Сравнивая процесс экспертизы на месте происшествия с процессом лабораторной экспертизы, Б. М. Комаринец отме¬тил особенности первого, обусловливающие его повышенную сложность Эти особенности заключаются в следующем (при¬водим их текстуально, поскольку в более поздних работах других авторов положения Б. М Комаринца либо умалчива-лись, либо излагались неточно):
«1 Исследованию подлежит не один какой-либо предмет, а вся материальная обстановка места происшествия, включаю¬щая большое количество следов и самых различных предме¬тов. А почему-то считается, что отдельные вещественные до¬казательства, которые можно послать на экспертизу в крими¬налистическую лабораторию, — это объекты криминалистической экспертизы, а место происшествия — весь комплекс предметов и следов на нем — может быть успешно исследова¬но следователем без привлечения эксперта,
2 Условия исследования необычные, нередко неблагопри¬ятные — под дождем, при плохом освещении и в непривыч¬ной обстановке,
3. Исследование выполняется непрерывно в сжатые сроки пребывания эксперта на месте происшествия; -;
4 Эксперт обычно не имеет возможности получить кон¬сультацию других специалистов и привлечь для производства экспертизы справочные материалы;
5 Эксперт ограничен техническими средствами для произ¬водства необходимых исследований»36
Признавая принципиальную возможность проведения на месте происшествия криминалистической экспертизы любого вида, Б. М. Комаринец отдавал предпочтение судебно-баллистической и, трасологической экспертизам, для которых даниые, полученные на месте происшествия, имеют наибольшее значение.
Насколько нам известно, концепция Б. М. Комаринца * о проведении криминалистической экспертизы в «полевых» ус-ловиях возражений в литературе не вызвала, но и не получи¬ла существенного развития. Основная его идея — о возможности, а иногда и о необходимости именно экспертного исследо¬вания всей обстановки места происшествия для решения за¬дач, относящихся к предмету конкретных видов криминали¬стической экспертизы, не привлекла внимания ученых. Роль криминалиста по-прежнему ограничивали исполнением при осмотре места Происшествия функций специалиста, хотя и трактовали иногда эти функции достаточно широко. Так, Г, Г. Зуйков писал: «Осмотр места происшествия, как извест¬но, проводит следователь, а специалист-криминалист обязан оказывать ему помощь, используя свои специальные познания и навыки.. В отличие от производства экспертизы, когда эк¬сперт устанавливает лишь какое-либо отдельное обстоятель¬ство, относящееся к способу совершения преступления (Г Г Зуйков рассматривает этот вопрос в аспекте установле¬ния способа совершения преступления. — Р. В.), и исследует материалы, представленные ему следователем, в данном слу¬чае специалист-криминалист изучает всю обстановку места происшествия (курсив наш. — Я, Б.), все следы, предметы, ве¬щества, имеющиеся на нем, для того, чтобы выявить факты, относящиеся к любой из сторон или ко всем составным ча¬стям и элементам способа совершения преступления»37. В тех же случаях» когда говорилось об экспертном исследовании ме¬ста происшествия, его обычно не связывали по времени с осмотром места происшествия ,
В концепции Б М. Комаринца наше внимание привлекают два положения общего характера: принципиальная возмож¬ность и Целесообразность проведения криминалистической эк¬спертизы в «полевых» условиях и признание места происше¬ствия в целом (а не только отдельных следов и предметов) объектом криминалистической экспертизы
Мы считаем обоснованными аргументы Б. М. Комаринца в пользу проведения в ряде случаев криминалистических эк¬спертиз на месте происшествия на начальном этапе расследования, иногда практически параллельно с осмотром места происшествия, в котором криминалист будет принимать уча¬стие именно как эксперт, а не как специалист, что найдет свое обоснование в процессуальном акте назначения экспертизы и будет полностью соответствовать закону, предоставляющему именно эксперту такое право (ст. 82 УПК РСФСР) Трудности при проведении экспертизы на месте происшествия, о которых писал Б. М. Комаринец в 1964 году, в настоящее время легче могут быть преодолены, поскольку передвижные криминалиетические Лаборатории, оснащенные современными средствами связи и необходимым исследовательским оборудо¬ванием, наличие «носимых» хранилищ справочной информа¬ции, которая может потребоваться эксперту для дачи заклю¬чения, развитие системы экспресс-методов исследования — все это создает необходимые условия для проведения экспер¬тизы в «полевых» условиях. В сущности, мы имеем дело с си¬туацией, при которой даже, лабораторное исследования стано¬вятся «полевыми», поскольку сама лаборатория находится в «поле». Нечего говорить, насколько существенным при этом оказывается выигрыш во времени, возможность в полном смысле слова оперативно использовать результаты эксперти¬зы для раскрытия преступления по горячим следам.
Однако реализация рекомендаций о проведении эксперти¬зы на месте происшествия параллельно с его осмотром в боль¬шинстве случаев оказывается невозможной но причинам процессуального характера Деле* в том, что на практике осмотр места происшествия как первоначальное действие обычно проводится до возбуждения уголовного дела, что не позволяет следователю до его окончания и принятия решения о возбуж¬дении уголовного дела назначить экспертизу. Между тем, помимо того значения, которое может иметь проведение экспер¬тизы на месте происшествия для раскрытия преступления по горячим следам» порой выявление признаков преступления вообще" невозможно без проведения экспертного исследова¬ния. Все это послужило основанием для постановки в процес¬суальной и криминалистической литературе вопроса о воз¬можности назначения судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела.
Инициаторы постановки указанного вопроса (Я. П. Нагнойный, 1967; Р. С. Белкин, 1969; X. Рооп, 1971; Г. МуДьюгин, М. Похис, 1971 и др.), исходя из реальностей следственной практики, особенно в области проведения судебно-медицин-ских исследований до возбуждения уголовного дела, предлага¬ли внести соответствующие изменения в процессуальное зако-нодательство, разрешив, наряду с осмотром места происше¬ствия, назначение судебных экспертиз до возбуждения уголовного дела.
Естественно, что предложение разрешить производство эк¬спертизы до возбуждения уголовного дела вызвало и реши¬тельные возражения (В, М, Савицкий, 1974; В. Д Арсеньев, 1976; В. И. Шиканов, 1978; И. Н. Сорокотягин, 1984 и др.). Ос-новные доводы противников этого предложения сводились (и сводятся) к следующему:
а) разрешение назначать экспертизу до возбуждения уголовного дела создаст опасный прецедент и приведет к тому, что по тем же основаниям начнут проводиться и другие след¬ственные действия; -
53
б) назначение экспертизы до возбуждения уголовного дела влечет за собой существенное ограничение законных прав и интересов заинтересованных в исходе дела лиц;
в) для экспертизы до возбуждения уголовного дела нет необходимых процессуальных условий;
г) для возбуждения уголовного дела достаточно данных, указывающих на признаки преступления, для установления которых не требуется проведения экспертизы;
д) что касается необходимости применения судебно-меди¬цинских познаний именно в экспертной форме, на что обычно ссылаются сторонники рассматриваемого предложения, то имеется полная возможность решить соответствующие вопросы в процессе осмотра места происшествия и трупа либо самому следователю, либо с помощью специалиста — судебного медика, не прибегая ни к экспертизе, ни к ее суррогатам,
е) назначение экспертизы до возбуждения уголовного дела может привести к неоправданной затяжке в принятии реше¬ния о возбуждении уголовного дела.
Насколько основательны эти возражения?
Ссылки на то, что разрешение назначать экспертизу до возбуждения уголовного дела может создать опасный прецедент и повлечет за собой нарушение закона э части обяза¬тельного условия проведения следственных действий только по возбужденному делу, не имеют под собой почвы Таким прецедентом мог был уже стать осмотр места происшествия, однако этого не случилось.
Производством экспертизы до возбуждения уголовного дела права и интересы заинтересованных в исходе дела лиц (подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего) не ограничиваются. На этой стадии еще нет ни подозреваемого, ни обвиняемого, а потерпевший (который также не получил своего процессуаль¬ного статуса), как правило, сам заинтересован в проведении экспертизы. Кстати говоря, при существующем порядке проведения экспертизы в экспертной учреждении, права обви¬няемого при назначении экспертизы ограничиваются (он, на¬пример, не имеет возможности заявить отвод эксперту), что тем не менее, возражений не вызывает.
Когда говорят о том, что для экспертизы до возбуждения уголовного Дела нет необходимых процессуальных условий, обычно имеют в виду, что направляемые на исследование объекты еще не имеют статуса вещественных доказательств, что нет процессуальной возможности при необходимости провести дополнительную и повторную экспертизы и т. п. А иног¬да добавляют, что для возбуждения уголовного дела не требу¬ется достоверно устанавливать обстоятельства преступления, достаточно лишь предположения о преступлении (В. М. Гал¬кин) На это можно возразить, что и по возбужденному делу на экспертизу представляются объекты, не имеющие, строго
говоря, Статуса вещееГйекнйх1 доказательств. Что касается проведения дополнительной II повторной экспертиз, то для их проведения нет никаких помех либо после возбуждения уголовного дела, либо до его возбуждения. Мнение о том, что для возбуждения уголовного дела не нужно достоверно устано¬вленных обстоятельств, едва ли можно считать серьезным ар-гументом, о чем свидетельствует практика прекращения не¬основательно возбужденных уголовных дел.
Известно, что выводы следователя и специалиста не имею* доказательственного значения. Между тем закон в ряде слу¬чаев требует именно доказательственного решения специальных вопросов, что возможно лишь путем производства эк-спертизы. Жизнь, следственная практика свидетельствуют о том, что без компетентного заключения Специалиста, именно заключения, а не консультации, не оставляющей следа в ма¬териалах дела, бывает невозможным решить вопрос об основаниях для возбуждения уголовного дела, например, по дорожно-транспортньм происшествиям, пожарам, выпуску не¬доброкачественной продукции, нарушению техники безопа¬сности и др.
Наконец, попытки подменить экспертизу некими предвари¬тельными исследованиями, чтобы хоть чем-то обосновать ре¬шение о возбуждении уголовного дела, создают еще большую опасность затяжки с принятием решения о возбуждении уголовного дела, поскольку в этом случае следователь лишен возможности лично следить за их производством, участвовать в их проведении, принимать необходимые меры при несогла¬сии с их результатами или примененными методиками. Кроме того, возможности подобных исследований более ограничены, чем экспертизы, рядом условий (необходимость сохранения объекта в первоначальном виде и т. п). К этому следует доба¬вить, что проведение таких исследований не исключает после¬дующего проведения соответствующей экспертизы с целью получения необходимых доказательств.
С нашей точки зрения, нет никаких сколько-нибудь серь¬езных препятствий для принятия законодателем решения о возможности производства экспертизы до возбуждения уголовного дела. Повторяем, что без этого практически невоз-можно реализовать рекомендации о производстве экспертизы на месте происшествия параллельно с его осмотром, применение в тех же целях экспресс-методов исследования, эффективное использование передвижных криминалистических лабора¬торий и др. Строго говоря, без этого не может быть объектом экспертного исследования и обстановка места происшествия» когда условием достоверности заключения является исследование ее в первоначальном, неизменном состоянии.
Разрешение назначать экспертизу до возбуждении уголов¬ного дела должно иметь определенные ограничения. Так, оно не может распространяться на те случаи производства экспер¬тиз, для которых необходимо получение образцов для сравни¬тельного исследования в порядке ст. 186 УПК. Но такие огра¬ничения также могут быть предусмотрены законом.
Разумеется, и при существующем порядке вещей имеется возможность проведения лабораторных исследований и в тех случаях, когда осмотр места происшествия осуществляется до возбуждения уголовного дела. Однако результаты такого ис¬следования носят характер лишь ориентирующей информа¬ции, хотя и в этом виде могут быть использованы для раскрытия преступления по горячим следам.
Вопрос о признании места происшествия в целом объектом криминалистической экспертизы решается, как нам предста¬вляется, не так однозначно.
Практика производства ряда некриминалистических эк¬спертиз, таких, например, как пожарно-техническая, техноло¬гическая, автотехническая, экспертиза по делам о нарушении Правил техники безопасности и других убедительно свиде¬тельствует, что место происшествия может быть, а зачастую должно быть, объектом экспертного исследования.
Так, Б. М. Савельев считает, что «необходима такая орга¬низация автотехнической экспертизы, при которой эксперт имел бы возможность лично ознакомиться с местом дорожно¬го происшествия и принять активное участие в осмотре тран-спорта». Аналогичного мнения придерживаются К. А. Васи¬левский и Т. Ф. Шаркова: «Объектом экспертного исследова¬ния может быть любое место дорожно-транспортного проис¬шествия: не только дорога.., н^) и поле, двор, покрытая льдом река и вообще все те места, где осуществляется движение транспортных средств». Е. А. Долицкий ^утверждает, что при производстве технических экспертиз по делам о крушениях и авариях на железнодорожном транспорте «непосредственный осмотр экспертами места крушения ^трудно заменить каким-либо материалом».

Развитие кибернетики, расширение сферы приме¬нения кибернетических и математических методов исследования, их проникновение в область кримина¬листической экспертизы логически потребовали ре¬шения вопроса об их роли в процессе познания и практической деятельности, об отношении между ними и субъектом познания. Возникновению в кри-миналистике проблемы «человек или машина» спо¬собствовали, как указывал А. Р Шляхов, встречаю¬щиеся в литературе небрежные, по его мнению, фор¬мулировки типа «ЭВМ решает вопросы о тождестве почерка исполнителя», «ЭВМ идентифицирует лич¬ность по чертам внешности», «математический аппа¬рат идентификации объектов» и т п '.
С середины 60-х годов, когда исследования воз¬можностей применения кибернетики в криминали¬стической экспертизе приобрели ощутимый размах и стали давать первые результаты, некоторые ученые сформулировали в качестве цели своих изыска¬ний автоматизацию идентификационной процедуры Так, Г М Собко писал «Задача формализации иден-тификационного исследования почерка является од¬ной из проблемных задач в судебном почерковеде¬нии Нами сделана попытка статистически подойти к решению этой задачи и предложить в общей форме методику возможной алгоритмизации идентифика¬ционного процесса». Описав далее эту методику, он заключает' «Вводя каталоги 1 и 2 (каталоги призна¬ков почерка. — Р В.) в память ЭВМ и снабдив ее программой распознавания тех признаков, которые содержатся в каталогах, можно достичь автоматиза¬ции идентификационной процедуры»
По автоматизации судебной экспертизы имеется много работ, и хотя никто из известных нам крими¬налистов не утверждает, что машина вытесняет или способна вытеснить, заменить эксперта-человека, ло¬гика приведенных и иных подобных высказываний об автоматизации экспертизы, объективизации ее
выводов и т.п. приводит к выводу, что проблема «человек или машина» в криминалистике и криминалистической экспертизе фактически существует, но в скрытом, неявно» виде. Эту мысль в нас укрепляет и то* факт, что ни одна работа по во¬просам применения кибернетики в криминалистике и судебной ^ экспертизе не обходится без настойчивых утверждений, что разработанный метод или предлагаемая методика использова¬ния ЭВМ ни в коей мере не заменяют эксперта.
Невольно создается впечатление: читателя во что бы то ни стало хотят убедить не делать тех выводов, которые напрашиваются из проведенных исследований, причем не делать выводов вопреки логике и результатам этих исследований. А Р. Шляхов пишет: «Применение принципов кибернетики и электронно-вычислительной техники ни в коей мере не поведет к замене эксперта автоматом... Оценка результатов, полу¬ченных при помощи ЭВМ, будет проводиться и контролироваться экспертом».
Р М. Ланцман формулирует эту мысль более развернуто: «убежденность эксперта, оперирующего результатами работы ЭВМ, может быть объективно передана судебно-следственному органу. Разумеется, кибернетический метод исследования ни в какой степени не подменяет собой эксперта-почерковеда, который лишь получает еще один боле,е совершенный метод исследования. Ответы- машины сами по себе... не имеют самостоя¬тельного доказательственного значения. Средством доказыва¬ния является заключение эксперта. Однако теперь уже, в отли¬чие от возможности поверить глазам, опыту, интуиции, де¬тальным разметкам эксперта, судебно-следственный орган имеет возможность объективно оценить обработанную маши- л ной информацию»4. В другой работе, развивая эту же мысль, он пишет: «Применение кибернетического метода для целей криминалистического отождествления у подавляющего боль¬шинства криминалистов не вызывает возражений прежде все¬го потому, что он исключает влияние субъективного фактора (курсив наш. — Р. Б.) в процессе сбора, обработки и оценки ин¬формации в исследуемых объектах» , т. е. процесс экспертного исследования, включая и оценку, полностью объективируется. Наконец, в автореферате докторской диссертации Р. М. Ланц¬ман, исследуя эксперименты по машинной дифференциации близких почерковых структур, заключает, что «полученные результаты 'с несомненностью свидетельствуют о том; что ма¬шина проводит дифференциацию близких почерковых струк¬тур значительно лучше экспертов. Следует также иметь в ви¬ду, что по большей части представленных экспериментальных диффереиционно-идентификационных задач эксперты,, выска¬зывая свои соображения об исполнителе, сообщили, что если бы речь шла о конкретной экспертной практике, то последовал бы отказ от решения вопроса в связи с невозможностью провести четкую дифференциацию образцов почерка из-за имеюще¬го место искусного подражания».
Известно, что в настоящее время в криминалистической эк¬спертной практике, преимущественно в почерковедении, в результате применения ЭВМ получают либо однозначный ответ (положительный или отрицательный), либо ответ, содержащий цифровое выражение степени близости сравниваемых почер¬ков . «Казалось бы, для экспертной практики наиболее удобен однозначный ответ ЭВМ, — рассуждает в связи с этим Л. Е. Ароцкер. — Но пока это лишь кажущееся преимущество. При таком ответе роль эксперта весьма ограничена, он получа¬ет готовый ответ, который оценить трудно. Если же ответ по¬лучен в форме количественного показателя меры близости сравниваемых объектов, эксперт имеет возможность оценить результаты работы на ЭВМ. Для этого он может использовать статистические методы исследования, приемы качественного анализа, когда результаты сравнения на ЭВМ сопоставляются и оцениваются в совокупности с результатами других исследований»8. Л. Е, Ароцкер считал, что еще долгое время «класси¬ческие» криминалистические методы исследования будут доминировать над кибернетическими и служить экспертам для проверки надежности последних. Только тогда, когда научная состоятельность и надежность кибернетических методов пере¬станут вызывать сомнения и эти методы окажутся более эф¬фективными, чем традиционные криминалистические, они мо¬гут стать основными методами экспертного исследования, но и в этом случае ЭВМ останется лишь аппаратом в руках эк¬сперта.
Высокая степень автоматизации была достигнута при про¬изводстве автотехнических экспертиз по наездам транспорт¬ных средств на пешеходов. Во ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции СССР* весь процесс подобного эк¬спертного исследования осуществляется машиной. Роль эк¬сперта заключается лишь в том, что он берет из уголовного де¬ла и постановления следователя о назначении экспертизы ис¬ходные данные, которые затем кодируются и вводятся в ЭВМ. Последняя по заранее разработанной программе определяет ход исследования по каждому из вопросов постановления, вы¬бирает необходимые формулы и проводит по ним расчет, фор¬мирует текстуальную часть всех разделов заключения и выво¬дов. Вся эта работа выполняется примерно за 30 секунд. Эк¬сперту остается лишь проверить и подписать заключение10.
По мнению Н. С. Полевого и Л. Г. Эджубова, «использова¬ние ЭВМ при производстве подобных автотехнических экспер¬тиз, во-первых, освобождает эксперта от технической работы, оставляя за ним процесс производства экспертного исследова¬ния в целом». Правда, производство самого исследования, от которого машина освобождает эксперта, едва ли можно наз¬вать «технической работой», точно так же как проверку готового' заключения — творческой частью исследования. Скорее дело обстоит как раз наоборот: на долю эксперта остается лишь чисто техническая работа.
По мнению ряда исследователей, достижение подобного уровня автоматизации возможно в близком будущем и по ряду криминалистических экспертиз. Так, В. И. Батов положитель¬но решает этот вопрос применительно к автороведческой эк¬спертизе; А. Ф. Аубакиров и В. Г. Полуянов — в отношений исследования машинописных текстов. Причем они считают, что -«автоматизация процесса исследования машинописных текстов с помощью оптического коррелятора предполагает, кроме задачи установления конкретной пишущей машины, также решение ряда других вопросов (о количестве и последовательности экземпляров, отпечатанных в одну закладку, об исполнителе машинописного текста и др.)».
В проблемной записке «О путях развития научных исследований и практического использования математических мето¬дов и ЭВМ в судебной экспертизе (автоматизация судебно-эк¬спертный исследований)», подготовленной сотрудниками ВНИИСЭ, анализировался достигнутый уровень автоматиза¬ции по каждому виду экспертизы. В записке констатировалось, что в области автоматизации судебной баллистики, где уже разработаны методы решения идентификационной задачи, первоочередными являются задачи автоматизации первичной обработки информации, модификации разработанных алгорит¬мов для огнестрельного оружия различных систем, а также ор¬ганизация производства автоматизированной экспертизы в стране. Аналогичные задачи сформулированы и для трасологической экспертизы. Практически значимые результаты в этой области достигнуты в судебно-почерковедческой экспер¬тизе14.
Итак, «машина никогда не заменит эксперта-человека», но по признаниям самих сторонников этого утверждения:
1) идентификационная процедура поддается автомати¬зации;
2) результаты исследования, проведенного на ЭВМ, носят объективный характер;
3) применение кибернетического метода исключает влияние субъективного фактора при производстве экспертизы;
4) машина выполняет исследовательские процедуры значи¬тельно лучше эксперта-человека;
5) однозначный ответ машины, являющийся результатом высокой эффективности распознавания образа, весьма ограни-чивает роль эксперта;
6) при существующем уровне разработки и применения ки¬бернетических методов задачей эксперта является проверка полученных с их помощью результатов традиционными кри¬миналистическими методами; в перспективе такая проверка станет ненужной;
7) высокая степень автоматизации экспертного) исследова¬ния сводит роль эксперта к проверке и подписанию готового заключения.
Все это при существующем положении вещей заставляет усомниться в, незыблемости утверждения, что машина никогда не заменит эксперта, и во всяком случае подтверждает нали¬чие нерешенной пока проблемы «человек или машина» в су¬дебной, в том числе криминалистической, экспертизе. Если сейчас эта проблема решается в пользу человека, то в перспек¬тиве такое решение не представляется ни бесспорным, ни единственно возможным во всех случаях. Попытаемся рассмо¬треть возможные варианты решения этой проблемы, имея в виду важность такого решения еще и потому, что от него зави¬сит определение пределов автоматизации экспертизы.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ
Проблема «человек или машина» может быть рассмотрена в двух аспектах: общем и специальном, В общем аспекте во¬прос стоит так: может ли машина заменить человека вообще, сделать ненужным его способности," эмоции, разум, волю, за¬нять его место в обществе — теперь уже некоей машинной ас¬социации? Специальный аспект проблемы выглядит как вопрос о том, может ли машина выполнять какие-либо функции человека лучше, чем он сам, справляться с какой-то разновид¬ностью человеческой деятельности качественнее, быстрее и бе¬зошибочнее. Именно этот аспект проблемы мы имеем в виду применительно к криминалистической экспертной деятель¬ности.
ЭВМ, как любая машина, является орудием труда человека. В ней материализуются знания и опыт человека, она отражает достигнутый человеком уровень развития. «Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов и т. п., —• писал К. Маркс. — Все это — продукты человеческого труда, природный матери¬ал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания»15.
Кибернетические машины, как и любые орудия труда человека, непрерывно совершенствуются, развиваются. Сама постановка вопросов о границах их совершенствования ошибочна, ибо «дело тут заключается в том, что, ставя какие-то гра¬ницы машине, мы, по существу, ставим эти пределы человеку, развитию его мышления и техники. Ведь машина является продуктом деятельности человека и его орудием, остановить прогресс машин — это значит остановить развитие человечества. . Кибернетические машины, как и любые другие, не имеют пределов, границ своего развития Как орудие человеческой деятельности они будут вторгаться в самые различные ее сферы. Человек по возможности все большее число своих функций в физическом и умственном труде будет передавать машине, что, несомненно, увеличит его власть над силами природы и общества»'6 Но машина всегда останется не более чем орудием производства и не может быть в социальном пла¬не равна человеку, не может заменить его в общественных от¬ношениях.
ЭВМ, являясь, как и всякий прибор, средством познания, выполняет две основные функции — материального инстру¬мента и «продолженного органа чувств»17. Как материальный инструмент исследования ЭВМ позволяет получать сведения о процессах, недоступных непосредственному восприятию и поз¬нанию. Она расширяет сферу познаваемого. Как «продолжен¬ный орган чувств» ЭВМ умножает возможности естественных органов чувств человека, раздвигает пределы его способностей и умений. Но любую машину характеризует своеобразный ан¬тропоцентризм: она в конечном счете всегда «привязана» к человеку, действия машин всегда включаются в определенные процессы человеческой деятельности, вне которых они бес¬цельны и лишены смысла. Стало быть, на первый из поста¬вленных вопросов можно со всей категоричностью ответить от¬рицательно: машина никогда не может заменить человека вообще, вытеснить его, прийти ему на смену, приобрести самостоятельную социальную роль в человеческом обществе или заменить последнее «машинным обществом». В этом аспекте следует скорее говорить о проблеме «человек и машина», а не о проблеме «человек или машина».
Но, признавая в целом примат человека над машиной, от¬рицаем ли мы возможность машины превзойти в чем-то своего создателя?
И в философии, и в кибернетике на этот вопрос дается положительный ответ. «Иногда спрашивают: а может ли быть машина «умнее» своего создателя — человека? — пишет П В. Копнин. -*- Отвечая на этот вопрос, спросим: почему че-ловек стремится часть функций в процессе мышления пере¬дать машине? Очевидно, кроме всего прочего, потому, что машина может их выполнить лучше, скорее, точнее и полнее. Если бы машина не превосходила естественные органы человека, она бы ему просто не была нужна... Кибернетические ма¬шины увеличивают возможности 'человека (и его мозга) в решении самых различных задач» они способны помогать человеку ив его творческой деятельности»18.

Второй этап процесса замещения эксперта машиной, с на¬шей точки зрения, будет характеризоваться, во-первых, высо¬кой степенью автоматизации машинных процедур, во-вторых, признанием надежности получаемых с помощью ЭВМ резуль-татов, в-третьих (это особенно важно), исключением посредни¬ков между экспертом и ЭВМ (либо все эксперты-криминали-сты овладеют необходимыми знаниями и навыками непосредственного применения кибернетических методов исследования, либо ЭВМ нового поколения сделают возможным их использо¬вание без обладания специальными для этого знаниями) На этом этапе не будет распределения функций между экспертом и специалистом по ЭВМ, развитие кибернетических методов сделает ненужным параллельное применение традиционных криминалистических методов для контроля и сопоставления получаемых результатов, хотя по кругу решаемых задач и объектов исследования экспертиза останется криминалистиче¬ской
Наступлению этого этапа способствует работа над ЭВМ но¬вых поколений, которая приведет к устранению посредника-программиста между пользователем, не умеющим программироаать, и самой ЭВМ. Функции программиста встраиваются в саму машину, пользователь же общается с ней с помощью средств, называемых «интеллектуальный интерфейс» «Ин¬теллектуальный интерфейс позволяет общаться с ЭВМ на естественном языке Достаточно ввести в машину условия ин¬тересующей задачи, и она сама «изготовит» по этим условиям и целевым указаниям программу, выполнение которой обеспе¬чит пользователю получение нужного ему ответа»43. Однако такое решение рассматриваемой проблемы — пока еще дело будущего
Третий этап можно сейчас представить сугубо гипотетически Думается, что производство некоторых видов криминали¬стических экспертиз преимущественно идентификационного характера будет полностью автоматизировано — от кодирова¬ния исходной информации до оценки полученных результатов, достоверность которых уже не станет вызывать сомнений Од¬нозначность ответов машины (типа «он—не он») придаст им справочно-удостоверительный характер44 На этом этапе ма¬шина вытеснит не человека, чего, как уже указывалось, не случится никогда, а эксперта как процессуальную фигуру, эк¬спертизу того или иного вида как процессуальный институт Последняя превратится в Справочную деятельность типа осу¬ществляемой сейчас проверки по криминалистическим уче¬там45, результаты которой свидетельствуются справкой соответствующего компетентного учреждения46
Изложенная гипотеза содержит лишь один из возможных вариантов развития процесса кибернетизации экспертного ис¬следований. Не исключено, конечно, что институт экспертизы сохранится и в этом случае, а специалист по ЭВМ будет высту¬пать в роли эксперта. Полная автоматизация ряда видов эк¬спертиз позволит выполнять их одному и тому же специалисту по ЭВМ, который станет, таким образом, в известном смысле экспертом-универсалом Возможно, что рассматриваемая проблема будет решена и каким-то иным путем, который сейчас невозможно предвидеть решающее слово остается за прак¬тикой

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Использование следов запаха в целях обнаруже¬ния и преследования преступников, поиска похи¬щенного имущества, установления принадлежности предметов определенному лицу издавна было одним из эффективных средств розыска Многолетняя практика применения служебно-розыскных ^собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность результатов ис¬пользования этого живого анализатора запахов, его непревзойденную разрешающую способность и способность действовать в узком спектре запахов По сложившейся традиции применение служебно-ро¬зыскных собак рассматривалось как оперативно-розыскное мероприятие, в силу чего результатам такого применения не придавалось доказательственного значения В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, оп¬ределявшаяся факторами, влияющими на сохран¬ность следов запаха В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказы¬вались лишь свежие следы, применение собаки по времени ограничивалось лишь самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра - места происшествия или преследования скрывающегося преступника
В 1965 году группа криминалистов в составе А Винберга, В Безрукова, М. Майорова и Р Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван крими¬налистической одорологией, или одорологическим методом1 Суть их предложения сводилась к сле¬дующему
С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется и сохраняется до того момента, когда тактически целесообразным окажется применение по запаховым следам служеб-но-розыскной собаки*) «Когда в руках у следственно¬го работника имеется какое-то вещественное доказа¬тельство — орудие преступления, предметы и про-нее, тогда запах отбирать незачем, — писал
А.И. Винберг. — Можно просто этот предмет положить а полиэтиленовый или хлорвиниловый мешочек (мы действовали всегда $ полиэтиленовыми мешочками) и герметически этот мешочек закрыть, чтобы воздух с молекулами запаха не рас-сеивался. Затем этот предмет можно предъявлять собаке для выборки в любое время, даже через полтора года. Когда же объекты таковы, что их с места происшествия изъять невоз¬можно, тогда с них при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необхо-димость их использовать»2.
Тактическое значение одорологического метода заключа¬лось в том, что практически стало возможным применение со¬баки по законсервированным запаховым следам в любое время
Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоин¬ства одорологического метода Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следа¬ми на месте происшествия, Включили в эти комплекты емко¬сти для хранения отобранных следов запаха и предметов с та¬кими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одо¬рологического метода Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений -стали объединять в своеобразные коллекции — «банки запахов» —- в качестве нового вида криминалистиче¬ского учета (Венгрия, ЧССР и др )
Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник вопрос о расширении сферы его применения Технические аспекты совершенствования этого, метода не подвергались сомнению, ибо его целевое назначение остава¬лось традиционно оперативно-розыскным Проблема и со¬ответственно дискуссия по ней возникли тогда, когда были высказаны соображения об использовании результатов приме¬нения одорологического метода в доказывании
Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыс¬кных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу Высказанная впервые А. И. Винбергом эта идея процессуально выражалась им сле¬дующим образом.
Воздух со следами запаха изымается при осмотре места происшествия на основании ст 178 УПК РСФСР и В соответст¬вии со ст 83 того же УПК, включающей в перечень вещественных доказательств «юсе другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных». Образцы запаха подозреваемого следователь получает в порядке ст. 186 УПК. Выборку запахоносителя осуществляют соответствующие должностные лица органов внутренних дел. Результаты выборки излагаются в справке «Данная справ¬ка, — писал А И. Винберг, — по нашему убеждению, является разновидностью тех документов, о которых говорится в ст 88 УПК РСФСР… Ведь придается же доказательственное значе¬ние справкам уголовно-регистрационного учреждения охраны общественного порядка, когда следователь направляет, напри-мер, отобранные им образцы отпечатков пальцев .заподозрен¬ного лица для получения письменной справки, числится ли данное лицо по учетным материалам, имело ли оно судимо¬сти в прошлом и т п. »3 Справка о результатах выборки оце-нивается в совокупности с другими доказательствами по делу.
Критика предложения А. И Винберга о процессуальном статусе результатов применения одорологического метода на¬чалась выступлениями М С Строговича и В И Шиканова, от¬вергнувших все аргументы А. И. Винберга и ограничивших сферу применения одорологии по-прежнему лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они привели следующие доводы:
1) применение собаки является оперативно-розыскной ме¬рой не процессуального характера,
2) поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматрива¬ет такого доказательства, как указание собаки-ищейки на оп¬ределенное лицо или место;
3) не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места,
4) индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не доказаны;
5) статья 88 УПК РСФСР имеет в виду документы совсем иного рода, а никак не справки о совершении непредусмотрен¬ных процессуальным законом действий, правильность которых по существу следствие и суд не могут проверить4;
6) выборка живых лиц по запаху с помощью собаки недопустима, ибо низводит человека до положения бесправного объекта исследования и связана с унижением его достоин¬ства5
Впоследствии к этим аргументам добавились указание на безнравственность привлечения для участия в выборке лиц, заведомо не причастных к преступлению, которые предъявля¬ются собаке вместе с обвиняемым6, а также утверждение о том, что «пробы воздуха, изымаемые на месте происшествия согласно предложенной методике... не являются вещественным доказательством, так как в атом случае свойства и сами молекулы запаха не воспринимаются следователем и понятыми непосредственно и не могут быть отражены в протоколе осмотра».7
Злободневность и практическая значимость обозначенной проблемы побудили включиться в полемику после изучения М С. Строговича и В И. Шиканова как криминалистов так и процессуалистов: В Д. Арсеньева, Г. М. Миньковсшьные А. А. Эйсмана, Б. Фуфыгина, Н. Т. Малаховскую, А. С. Сок^гв . ва, В. Я. Дорохова, Г. А. Самойлова, М. В. Салтевского, автора этих строк и др. Хотя дискуссию еще нельзя считать завер¬шенной, тем не менее уже сейчас достаточно отчетливо опреА делились возможные пути решения проблемы использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема одорологического метода имеет, по нашему мнению, четыре аспекта, естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них вклю¬чает в себя вопросы об индивидуальности и относительной не¬изменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохране¬ния и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается до¬казательственного значения результатов использования следов запаха. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказа¬тельств Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему под углом зрения обеспечения наибольшей эффективности применения одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.
Естественнонаучный и технический аспект проблемы. Во¬преки утверждениям противников одорологии мы полагаем, что индивидуальность и неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это по¬ложение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов8 и разделяется большинством криминалистов9.
Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов и состоит «из его индивидуального запаха, различных бытовых (например, жилья), производственных и прочих запахов (запахи от находящихся у человека предметов, почвы и т. п)»'° Уже сам сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность
Поскольку индивидуальный запах человека зависит в пер¬вую очередь от состояния источников его выделений, потовых желез, «пахучих» и жировых желез, жизнедеятельность кото¬рых подвержена известным возрастным изменениям, относиизменяемость запаха лежит в меньшем временном отрезке нежели, например, неизменяемость признаков папиллярного узора. Однако продолжительность периода в течение которого залах человека остается неизменным как свидетельствует обширная практика, достаточен для криминалистического использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений".
Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представля¬ется решенной уже в настоящее время. Разработанные и успешно применяемые средства и методики отбора, хранения запаховых проб обеспечивают практически неограниченную во времени их сохранность в неизменном виде и возможность сравнения в любой момент с объектами, появляющимися в поле зрения следователя или оперативного работника. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, об¬ладающий неизмеримо более высокой разрешающей способно¬стью, нежели существующие приборы12.
Рекомендованная В. Безруковым, А Винбергом, М. Майо¬ровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подвер¬глась модификации Из числа существующих методик наиболее удобным и эффективным нам представляется отбор сле¬дов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение этих кусков с отобранным запахом в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность сле¬дов запаха в течение любого срока и их оперативное использо¬вание в любой момент и в любом месте. Именно эту методику предпочла практика использования одорологического метода в ряде стран.
Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработ¬ки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время эту задачу еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использова¬нии масс-спектрометрии, газовой и жидкостной хромато¬графии13 .
В. А. Лучков и Ю. М. Воронков предложили сочетать ин¬струментальные и биологические детекторы запаха и осущест¬влять его анализ по следующей схеме.
«Пробу запаха вводят в хроматографическую колонку с высокой эффективностью разделения смеси вещества. Выхо¬дящие после разделения индивидуальные соединения или группы соединений далее регистрируют газохроматографическим детектором в виде хроматограммы, после чего они попа¬дают в обонятельный анализатор собаки. Положительная ре¬акция собаки фиксируется и относится к соответствующему пику хроматограммы. Так как собака будет реагировать толь¬ко на вещества или группы веществ, «известные» по пробе исследуемого «индивидуального» запаха человека, который ей дали предварительно занюхать, можно получить информацию о Веществах, обусловливающих индивидуальность запаха... Фиксированные с помощью системы «газовый хроматограф — собака» пахнущие вещества, характерные для запаха данного субъекта, могут быть идентифицированы как индивидуальные вещества с помощью современных аналитических средств.., Применение совокупности технического и биологического де-текторов перспективно не только в аспекте научных исследо¬ваний для решения комплекса вопросов, связанных с иденти-фикацией человека по его запаху, но и в практическом плане, И здесь проявится определенные свойства, присущие только техническим детекторам и связанные с характером получае¬мой информации объективность информации, наглядность 1 информации, возможность математической обработки инфор¬мации,; возможность оценки достоверности получаемого ре-зультата; возможность создания картотеки формализованной информации о запахе»14
Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода стал вопрос о доказательственном значении результатов его применения. Противники одорологической идентификации допускают при-менение служебно-розыскных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности и категорически отрицают всякую возможность использования собаки как средства идентифика¬ции по запаху в сфере доказывания
Показательны в этом отношении высказывания В. И Шиканова и Н Н Тарнаева «Применение служебно-розыскной собаки — оперативно-розыскное действие, — пишут они. — В этом качестве собака-ищейка — хороший, порой не-заменимый помощник в розыске скрывшегося с места престу¬пления правонарушителя или его следов Порой она дает след¬ствию единственную «зацепку», позволяющую размотать сложный клубок преступных хитросплетений. Особенно по-лезна собака-ищейка в начальный период расследования...»15. Но едва только речь заходит об использовании возможностей розыскной собаки в доказывании, как собака из «незаменимо¬го помощника» превращается в «только пса, не более»16