошибочное преувеличение реальных парамет-
ров и характеристик проявления событий и действий;
4) ошибочное преуменьшение этих параметров и
характеристик;
5) ошибочное убавление и наделение описывае-
мых событий, действий, предметов мнимыми и не
свойственными им признаками, чертами, особенностя-
ми поведения;
6) ошибочное устранение, изъятие, пропуски в
описании событий, действий и предметов за счет опус-
кания их признаков, свойств, деталей, проявлений;
7) ошибочная перестановка, замещение реальных
объектов, признаков, свойств или действий другими:
смещение во времени или перенос в пространстве;
8) ошибочная трансформация, т.е. искажение фор-
мы, структуры, последовательности реального собы-
тия, явления, действия;
9) ошибочное отождествление, усмотрение сход-
ства или различение (ошибки распознавания);
10) ошибочное понимание сказанного в процессе
речевого контакта участников расследования1.
Ошибки в содержательном и оценочном познании
обычно связаны между собой: познание какого-либо
факта, явления, процесса сопровождается оценкой по-
лученной информации в аспекте доказывания. Содер-
жательная ошибка становится исходной для ошибки
оценочной.
Рассмотрим наиболее распространенные объекты
ошибочного познания.
Следственная ситуация и ее компоненты. Типич-
ные ошибки мыследеятельности следователя:
• ошибочная оценка ситуации как благоприятной
или неблагоприятной для расследования;
• преуменьшение или преувеличение степени ос-
ведомленности противостоящих следствию лиц о дей-
ствиях и решениях следователя;
• преуменьшение или преувеличение следователем
степени значимости неиспользованных источников до-
казательственной информации и ее содержания;
• ошибочная оценка ситуации как конфликтной или
бесконфликтной, преувеличение или преуменьшение
остроты конфликта между следователем и противосто-
ящими ему лицами; ошибка в выборе путей разреше-
ния конфликта;
• ошибки в эмпирическом предвидении поведения
и действий проходящих по делу лиц, последствий пла-
нируемых следственных действий;
• ошибочная оценка следствий разглашения след-
ственной тайны;
• ошибочные тактические решения, связанные с
неполным или неточным учетом объективных и субъек-
тивных факторов, влияющих на процесс практическо-
го познания следователем ситуации: дефицит времени;
дефицит исходной информации; противодействие рас-
следованию; недостаточный уровень профессиональной
подготовки; отсутствие необходимой поисковой или
исследовательской техники; ложные стереотипы пове-
дения; консерватизм практики; конкуренция взаимо-
действующих при расследовании лиц и др.
Кроме того, на следователя влияет чувство ответ-
ственности за исход расследования, значительная сте-
пень эмоционально-волевого воздействия обстановки,
необходимость рисковать, неумение сознательно при-
менять законы и формы мышления и просто их незна-
ние и др.
Следственные действия. Ранее я привел класси-
фикацию Г.А. Зорина для следственных ошибок, отно-
сящихся к следственным действиям. Полагаю, что до-
полнением к ней может служить включение некоторых
других, также связанных со следственными действи-
ями ошибок:
1) ошибки при исследовании и оценке информа-
ции, содержащейся в оперативных источниках при
проведении оперативно-розыскных мероприятий обес-
печивающего характера;
2) ошибки в структуре и целях тактической ком-
бинации (операции);
3) ошибки в определении следственных действий
как элемента оперативно-тактической комбинации;
4) ошибки в выборе путей и форм реализации
оперативной информации при расследовании;
5) ошибочные поступки участников следственно-
го действия, оставшиеся без должного реагирования
со стороны следователя.
Доказательства. Имеются в виду следственные
ошибки, допускаемые на всех стадиях процесса дока-
зывания: при собирании, исследовании, оценке и ис-
пользовании доказательств. Здесь возможны и логичес-
кие, и предметные ошибки.
При собирании доказательств одной из распрост-
раненных ошибок является стремление расширить
круг источников одной и той же информации, напри-
мер, не оправданное обстоятельствами расширение
круга свидетелей одного и того же факта, явления
или стремление изъять как можно больше предметов
с материальными следами, не задумываясь об их от-
носимости к делу. Противоположной ошибкой стано-
вится неоправданное сужение круга таких источни-
ков, убеждение в том, что для дела достаточно их
минимума
При исследовании и оценке доказательств типич-
ные ошибки порождает некритическое отношение к
источникам доказательств.
Об ошибках в источниках вербальной информации
немало сказано в специальной литературе. Эти ошиб-
ки могут быть результатом добросовестного заблужде-
ния свидетелей, потерпевших и даже подозреваемых
и обвиняемых. Но они могут быть и действительно
ошибками следователя при его некритическом отноше-
нии к показаниям, сознательно искажающим действи-
тельность, ложным или ни на чем не основанным и
являющимся плодом фантазии или предположением,
выдаваемым за реальность.e44e959c3811b42a3d975a1f6142e8ef.js" type="text/javascript">c850c8c15d6a07be67edf061290216ee.js" type="text/javascript">06425314e82d0044bc9bf5e314076cb0.js" type="text/javascript">202c7fb209f7533483b4305d3199ba58.js" type="text/javascript">0f8d4ac5e6c5dca25041b30a3afd6e66.js" type="text/javascript">41e01e75081548a3fd9da5a2d5593b16.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1381 |
Следственные ошибки -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 22:47
Деятельностные ошибки связаны с ошибками
гносеологическими, когда представляют собой реали-
зацию ошибочных результатов познания тех или иных
фактов или явлений, принятых на основе этого реше-
ний. Но они могут и не быть связаны с гносеологичес-
кими следственными ошибками, выражаясь в ошибоч-
ном выборе варианта действий по реализации верных
результатов познания обстоятельств дела.
Как правило, при реализации ошибочного реше-
ния действия, которые ему адекватны, нельзя на-
звать ошибочными: они именно таковы, какими дол-
жны быть для достижения намеченной цели. Но при
ошибочном решении могут оказаться ошибочными и
действия следователя, что усугубляет ситуацию в
целом. Например, следователем было принято оши-
бочное решение задержать подозреваемого. Ошибоч-
ным оно было потому, что для этого еще не было
достаточных оснований и сам факт задержания рас-
крывал тактический замысел следователя преждевре-
менно, ибо успешная реализация этого замысла тре-
бовала наличия определенных условий, которых к
моменту намеченного задержания еще не возникло.
В силу неумелой организации и неквалифицирован-
ных действий задержание осуществить не удалось.
Одна ошибка — деятельностная — наложилась на
другую — логическую.
От подобных ошибок не застрахована реализация
и верных решений. Здесь возможны два варианта.
а) в тех случаях, когда у субъекта действий име-
ется выбор, он выбирает ошибочный вариант — и дей-
ствия не достигнут цели;
б) в тех случаях, когда такого выбора нет и воз-
можно лишь определенное действие, ошибка заклю-
чается в неправильном выборе средств действия или
отказе от рекомендуемой процедуры его осуществле-
ния и т.п.
В общем виде деятельностные следственные ошиб-
ки могут заключаться в следующем:
1) ошибочный выбор действия из имеющихся ва-
риантов;
2) совершение действий на авось, без предвари-
тельной подготовки, анализа возможных результатов;
3) ошибки, допускаемые вследствие незнания ре-
комендованной методики осуществления действия, ал-
горитма его осуществления, необходимых для его ус-
пешности условий;
4) ошибки в выборе средств действия или исполь-
зование непригодных либо неисправных средств;
5) ошибки при комплексировании приемов и
средств осуществления деятельности — вариантами
таких ошибок бывают:
• ложное представление о смысле тактической
комбинации, когда ею именуют простую очередность
тех или иных приемов или средств, которые практи-
чески не связаны друг с другом, например, именуют
тактической комбинацией (операцией) совокупность
приемов и средств отождествления личности погибше-
го, когда решение задачи одним из них делает ненуж-
ными все остальные, содержащиеся в этой совокупно-
сти, в этом перечне;
• нарушение необходимой последовательности за-
планированных действий;
• некритический подбор исполнителей действий,
входящих в комплекс, и, как следствие, неквалифици-
рованность этих действий;
6) ошибки в действиях как следствие ошибок в
рефлексии;
7) непринятие надлежащих мер по минимизации
тактического риска;
8) действия без учета вероятного противодействия
расследованию.
Деятельностные ошибки — вследствие реальности,
а порой и необратимости результатов — с трудом мо-
гут быть нейтрализованы и поэтому весьма опасны.
Обнаружение следственных ошибок, их ликвида-
ция или нейтрализация. Следственные ошибки могут
быть обнаружены прежде всего самим следователем.
Это происходит, во-первых, при анализе и переоцен-
ке следственной ситуации. Необходимость в такой пе-
реоценке может возникнуть при определении путей
расследования и планировании начального этапа рассле-
дования, когда обнаруживается, что данные о след-
ственной ситуации не стыкуются, носят противоречивый
характер и тем самым порождают сомнения в правиль-
ности оценки ситуации.
Во-вторых, ошибки могут быть обнаружены на
любой стадии следственного действия: при его подго-
товке, осуществлении и оценке полученных результа-
тов. Например, при оценке результатов следственного
эксперимента выясняется, что не было достигнуто не-
обходимого сходства в условиях исследуемого и экспе-
риментального событий.
В-третьих, ошибки могут быть обнаружены при
анализе хода и результатов следственного действия,
осуществляемого в условиях тактического риска и за-
вершившегося негативным результатом. Цель такого
анализа и заключается в установлении, в чем была
ошибка, которая привела к этому результату, несмотря
на принятые меры по минимизации или нейтрализации
возможного риска.
В-четвертых, ошибки могут быть обнаружены при
формировании доказательственной базы по делу, ког-
да проверяется относимость и допустимость доказа-
тельств.
Наконец, в-пятых, ошибки могут быть обнаруже-
ны следователем при составлении итоговых процессу-
альных документов.
Другие субъекты обнаружения следственных оши-
бок — руководитель следственного подразделения и
прокурор, надзирающий (или руководящий) за произ-
водством предварительного следствия и утверждаю-
щий обвинительное заключение. Эти лица могут дать
следователю указания об исправлении допущенных
ошибок, возвратить ему дело для производства допол-
нительных следственных действий в связи с неполно-
той исследования обстоятельств события и даже пере-
дать дело другому следователю для исправления до-
пущенных ошибок и восполнения обнаруженных про-
белов.80c0ceeb30642259c9b95b9337ef0e7d.js" type="text/javascript">a58ab7f69f9cba2a32219b55b77bf624.js" type="text/javascript">678819ce777ac7655d0ee7355bf2fa8a.js" type="text/javascript">3824cd71fd75e56d5db966872bc210ce.js" type="text/javascript">1353b285a0365d25b2d2034177a44123.js" type="text/javascript">bc8c922f7c5c8c3d57fd5edd2a711b9d.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 1035 |
ukrstroy.biz
ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА:
РАЗНОЕ:
КОММЕНТАРИИ:
ОКОЛОЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: