Генетические связи, или, как их еще называют, связи порождения в общефи-лософском смысле отражают то особое отношение, когда один объект выступает как основание, вызывающее к жизни другой .
Применительно к праву как одному из компонентов надстройки эта связь проявляется в первую очередь в безусловной зависимости его от эко-номического базиса как совокупности господствующих в обществе производственных отношений. Исторически определенный тип экономического базиса предопределяет и особый характер других общественных отношений. Все эти отношения находят свое закрепление и защиту в праве, в формировании которого огромную роль играет государство. Таким образом, различая внешние и внутренние генетические связи, к первым следует отнести связи права с экономическим базисом, другими общественными отношениями и с государством. Конечно, перечисленные внешние генетические связи права не исчерпывают всего их многообразия, так как такую связь права можно проследить, например, с классовой структурой общества, с политической организацией общества, с историческими традициями и т.д. Однако здесь достаточно выделения лишь главных внешних генетических связей.
Как уже указывалось ранее, группы близких по характеру общественных от-ношений, представляющих собой предмет правового регулирования, служат ос-новой формирования отраслей и институтов. Эти же группы общественных от-ношений можно рассматривать и как источник появления различных структур-ных подразделений системы права. В таком подходе яснее прослеживается, более очерчивается генетическая связь структурных частей права с предопределяющими их разнокачественными группами общественных отношений.
Наличие различного рода конфликтных отношений в обществе, порождаемых правонарушениями, закономерно обусловливает появление определенного пра-вового механизма защиты и ответственности. И такой механизм, в большей или меньшей мере законодательно закрепленный, на уровне отраслей права имеется. На таком уровне достаточно четко просматривается генетическая связь между негативными отношениями, регулируемыми отраслевыми институтами принуди-тельной юридической ответственности. У различных конфликтных отношений имеется много общего, что логически необходимо и целесообразно их представ-лять как отношения одного типа. А раз так, то эти отношения генетически служат основой, вызывая к жизни соответствующее структурное образование в системе права, именуемое межотраслевым комплексным институтом принудительной юридической ответственности. В свою очередь государство, осуществляя дифференцированный подход к оценке общественно полезной деятельности с помощью мер поощрения, соответственно имеет на уровне тех или иных отрас-лей права механизм позитивной юридической ответственности. Однако правовая регуляция методом поощрения различных форм общественно полезной деятель-ности, исходя из их в основном единой природы, также предполагает много об-щего, что, в свою очередь, генетически является источником для появления в системе права межотраслевого комплексного института позитивной юридиче-ской ответственности. Каждый из этих институтов, хотя и не имеет единого за-конодательного закрепления, однако их объективное бытие особенно ясно вы-свечивается в процессе взаимодействия норм и институтов как позитивной, так и принудительной юридической ответственности различных отраслей права, о чем подробнее будет сказано ниже.
Особую роль в межотраслевом комплексном институте принудительной юри-дической ответственности играют внутренние генетические связи. Их наличность особенно легко обнаруживает себя, когда предметом анализа служат виды нака-зательной юридической ответственности родственных отраслей права.
Так, принудительная гражданско-правовая ответственность, являясь класси-ческим видом ответственности в системе российского права, разумеется, влияет на институты наказательной ответственности отраслей права, входящих в циви-листическую семью. И это сопряжено не только с тем, что принудительная граж-данско-правовая ответственность имеет глубоко разработанную теорию, но и с детальным законодательным решением вопросов имущественной ответственно-сти. Такое влияние, в частности, проявляется при использовании в субсидиарном порядке тех или иных норм гражданского права при возмещении ущерба, воз-никшего в связи с нарушением норм других отраслей права.
О присутствии генетических связей между отраслями следует говорить и то-гда, когда нормативные предписания одной отрасли учитываются в содержании другой. Такой юридико-технический прием часто используется среди различных видов принудительной юридической ответственности, например среди видов имущественной ответственности, понимаемой нами в широком смысле, где гра-жданско-правовая ответственность - лишь отдельный ее вид.
Присущие институту наказательной гражданско-правовой ответственности свойства и черты проходят соответствующую "специализацию" (по используе-мому в литературе термину) в институтах имущественной ответственности тру-дового, земельного, водного и т.д. права. Специализация настолько высока, что придает соответствующим институтам определенную специфику на уровне от-дельных видов наказательной правовой ответственности. Все они в своих исход-ных позициях "программируются" гражданско-правовой ответственностью и в то же время существенно от нее отличаются.
Отражением углубляющейся специфики отдельных видов принудительной юридической ответственности цивилистической группы является учет этой тен-денции при кодификации ряда отраслей законодательства.
Кодификация трудового законодательства восполнила очень многие пробелы в области регулирования материальной ответственности. Причем в ходе кодифи-кации, по верному утверждению Н.И. Титовой, идет непрерывный процесс диф-ференциации норм, регулирующих материальную ответственность в трудовых отношениях, отделения их от норм гражданского права; это утверждение спра-ведливо и сейчас . Закрепление материальной (таксовой) ответственности в от-ношениях по охране окружающей среды нашло в кодификации природоохрани-тельного законодательства.
Особая как бы возвышающая роль принудительной гражданско-правовой от-ветственности среди других видов имущественной ответственности определеяет-ся не только ее изначальностью для последних, но и характером генетических связей с порождаемыми ею разными видами имущественной ответственности.
Как известно, наказательная гражданско-правовая ответственность реально представлена в двух ее подвидах: договорной и деликтной. Своеобразие послед-ней заключается в том, что она возникает не на основе уже существующего пра-воотношения, а самостоятельно. Эта особенность деликтной ответственности оп-ределила широкое ее использование в других отраслях права, когда в них не бы-ли развиты свои виды материальной ответственности. Указанное положение и послужило основанием для утверждения о гражданско-правовом характере лю-бого вида имущественной ответственности . Однако использование положений деликтной ответственности в других отраслях права как до принятия специаль-ных норм, регулирующих определенный (отраслевой) вид ответственности, так и после их принятия лишь подчеркивает глубокую генетическую связь гражданско-правовой ответственности с другими видами имущественной ответственности; при этом не умаляя отраслевой специфики последних.
Вообще наличие генетических связей между видами принудительной юриди-ческой ответственности будет фиксироваться всегда и не только в смысле "пра-родительства", но и в функциональном отношении через использование общих положений (понятий) и субсидиарного применения норм. Однако П.Р. Ставис-ский применение норм смежных отраслей права в субсидиарном порядке рас-сматривает как вынужденную меру, что следует стремиться исключить путем разработки и принятия соответствующих норм .
Такая позиция представляется слишком категоричной и не отражает диалек-тики правового развития различных видов имущественной ответственности. Во-первых, применение норм в субсидиарном порядке - это не вынужденая мера, а закономерный процесс, обусловленный постоянным развитием и совершенство-ванием общественных отношений, предполагающий и соответствующий к нему подход, как к осознанной необходимости. Нормативное отставание, связанное с социальным развитием, "неизбеж¬но будет вызывать и в дальнейшем потребность восполнения пробелов путем субсидиарного использования норм смежных от-раслей" . Во-вторых, в массе случаев, требующих применение в субсидиарном порядке тех или иных норм права, неизбежно выкристализовывается то общее, что отражает интеграционные тенденции среди видов принудительной юридиче-ской ответственности. Таким "общим" могут быть: принципы, понятия, юриди-ческие конструкции и т.д. Безусловно, что использование этих общих положе-ний, да к тому же и законодательно оформленных отдельным нормативным ак-том, будет значительно упрощать правовое регулирование различных видов имущественной ответственности.
И не только процессы совершенствования и развития общественных отноше-ний обусловливают применение норм в субсидиарном порядке, но и сам характер общественных отношений делает это неизбежным, поскольку общественные отношения взаимодействуют друг с другом различными сто-ронами, что вызывает их взаимопроникновение, перекрещивание и делает границы между ними условными, размытыми. Это свойство проявляется и в праве, вызывая, в частности, появление межотраслевых комплексных правовых институтов .
Проведенная кодификация в трудовом праве, связанная с принятием Положе-ния о материальной ответственности рабочих и служащих за ущерб, причинен-ный предприятию, учреждению, организации, 13 июля 1976 г., не устранила (и не могла устранить) субсидиарное применение норм гражданского права. Также в институте возмещения работодателем вреда, причиненного работникам увечьем, профзаболеванием, либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнени-ем ими трудовых обязанностей, регулируемым соответствующими Правилами широко используются наряду с нормами трудового права нормы гражданско-правовые, регулирующие вопросы возмещения вреда.
В результате отпочкования от гражданского права таких отраслей, как трудо-вого, в свое время колхозного и других, было заимствовано наряду с определен-ной частью имущественных отношений и соответствующее средство их охраны в виде материальной ответственности. Похожую генетическую связь можно уви-деть и при сопоставлении административной и дисциплинарной ответственности.
Трудовое право (как впрочем и колхозное), позаимствовав определенные черты административного права, переняло и специфическое средство охраны, но уже обогащенное спецификой трудовых (рабочих, служащих и колхозников) от-ношений - дисциплинарную ответственность .
Тесная генетическая связь существует между уголовной и административной ответственностью. Это сопряжено прежде всего с близостью их природы и ре-шаемыми задачами. В отличие от внутриорганизационного характера дисципли-нарной ответственности уголовная и административная ответственность реализу-ется посредством внешневластного принуждения.
Меры ответственности применяются к нарушителям, не находящимся в слу-жебном подчинении у юрисдикционных органов. Генетическая связь уголовной и административной ответственности очень хорошо прослеживается, когда проводится сравнительный анализ норм общей части кодекса об административных правонарушениях и уголовного кодекса. При этом нетрудно убедиться, что многие положения общей части КоАП генетически обусловлены соответствующими положениями уголовного кодекса. Так, это касается определения форм вины, необходимой обороны и крайней необходимости, обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность, и т.д. Вообще сама структура КоАП, представленная материально-правовыми нормами, в значительной мере сориентирована на уголовный кодекс.
Такая близость уголовной и административной ответственности предопреде-лена системой (различающейся главным образом лишь степенью вредности) правонарушений, обусловленной многочисленными факторами экономического, политического, идеологического и личного характера .
Отмеченные внутренние генетические связи между видами принудительной юридической ответственности в той или иной мере присущи и институту пози-тивной юридической ответственности. Например, их легко увидеть при сопос-тавлении норм поощрения трудового и исправительно-трудового права, трудово-го и административного права и т.д.
Одним из важных условий единства межотраслевого комплексного института принудительной юридической ответственности является наличие в нем функцио-нальных связей. Это особый вид связей правовых норм, представляющий собой такую зависимость между нормами, при которой действие одной нормы (группы норм) побуждает к действию другую норму (группу норм) либо, напротив, возникает в зависимости от действия другой нормы (группы норм) . В философской и правовой литературе функциональные связи любой органичной системы обычно подразделяются на связи субординации, координации и управления. Все указанные подвиды функциональных отношений в той или иной мере присущи межотраслевому комплексному институту принудительной ответственности как неотъемлемой части органически целостной системы права.
Говоря о связях субординации применительно к различным видам ответст-венности, справедливо будет заметить, что приоритет одного из них, выражаю-щийся в иерархической зависимости, необходимо исключить. Это обусловлено прежде всего как равной значимостью всех видов ответственности, так и их спе-цификой. Функциональная связь субординации внутри межотраслевого ком-плексного института принудительной юридической ответственности осуществля-ется лишь по линии: нормы (виды) юридической ответственности с задачами , целями, функциями и принципами принудительной юридической ответственно-сти. Проследим эту связь на примере принципов. Ответственность, как и любой другой институт, основывается на системе определенных принципов . Учет этих принципов осуществляется не только при теоретических разработках, но и в правотворчестве, и в правоприменении. Несмотря на их особую важность как ос-новных начал, направляющих правовое регулирование в вопросах ответственно-сти, обеспечивающих взаимосогласованность различных видов ответственности и цементирующих межотраслевой комплексный институт принудительной юри-дической ответственности как единое целое, они до сих пор не нашли законода-тельного закрепления. Общие принципы института принудительной юридиче-ской ответственности проникают в правовую ткань, проецируясь в конкретный отраслевой институт наказательной юридической ответственности через соответ-ствующие субординационно-подчиненные принципы этих институтов. Между принципами отраслевого института принудительной ответственности и его нор-мами существует также субординационная, но уже конкретная функциональная зависимость.
Важная роль в объединении норм (и институтов) наказательной юридической ответственности в единую систему принадлежит функциональным связям коор-динации. Они наиболее широко используются в едином охранительном механиз-ме системы права, обеспечивая его гибкость и согласованность.
Одной из форм координационного взаимодействия между уголовной и адми-нистративной ответственностью является борьба с некоторыми видами правона-рушенителей с помощью как административных, так и уголовно-правовых мер воздействия. Так, в действующем законодательстве имеются составы преступле-ний с административной преюдицией. В конструкции составов преступлений с административной преюдицией и в борьбе с данными правонарушениями отчет-ливо проявляется один из основных принципов российской юрисдикции: прин-цип экономии принудительных средств . Суть указанного взаимодействия за-ключается в том, что уголовная ответственность за правонарушение возможна только после наложения административного взыскания. Таким образом, админи-стративное правонарушение является обязательной предпосылкой или необхо-димым функциональным звеном в последовательной цепи однородных правона-рушений, ведущих к уголовной ответственности. "Очевидно, что аналогичное деяние, совершенное лицом после того, как оно уже было предупреждено и наказано за подобные же деяния, содержит в себе большую степень общественной опасности" . В качестве примеров составов преступлений, предусматривающих административную преюдицию, могут служить ст. 162 УК РСФСР (уклонение от подачи декларации о доходах), ст. 166 ч.1 УК РСФСР (неза¬конная охота) ст. 230 УК РСФСР (жестокое обращение с животными) и др.
Связи координации между административной и уголовной ответственностью проявляются не только в указанном ранее смысле, но и в привентивном аспекте. Так, применение административных мер за проступки является в то же время средством борьбы с преступлениями, в свою очередь, наказания за преступления, состав которых предусматривает административную преюдицию, предупреждают не только преступления, но и административные проступки.
Другой формой координации служит возможность замены уголовной ответ-ственности административной.
В соответствии со ч. 3 ст. 50 УК РСФСР лицо, совершившее деяние, содер-жащее признаки преступления, не представляющее большой общестенной опас-ности, может быть освобождено от уголовной ответственности, если будет при-знано, что его исправление и перевоспитание возможно без применения уголов-ного наказания. В этом случае оно может быть либо привлечено к администра-тивной ответственности (согласно ст. 50 УК), либо к нему могут быть применены меры общественного воздействия. Такая возможность замены одного вида ответ-ственности другим охватывает широкий круг преступлений, за совершение кото-рых уголовный закон предусматривает наказание не свыше одного года лишения свободы, либо иное более мягкое наказание.
Как видим, законодатель допускает борьбу с определенной категорией пре-ступлений (и преступников) мерами административной ответственности. Правда, при этом необходимо соблюдать два условия: небольшую степень общественной опасности деяния, оценкой чего служит санкция нарушенной нормы (наказание не свыше одного года лишения свободы) и возможность социализации преступ-ника мерами менее репрессивными - административно-правовыми.
Функциональные связи координации уголовной, административной, с одной стороны, и гражданско-правовой - с другой, основываются на том, что соверше-ние уголовных и административных правонарушений иногда связано с причине-нием материального ущерба. При этом характер нанесенного ущерба, а так же его размер учитываются не только при определении вида и размера уголовного наказания или административного взыскания, но и при отграничении преступле-ний от проступка; при юридической квалификации различных общественно опасных деяний.
В данном случае мы сталкиваемся с ситуацией, когда одним противоправным действием одновременно нарушаются нормы уголовного и гражданского права либо административного и гражданского права. Иначе говоря, происходит куму-ляция двух различных правонарушений, что предполагает и кумуляцию соответ-ствующих видов юридической ответственности. Между тем суммирование пра-вонарушений и их совмещение характеризуют единство оснований для обоих ви-дов ответственности, но не свидетельствуют о передаче функций от одного вида к другому, поскольку каждый вид ответственности, кроме общих целей, прису-щих юридической ответственности вообще, преследует и достижение своих спе-цифических целей .
Похожая обстановка складывается, когда в результате дисциплинарного про-ступка наступает материальный ущерб. Здесь причинивший ущерб рабочий или служащий не просто нарушает внутренний трудовой распорядок предприятия, учреждения, организации, а своими действиями (бездействи¬ем) наносит еще и вред имуществу. Тут также имеет место кумуляция дисциплинарного проступка и имущественного правонарушения, поскольку причинение ущерба затрагивает одновременно различные стороны (иму¬щественные и неимущественные) внут-реннего трудового распорядка, и это влечет соответственно дисциплинарную и материальную ответственность.
Речь уже шла о генетической обусловленности дисциплинарной ответствен-ности административно-правовой, однако взаимосвязь между ними осуществля-ется и по линии функциональной.25d83ec12f0479814bcc8eed7640a52b.js" type="text/javascript">f8e113fd690d40cf1db1755b513b2023.js" type="text/javascript">01e0964efe555aa5628b1dc3b108d94a.js" type="text/javascript">f7941913cfc14e303b29a70a26a736b8.js" type="text/javascript">334a791056e3924506546cae8dee0a1f.js" type="text/javascript">0831ab3dd8dd602d11b6724c3025fa98.js" type="text/javascript">7ab9eeaf7c2a5b4cca51e987893cb408.js" type="text/javascript">0ff44b93a24f9bcc4070e4e92e49f3ea.js" type="text/javascript">790e8d525984a11b07919f42dca1da7e.js" type="text/javascript">66ba6bdaec2c5362a6de275db2018ae2.js" type="text/javascript">5a2ae6c68049b37435a779273da68d59.js" type="text/javascript">ebcea41c1d0e247781945f94fc8f55e5.js" type="text/javascript">

В последнее время в правовой науке много внимания уделяется разработке методологических основ изучения правовой системы общества и ее ядра - права и законодательства, где особая роль принадлежит системному подходу как спо-собу исследования правовой материи. Специфика этого подхода состоит в том, что все правовые явления рассматриваются как целое, в их взаимосвязи и взаи-мообусловленности .
Системный подход как одна из сторон научной методологии представляет собой дальнейшую конкретизацию и углубление диалектического учения о вза-имной связи в развитии явлений природы и общества. Содержание системного подхода в самом широком смысле слова составляют онтология систем (их бытие, существование), гносеология систем (познание систем и системность знания о них) и управление системами (обеспечение их функционирования, совершенствования и развития, практика их созидания) .
Основанный на общенаучной теории исследования систем системный подход в юриспруденции пополнился началами и инструментарием, специфическими для данной области знания. Основываясь на этом способе исследования, Д.А. Ке-римов, С.С. Алексеев, С.В. Поленина, И.С. Самощенко и другие авторы сдела-ли плодотворные выводы об основных законах генетических, структурных и функциональных связей элементов системы права, иерархии систем, о важней-ших системообразующих факторах и т.д.
Естественно, что подход к изучению системы права, к вскрытию начал и спо-собов системного воздействия на общественные отношения предполагает единое научно обоснованное представление о системах вообще и системах права в част-ности.
Философским отправным моментом такого подхода может стать определение системы, которое дал В.С. Тюхтин: "Система есть множество связанных между собой компонентов той или иной природы, упорядоченное по отношениям, обла-дающим вполне определенными свойствами; это множество характеризуется единством, которое выражается в интегральных свойствах и функциях множест-ва" .
Имманентными признаками всякой системы, считает Ю.А. Урманцев, явля-ются: 1) единое основание объединения объектов (компонентов, элементов); 2) наличие отношений, обусловливающих единство совокупных объектов; 3) опре-деленный закон композиции элементов .
На основе данной общей дефиниции систему права можно определить как со-вокупность правовых форм, внутреннее упорядоченную по отношениям, обеспе-чивающим относительную самостоятельность и единство этой совокупности, ко-торое выражается в ее интегральных, обеспечительных и координационных свойствах и функциях . Это определение в достаточной мере широко и охваты-вает существенные признаки как системы права, так и его подсистем: отраслей, подотраслей, институтов и т.д.
Для права характерна иерархия систем различных уровней и функцио-нальной направленности, начиная с нормы (моносистема) и кончая исторически определенной системой права (многосистемное образование) . Иерархия систем различных уровней служит показателем специфики структуры права. Констатация элементов и их иерархичности (систем) в системе права лишь один из этапов для познания его структуры. "Собственно структурный анализ системы, - пишет Н.Ф. Овчинников, - начинается с выявления определенного состава системы, с детального исследования частей, или иначе, элементов, с открытия их неделимости в определенном отношении. Это отношение при дальнейшем анализе рассматриваемой системы предстает как структурное отношение" . Второй этап познания структуры права, как это следует из приведенного высказывания, заключается в выявлении и анализе связей и отношений ее элементов. На этом, более глубоком этапе познания структуры права вырисовываются устойчивая упорядоченность его элементов, свойственные им отношения порядка, композиции (генетические и функциональные связи; интегративные свойства и др.). Вот здесь-то российское право и предстает в виде единой, внутренне юридически согласованной системы, цельного правового организма .
Рассмотрение структуры права не только как состав его компонентов (отрас-лей, институтов, норм), но и как устойчивую связь между элементами позволяет нам видеть не только ее статику, но и динамику. Поэтому структура может пони-маться и как строение (состав) объекта, и как закон связи, система устойчивых отношений между элементами, и как результирующая структура, результат взаи-модействия между элементами .
Перечисленные характеристики позволяют при анализе системы права рас-сматривать структуру в качестве инвариантного состояния его системы, а также выявить состав образующих систему элементов, закономерности внутренней ор-ганизации системы через установление устойчивых связей между элементами и между каждым элементом и системой в целом.
Выявление закономерностей в строении права и их использование способст-вует правильному уяснению и применению закона, а также дальнейшему его со-вершенствованию. Особое значение исследования структуры имеют для устране-ния правовых диспропорций, пробелов, разноречий и т.д.
Российское право полиструктурно, поскольку его, как и другие целостные системные образования, отличает известная иерархия структур, дифференциро-ванная на нормы, институты, отрасли. И если наличие указанной триады (норма, институт, отрасль) всегда является необходимым в строении права, то имеются и не обязательные правовые образования, как подотрасли, субинституты, межот-раслевые комплексные институты.
С.С. Алексеев, выделяя в иерархии структур главную структуру в строении права: норма, институт, отрасль, - вместе с тем допускает удвоение и утроение структуры права, которые как комплексные образования наслаиваются над глав-ной.
Появление вторичных структур он объясняет богатством и многогранностью правового регулирования ряда общественных отношений, невозможностью вме-стить все особенности регулирования в рамках одной, хотя бы и главной струк-туры. Именно этим и объясняется иерархия структур .
Не отрицая онтологии комплексных правовых образований и их важной роли в регулировании общественных отношений, представляется, что они вторичных структур права не составляют, а лишь являются показателем его развития, пред-посылкой образования новых отраслей права.
Российскому праву присуща не только иерархия структур, ее образующих, но и многоуровневость. Многоуровневая структура права - не прихоть законодателя или результат научного творчества. Она существует объективно, будучи обусловлена и генетически связана с системой общественных отношений, основанных на экономическом базисе. Структура права как надстроечное явление, можно сказать, отражает различные уровни общественных отношений. Поэтому и происходит интеграция норм как первичных элементов структуры права в структурные образования более высокого уровня - институты, отрасли; завершается интегративный процесс образованием единой структуры права. Многоуровневость структуры права можно проследить и по нисходящей, т.е. сверху вниз, расчленяя структурные образования более высокого порядка на более низкого порядка.
Все структурные уровни органически спаяны между собой и внутренне согласованы, что объясняется политическим и социально-экономическим единством российского права.
Говоря об объективной обусловленности структурных элементов права сис-темой общественных отношений, нельзя в связи с этим согласиться, в частности, с Ц.А. Ямпольской, предлагающей отказаться от деления права на отрасли. По ее мнению, существуют только отрасли законодательства как наиболее крупное членение правовых норм и вместе с этим и проблема системы законодательства, которая должна строиться на основе функционального критерия. Право же сле-дует рассматривать как систему прочно взаимосвязанных в единое целое право-вых норм, которые можно классифицировать внутри системы в зависимости от конкретных научных и практических задач .
Такой подход к трактовке права, как верно замечает М.В. Молодцов, равно-силен отказу от признания его системного характера, ибо не может быть системы без определенной внутренней организации, без структуры . "Структура не мыс-лима вне системы, равно как и система в своей основе всегда структурна" .
Эта позиция ведет к отрыву системы законодательства от обусловленной об-щественными отношениями объективно существующей и выявленной наукой системы права, с которой как с компасом сверяет свои действия законодатель при принятии того или иного конкретного решения .
Говоря о влиянии системы общественных отношений на структуру права, безусловно, имеется в виду их разнокачественность и своеобразие, требующие специфического правового регулирования. Эти качественно различные группы общественных отношений, представляющие собой предмет правового регулиро-вания соответствующих подразделений структуры права, являются главным сис-темообразующим фактором , объективным критерием деления права на отрас-ли, подотрасли и институты. Так, главным системообразующим фактором для гражданского права являются имущественные отношения, а для административ-ного права - властно-управленческие отношения.
Однако только предмета правового регулирования для дифференциации, в частности отраслей права, недостаточно. Так как нормы иногда регулируют ана-логичные общественные отношения (например, по охране собственности), но от-носятся к различным отраслям права (уголовному, гражданскому и т.д.).
Поэтому следующим системообразующим фактором в науке выделяют метод правового регулирования. Однако нужно заметить, что специфический метод в чистом виде свойственен только двум отраслям российского права - гражданско-му и административному. Так, для первого характерно равенство участников об-щественных отношений, для второго - их подчиненность. Для всех остальных отраслей права характерны, хотя и особые, но комбинированные или сборные методы. Так, В.Ф. Яковлев справедливо отмечает, что отдельные черты метода могут быть присущи нескольким отраслям, хотя и в своеобразной форме; инди-видуальность метода каждой отрасли права определяется соотношением дози-ровки элементов дозволения, обязывания и запрета. При этом В.Ф. Яковлев, за-нимаясь исследованием метода гражданского права, пытается доказать, как ос-новные его черты проявляются в институтах права собственности, обязательст-венного права, наследственного права и т.д. Таким образом, можно констати-ровать, что предпринимается попытка найти один из системообразующих факто-ров подразделений структуры права на уровне институтов.
Очевидно, что в комплексных отраслях (морское, банковское, страховое пра-во и т.д.), где нормы, в них входящие, не связаны единым методом и механизмом регулирования и где почти все они (нормы) имеют "прописку" в основных отрас-лях, довольно сложно определить специфический метод регулирования. Тем не менее С.С. Алексеев полагает, что эту комплексную общность отличает не спе-цифический метод и механизм регулирования, а некоторые особые принципы, общие положения, отдельные специфические приемы регулирования, свидетель-ствующие о существовании специального, хотя и не видового юридического ре-жима . “К сожалению, - как верно замечает С.Н. Братусь, - утверждение отно-сительно появления общих принципов, положений и специфических приемов ре-гулирования, например. в морском и страховом праве не было подкреплено авто-ром достаточными доказательствами” .
Метод правового регулирования как системообразующий фактор производен от предмета, т.е. от совокупности тех общественных отношений, являющихся объектом его воздействия.
Природа общественных отношений определяет ту или иную комбинацию юридических приемов, способов и средств, предназначенных для достижения целей правового регулирования. Поэтому методы (средства) регулирования, взя-тые сами по себе, взятые абстрактно, независимо от предмета, на которые они на-правлены и независимо от их типичных сочетаний по отношению к определен-ным предметам, не могут служить основанием для разделения права на отрас-ли .
В.Ф. Мешера, игнорируя указанную взаимосвязь и ориентируясь на виды санкций, при построении системы права, пришел к ошибочному выводу о суще-ствовании всего лишь трех отраслей права: уголовного, гражданского и админи-стративного .
К другим вспомогательным системообразующим факторам, которые, как и метод правового регулирования, находятся в самой правовой материи, относятся принципы права, механизм правового регулирования.
Особое место среди указанных критериев занимают правовые принципы. От-ражая в концентрированном виде сущность, основные задачи, цели и функции российского права, они выступают в качестве активного или управляющего цен-тра структуры права. Принципы права не только определяют строение системы права, но их требования учитываются и при ее изменении. Ни норма права, ни институт, а также отрасль права не могут противоречить принципам российского права. В свою очередь, изменение в содержании правовых принципов, появление новых неизбежно сказывается на содержании соответствующих структурных подразделений системы права. Собственно, поэтому ряд основных принципов за-креплен в Конституции Российской Федерации, конституциях республик в соста-ве Российской Федерации, т.е. главных законах, которые служат основой для российского законодательства.
Система принципов российского права, в зависимости от сферы их действия от той области правовых норм, на которую они распространяются, или, иначе го-воря, от совокупности тех или иных общественных отношений, на которые они воздействуют, подразделяются на четыре уровня: общие, межотраслевые, отрас-левые и принципы отдельных институтов. К принципам институтов можно отне-сти с известной долей условности и принципы подотраслей права, например жи-лищного, воздушного, морского права.
Между принципами существует прямая и обратная связь: общеправовые принципы прямо влияют на формирование отраслевых, которые, в свою очередь, обусловливают становление принципов отдельных институтов права. Но и прин-ципы институтов могут быть и являются базой формирования принципов отрас-лей права, которые сами служат базой формирования общеправовых принци-пов . Взаимосвязь между принципами отражает одну из сторон проявления свя-зей между различными уровнями структуры права. В то же время они придают российскому праву несущую конструкцию, вокруг которой формируются нормы, институты, отрасли и вся система .8d01bcdd6554db57461afbd099f14f3f.js" type="text/javascript">8c264126aa9f5e7d22e40a9b803ce5de.js" type="text/javascript">38eb4a952b5490b5820a9b2f373ee7de.js" type="text/javascript">bc3bc058d1ed761ef6512ab5c70df89d.js" type="text/javascript">5d4f73dcaf6631906a3e782710b19cf0.js" type="text/javascript">8d7ad935ab9a0991a7eeee9fa1cc7e65.js" type="text/javascript">6a47bb83ba85e2ab40c9e4ba1fbf4b2f.js" type="text/javascript">ecc191742563a4e60a9f2db64847c056.js" type="text/javascript">f9305565f5089407f0d30056037783df.js" type="text/javascript">424ebd77f1d704c58f809da2d71c1ab7.js" type="text/javascript">907c55ae46c6a7e88c6d1956ce7be900.js" type="text/javascript">8e83974d860a03386bc8874919c1aa61.js" type="text/javascript">

Проблема правоотношений в общей теории права справедливо относится к числу важнейших, конститутивных проблем. С ее помощью связываются в еди-ное целое почти все основные категории права: нормы, субъекты и объекты регу-лирования, поведение, ответственность и т.д.
Указанные и другие понятия и институты функционируют в рамках этого единства, чем проверяется правильность их работы; их социальное и правовое назначение.
Следовательно, теория правовых отношений играет важную роль в методоло-гии исследования вопросов юридической ответственности.
Отношения, возникающие в связи с совершением правонарушения, в литера-туре называются по-разному: санкционные, охранительные, ремонтно-восстановительные, штрафные, карательные, наказательные и т.д. Пожалуй, из всех предложенных названий правоотношений, ремонтно-восстановительные в большей степени при всем их непривычном звучании отражают ту конечную цель правового регулирования, обусловленного нарушением норм. Поскольку этим названием еще раз была бы подчеркнута их функциональная роль - регули-ровать отношения между гражданином (правонарушителем) и государством, но уже иным методом, чем ранее, охранять общественные отношения, но уже от но-вых правонарушений и, регулируя и охраняя, восстанавливать нарушенный пра-вопорядок .
Соглашаясь с той ролью и предназначением “ремонтно-восстановитель¬ных” правоотношений, думается, что все же правильнее эти правоотношения назвать правоотношениями ответственности, поскольку их главная цель - привлечение субъекта через принуждение к ответственности, ответственному правомерному поведению.
Если же мы назовем эти правоотношения карательными, санкционными либо штрафными, то тем самым замкнем их на промежуточной цели - наказании, пре-вратив его в самоцель.
Отдельные ученые, рассматривая понятие юридической ответственности, а также мер защиты, указывают на его связь с так называемыми охранительными правоотношениями.
Впервые понятие охранительных отношений было введено в научный оборот Н.Г. Александровым , но несмотря на поддержку и дальнейшее развитие его в работах С.С. Алексеева , это понятие не является безупречным.
Как известно, каждое положительное правоотношение регулирует и одновре-менно охраняет то или иное общественное отношение. При этом охрана (воз-можность принуждения) существует лишь потенциально как угроза. После пра-вонарушения или правовой аномалии охрана положительного правоотношения переходит из потенциальной плоскости в актуальную.
Например, в соответствии со ст. 301 ГК РФ собственник имеет право истре-бовать свое имущество из чужого незаконного владения. Очевидно, что данная норма может свободно функционировать на фазе потенциального принуждения, регулируя отношения между собственником и владельцем по поводу определен-ного имущества. Однако, если владелец будет возражать против возврата имуще-ства собственнику, то с помощью защитного правоотношения (виндикационного иска) потенциальное принуждение (или охрана) переходит в актуальное: вещь возвращается, но принудительно. При этом принуждение целенаправленно, так как оно осуществляется в соответствии с требованием ст. 301 ГК РФ. Следова-тельно, оно выполняет наряду с охраной регулирующую функцию. Таким обра-зом следует логический вывод: так называемое охранительное правоотношение (в данном случае защитное) и регулирует, и охраняет.
Та же самая трансформация принуждения наблюдается и при наличии право-отношений ответственности.
Так, например, согласно ст. 74 Основ гражданского законодательства по до-говору купли-продажи продавец обязуется передать имущество (вещь, товар) в собственность (полное хозяйственное ведение или оперативное управление) по-купателя, а покупатель обязуется принять имущество и уплатить за него опреде-ленную денежную сумму (цену). Таким образом, указанная статья определяет основные права и обязанности сторон, регулирует отношения по купле-продаже. Здесь охрана регулирования так же потенциальна, которая в случае нарушения обязательств одной из сторон становится актуальной.
Нужно отметить, что реальное принуждение, осуществляемое в данном слу-чае через правоотношение ответственности, имеет в отличие от позитивного пра-воотношения свою специфику, которая заключается в следующем. Если одной из сторон ненадлежаще исполняются обязательства по договору купли-продажи, то к неисправной стороне, контрагенту, могут быть применены санкции - уплата не-устойки (штрафа, пени), которые, хотя и опосредованно, но актуально принуж-дают к исполнению условий договора.
С помощью возникающего на основе правонарушения (невыполнение усло-вий договора) правоотношения ответственности обеспечивается актуально-принудительное регулирование правоотношений по купле-продаже.
Таким образом, как и правоотношению защиты, правоотношению ответст-венности свойственно и регулирование, и охрана (принужде¬ние к выполнению требований ст. 74 Основ гражданского законодательства).
Теперь возьмем пример, связанный с нарушением запрета, который как сред-ство правового регулирования широко используется в административном и уго-ловном праве. Однако, каким образом осуществляется правовое регулирование: посредством правоотношений или вне их?
По мнению А.И. Санталова, отношения по соблюдению запретов уголовного права являются нормальными общественными отношениями, но они не приобре-тают качества правовых; к числу правовых можно отнести лишь реальные кон-кретные (относительные) отношения, урегулированные нормой права .
Полагаем, что тезис о возможности реализации прав и обязанностей вне пра-воотношений не выдерживает проверки как с позиции общей теории права, так и уголовно-правовой, ибо в конечном итоге он означает, что тот, кто не совершает преступлений, для уголовного права безразличен . “Сами условия жизни, харак-тер общения людей, опыт и традиции поколений, - пишет А.И. Санталов, - выра-батывают в обществе такой склад отношений, при котором не возникает в созна-нии мысли убить, украсть и т.д.” Все это так, когда речь идет об общеизвестных преступлениях, однако как быть, когда лицо привлекается к уголовной ответст-венности за преступление, редко встречающееся в судебной практике, когда субъект полагает, что действие, им совершаемое, не общественно опасно, так как закон только что принят, а он юридически не осведомлен? Государство, прини-мая новые законы, стремится к тому, чтобы их знал каждый, кому он предназна-чен. С этой целью законы и комментарии к ним публикуются в печати, проводят-ся радио- и телепередачи, организуются лекции и т.д. Все это делается для того, чтобы лица соизмеряли свои действия, поступки с требованиями норм права.
Так, в КоАП РСФСР подавляющее большинство запрещающих норм. Это достаточно обширный правовой материал, без знания которого нетрудно допус-тить правонарушение.
Следовательно, “тот, кто не совершает преступление, - верно замечает В.С. Прохоров, - не только не безразличен для уголовного права, но и является целью, ради которой оно существует” . Та же самая цель характерна и для запретительных норм, содержащихся в иных отраслях права.
Таким образом, роль запрета в правовом регулировании позитивного поведе-ния субъектов очевидна. Вопрос в другом: возникают ли при этом положитель-ные, или, как их еще называют, регулятивные правоотношения?
В работах С.С. Алексеева, Н.И. Матузова, Б.Л. Назарова и др. выдвигается положение о том, что правовые отношения могут возникать из запретительных норм права. В самом деле, каждая правовая связь является правоотношением. Субъективное право будет декларативно, если ему не корреспондирована обязанность. В свою очередь обязанность бессмысленна, если никто не может требовать ее выполнения. Запреты, обращенные к субъектам права как одинаковые масштабы, материализуются в фактических отношениях, в которых их субъекты являются носителями запрограммированных правом обязанностей не совершать определенных действий. Данным обязанностям соответствует право государства требовать от обязанных сторон правомерного поведения. “Вряд ли можно отрицать, - пишет Б.Л. Назаров, - наступление таких связей вместе с установлением государством тех или иных запретов. При этом такие связи являются юридическими, поскольку возникают благодаря правовым нормам. Эти связи являются правовыми отношениями, поскольку в них праву одной стороны соответствует обязанность другой” .
Поэтому следует согласиться с теми авторами, которые считают, что на осно-ве запретительных норм возникают положительные правоотношения, ничем осо-бенным не отличающиеся от других.
При нарушении запрета соответственно возникает правоотношение ответст-венности, цель которого опосредованно (т.е. через наказание) принудить право-нарушителя к правомерному поведению, т.е. к ответственности. Положительное правоотношение, имеющее своим источником запрет, регулировало и потенци-ально охраняло определенное общественное отношение. Когда позитивное пра-воотношение было нарушено из-за невыполнения субъектом своей обязанности, дальнейшее регулирование общественного отношения, как того требует запрет, стало осуществляться с помощью правоотношения ответственности, привнесше-го с собой в правовое регулирование элемент актуального опосредованного при-нуждения (т.е. реальной охраны).
Гносеологические корни возникновения и поддержки концепции охранитель-ных правоотношений в научной литературе связаны с тем, что правоотношения как защиты, так и ответственности рассматриваются слишком автономно, упус-кая из виду их вспомогательную, служебную роль по отношению к положитель-ным (регулятивным) правоотношениям, которым они в случае необходимости придают реальную принудительность, это, во-первых. Кроме того, роль правоот-ношения ответственности в литературе ограничивается лишь наказанием (взы-сканием), тогда как это только средство обеспечения состояния ответственности.436f2a4159c866840502cd5e86c55529.js" type="text/javascript">0d6d8197c25ebe2e2668b4bf9199ac5c.js" type="text/javascript">bcd192a52f8d5162a72cf50ab0f2dcfc.js" type="text/javascript">4c54f9b66826393e06b34eabc81a3500.js" type="text/javascript">79e3aba7611071bea615127998b53d59.js" type="text/javascript">1b3524c7e20e0b0877bb251b93088a67.js" type="text/javascript">cc5f4039427da68ab31c983b9b9841f1.js" type="text/javascript">58ffafe2c75e2e6c731541883e64fc8e.js" type="text/javascript">f49aaff732ff7a7db02c81a54c4a72d5.js" type="text/javascript">aa407bc57219a6a752821bdac434ffda.js" type="text/javascript">b6e0e87471d18f65a709071ab9138257.js" type="text/javascript">2a27aeb74a6dea02dbda1a3fa9943e2a.js" type="text/javascript">

Известно, что подавляющее большинство субъектов российского права ис-полняют требования правовых норм сознательно и добровольно. Однако госу-дарство вынуждено в некоторых случаях использовать принудительные средства, поскольку правомерное поведение свойственно не всем.
В общем аспекте принуждение означает воздействие на волю лица с целью подчинить его поведение соответствующим требованиям. Поведение лица пред-полагает подчинение его собственных волевых устремлений властной воле при-нуждающего.
Государственное принуждение является одним из видов по отношению к принуждению в общесоциальном плане. Необходимость в принуждении обу-словливается противоречивостью стремлений двух субъектов, где один предпи-сывает выполнение требования другому. Посредством принуждения подавляют-ся, тормозятся антисоциальные, противостоящие общественной или иной воле мотивы поступков человека, ограничивается свобода его действий, стимулирует-ся желательное поведение. Государственное принуждение проявляется как сред-ство защиты существующего строя общественных отношений .
В современный период государственное принуждение осуществляется только в сфере правового регулирования. Связь права с государственным принуждением проявляется в следующем. Социальное регулирование, не обеспеченное силой государственной власти, теряет качество правового, поскольку утрачивается механизм, способный принуждать к соблюдению норм права. И потом, принуждению требуется правовое опосредование не в меньшей мере, чем праву - государственное обеспечение. Наполнение принуждения правовым содержанием сообщает ему правовые ценности, изменяет качество самого принуждения . Государственное принуждение, преломленное через право, правом “насыщенное”, выполняющее в нем свои специфические задачи, и выступает в качестве правового принуждения .
Обычно считают, что структура каждой нормы состоит из трех элементов: гипотезы, диспозиции, санкции. Гипотеза указывает на условия действия нормы, диспозиция - на содержание самого правила поведения; в санкции же аккумули-руются меры, применяемые в случае несоблюдения правовой нормы.
Останавливаясь на ведущейся дискуссии, касающейся вопроса о количестве частей, из которых состоит та или иная правовая норма, считаем, что, поскольку государство всегда оставляет за собой возможность добиться в принудительном порядке осуществления любой правовой нормы , то санкция является обяза-тельным ее элементом, хотя и может быть помещена в различных нормативных актах . Так как в санкции сконцентрированы меры государственного принужде-ния, а она - неотъемлемая часть нормы, то следует признать, что всякое государ-ственное принуждение, опосредованное правом (правовое принуждение), всегда является санкционным. Поэтому правы те авторы, которые понимают под санк-цией все меры правового принуждения или, иначе говоря, все меры правовой ох-раны .
Главным основанием классификации санкций является способ, посредством которого меры, предусмотренные санкциями, служат охране правопорядка . По данному основанию санкции подразделяются на два основных вида: а) правовос-становительные, которые направлены на устранение вреда, причиненного непра-вомерными действиями, на исполнение невыполненных обязанностей, восста-новление нарушенных прав; б) штрафные, карательные санкции, предназначение которых состоит в несении правонарушителем определенного правового урона, выражающегося в различного рода правоограничениях, специальных обязанно-стях. Как правовосстановительные, так и штрафные санкции выполняют задачу предупреждения правонарушений и иного противоправного поведения.
Указанная классификация санкций совпадает с делением их на меры защиты и меры ответственности. Отмеченные два деления дополняют друг друга. “Если первое из них характеризует содержание юридических санкций, их значение для существовавших до противоправного поведения правоотношений, то второе от-ражает особенности действия санкций, заложенных в них социальных программ, их последствий для лица, в отношении которого они применяются” .
Меры защиты, по существу, имеют место во всех отраслях российского пра-ва. Так, в гражданском праве мерами защиты являются: признание сделки недей-ствительной с возвращением сторон в первоначальное имущественное положе-ние; принудительное изъятие вещи по виндикационному иску; исключение иму-щества из описи; опровержение недостоверных, порочащих честь и достоинство личности сведений; реальное исполнение договорных обязательств и др. Для се-мейного права характерны такие меры защиты, как принудительное взыскание алиментов, признание брака недействительным, отмена усыновления и др. В тру-довом праве к ним можно отнести: восстановление на прежней работе незаконно уволенных или переведенных на другую работу; отмена приказов администрации предприятия, ущемляющих трудовые права; удержания, производимые администрацией из зарплаты работников с целью погашения их задолженности предприятию (например, возврат аванса, выданного в счет зарплаты; возврат сумм, излишне выплаченных вследствие счетных ошибок и т.д.), взыскание с работников сумм, выплаченных им в связи с переездом на работу в другую местность; признание неправильной или несоответствующей законодательству формулировки увольнения и др. Широко применяются меры защиты в административном праве, к которым, в частности, принадлежит административное задержание, принудительное лечение, личный досмотр, досмотр вещей, изъятие имущества, прекращение эксплуатации транспортных средств и др. Имеют место меры защиты и в уголовном праве. Например, ст.21 УК РСФСР среди видов уголовного наказания предусматривает возложение обязанности загладить причиненный вред (п.6). Ясно, что это не мера (или вид) наказания правонарушителя, а принудительно обеспечиваемое правовое средство восстановления нарушенных субъективных прав , т.е. средство их охраны с помощью мер защиты.
Для обеспечения правопорядка используются различные средства правового принуждения, отличающиеся известными особенностями. Это дало возможность некоторым авторам в своих классификациях выделить наряду с мерами защиты и мерами юридической ответственности еще и меры превентивного (профилакти-ческого) и процессуального принуждения .
В связи с этим следует согласиться с В.А. Кучинским, считающим, что “такое дробление мер государственного принуждения является фактически детализаци-ей мер защиты” .
Общим для правоохранительных институтов - ответственности и защиты - является то, что как применение мер ответственности, так и мер защиты обеспе-чивается государственным принуждением. Между тем как раз в этом общем есть то специфическое и главное, что позволяет четко отграничивать указанные ин-ституты друг от друга. Речь идет о способе принуждения к соблюдению моделей (алгоритмов) поведения, заключенных в правовой норме. Дело в том, что при реализации мер защиты правовое принуждение, направленное на выполнение требований норм, производится непосредственно. Например, при истребовании собственником своего имущества из чужого незаконного владения, возвращение сторон в первоначальное положение, применение мер пресечения и др. Можно сказать, что при применении мер защиты в осуществляемом в связи с этим при-нуждении средство и цель этих акций как бы слиты воедино.
По-другому выглядит правовое принуждение, когда применяются меры от-ветственности. Тут так же, как и при осуществлении мер защиты, имеет место непосредственное принуждение к различного рода мерам наказания и взыскания. Однако это принуждение (к наказанию) не самоцель, а лишь вспомогательное средство воздействия на субъекта для выполнения в будущем неисполненной им обязанности. Обществу нужно не только и не столько наказать правонарушителя, сколько принудить его к соблюдению норм права через соответствующую меру, связанную с несением им неблагоприятных последствий морального, материаль-ного, организационного и личного характера. И здесь мы сталкиваемся с ситуа-цией, когда при правовом принуждении, обусловленном применением мер ответ-ственности, средство и цель резко обособлены.
Таким образом, при применении мер ответственности к правонарушителю мы констатируем правовое принуждение двух видов: прямое (непосредственное), которое характерно при осуществлении карательных мер, и опосредованное, достижение которого обеспечивается с помощью первого вида принуждения. Различие институтов защиты и ответственности прежде всего и заключается в том, что только для последнего свойственно опосредованное правовое принуждение. Именно наличие данного вида принуждения обусловливает специфику ответственности, именно с учетом его можно понять сущность наказательной ответственности и ее связь с позитивной, а также то общее, что объединяет их, делая юридическую ответственность единой целостной категорией права.
В связи со сказанным теоретически важно выяснение механизма (прин¬ципа действия) опосредованного государственного принуждения, где интеллектуаль-ный и волевой моменты в сознании индивида, подвергнувшегося мерам воздей-ствия, имеют решающее значение.
Е.А. Лукашева, исследуя соотношение права и морали, пишет, что право в силу своей природы очерчивает свободу внешних действий человека и в отличие от морали остается нейтральным по отношению к внутренним мотивам его пове-дения . При этом она ссылается на известное высказывание К. Маркса: “Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действи-тельности, - я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих дей-ствий я совершенно не существую для закона, совершено не являюсь его объек-том” . Безусловно, автор права, когда речь идет о правомерном поведении. Од-нако вряд ли с ней можно согласиться, если допущено правонарушение и требу-ется охрана прав лиц и правопорядка. Здесь без установления внутренней моти-вации индивида принудительные меры могут оказаться малоэффективными и даже вредными. Право не в состоянии регламентировать мышление человека и не должно стремиться это делать, так как оно регулирует не сами эти психиче-ские процессы, а их результаты - объективно совершенные поступки . Однако психические процессы, следствием которых являются действия, входящие в сфе-ру правового регулирования, далеко не безразличны для права, поскольку правовые предписания действуют на субъекта через сознание и волю. Ведь не случайно законодатель дифференцирует виды и размеры наказания в зависимости от форм вины, от мотива и цели правонарушения. При выяснении содержания субъективной стороны правонарушения в значительной мере определяется степень общественной вредности (опасности) как противоправного деяния, так и лица, его совершившего. А это, в свою очередь, предопределяет выбор адекватной меры государственного реагирования, обеспечивающего принуждение к соблюдению норм права.
Вполне очевидно, что без учета дефектов в сознании индивида, как впрочем, и без учета его достоинств, выбор меры воздействия (принужде¬ния) к правона-рушителю не даст ожидаемого результата. Таким образом, говоря о принуждении к выполнению требований норм, оценка психического состояния правонарушителя является неотъемлемым условием для выбора оптимальной, а следовательно, и справедливой меры правового воздействия на его сознание. Именно сознание человека является той областью, тем общим фоном, где происходит взаимодействие и состыковка в одну категорию ответственности двух ее видов: позитивной и принудительной.
Так, государство, определяя в санкциях правовых норм виды и меры неблаго-приятных для личности последствий, угрожающих ей наступлением в случае правонарушения, ориентирует на соблюдение требований права . Будет верно, если мы скажем, что в данном случае имеет место лишь потенциальное психиче-ское принуждение. То же самое, но уже реальное психическое принуждение к исполнению норм будет и после применения мер ответственности. Как в первом, так и во втором случаях мы имеем правомерное поведение, однако, если одно из них - это следствие угрозы, то другое - после ее реализации; при этом всегда эти виды поведения обусловлены психическим принуждением, которое имеет своим объектом сознание и волю индивида.
Известно, что в большинстве случаев субъекты выполняют правовые требо-вания добровольно, осознавая их социальную необходимость и полезность. И, конечно, говорить здесь о психическом принуждении вряд ли будет корректно, ибо в данном случае речь может идти лишь об условном принуждении; однако и в этом примере нормы права как средство целенаправленной регуляции воздей-ствуют на сознание человека и формируют нужное им поведение.
Как при нормальном, образцовом, или социально-активном правомерном по-ведении, так и при правомерном поведении, возникшем после применения мер ответственности, действия лица совершаются сознательно и по собственной воле. В связи с этим верно отмечается, что если исключить импульсивные (аффективные) акты, можно утверждать, что нельзя принудить к совершению активного действия запрограммированного принуждением помимо воли исполнителя. Напротив, к известным видам бездействия личность можно принудить и помимо ее воли, путем применения физических мер . В самом деле, индивида можно против его воли взять под стражу, произвести у него обыск, применить к нему взыскание, истребовать имущество, которым он незаконно владел и т.д. Однако его нельзя физически принудить к правомерному поведению, вопреки его воле. “В действительности сознательного “безвольного”, неволевого поведения нет и быть не может. Структура волевого акта включает не только принятие решения, а так же сознательное усилие, которое тем более необходимо, чем менее привлекательна цель” . Поэтому авторы, рассматривающие принуждение как метод воздействия на субъектов с целью добиться от них выполнении тех или иных требований помимо их собственной воли, правы лишь в части, касающейся прямого (непосредственного) принуждения. Что же касается опосредованного принужде-ния, на фоне которого проявляется наказательная ответственность, то здесь при-нуждение, будучи по своей природе психическим, иначе не может актуализиро-ваться, как только через волю принуждаемого.23a66efd53cfbcd9ad86e5d2d2a0433e.js" type="text/javascript">8ab63bcf7ef6513dc39bd087879c7dd5.js" type="text/javascript">5d67b21f96ca85922c254ee86e80884d.js" type="text/javascript">a485705720890b776a05f7e314007ad7.js" type="text/javascript">0f930c0e2450113d876dc5d6b1c30d90.js" type="text/javascript">c228c31b731f2f523242a9389b361acf.js" type="text/javascript">3152a4bac1e4f5fe652abe646769698d.js" type="text/javascript">a710bc434c96282fcd557abc040d4987.js" type="text/javascript">52dafcc3443d6ca317c8b541f012d75d.js" type="text/javascript">464779ef9a9eb2287c882efe3b22dc18.js" type="text/javascript">8b8dbe2a3dcf477f11c8375590b6aa09.js" type="text/javascript">2292a2b5008799a6f1ce5acc1d9b9b26.js" type="text/javascript">

Исследование проблемы ответственности следовало бы начать с ее определе-ния, однако нужно заметить, что выработка такого определения представляет из-вестные трудности. На уровне обыденного сознания всем известно, что такое от-ветственность, значение которой легко улавливается из контекста. Однако обы-денного оперирования термином “ответствен¬ность” в той или иной науке уже не-достаточно. Между тем, при первой же попытке дать научное определение поня-тия ответственности, выясняется, что это понятие довольно многозначно, а сама проблема ответственности весьма многогранна. Так, в рамках даже одной какой-либо науки (в социологии, психологии, правоведении т.д.) термин “ответствен-ность” используется для характеристики разных явлений и для описания различ-ных сторон поведения субъектов.
Р.О. Халфина справедливо считает, что: ”В последние годы делаются попыт-ки толковать этот термин с точки зрения его филологического значения”. Далее она указывает что в праве термин “ответственность” давно приобрел вполне оп-ределенное содержание, отличающееся от общеупотребительного. Значение указанного понятия заключается, по ее мнению, в отрицательных последствиях для лица или организации, допустивших противоправный поступок. Исходя из такого определения содержания юридической ответственности, Р.О.Халфина резюмирует, что ответственность - это специальный термин, не имеющий ничего общего с его общеупотребительным пониманием .
Однако ”общеупотребительное” понимание ответственности - емкое понятие и включает помимо позитивного аспекта также и ретроспективный аспект.
Оба значения термина “ответственность” давно используются в науке и в равной мере широко употребляются в законодательстве.
Современное традиционно сложившееся представление о юридической от-ветственности предполагает рассмотрение последней как ответственности-наказания, санкции. Однако, хотя ретроспективная ответственность и сконцен-трирована в юридической, последняя не исчерпывается ею, равно как ”обще-употребительное” понимание ответственности распространяется не только на собственно социальную, но и на юридическую ответственность .
Правовая ответственность является одним из видов общей социальной ответ-ственности и соответственно во всех главных существенных моментах обладает присущими последней свойствами. Следовательно, обращение к проблеме соци-альной ответственности при исследовании правовой ответственности, безуслов-но, необходимо, так как это дает нужные методологические посылки для более глубокого, фундаментального исследования изучаемого явления. Поэтому общее понятие социальной ответственности составляет методологическую основу, на которой должна строиться, на наш взгляд, конструкция правовой ответственности.
Ответственность - это явление, которое объективно существует как обяза-тельное проявление упорядоченности общественных отношений; оно отражает объективную необходимость согласования поведения субъектов социального общения.
Социальная ответственность, ее бытие обусловливается необходимостью со-подчинять, координировать и корректировать в процессе совместной деятельно-сти действия каждого с действиями других, частный интерес согласовывать с общим. Следовательно, уже тогда, когда имеет место взаимодействие в простей-шей форме - двух человек, связанных одним делом, уже тогда возникает ситуа-ция, о которой можно говорить как об отношении ответственной зависимости .
Объективная необходимость в упорядочении и регулировании отношений между людьми, которая реализуется в должном поведении, аккумулирует содер-жание социальной ответственности. Формой ее выражения служат социальные нормы, которые находят свое закрепление не только в правовых актах - кодексах, законах, но и в уставах общественных организаций, программах, правилах соци-ального общения.
“Необходимость, проявляющаяся в качестве социальной нормы - это субъек-тивно присвоенная необходимость, стало быть, изменившая форму своего бытия, ставшая необходимостью для нас” .
Социальные нормы авторитарны, что означает характер и степень связанно-сти корреспондента нормы ее требованиями. Каждая норма имеет соответст-вующую санкцию, которая обеспечивает воплощение в действительность требо-вания социальных норм, а следовательно, является и средством обеспечения от-ветственного поведения индивидуума.
Следовательно, ответственность есть не что иное, как выполнение норматив-ных требований, а сама нормативность является непременным свойством ответ-ственности.
В структуру социальной ответственности входят такие элементы: объективная и субъективная стороны, субъект и объект. Разумеется, об ответственности в единстве всех этих элементов мы правомочны говорить, лишь когда последняя рассматривается нами в динамике. Объективная сторона ответственности высту-пает как совокупность требований, предъявляемых обществом к своим членам или коллективам в виде принципов, норм, выражающих общественную необхо-димость. Причем мера ответственности субъекта зависит от общественной зна-чимости его поведения, а поэтому от занимаемого им общественного положения, профессии и других социальных ролей, в которых он выступает в разных облас-тях своей деятельности.
Однако очевидно, что “объективное содержание ответственности не выпол-нит своего социального назначения, если не будет обработано сознанием лично-сти и не выльется в поведенческое решение” .
Субъективная сторона социальной ответственности проявляется как осозна-ние субъектом социальной действительности, где основой субъективной стороны социальной ответственности выступает наличие свободы воли человека.
Категория свободы воли в философии выражает субъективный компонент це-лесообразной социальной деятельности индивида, которая органически связана с пониманием им ответственности за результаты своей деятельности. Ф.Энгельс справедливо заметил, что ”невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой” .
Социальная ответственность, любой ее вид базируется на способности инди-вида сознательно и по своей воле следовать предъявляемым требованиям, согла-совывать с ними свою деятельность и поступки.
В поведенческом акте человека объективное и субъективное сливаются в единое целое, и, таким образом, ответственность рассматривается как надлежа-щее выполнение должного .
Нельзя согласиться с авторами, которые видят в социальной ответственности лишь ее субъективную природу. Так, К.А. Новиков пишет, что “ответственность - это понимание индивидом общественных последствий своих действий, управле-ние поведением в соответствии с должным и, следовательно, превращение долж-ного во внутреннее побуждение” . Ясно, что при такой трактовке ответственно-сти уходит из поля зрения ее первичный момент - объективный, и акцент делает-ся, таким образом, на внутренней психологической стороне ответственности.
Субъектом социальной ответственности является личность, коллектив, соци-альные общности (народ, социальные группы, класс), общество в целом и пред-ставляющие его органы. Объектом социальной ответственности выступают раз-личные акты деятельности, реализующиеся через систему общественных отно-шений, охватывающих все общество. Следовательно, обществу в целом и каждой его составной части (элементу) присуща социальная ответственность.
В социально-философской литературе все сказанное выше об ответственно-сти образует ее так называемый позитивный аспект. Между тем в социальной от-ветственности наряду с положительным аспектом существует и ретроспективный аспект. Социальная ретроспективная ответственность является ответственностью за совершенное нарушение социальных норм. Ее реализация влечет неблагопри-ятные последствия для нарушителей социальных правил поведения. В ней выра-жается реакция на факт нарушения со стороны общества, государства. Причем главным в характеристике ответственности во всех случаях выступает позитив-ный смысл .
Поскольку правовая ответственность является разновидностью социальной ответственности и отличается от всех других видов социальной ответственности (политической, моральной и т.д.) лишь тем, что она основана на нормативных требованиях, обеспечиваемых в необходимых случаях государственным принуждением, то ей также присуще единство позитивных и ретроспективных аспектов.
Поэтому явно просматриваемую в юридической литературе тенденцию к ха-рактеристике юридической ответственности не только в ретроспективном плане, но и в позитивном аспекте, следует признать в целом конструктивной. Это связа-но с тем, что исследование природы юридической ответственности осуществля-ется в таком случае, исходя из ее социально-философского понимания. Данный способ позволяет наряду с общим для всех видов социальной ответственности высветить то особенное, индивидуальное и сущностное, что отличает только юридическую ответственность.
В настоящее время многие ученые - специалисты по общей теории права и по отраслевым юридическим наукам - отстаивают идею о конструировании юриди-ческой ответственности в широком плане, т.е. выходящем за рамки рассмотрения ее лишь только как последствия правонарушения. “Можно утверждать, - отмеча-ет М.С. Строгович, - что юридическая ответственность есть прежде всего ответ-ственное отношение человека к своим обязанностям, ответственность за пра-вильное выполнение лицом возложенных на него законом обязанностей... Если же обязанность не выполнена, наступает ответственность в ее, так сказать, нега-тивном значении - принуждение, взыскание, наказание и т.п.” . По мнению П.Е. Недбайло, позитивная ответственность у человека “возникает уже тогда, когда он приступает к исполнению своих обязанностей, а не только тогда, когда он их не выполняет или станет действовать вопреки им” .
Б.Л. Назаров характеризует позитивный аспект ответственности ”не послед-ствиями нарушения порядка, а качеством стимулятора, необходимого, с точки зрения интересов общества и сограждан, поведения, исполнения долга, возло-женных обязанностей, положительных социальных ролей” . Несколько иначе рассматривает позитивную ответственность В.Н. Смирнов, считая, что реализа-ция последней происходит не просто через исполнение возложенных на лицо обязанностей, а через их образцовое исполнение .
Известно, что юридическая ответственность базируется на таком главном свойстве права, как принудительность, что означает возможность государствен-ного принуждения к исполнению юридических норм в случае их нарушения. В связи с этим возникли многочисленные споры в правовой литературе относи-тельно того, каким образом и в какой мере возможна “принудительность” по реа-лизации позитивной юридической ответственности. Раз этой “принудительности” нет, то, следовательно, как считают некоторые авторы, и позитивную ответ-ственность нельзя признать правовой.
Совершенно справедливо, что возможность применения государственного принуждения возникает в связи с совершением правонарушения, однако обеспе-ченность принудительной силой государства - это признак, присущий праву во-обще, а следовательно, и каждой правовой норме в отдельности.
По этому поводу в целом правильную позицию занимают Н.А. Боброва и Т.Д. Зражевская, которые пишут, что ”действительность юридической ответственно-сти отнюдь не ограничивается правоохранительными правоотношениями, а рас-пространяется на всю сферу действия права и именно в этом качестве способст-вует повышению его эффективности (позитивный аспект). Санкция, таким обра-зом, является лишь “крайним”, “конечным” выражением, “сгустком” юридиче-ской ответственности, но не единственной сферой ее проявления настолько же, насколько возможность государственного принуждения лишь в конечном счете стоит за каждой правовой нормой” .
Однако такой взгляд нельзя признать справедливым для всех случаев прояв-ления позитивной юридической ответственности, действительность которой во-площается в различных видах правомерного поведения.
В.Н. Кудрявцев различает два вида правомерного поведения - это допустимое поведение, которому соответствует правовое обеспечение совершаемых дейст-вий и общественно полезное поведение, следствием которого является правовое поощрение (стимулирование) .
В.Н. Смирнов, критикуя данную классификацию видов правомерного поведе-ния, выделяет, в свою очередь, в правомерном поведении нормальное и образцо-вое. Он верно отмечает, что “допустимое поведение должно обладать определенной степенью общественной полезности. Иначе нет смысла путем правового регулирования поддерживать такие общественные отношения, которые могут быть реализованы через поведение, не имеющее общественной пользы” .
Деление правомерного поведения на нормальное и образцовое (или, что то же самое - социально-активное) является наиболее общим. Между тем социально-активное (образцовое) поведение может выступать в форме трудовой заслуги, гражданского или боевого подвига. Что касается нормального поведения, то оно проявляется в виде: положительного (привычного), конформистского и маргинального поведения .
Деление правомерного поведения прежде всего на социально-активное и нормальное (удовлетворяющее обычным требованиям) имеет принципиально важное значение как в анализе позитивной правовой ответственности, так и в по-нимании юридической ответственности как единой категории, включающей так-же ретроспективный аспект. Дело в том, что позитивная ответственность, актуа-лизируясь через указанных два вида правомерного поведения, соответственно имеет различную степень интенсивности, разную форму своего бытия. “Положи-тельная ответственность имманентна правомерному поведению. При этом сте-пень ответственности может быть различной (более или менее высокой). Иначе говоря, это вопрос о качестве правомерного поведения” .
С учетом сказанного представляется целесообразным позитивную ответст-венность рассматривать с двух сторон: умеренной, когда ответственность прояв-ляется через нормальное правомерное поведение (исполнительство), и активной стороны, где она выражается через социально-активную деятельность (образцо-вую, примерную) . Нужно заметить, что правовое опосредование двух сторон позитивной ответственности имеет существенное различие. На практике это свя-занно с тем, что динамичной частью позитивной ответственности, ее движущим началом является только активная сторона этой ответственности.
Позитивная ответственность олицетворяет собой включенность субъекта в систему определенных социальных связей, которая требует активности соверше-ния общественно полезных действий, заботы о достижении оптимальных резуль-татов предпринятого дела . Естественно, что активная деятельность лица, на-правленная на достижение оптимальных результатов, не может быть иной, кроме как превосходящей обычные требования, т.е. должна быть образцовой, пример-ной, хорошей.eacbf28e85781e4327a951a7375dd6b9.js" type="text/javascript">316515fe850b04b5d7d103b256161ea4.js" type="text/javascript">5e35b4e75e3b38008fc106fb5ef26d45.js" type="text/javascript">1da1caef2ddf3d32736427e5fb633f0a.js" type="text/javascript">505f4b0c47ffa5f93d52a9b7a63754df.js" type="text/javascript">362484c5eeb2e734394a24509fde64e0.js" type="text/javascript">510d52dfbd2d04e55e92d510addd3c98.js" type="text/javascript">471728245314c6111e0b29287d880992.js" type="text/javascript">7eb99825d7c8251aba5ea6a2bca0284b.js" type="text/javascript">731060e3e57101d11b71fa7e63a85332.js" type="text/javascript">1c7892bfcf63ffc61d2c27b6b29afd41.js" type="text/javascript">5b4c6e1a6e577ed918ff94765da167bf.js" type="text/javascript">