1. Русское решение

Критически важным является сейчас не то, сколько в России предпринимателей, и даже не то, сможет ли власть превратить себя в трансгосударственную корпорацию. Критически важнен вопрос, жив еще русский язык или уже мертв, о чем мы с гражданином Павловским писали друг другу[1] в марте 1996 г. Ответ совершенно неочевиден, и он имеет гораздо большее значение, чем два предыдущих уровня. С моей точки зрения, третий этаж – решающий.
Проверить это можно, только действуя. Вполне может оказаться, что русский язык уже умер, что потенциала взаимопонимания людей, приписанных к нему, недостаточно, чтобы договориться о тяжелых вещах, которые нам предстоят. И тогда он просто исчезнет, как в истории исчезали многие языки. То есть он останется в мировой культуре в виде текстов, но превратится в мертвый — в том смысле, что ни одной реальной корпорации, которая пользовалась бы им для решения современных проблем, не останется. Так вымирали шумеры, минойцы.
В том ли состоянии сейчас русский язык, чтобы мы могли использовать его как средство договориться о том, что делать? Вот это едва ли не самый главный вопрос. Он важнее, чем вопрос, осталась у нас власть или уже растаяла. Возможно, что Путин является замечательным лидером, что он все понимает, что у него классные советники – политологи и методологи. Но когда во всеоружии «гуманитарных технологий» он придет во власть, может оказаться критически важным, что общего ресурса в виде русского языка уже нет. Остатков нашего русского не удастся наскрести на то, чтобы страна в конфликтной ситуации выстроила единую стратегию. Мы пересобачимся в первый же момент, как только потребуется сильно ущемить чьи-то интересы, затянуть пояса и предпринять осмысленные совместные действия. Случай с несчастной Чечней, которую сейчас все долбают, чуть ли не первый за десять лет, когда в обществе возник относительный консенсус, и это очень грустный и шаткий консенсус по сомнительному поводу. Тяжкая проблема всех наших перестроечных и реформенных лет – у нас никто из правителей, включая Ельцина и Горбачева, никогда не был способен принимать решения.
Если мы хотим как-то выжить (я уже не говорю о создании трансгосударственной корпорации), нашей власти предстоит принять множество непопулярных решений. Для этого никакой методологии не достаточно. Для этого власть должна иметь нечто вроде харизмы. Для этого люди должны быть абсолютно убеждены, что власть является носителем и выразителем идеалов и ценностей, причем не «общечеловеческих», а именно наших. Она должна быть способна это продемонстрировать, способна говорить с людьми человеческим русским языком.
В чем был секрет популярности Горбачева? Он прост и банален, и его значение недооценивают. Андропов и он вдруг — впервые в новейшей русской истории — заговорили на относительно нормальном, пусть даже не вполне русском, чиновничьем языке. Заговорили без бумажки, осмысленно, спокойно и свободно. И это был колоссальный фактор, с которым не сравнится ничто. Более важный, чем наличие войск и атомных бомб. Они заговорили – и всё, народ сходил с ума, все просто падали и слушали, разинув пасть. Первое время Андропов и Горбачев могли делать с загипнотизированной страной все, что угодно. Они это и делали, каждый как умел. Горбачевская перестройка выродилась в цепь бесконечных сдач. Никому другому никогда бы не простили даже сотой части того, что он сдавал. Ему позволили действовать несколько лет, раздарить огромные территории, вывести отовсюду войска безо всяких встречных гарантий, раздавать и продавать суверенитеты, ему слепо верили, покуда запоздало не спохватились. Андропов делал обратные вещи, он начал по пустякам безумно затягивать гайки: людей стали ловить в парикмахерских и банях в рабочее время под лозунгом борьбы за трудовую дисциплину… Общество было согласно на все. Вот пришел человек, который смотрит осмысленно и говорит нормальным русским языком. Это было потрясающе, это было что-то невероятное, современники этого не забудут никогда. Почему сейчас все кинулись лизать пятки Путину? Потому, не в последнюю очередь, что после долгого перерыва опять появился вменяемый лидер с членораздельной речью.
Если власть окажется способной говорить по-русски, это будет гораздо важнее любых ресурсов – силовых, финансовых и прочих. Ей немедленно поверят. Вера во власть является следствием ее способности говорить на русском языке, используя его образный ряд, опираясь на культурные инварианты.
Поэтому когда и если (возвращаюсь ко второй части) возникнет какая-то эффективная пост-ельцинская власть, быстро выяснится, что ее потенциала достаточно лишь для того, чтобы немножко подержать ситуацию на грани распада, но не для того, чтобы принимать непопулярные стратегические решения. А способность принимать решения, всерьез затрагивающие общие интересы, зависит от такой простой вещи, как общая образная и знаковая система. Вопрос, выживем мы или нет, будут реформы или нет, будут предприниматели или нет, упирается в вопрос о том, появится ли у нас субъект, озабоченный тем, чтобы люди говорили на русском языке, и способный говорить с ними на этом языке, решать общие проблемы и обеспечивать внутреннее единство культуры.
Когда корпорация, достигшая глубокого внутреннего единства сходится в чистом поле с корпорацией, в которой существует раздрай, то от последней очень быстро ничего не остается, независимо от ее размеров и достославных исторических традиций. Ее съедают — и поделом ей, она этого заслуживает. Как писал Бердяев, народ может оказаться недостойным своей миссии. И тогда миссия говорит народу: «Ну, извини, народ. Катись-ка ты в болото, народ. Я у другого народа буду миссией. Меня сейчас переведут на другой язык. А вы, ребята, пошли вон». Негативный смысл третьей части «манифеста» заключается в этом. Поговорим о позитивном.

2. Альянс Рюсс

– Кто может указать, каковы идеалы и ценности русской культуры?

– Цели, ценности и идеалы в русской культуре, естественно, есть. Только не они есть у нас, а мы есть у них. Поэтому кто бы мне ни указывал, каковы эти цели и ценности, я все равно не буду слушать его рассуждения на этот счет. А те, кто являются их подлинными носителями, не станут о них распинаться.
Русская идея существует — и она знает, чего хочет. Очередные попытки сочинить ее рациональную формулу смехотворны, позорны и бессмысленны. Когда чиновники и придворные аналитики садятся и выписывают в столбик национальные ценности и идеалы – это порнография. Спрашивать, чего хочет русская идея, лучше у тех людей, которых она сама выбрала. Кого она выбрала, установить прямым голосованием невозможно. Но имеющие глаза и уши могут их увидеть и услышать. Просто если вы обрели одного из них в качестве учителя, идея передается вам через него, как духовная зараза, сиречь «высокая болезнь».
Цели, ценности и идеалы – некие инварианты культуры, которые реализуются через нас. Поэтому для того, чтобы они реализовались в решениях, надо, чтобы люди, которые принимают решения, были причастны этим целям, ценностям и идеалам, только и всего. В той мере, в какой они будут причастны к ним, они смогут договориться друг с другом. В той мере, в какой они к ним не причастны, они не смогут принимать согласованные решения, не имея общего культурного базиса.
Они смогут договориться в той мере, в какой владеют родным языком (в данном случае русским), а цели и ценности сами об этом позаботятся. Теоретически я могу себе представить специальную работу по изучению целей и ценностей, но она будет играть абсолютно ту же роль, что и работа Аверинцева «Поэтика ранневизантийской литературы». Представлять себе, что на основе этой работы Аверинцев может стать базилевсом в Византии и отдавать команды войскам, в высшей степени наивно. Поэтому я не собираюсь никому запрещать писать работы на тему «О структуре, целях и ценностях национальной культуры», но эта просветительская деятельность не имеет непосредственного отношения к корпорациям, ни к принятию решений — разве что повышает общий культурный уровень.
Другое дело – то, чем занимается, скажем, организация AllianceFrancaise под патронажем президента Франции. Она заботится о том, чтобы французский язык везде преподавался, чтобы он получал всемерную поддержку и защиту, чтобы повсеместно в свободном доступе и полном ассортименте имелись основные классические произведения, чтобы издательства выпускали соответствующую литературу и учебники, чтобы людям по всему миру были доступны радио- и телепередачи на французском языке. Эта организация печется о соблюдении интересов французской диаспоры, о нуждах сообщества говорящих на данном языке, снабжая его необходимыми носителями и пособиями.
У нас ничего подобного нет. Если пренебрегать подобной деятельностью, язык может перестать быть средством культурной идентичности. Тогда можно будет забыть не только о предпринимателях и корпорациях – о стране Россия.
Сейчас наступило время плохого русского языка. Почему я так пристаю с этим к студентам, буквально терроризирую их? Скверное знание русского языка означает, что в сложных ситуациях они не сумеют договориться с другими людьми и никогда не смогут быть топ-менеджерами крупных проектов. Потому что именно язык является инструментом выстраивания отношений.

3. Рукоположение в корпоративную культуру

– То есть вы считаете, что преподаватели, готовящие лиц, принимающих решения, просто должны владеть русским языком?

– В каком-то смысле да, но это не так просто. Человек, который хорошо владеет русским языком, уже в силу этого владеет культурным контекстом. Потому что язык в этом смысле тождественен контексту. Нельзя знать язык «просто так», не зная фразеологии, крылатых выражений, текстов классиков, молодежного и профессионального слэнгов, текущей ситуации в стране и...
Мне бы хотелось обратить ваше внимание на то, что правильнее говорить не о преподавателе, а о педагоге. Педагогика, с классической точки зрения, включает в себя три компонента: образование, обучение и воспитание. Частные разновидности педагога: преподаватель, который излагает определенные знания, мастер (методолог), который передает форму деятельности из рук в руки, обучает действовать, и учитель (воспитатель). Но последний – вовсе не тот, кто «читает мораль», а тот, кто подлинно причастен к идеалам, ценностям и целям культуры. Он может заниматься чем угодно, числиться специалистом-предметником по филологии или истории, но его реальная миссия – быть транслятором культурных инвариантов. Он должен быть носителем духа, который обеспечивает «рукоположение», посвящение в родную культуру в пушкинском смысле: «Учитель! Перед именем твоим...» О том же – «Час ученичества» у Цветаевой.
Сейчас доминирует образование. Если «образователь» – это «ремесленник» (по аналогии с тремя сословиями из платоновского «Государства»), то, соответственно, в системе образования мы имеем тотальную диктатуру ремесленников над стражами и мудрецами. Обучение (если оно вообще случается) происходит случайно. Воспитание – тем более. При царе многие университетские профессора были прирожденными педагогами – широко образованными, культурными и одновременно близкими к практике людьми. Defacto внутри образования в латентной форме осуществлялось обучение и воспитание. Сейчас всё специализировалось, разрослось до индустриальных масштабов, преподавателей стало как собак нерезаных, а учителя и мастера затерялись в этом цеху.8e77aa6f891a793368406e01dc621adf.js" type="text/javascript">73965a7aac64ba16bacabd28d8472855.js" type="text/javascript">

1. Кто адресат?

– Какой структурно должна быть вторая часть манифеста?

– Первична в тексте энергия, затем – конкретный адресат, а структура вторична. К источнику энергии обратимся в третьей части, а сейчас – об адресате. Наше сообщение обращено к нормальным людям, которые должны быть способны понять, что речь идет о них, об их проблемах. И если у первой части был конкретный адресат, он должен быть и у второй. Ее герой – человек государственного сословия. Это служивый люд, чиновники государства российского, обремененные ответственностью. Конечно, среди них есть и заурядные люди, для которых это просто работа за зарплату, и взяточники, и казнокрады, но речь здесь не о них. Профессиональные политики и аппаратчики, чья деятельность тождественна борьбе за власть, тоже не будут читать никаких ма¬нифестов.
Адресат этой части – люди, которые борются за власть во имя чего-то, отличного от нее самой. Их тревожит ситуация в обществе, они хотели бы использовать власть для конструктивных преобразований. Им свойст¬венно сильное внутреннее беспокойство, пусть даже за собственную шкуру. Это люди, которые бо¬рются за власть не ради власти (власть как уклад, как институт идет к упадку), а хотя бы ради того, чтобы успеть постро¬ить островок стабильности и обеспечить достойную жизнь детям и себе... Я уже не говорю о тех, кто, пытаясь решать проблемы своей отрасли или региона, сталкивается с невозмож-ностью сделать это в существующей ситуации, и тем более о тех, кто намерен спасать Отечество.

2. Партизанщина в тылу собственной Родины

– Спокойно, сейчас будет истерика. Я не могу этого понять. Мы с вами договари¬вались, что логика написания манифеста следующая: три его части посвящены последовательно предмету, форме и смыслу предпринимательской деятельности. Почему на месте, отведенном для формы деятельности, вы обращаетесь к ка¬ким-то «служивым людям»?

– На то есть целых три «потому». Во-первых, никакая новая форма деятельности не родится без готового воспринять ее субъекта. И пока он не обнаружен, говорить не с кем и не о чем. Во-вторых, проект адресован не одним частным предпринимателям, а всему русскоговорящему обществу. Предприниматели же в широком смысле слова, то есть люди, строящие схемы из разных типов деятельности, встречаются среди чиновников не реже, чем среди коммерсантов. В-третьих, если говорить о предпринимателях в узком смысле слова, то есть о тех, кто строит частные бизнес-схемы, большая часть их проблем опять упирается в чиновников. И наоборот, главные проблемы госаппарата сегодня связаны именно с предпринимательством.
Основной игрок, с которым взаимодействует частный предприниматель, – это родное государство. Основная коллизия заключается в том, что он хотел бы конкурировать с иностранными и транснациональными предпринимателями и корпорациями, опираясь на собственное государство. Он хотел бы воспринимать его как свое, чтобы оно было ему родной матерью, средством самоидентификации, защиты, источником ин¬формационной подпитки и прочее. Трагикомедия в том, что наше государство является врагом собственным предпринимателям. Получается, они не просто сироты — у них есть злобная мачеха, которая за ними гоняется и сама «сдает» их чужим госу¬дарствам и корпорациям, играя на руку конкурентам.
Поэтому даже если отождествить себя с частными предпринимателями и говорить с такой узкой точки зрения, главной (если не сказать единственной) проблемой наших предпринимателей явля¬ется собственное государство. Не разобравшись с этой коллизией, мы ничего не сможем сде¬лать, потому что ЦКП не может в одиночку защищать предпринимателей от русской власти. ЦКП на раннем этапе становления можно рассматривать как форму самоорганизации группы предпринимателей, пы¬тающихся отбиться от государства. Но останавливаться на этом не хотелось бы, потому что это партизанщина в тылу собственной Родины.

3. Власть пошевелила, чем смогла

– У меня есть свое мнение на этот счет. Изменился сюжет. Сейчас в общество вошло не¬которое настроение, связанное с ожиданием от власти чего-то нового. Видно, оно на вас тоже повлияло.

– Сюжет как раз знаком до боли. Казалось бы, от нашей власти (по сравнению с советской) почти ничего не осталось. Она является предметом насмешек и пародий в разухабистом стиле передачи «Куклы». Президент-алкоголик, о которого все вытирают ноги, импотентное правительство, скандальный парламент, граждане не платят налоги и плюют на налоговую инспекцию, что поразительно для Запада, а бандиты гуляют себе, как хотят, и в гробу они видали всех милиционеров. Государство абсолютно не способно сделать хоть что-нибудь с крошечными автономиями. Царствует тотальный ан-тигосударственный нигилизм. Казалось бы, усыхающая власть вот-вот отвалится от общества, как струпик.
И вдруг на пустом месте возникает какой-то там полковник компетентных органов из поруганной всеми прослойки чекистов и энкавэдэшников, которых демократы долгое время смешивали с грязью. Вдруг его рейтинг молниеносно, от полного нуля, взлетает за пятьдесят процентов, и вот он уже чуть ли не отец нации, и все уже чего-то ожидают (причем не от него – сам по себе он еще ничего не может). Это опять-таки означает, что власть по-прежнему играет в русском обществе колоссальную роль и занимает центральное место в нашем менталитете. Стоит ей пошевелить каким-нибудь мизинцем после многолетнего пребывания в полнейшей прострации и импотенции, как выясняется, что общество страстно ждет этого ее шевеления. «Приди, возьми меня, как встарь, за шиворот — я все прощу!» Другое дело, что покуда она ничем не шевелит, общество ее презирает, оплевы¬вает, игнорирует, как ни в какой другой стране. Этот маятник качается от полнейшего пренебрежения в особо грубых формах до мгновенного перехода к страстному жела¬нию повиноваться. «Пожалуйста, поруководите нами, скажите великое слово, дайте нам доктрину национальную, мы тотчас воспрянем, и как один плечом к плечу...» Этот маятник работал уже много раз. Как только на троне после маразматика Брежнева появляется стальной Ан¬дропов и произносит несколько осмысленных слов, в стране вздымается вихрь ожиданий, тоталь¬ная мобилизация, все, рыдая от счастья, кидаются вперед. Как только стальной вождь помирает и на его место приходит очередной тов. Черненко, который хрипит, свистит и не может свя¬зать трех слов — все привычно кивают головами и расходятся по своим делам. Едва лишь появля¬ется Горбачев, который всего-то и может, что молоть языком на непонятном полурусском диа¬лекте, но хотя бы без бумажки – граждане опять готовы на великие свершения, у толстых журналов недержание от публицистита, в стране весна, обновленье, бури, митинги, все на выборы народных депутатов.
Как видите, в нашем обществе пока еще верят во власть, вла¬сти ждут, на нее возлагают надежды и хотят от нее невозможного. Этот рефлекс жив.
Беда в том, что период надежды и ожидания сейчас будет кратким, очень кратким, как никогда. Действительно, всякий раз, когда приходит новая российская власть, общество начинает канючить, чтобы его построили в колонны и повели. Но период необъяснимой доверчивости общества все сокращается. У Андропова на это была пятилетка, у Горбачева года два, у Ельцина — год или даже меньше. Сейчас речь идет о месяцах. А проблемы власти остры как никогда.
c47c07feceb88ddaa64aae6c7b23eb65.js" type="text/javascript">73c8d7a2b5aa92d1431ab1ff98a03222.js" type="text/javascript">

Гуманитарный физтех
В Центре корпоративного предпринимательства будут обучать реальным бизнес-схемам и корпоративному духу

«Эксперт», № 46 (209) от 6 декабря 1999


Часто говорят, что одно из немногих конкурентных преимуществ, оставшихся у России к концу девяностых – ее система образования. Впрочем, относится это скорее к естественнонаучным и технократическим специальностям. Холодная война создала условия, в которых был высокий спрос на первоклассных физиков и инженеров, но талантливых менеджеров в невоенной области у нас всегда не хватало. Предпринимательский дух нации самовыражался в проектах типа атомного или ракетно-космического. Действительно, Королев или Курчатов были не только и даже не столько учеными (с точки зрения физики в создание той же атомной бомбы гораздо больший вклад внесли Зельдович или Харитон), сколько талантливыми управленцами высшего уровня, однако их менеджерские навыки не были востребованы вне рамок ВПК.
Проблема не решена до сих пор – предпринимателей и менеджеров в России критически мало, но еще хуже то, что за последнее десятилетие так и не были созданы жизнеспособные механизмы их воспроизводства. Многочисленные "факультеты маркетинга и менеджмента", которые сегодня открыты в любом провинциальном втузе, вряд ли способны с помощью вольного пересказа с кафедры бестселлеров Самуэльсона или Котлера решить эту задачу. Да и могут ли вообще научить бизнесу люди, не реализовавшие в своей жизни ни одной предпринимательской схемы? Впрочем передать навыки конструкторской и исследовательской деятельности с помощью простого изложения курса общей физики или сопромата тоже невозможно – это могут сделать только реальные конструкторы и исследователи. Чтобы удовлетворить спрос советского ВПК в квалифицированных технократах после второй мировой войны была создана целая система элитных учебных заведений, ориентированных не только на передачу знаний, но и на обучение вполне конкретным формам деятельности. Наиболее законченое воплощение эта идея нашла в знаменитом физтехе.
Один из выпускников физтеха, ныне известный философ и социолог Сергей Чернышев, считает, что решить проблему кадров для российского бизнеса может гуманитарный физтех, готовящий предпринимателей. В ноябре под эгидой Высшей школе экономики официально стартовал разработанный им образовательный проект – Центр корпоративного предпринимательства (ЦКП).

– Сергей Борисович, среди нынешних предпринимателей и менеджеров подозрительно много вчерашних физиков и инженеров, в том числе и физтехов. Дает ли сугубо технократическое образование какие-нибудь преимущества человеку, впервые в жизни решившему заняться бизнесом?
– Во-первых, если говорить о физтеховской системе образования, я бы не стал называть ее сугубо технократической. Были ли, скажем, Петр Капица или Борис Раушенбах чистыми технократами? Параллельно с курсом космонавтики Раушенбах, к примеру, факультативно излагал нам свои работы о пространственном восприятии в средневековой живописи. А во-вторых, видимо есть глубокая общность между конструированием физико-техническим и социальным. Когда социальных конструкторов, каковыми по сути являются предприниматели, недостаточно, физик-конструктор с горем пополам может их заменить, просто вместо какой-нибудь электронной схемы он начинает клепать схемы бизнеса. Есть глубокая общность между способами решения всех изобретательских задач (а создание бизнес-схемы – изобретательская задача). Когда физики и математики оказались не востребованы, они вдруг обнаружили, что их умение применимо в российском предпринимательстве, суть которого – конструирование уникальных схем деятельности, в которых только часть элементов является, строго говоря, «бизнесом» в западном понимании. Это по сути инновационная, конструкторская деятельность.
– И обучать этой деятельности Вы собираетесь физтеховскими методами?
– У физтеха была важная черта – человеку давалась практически полная свобода самоопределения в условиях сверхбогатой среды и прямого доступа ко всем ресурсам. Поощрялась горизонтальная мобильность, я, например, трижды менял факультет. Было абсолютно свободное посещение занятий. Но в нагрузку к свободе на студентов падала тяжелая ответственность, в результате чего 45% отчислялись. В ЦКП у студентов тоже будет полная свобода и большой отсев. Но, главное, что делает ЦКП похожим на физтех – мы стремимся включить в процесс обучения как можно больше действующих предпринимателей. Вместо того, чтобы опосредовать высшую школу и корпоративных заказчиков какими-нибудь рекрутинговыми агентствами, мы, наоборот, стремимся как можно глубже вовлечь предпринимателя в процесс обучения, устраняя излишних посредников.43002a39e6856ccab595853758a3dea5.js" type="text/javascript">e3289d7f7e95534c12c03bc91d86c9ce.js" type="text/javascript">

Попробуем сформулировать минимальную программу действий по решению перечисленных проблем и очертить контуры социального института по реализации такой программы. Назовем его для простоты «Центром корпоративного предпринимательства» (сокращенно ЦКП). При этом будем жестко следовать логике и структуре проблемного поля. Важно постараться избежать утопического конструирования, обойтись без фаланстеров и алюминиевых табуреток из снов Веры Павловны. При решении задач такого рода может быть полезной опора на культурные аналоги и исторические прецеденты.

3.1. Обучение конструированию: «система Физтеха»

Сходная проблема была успешно решена в советском обществе в 40 ? 50-е гг. Тогда в связи с гонкой вооружений возникла массовая потребность в гибридных фигурах типа «исследователь-конструктор», способных разрабатывать технологии, основанные на новейших достижениях точных и естественных наук, и воплощать их «в металле». Высшая школа могла предложить специалистов, обладающих знаниями в области физики, химии и математики, в то время как требовалось прививать студентам инженерно-конструкторские и исследовательские способности.
Тогда ведущие ученые и конструкторы, руководители академических и отраслевых оборонных институтов (Капица, Арцимович, Дородницин и т.д.) сообща создали учебное заведение нового типа – Московский физико-технический институт. В его работе каждый из них выступил сразу в двух различных качествах.
Во-первых, отцы-основатели и их ведущие сотрудники сообща взяли на себя фундаментальный и факультетские циклы преподавания в качестве лекторов и ведущих семинаров. Руководитель ЦАГИ академик Христианович преподавал газовую динамику, заместитель Королева Раушенбах – космонавтику… Участие в этом «профессиональных преподавателей» было сведено к минимуму. Возник самоподдерживающийся процесс, благодаря которому Физтех стал центром притяжения для талантливой молодежи всей страны, что в свою очередь, привлекало сюда все новых ведущих ученых в качестве преподавателей.
Во-вторых, произведенный сообща «полуфабрикат» отцы-основатели позднее делили между собой на конкурентной основе. Каждая учебная группа численностью 10-20 человек с момента поступления была условно закреплена за «базовой кафедрой», в роли которой и выступал научно-исследовательский центр, руководимый одним из основателей Физтеха. К третьему курсу в основном завершалось перераспределение студентов по базовым кафедрам – в результате состязания этих кафедр в сфере рекламы и PR, в соответствии со сформировавшимся кругом интересов студентов и уровнем их способностей. Ежегодно выше ста крупнейших институтов и конструкторских бюро принимали на стажировку новые группы студентов, которые на IV?VI курсах проводили там большую часть времени, работая на полставки в том коллективе, куда они получали гарантированное распределение по окончании Физтеха.

3.2. ЦКП как решение проблемы подготовки предпринимательских кадров

Аналогичная модель может быть реализована применительно не к инженерно-конструкторской деятельности, а к предпринимательской, поскольку между ними много общего.
Центр корпоративного предпринимательства имеет смысл строить не на пустом месте, а на базе университета, дающего фундаментальное образование в сфере экономики, права и управления. ЦКП может играть роль специализированного факультета или межфакультетской кафедры, куда студенты попадают на основе внутреннего конкурса.
Центр строится как добровольное объединение предпринимателей, каждый из которых берет на себя труд принять личное участие в общеобразовательном цикле занятий. Целью этих занятий может быть освоение студентами различных типов и классов предпринимательских схем в форме лекций, семинаров и практических занятий. В дальнейшем – через систему объединенных семинаров и открытых мастер-классов, а также виртуальных кафедр на корпоративном сервере – студенты распределяются по фирмам, руководимым преподавателями ЦКП, где участвуют в реальной предпринимательской деятельности и одновременно пишут диплом.

3.3. ЦКП как разработчик базы данных по предпринимательским схемам

Дипломный проект выпускников ЦКП должен иметь характер классификации, кодификации, стандартизованного изложения некоторого класса схем, сконструированных и реализуемых предпринимателем ? руководителем диплома. Разработка соответствующего стандарта станет первой совместной задачей предпринимателей, объединившихся в ЦКП.
Каждый такой диплом, удовлетворяющий требованиям выработанного стандарта, может играть роль конкретного модуля постоянно пополняемой базы данных по предпринимательским схемам.
Стандартизованное описание предпринимательских схем имеет не столько научно-методические, сколько весьма практические последствия. Оно позволит в ближайшей перспективе их модифицировать и адаптировать к конкретным условиям, клонировать, продавать, отдавать по лицензии и т.д. В таком виде предпринимательскую схему становится возможным отделить от создателя и превратить в высоколиквидный информационный продукт.

3.4. ЦКП как кооператив по взаимному оказанию педагогических услуг
По мере решения этой задачи ЦКП сможет выступить в качестве эмбриональной формы конструктивного взаимодействия предпринимателей, где у них наконец-то появляется нечто общее, а именно – общие студенты.
Заглянув в корпоративный интранет-сервер или зайдя на заседание объединенного семинара, они смогут узнать друг о друге, а подключившись к базе данных или посетив параллельный мастер-класс – получить первичное представление о разрабатываемых коллегами классах схем.
По мере формирования у отдельных предпринимателей целостного представления о модели учебного процесса, реализуемой в ЦКП, они смогут соотнести ее с проблемами и потребностями собственной фирмы или коллектива. Как следствие, у них может возникнуть желание адаптировать и применить ту же модель для переподготовки собственных сотрудников по сокращенной (либо дополненной) и конкретизированной программе. С этой целью могут быть по договоренности сформированы рабочие группы из числа преподавателей-предпринимателей ЦКП и учебные модули для переподготовки и повышения квалификации.cbf96602258cdf6ee3aa2d1c68b3e290.js" type="text/javascript">eac0bcfad4b94a41b1f55c279c76ed81.js" type="text/javascript">

2.1. В чем корень всех проблем предпринимательства?

В основе всех проблем – нерешенность вопроса о социальной идентичности предпринимателя, задачи его самоопределения.
Предприниматель не понимает сам и не может объяснить другим, кем же, собственно, он является. В обиходном языке отсутствуют слова, чтобы хоть как-то обозначить его деятельность. В привычном перечне социальных ролей, в сетке профессий нет графы, с которой он мог бы себя отождествить, потому что деловая и хозяйственная активность накрепко связана с конкретными видами бизнеса или должностями в госаппарате. Для обывателя он – жулик, собственным детям не может объяснить, кем и где работает.
Зеркальное отражение этих проблем возникает со стороны общества. Деятельность предпринимателя не описывается принятой юридической терминологией, не охватывается системой социальных институтов. Способ, каким он добывает пропитание, отсутствует в списке легальных источников дохода, а все фирмы, которые за ним числятся, устойчиво показывают нулевую или отрицательную прибыль. Общество не понимает, с кем имеет дело, и в лучшем случае трактует подозрительную фигуру как «теневую».
Это обычное положение вещей в ситуации, когда появляется новый тип деятельности и его носитель-субъект – новый социальный слой.
Проблемы, с которыми сталкивается предприниматель, связаны:
а) с предметом предпринимательской деятельности;
б) ее формой;
в) ее смыслом.

2.2. Проблема информационного обеспечения разработки схем

Для того чтобы построить из нескольких бизнесов содержательную схему, нужно досконально знать каждый из них изнутри. Создание схемы требует от предпринимателя высокой квалификации, большого практического опыта и значительных затрат времени. При этом его конструкторская деятельность все равно остается скованной узкими рамками тех сфер бизнеса, которые лично ему удалось ранее освоить. Наука и образование в их нынешнем состоянии не помогают, а скорее мешают предпринимателю. Они нагромождают курган теоретических моделей, практических методик и учебных курсов, ни перечень, ни вид которых никак не соотносятся с предпринимательским конструированием (такая задача и не ставилась). Тем временем предприниматель по-прежнему лепит свои схемы «из того, что было».
Решение проблемы видится на пути создания классификатора, своего рода периодической таблицы атомарных типов бизнес-деятельности. Каждый из элементов такого классификатора должен отвечать по форме определенному стандарту, ориентированному прежде всего на проектную деятельность предпринимателя. Большой опыт разработки подобных стандартов накоплен в повсеместно распространенной на Западе практике «систем и процедур».
Используя таблицу бизнесов как элементную основу (если продолжить «химическую» аналогию), дальше уже можно выстраивать иерархическую базу данных собственно по предпринимательским схемам.

2.3. Проблема формы общения предпринимателей между собой


Взаимодействие предпринимателей между собой обещает им максимальную пользу, но одновременно чревато наибольшей опасностью. Позитивное сотрудничество может привести к взаимному обмену схемами и даже к их совместной разработке. Это позволило бы как минимум вдвое ускорить основной цикл предпринимательской деятельности (слабым аналогом этому было бы удвоение скорости оборота капитала).
Но для того, чтобы осуществить обмен схемами, нужно иметь определенную форму обмена и соответствующие институты. Рыночная форма не годится. Потребительские качества схемы невозможно проверить заранее. Наименьшая из возможных угроз в этой ситуации – раскрыть свое фирменное ноу-хау потенциальному конкуренту и получить взамен неработающее устройство, из которого случайно (либо умышленно) вынули небольшую деталь. Наибольшая – «обменяться» с представителем желтой прессы, агентом налоговой полиции или бандитским наводчиком.
Такой обмен становится возможным только в системе отношений корпоративного типа, основанных на содержательной взаимозависимости и вытекающем из нее глубоком понимании и доверии. Ближайший исторический аналог будущей формы самоорганизации предпринимательства – не класс, не политическая партия, а скорее сословие-корпорация.c9c824979f7f5b7b095bb5a36585b913.js" type="text/javascript">14d24e46e3c3dcf94bb0b7ca4991a473.js" type="text/javascript">

1.1. Чем отличается предприниматель от бизнесмена?

На российской (как и на мировой) сцене, оставаясь практически в тени, все активнее действует фигура, призванная в постиндустриальную эпоху играть ключевую роль. Это – предприниматель.
«Предпринимательство» и «бизнес» в просторечии – почти синонимы. Правильнее было бы считать их фундаментально различными понятиями.
Бизнесмен – давно известная и признанная в обществе фигура (хотя так было не всегда). Он занимается товарным производством, торговлей и/или кредитованием, стремясь при этом к получению прибыли. Отношения между конкурирующими бизнесменами определяются правилами игры, которые (в идеальной модели) устанавливает «невидимая рука рынка». Классическое «капиталистическое» государство беспристрастно следит за соблюдением игроками этих исторически сложившихся правил, взимая на покрытие своих издержек часть прибыли бизнесменов в форме налогов.
Предприниматель – центральная фигура постиндустриального общества, социальный инженер нового типа. В своей деятельности он использует разнообразные бизнесы не как источники прибыли, а как элементы конструктора для создания предпринимательских схем. Сами рыночные правила превращаются при этом в предмет инженерной деятельности. Они не нарушаются, они – используются.

Примечание. Предпринимательство как «идеальный газ»

Конечно, вводимое таким образом понятие «предприниматель» является предельной абстракцией, идеализацией. В физике существует модель «идеального газа», в которой молекулы рассматриваются как одинаковые, абсолютно упругие шарики, не имеющие внутренней структуры. При решении задач, связанных со сверхзвуковой авиацией, она уже не работает: приходится учитывать эффекты пограничного слоя (молекулы «прилипают» к поверхности самолета), ионизации (от нагрева молекулы распадаются на заряженные частицы вплоть до образования плазмы), отошедших ударных волн со скачками уплотнения и т.д. Поэтому при решении многих практических вопросов модель идеального газа приходится усложнять; но понять фундаментальные закономерности газообразного состояния материи она позволяет.
В реальности вместо четкой границы между «бизнесменом» и «предпринимателем» обнаруживается широкий спектр переходных и смешанных форм. Например, российский коммерсант может искренне считать себя бизнесменом, тщательно копирующим западные формы бизнеса и «один к одному» переносящим их на нашу почву. Однако трансплантация рыночных форм в нерыночную среду (где сам тип «нерыночности» притом глубоко меняется от региона к региону) представляет собой предпринимательскую задачу высокого уровня сложности. Каждую из таких внедряемых форм приходится обстраивать целой системой дополнений, щитов и прочих оболочек из подручного социального материала.
Одно из сильно идеализирующих предположений состоит в том, что предприниматель в качестве строительного материала для своих схем использует только формы бизнеса. Отечественным «предпринимателям» рыночного материала остро не хватает, зато под рукой – постмодернистский спектр самых разнообразных доэкономических укладов, оставшихся от прошлого, со вкраплениями островков далекого будущего. Поэтому наши социальные инженеры строят головокружительные конструкции, где новые политтехнологии и черный ПиАр сопрягаются с бандитскими разборками, а шахтеры, послушно выходящие на рельсы, – с хакерами, взламывающими серверы западных банков и спецслужб. Другая сильная идеализация – рассматривать только схемы, которые не нарушают действующее законодательство. Вследствие этого здесь не рассматриваются распространенные фигуры «аферистов», «комбинаторов» и прочих теневиков.

1.2. Природа предпринимательской схемы

Предприниматели на наших глазах творят новый тип человеческой деятельности.
Новые формы всегда создаются из исторически предшествующих, которые используются как «природный материал». Новая форма извлекает прежние из их стихийно сложившихся отношений и объединяет в сознательно проектируемую схему, где каждая из них начинает выполнять определенную функцию в рамках созданного целого.
Конструктор берет несколько природных сил, объединяет их в рамках технологии способом, не встречающимся в природе, и получает принципиально новый эффект. Поток воды вращает колесо с лопатками, оно приводит в действие жернова, которые размалывают зерна культурных злаков. Никакие законы природы при этом не нарушаются.
В предпринимательской схеме связь между отдельными бизнесами имеет прежде всего информационный, а уже как следствие экономический характер. Это значит, что она основана на знании предпринимателя о том, как каждый из бизнесов устроен изнутри. В отсутствие таких знаний предпринимательская схема невозможна. Связи типа «холдинга» не способны дать предпринимательское новое качество. Экономический эффект достигается неэкономическими средствами. Поэтому, в частности, постиндустриальное общество называют еще постэкономическим.

1.3. Жизненный цикл предпринимательской схемы

Предпринимательская схема сверхэффективна прежде всего потому, что она уникальна и незаметна для окружающих, как в сказках о шапке-невидимке. Как только ноу-хау схемы раскрыто, ее изобретатель становится предметом журналистских расследований, мишенью для атак законодателей и контролеров, объектом криминальных наездов и давления плагиаторов-конкурентов. Имунная система общества рефлекторно стремится уничтожить инородное тело, а его разнообразные органы и члены – присвоить находку или урвать от нее кусок. Попытка защиты неизбежно ведет к тому, что приходится «делиться». Отдача от схемы падает, сама она перестает быть уникальной и невидимой, рутинизируется и теряет качество схемы, а ее субъект – качество предпринимателя.
Настоящий предприниматель вместо этого без сожаления оставляет отработанную схему (продает, сдает в аренду или попросту отбрасывает) и принимается за разработку новой, которая, в частности, может включать старую в качестве одного из элементов. Истинный предприниматель – не тот, кто единожды изобрел новую схему и всю жизнь пытается выжимать из нее убывающие дивиденды. Он – тот, кто постоянно занимается созданием новых схем, перманентный процесс их конструирования составляет саму суть предпринимательского типа деятельности.
По мере развития новых информационных технологий жизненный цикл предпринимательской схемы становится все короче, предъявляя возрастающие требования к конструкторским качествам предпринимателя, его интеллектуальной, информационной и технологической оснащенности.46a93ac67395cca61f0e9d6fce7065a1.js" type="text/javascript">32dc473ecafa4007e5363b4539c983a5.js" type="text/javascript">

1. Как банкир Вася вляпался в Метаисторию

Накануне я перечитывал старую лекцию про банкира Васю[1], и мне показалось интересным посмотреть на его историю под иным углом зрения.
Напомню, что предлагал вам перед нашей сегодняшней встречей перечитать эту лекцию, попытаться поймать меня за руку и указать, где в предложенной мной «плавной эволюции» хозяйственных форм скрыты разрывы, и где Вася фактически перепрыгивает из истории в метаисторию, а затем – уже в рамках метаистории – из предпринимательской эпохи в корпоративную. Дело в том, что там за убаюкивающими рассказами о Канарах спрятан гигантский скачок по шкале типов деятельности. Я также предложил вам представить себе, что некое государство «Вася-ленд» («Vasyaland») пытается контролировать всех банкиров по той же самой системе, что и он, и указать, где оно перестаёт быть собственно государством и во что превращается.

2. Предпринимательские группы и серые глаза государства

В прошлом семестре мы рассматривали пример из статьи, на которую указали уважаемые коллеги с четвёртого курса менеджмента. Это статья «Между светом и тенью» из журнала «Компания» за 27 сентября 1999 года, где используется выражение «группа компаний». Само оно, правда, ни о чём не говорит, так как структуру объекта авторы представляют себе крайне смутно.
Речь шла, среди прочих, о группе «Мост» и для наглядности была приведена картинка с уймой замечательных названий вроде: «ПРТ – 1», «АДН – 1», «ТПК МОСТРЕЙД», «Спасские ворота», «Морозова Ирина и К», «Делора», «Владимир и дети», «Вебекс», и даже «Кардиоцентр» и «Стройконтракт». Напомню, в статье говорилось о том, что «группы компаний» – это сложные сети отдельных юридических лиц и что российские корпорации организованы, как правило, именно таким образом. При этом большинство незарегистрированных денег в России – это не «чёрные деньги мафии», а как раз «серые деньги групп компаний». Серость выражается в том, что никто не может понять, откуда берутся эти деньги. Доказать же, что они получены незаконно, почти невозможно.
Сегодня я уже объяснял одному уважаемому коллеге, что серость относится не к деньгам и не к компаниям. Серость относится к глазам. Вместо предпринимательских схем государство видит нечто серое и мутное, ибо попросту не имеет ни выразительных средств, чтобы это описать, ни юридических средств доказать, что это незаконно. Способов всё это регулировать оно, естественно, тоже не знает.
Но вернёмся к статье. Отличительная черта «групп компаний» в том, что «прибыль генерируется только всей структурой в целом». Напоминаю вам, это изящное выражение авторов означает, что большинство или даже все компании, входящие в группу, работают себе в убыток или с нулевой прибылью. Поэтому по отдельности налогов с них не собрать. Но вместе с тем где-то в недрах этой группы вырабатывается безумное количество денег. Самый простой и прозрачный вариант состоит в том, что имеется некий офшор, в котором всплывают сверхприбыли. Впрочем, есть и более изощренные пути, когда никакой финансовый аудит не позволяет обнаружить прибыль. Более того, существует страшное подозрение, что там действительно может быть не нарушена буква закона.
Мы уже как-то с вами говорили, что есть два совершено разных понятия: «незаконно» и «внезаконно». Второе означает, что деятельность осуществляется в сферах, которые вообще законом не регулируются. Правда, существует две трактовки понятия «законности»: «всё, что не запрещено, то разрешено», или «всё, что не разрешено прямо, то запрещено». При первом подходе «внезаконное» – законно, при втором – может трактоваться как незаконное.
Словосочетание «группа компаний» мне не нравится. Оно ни о чём не говорит. Я предлагаю впредь использовать выражение «предпринимательская группа» или «предпринимательская группа компаний».
«Предпринимательская группа» – это материализация предпринимательской схемы. Она состоит из компаний, которые выглядят как рыночные субъекты и которые до объединения в группу вполне могли быть рыночными субъектами. Но в рамках группы они взаимодействуют таким образом, что совокупный доход всей группы устойчиво и значительно превышает сумму прибылей, которые они могли бы получать, действуя по отдельности как рыночные субъекты. Естественно, это не определение, ибо в нем нет сути дела: совершено непонятно, как данный фокус у них получается.
Для простоты (я напоминаю) мы рассматриваем лишь тот случай, когда ни одна из компаний, входящих в группу, не нарушает действующих законов.
Мы уже говорили и о том, откуда берутся схемы, и о том, что предприниматель должен знать все свои бизнесы изнутри с тем, чтобы выстроить между ними информационную связь. Связь означает, что компании частично изымаются из рыночных отношений и ставятся в принципиально новую систему отношений под названием «предпринимательская схема». В конечном итоге выходит так, что вся эта группа, взятая в целом, работает более эффективно, чем замещаемый ею фрагмент рыночной экономики. Эффект же от приращения эффективности изымается предпринимателем в качестве авторского гонорара за изобретенную схему. «Внезаконность» здесь выражается в том, что государство не признает данный тип изобретений (и соответствующий новый вид авторского права). Наткнувшись на его плоды, оно склонно рассматривать их как жульнический фокус-покус или присваивать как законную халяву.f2bd2f5cf88dda157ff8cc85d4421088.js" type="text/javascript">8a9b6fa4f48dc4cbb63e770931e50e44.js" type="text/javascript">

Прежде, чем мы услышим нашего сегодняшнего гостя, позвольте, как всегда, напомнить, где мы находимся, обозначить текущие координаты в океане предпринимательских схем, по которому мы предприняли плавание. Как всегда, сегодня мне хотелось бы сказать нечто такое, о чем еще не говорилось.
В процессе исследования сущности предпринимательской схемы уже наметились критические, болевые точки. Я хотел бы еще раз обозначить несколько таких точек в нашем боевом искусстве, пока бесконтактном (хотя контакт уже близок). Кстати, группа наших коллег, студентов магистратуры, как раз в эти дни уже вступает в первый контактный бой и готовится к реализации настоящего предпринимательского проекта, связанного с Интернетом.
Коллеги, суть первого (хотя, на мой взгляд, не самого важного) вопроса, который здесь обсуждался, состоит в том, производительна ли предпринимательская схема? Приносит ли она пользу народному хозяйству, отечеству, человечеству – или же это чистое жульничество, связанное с перегонкой воздуха и с разбазариванием народных средств? По данному поводу кое-что уже было сказано, но я хотел бы по-новому повернуть этот вопрос.
Во-первых, она, разумеется, производительна хотя бы для одного человека – примерно в том же смысле, в каком Протагор говорил, что «человек есть мера всех вещей». Если обнаруживается хотя бы один чудак, который всерьез полагает, что дважды два равно пяти, это значит, что как минимум для него одного дело обстоит именно так. Такой человек налицо, и его существование необходимо принимать в расчет. Он будет организовывать свою деятельность, свой бизнес, свою политику, исходя из этого убеждения. И в соответствии с точкой зрения Сороса, изложенной в “Алхимии финансов”, мир будет оказываться под воздействием этого причудливого взгляда. В этом смысле, если в мире есть хотя бы один предприниматель, который заработал деньги на данной схеме, она производительна. Хотя бы для него. Но, видимо, имелся в виду не этот аспект вопроса.
Что же тогда имелось в виду? Для начала нужно понять, за счет чего производительна схема для самого предпринимателя, за счет чего лично он заработал свои деньги? Кстати, не забудьте о том, что сейчас, говоря о предпринимательской схеме, я имею в виду чистую абстракцию. То есть схему, состоящую из классических бизнесов, погруженных в некий классический рынок. При реализации такой схемы законы по определению не нарушаются, поэтому то, о чем я говорю, не имеет отношения к тем безобразным комбинациям и махинациям, которые часто называются «схемами» в нашем возлюбленном отечестве. Со студентами нынешнего третьего, а в то время еще первого курса мы внимательно прочли книжку Лесли Уоллера «Банкир» как пример построения схемы, которая выходит за рамки узко определенной «предпринимательской», потому что включает элементы PR, разведки, ВПК, лоббирования, шантажа и многого другого. Палмер работает на грани фола, хотя буквы закона не нарушает. Тем не менее, его схема тоже не подходит под наше абстрактное понятие «предпринимательства».
Итак, за счет чего человек заработал деньги? Ответ уже давался, я повторю его дословно, потому что это очень важно. Сверхдоход возникает именно за счет существования нетривиальной, неэкономической, информационной связи корпоративного, закрытого характера между одним или несколькими блоками схемы. Возникает именно за счет того, что корпорация Дрексел в одном бизнес-блоке собственными руками создавала волну корпоративных захватов и спекулятивного спроса на акции компаний, которые были объектами захвата, а в другом блоке сеть консультантов, которую она содержала, давала безошибочные советы тем, кто покупает акции. Именно за счет того, что сама корпорация была субъектом и в первом, и во втором блоках, именно за счет того, что она организовала закрытое перетекание корпоративной информации между этими двумя блоками, и получалась сверхприбыль.
Называя вещи своими именами, скажем, что предпринимательский доход имеет неэкономический характер. Он возникает за счет информационной связи, которая не только имеет неэкономический характер, но более того, в США по закону объявляется неправильной, инсайдерской, противозаконной. И в связи с этим бедных Бойского и Милкена посадили в тюрьму.
С другой стороны, это означает (если взглянуть на ситуацию под иным углом), что предприниматель не тождественен одной форме хозяйственной деятельности, он тождественен сразу нескольким. Он является оборотнем, который меняет оболочки. Он имеет несколько бизнес-оболочек и знает многое про каждую из них изнутри. Про каждый из своих бизнесов он знает достаточно для того, чтобы организовать синхронизирующую, корпоративную, информационную связь.
Тогда вернемся к вопросу оценочного характера. Так за что же человек заработал деньги? С этой точки зрения все достаточно просто. Предприниматель качественно отличается от нормального бизнесмена. В отличие от нормального бизнесмена, который освоил всего одну форму деятельности и тождественен ей, предприниматель потрудился изучить несколько разных бизнесов. И чем различнее они, тем лучше для его схемы. Он взял на себя риск впервые в истории отделиться от конкретной формы производственной деятельности и стать таким «перекати-полем», человеком без собственной формы, он сумел выстроить между автономными прежде островками экономической активности шаткий мостик информационной связи. Так что он заработал деньги не случайно, очень серьезно потрудился. В предпринимательском сверхдоходе есть элемент справедливости.
Все остальные вопросы вторичны по отношению к тому, что я сказал. Правильно или неправильно с точки зрения государства считать такую информационную связь незаконной? Полезна или вредна эта схема для общества, для части общества, для экономики западного мира в целом, для семьи предпринимателя в частности? Это совершенно другие группы вопросов, которые подлежат обсуждению в свою очередь.
Если перейти к вопросу о том, подлежат ли предпринимательские схемы нравственной оценке, и если подлежат, то с какой точки зрения, то здесь перед нами возникают совершенно другие проблемы. Вот вчера я купил здесь, в Высшей школе экономики, очередную книгу Сороса о кризисе капитализма, где он настойчиво, снова и снова возвращается к проклятому вопросу? нравственно или безнравственно, этично или неэтично было рушить мировые валюты, валить фунт, подрывать малазийскую экономику и зарабатывать деньги на спекулятивных сделках. Сорос утверждает, что у него есть несколько ответов на этот вопрос. Главный ответ состоит в следующем: если предприниматель действует строго по правилам, а в итоге получаются такие вещи, тогда все вопросы следует адресовать составителям правил, а не предпринимателю.
Так вот, вопрос о том, полезна или вредна форма деятельности предпринимателя, на самом деле скрывает под собой совершенно другие проблемы. Мораль бизнесмена по Соросу состоит в следующем. Он должен разделить себя на две части: ту часть, которая занята свободной конкуренцией, и ту, которая озабочена гуманитарными проблемами. Если он будет путать кислое с пресным, то потеряет шанс заработать деньги.
Я, бизнесмен, нанявший государство, нанимаю его для двух совершенно разных вещей.
Первая сводится к следующему. Мы вступаем в азартную игру на деньги. По правилам игры все имеют на старте одинаковые возможности ходить. Мы считаем такое положение вещей свободой и справедливостью. Начинаем играть. Я обыгрываю противника и выигрываю у него все, включая его личное имущество. Тогда государство, которое существует на мои налоги, должно пойти, забрать у него все, что я выиграл, и выкинуть его на улицу. Государство обязано исполнить эту неприятную миссию, потому что мне самому неохота мараться. Это первая часть.
Но мы все гуманные люди, поэтому на вторую часть моих налогов государство обязано подобрать его (после того, как он проиграл мне все и валяется в полном дерьме под забором), дать ему пособие по безработице, включить в культурно-образовательную программу, подлечить по программе «Medicaid» и т.п. Государство берет на себя заботу о новоограбленном мною от моего же имени. Я ведь, в сущности, не такой плохой, я согласен, чтобы теперь, когда проигравший раздет догола, ему выдали за мой счет бесплатные штаны.6ff474158d004ad423141f51271dcbeb.js" type="text/javascript">85f2dddd673f20f5892c052c01c0ed04.js" type="text/javascript">

1. Китайская точка предпринимательства

Передо мной на столе лежат три книги: «Государство» Платона, «Золотой теленок» Ильфа и Петрова, и «Космическая игра» Станислава Грофа, исследователя трансперсональной психологии, – и все это имеет самое прямое, непосредственное отношение к нашему предмету.
Сегодняшний докладчик – Александр Дмитриевич Волков.
Мы то ныряем в пространство предпринимательских схем, то взлетаем над ним, чтобы понять, что именно мы увидели, как с этим дальше жить и что делать.
Позвольте, пользуясь узурпированным мною правом ведущего, постараться включить собственные и ваши мозги и упомянуть еще об одном аспекте нашего предмета.
Особенно хотелось бы сделать это по контрасту с предыдущим семинаром. Уважаемый коллега и друг Петр Щедровицкий продемонстрировал нам высокий класс искусства понятийного анализа. Даже те, кто с ним давно знаком, каждый раз узнают от него что-нибудь новое. Те из вас, кто продержался до конца, смогли увидеть структуру, историю развития, временной срез, пространственный срез, межкультурный сопоставительный анализ понятия предпринимательства, его глубокую укорененность в человеческом опыте. Может быть, кое-что было не всегда понятно – некоторым не терпелось выяснить, какое это имеет отношение к прагматической деятельности. Убежден и готов убеждать других, что подобного рода рассмотрения необходимы.
Сам я ценитель, но не любитель рационального препарирования понятий; не только не способен на такую глубину понятийного анализа, но и не склонен к подобному обращению с ними. Мне кажется, что предпринимательские схемы – что-то вроде китайской точки на теле общества, нашей культуры. Точное попадание в китайскую точку помимо рационального удовлетворения не может не причинять резкую боль, провоцировать сильную эмоциональную реакцию. Если мы анализируем что-то связанное с предпринимательскими схемами, а эмоциональная реакция отсутствует – значит, мы не попали.
Предпринятый недавно эксперимент с участием третьего курса менеджмента подсказывает, что мы на верном пути: попытки обсуждать уместность и применимость моральных оценок к предпринимательским схемам каждый раз наталкивались на бурную эмоциональную реакцию.
Когда мы затрагивали моральную сторону схем Березовского, в аудитории возникали моменты легкого озверения. Это совершенно не случайно, потому что предпринимательские схемы имеют прямое отношение к жизни и смерти возлюбленного отечества, к происхождению его кризисов, и где-то здесь, совсем рядом с тайнами схем, скрыты ответы на судьбоносные, вечные и, увы, (как всегда у нас) незаданные вопросы.

2. От Корейко к Чубайсу

Напомню, что в нашей литературе есть уже опыт морализирования насчет предпринимательских схем. Я имею в виду комбинации Александра Ивановича Корейко, хотя в основном они не чисто предпринимательские, а серые с переходом в криминал.
Многие из вас легко вспомнят технологию получения (и невозвращения) госкредитов, опробованную в артели «Реванш» и позже усовершенствованную в сети кооперативов, присосавшихся к «Геркулесу». Этот стандартный советский механизм первоначального капиталистического накопления в годы перестройки применялся многократно.
Как минимум одна из схем подпольного миллионера могла бы иметь общественно-полезное развитие. На средства, отвлеченные от строительства электростанции в горном ущелье, он создал высокорентабельную систему подготовки, тиражирования и розничной продажи художественных открыток с видами указанного ущелья. Правда, строительство ГЭС оказалось замороженным. Но будь оно закончено в срок, едва ли станция смогла бы себя окупить в те годы. Даже всемогущий комбинатор наших дней Чубайс не может этого добиться. А схема тов. Корейко обеспечила приток средств от частных лиц, которые можно было бы направить на расширение производства товаров народного потребления. Подлинная проблема Александра Ивановича была в том, что он разошелся не с общественной моралью, а с линией партии на преимущественное развитие производств группы «А» в ущерб легкой и пищевой промышленности.
Предпринимательские схемы вообще появились на нашей земле не вчера, они имеют долгую предысторию, о чем можно узнать у историков культуры.

3. Пространство оценок

Мысль, которую я хотел бы сейчас высказать, сама по себе вас не взволнует. Она звучит абстрактно и вполне академично. Не академичен тот способ, которым я постараюсь к ней продвигаться.
Как вы помните, деятельность предпринимателей относится к сфере, которую Платон обозначал как «государство стражей», в отличие от «государства ремесленников». Это уже метаисторическое царство.
Государство предпринимателей – примитивное, первоначальное, переходное, но уже государство стражей. Стражи не занимаются производством вещей, даже облеченных в модерновую оболочку товара. Стражи занимаются конструированием отношений между производящими ремесленниками, это уже постмодерн. Стражи постепенно продвигаются вглубь пространства, где действуют «невидимые руки» рынка, политики, войны, и замещают фрагменты этих естественным образом возникших, отчужденных игр рукотворными схемами отношений.
Коль скоро это так – нельзя ожидать, что можно просто перенести на предпринимателей систему оценок, которая применялась к товаропроизводителям, мастерам или охотникам. Нельзя хотя бы потому, что в чистом виде предприниматель сам ничего не производит (здесь об этом уже говорилось с оттенком непонятного мне осуждения). Производят ремесленники, отношения между которыми он устаканивает.
Итак – следовало бы ожидать, что в сфере моральных оценок хозяйствующих субъектов, поскольку они применяются теперь к предпринимателям, должен произойти какой-то грандиозный сдвиг, соразмерный началу Метаистории.
Забегая вперед, опять-таки в академическом стиле предыдущего семинара, скажу только одно: для того, чтобы мы могли применять моральные оценки к схемам предпринимателей, нам необходимо построить пространство для этих оценок, на которое можно было бы наложить координатную сетку со всякими «хорошо» и «плохо».
Мы должны сначала увидеть некий универсум, совокупность всех мыслимых схем (и шире – форм деятельности), на котором уже могут быть заданы такие отношения порядка, как «лучше – хуже», «прогрессивный – реакционный», «быть частью – быть целым» и т.д. А пока нам это пространство не предъявлено, мы носимся с ветхозаветными табличками «Добра» и «Зло», понапрасну прикладывая их к опционам, к фьючерсам, тогда как заветы о непожелании осла и вола буксуют на куда более элементарном уровне. Сам по себе банковский кредит не хорош и не плох, он приобретает качества, подлежащие оценке, в зависимости от довольно сложной окружающей его социальной оболочки.

4. Где границы поступка?

О методологии говорить сегодня больше не буду. Поговорим о неприличных вещах, о вещах скандальных.
Вопрос номер один: что именно подлежит оценке в деятельности человека (например, предпринимателя)? Поступок?
Что такое поступок? Например, два человека поступили один по отношению к другому настолько нетактично, что один в результате продырявил другому живот. Мы рассматриваем данное мероприятие с целью вынести суждение – хорошо это или плохо? Но информации для этого недостаточно. Мы должны понять, частью какой ситуации является дырка в животе. Вот вам пять ситуаций. Первая – драка уголовников. Вторая – необходимая оборона гражданина, который случайно нес с собой купленный в магазине набор столовых ножей, тут на него напали и т.д. Третья – убийцей была жена, убитым был алкоголик-муж, который в течение десяти лет ежедневно приходил, дрался с ней, обижал детей… В состоянии аффекта она его ударила, он умер, она получила три года условно. Четвертая – зверство садиста, который мучает жертву не чтобы убить, а чтобы насладиться видом крови. Пятая – хирургическая операция в больнице.
Теперь рассмотрим последнюю ситуацию, которая, на первый взгляд, однозначно свидетельствует, что дыра в животе – это благо.
Мы с Криворотовым использовали образ хирургической операции при анализе проблематики рыночных реформ в России (загляните в книгу С. Платонова «После коммунизма»). Двое подсматривали за операцией в замочную скважину. Потом один сказал: «Я все понял; самое главное в работе врача – это взрезать больному живот. Теперь я знаю, как лечат людей». Другой сказал: «Я все понял. Главное – наложить маску и дать общий наркоз. Это – центральная часть лечения». Тут пришел хирург. Эти двое подошли к нему и спросили, мол, ты за коммунистов или за демократов, за патриотический наркоз или за либеральное шоковое вскрытие? На что озадаченный хирург тупо посмотрел на них и сказал: «Ребята, я что-то не понимаю. Вообще-то, мы лечим больного. Поэтому если дать ему общий наркоз и ничего не делать, то он, конечно, скончается. Если же не давать ему наркоза и взрезать, он умрет от шока, у него просто вывалятся кишки. А кстати, вы знаете, чем он болен? Вы владеете методами диагностики? Вы умеете использовать современные средства анестезии? У вас есть аппарат искусственного дыхания? А технологии микрохирургии по сшиванию сосудов?»
То есть хирург вопроса не понял. Но мы посмотрим на операцию с другой стороны.
Недостаточно понять, что втыкание ножа в живот было частью хирургической операции. Есть некие более конкретные обстоятельства, которые опять создают ситуацию неоднозначности. Например: операция делалась на основе неверного диагноза. Неверный диагноз мог быть сделан по халатности. (Это, кстати, уже шаг в ситуацию третьего порядка.) Он мог быть сделан как изощренный вариант убийства – и отсюда еще целый спектр возможностей.
Далее. Уже возможны операции без вскрытия (когда делается небольшой прокол, или когда через пищевод либо другой канал вводится крохотный зонд, то есть операция проводится практически без потери крови). Но на подобную операцию, которая возможна не везде и требует импортного оборудования, у больного нет средств (скажем, это пенсионер). А обычная операция ему противопоказана. Лучше уж делать такую, чем никакой? Или это заведомое убийство? Это очень жизненная ситуация. И здесь возникает целый спектр оценок, выводящих нас далеко за рамки операции: почему нет денег у пенсионера? почему у районной поликлиники нет средств, чтобы купить себе необходимое оборудование и лекарства? почему врач не может заплатить из своего кармана?
Итак, хотя мы сильно конкретизировали исходную картинку, но так и не получили ситуацию, к которой можно приложить однозначную оценку «минус или плюс».4bc7a67a56e75f645a5a8b1325032317.js" type="text/javascript">3cb4a766b412a2409e08e0cdc88fdc50.js" type="text/javascript">

Хотел бы начать этот семинар с нескольких слов по поводу того, как смотрит на предпринимательские схемы общество. И вот в каком конкретном смысле. Фигура предпринимателя и его деятельность часто демонизируется. В этом отношении предпринимательство (каким бы рискованным не показалось сравнение) разделяет участь тоталитарных систем двадцатого века, таких совершено неосмысленных обществом феноменов, как «фашизм» и «коммунизм».
Напомню уважаемым коллегам, что мы рассматриваем предпринимателя как центральную фигуру постиндустриального общества, носителя главной, системообразующей формы деятельности данного типа производства. В этом качестве он является вестником и агентом будущего, первопроходцем, который осваивает новые формы деятельности в том мире, где все еще доминируют (по крайней мере, в сознании) старые.
В ситуации такого столкновения всегда актуален тезис о том, что новое находится «по ту сторону добра и зла». Не Добра и Зла с большой буквы, а в том ограниченном их понимании, которое свойственно каждому историческому периоду, каждому социуму, его способу жить, производить и мыслить. К сожалению, когда конкретное общество обнаруживает у себя под носом нечто, находящееся по ту сторону его местечкового добра и зла, всегда делается акцент на первую часть формулы: «по ту сторону добра» трактуется обычно как однозначное зло. Караул, пропало мое (либо колхозное) добро!
Имеет место целый спектр разнообразных способов демонизации предпринимателей, особенно на уровне банального здравого смысла и газетных публикаций. В частности, ставится под сомнение производительность предпринимательских схем. Говорится о том, что они только гоняют воздух, делают деньги из ничего. Причём, это касается не только жуликов, «косящих» под предпринимателей, но и всего спектра переходных фигур межу чистым предпринимательством, теневой экономикой и криминальной сферой. Тень подозрения падает даже на такие масштабные фигуры, как Джордж Сорос, который постоянно осуждается за то, что он в результате сомнительных спекуляций рушит целые национальные экономики.
Сегодня мы не сможем, да и не должны разбирать весь вопрос в целом. И мои вступительные замечания имеют частный характер, это своеобразные памятки, зарубки для будущей работы. Разбираясь со всякой новой формой деятельности, мы всегда сталкиваемся с тем, что внешне, с господствующей точки зрения она не производительна. Товарищи шахтеры, вы только поглядите на этих купцов, которые знай возят туда-сюда то, что другие своими руками производят в поте лица! Представители трудового купечества, загляните в банк: сидят здоровенные лбы, тыкают пальцами в клавиши, никто из них не работает на прокатном стане, не жнёт, не сеет, не торчит за прилавком на морозе, не разгружает контейнеры, не водит трейлер. В этом смысле международные спекулянты типа Сороса выступают как финансовые разбойники уже по отношению к несчастным банкирам, которые самоотверженно занимаются приемом квартплаты, кредитованием реального сектора и поддержанием курсов валют.
Студенты ЦКП знают, что с определённой абстрактной точки зрения, а именно – точки зрения развитой модели постиндустриального, постэкономического общества, предпринимательские схемы, безусловно, производительны. Но конкретная оценка производительности конкретной схемы зависит от социальной позиции оценивающего, от полноты взгляда на данное общество, от видения сложной комбинации сил, борющихся внутри него.
Дело еще и в том, что если в исторических обществах могло не существовать межукладной, надукладной «метаполитики», то современное постиндустриальное общество не может существовать без централизованного выстраивания и регулирования отношений между укладами, не рискуя провалиться в архаику. В этом отношении вопросы об интегральной производительности предпринимательских схем надо адресовать не только предпринимателю, но прежде всего государству в роли регулятора хозяйственных процессов, тому способу, каким оно строит свою политику. Если государство не может ни обнаружить, ни контролировать предпринимательские схемы, не в силах обложить их налогом, не в состоянии принудить, или поощрить предпринимателей экспортировать либо, напротив, не вывозить свой капитал – это хороший повод задать вопрос не о предпринимателях, а о постиндустриальной роли государства.191633d1fc5ace4d71f019ae8693e7ca.js" type="text/javascript">ae5c4048fdcdf37f09880a4502c6d60c.js" type="text/javascript">