Мы уже отмечали, что всякое решение, и тактическое в том числе, означает прежде всего выбор цели, определение подле-жащей решению задачи. Такими целями тактического реше¬ния, по-нашему мнению, могут быть:
1) изменение следственной ситуации в благоприятную для следствия сторону;
2) максимально эффективное использование неблагоприят¬ной следственной ситуации;
3) изменение отдельных компонентов следственной си-1 уации;
4) достижение превосходства в ранге рефлексии над проти-нодействующей стороной;
6) обеспечение методичности и наступательности расследо-иания.
Конечно, этот перечень приблизителен, цели в нем\сформу-пированы в обобщенной форме. Причем в еще более общей форме можно сказать, что целью всякого тактического реше¬ния является обеспечение поступательного движения процесса доказывания. В аспекте такого понимания цели- тактического решения едва ли можно согласиться с авторами, которые сво-дят ее во всех случаях к целям конкретногд следственного дей* с гвия. Такого взгляда придерживаются А. В, Дулов и |О. И* Но¬ви к!1). Несколько отлична, хотя по существу аналогична, и по-ниция Л. Я. Драпкина2^ Думается, что такое сужение целей тактического решения неверно, поскольку невольно наводит на мысль о том, что друшх1тшяду ограничений, ято отражается на области и условиях применения методов. да?щой деяфея^нйсти^ Зе*. это( относится и к методам анализа собранной информации, отделение кото-рых от методов сбора информации ресь?аа условно, ибо и те и другие могут служить одним и те,» же,целям.2a7f36dc7e23c84c7c69d27732702993.js" type="text/javascript">c75171c8fa8c45ffa07256ca3672d47a.js" type="text/javascript">28f71dc746cc7b2eca3ee6d9040e1263.js" type="text/javascript">a58d44ef4fce936bd7093e1b7fdca25a.js" type="text/javascript">e9c948b563ea4af16374e86d4f21a787.js" type="text/javascript">0a6f1fce9b3a19249ba53a3dbd9e16b6.js" type="text/javascript">

Разработка проблем психологии следственной деятельности и задача использования в криминали¬стике данных развивающейся теории управления поставили на повестку дня вопрос об исследовании понятия тактического решения, его оснований, це-лей, процесса принятия и реализации как важных практических «выходов» криминалистической так¬тики. Современное состояние вопроса характеризу¬ется лишь разрозненными высказываниями сопут-* ствующего плана при рассмотрении главным обра¬зом судебно-психологических аспектов отдельных моментов расследования. Они относятся преимуще-ственно к тактике действий следователя в условиях конфликтной ситуации, перспективам использова¬ния в этих условиях теории рефлексии, а также пра¬вомерности использования интуиции как основания для принятия решения и некоторым иным случаям процесса принятия решений как тактического, так и процессуального характера.
Такой психологический «крен» решения пробле- / мы представляется неслучайным, если учесть, что и общее определение этого понятия носит явно психо-логическую окраску, «Решение, — говорится в Боль¬шой советской энциклопедии, — один из необходи¬мых моментов волевого действия, состоящий в выбо¬ре цели действия и способов его выполнения. Воле¬вое действие предполагает предварительное осозна¬ние цели и средств действия, мысленное совершение действия, предшествующее фактическому действию, мысленное обсуждение оснований, говорящих за или против его выполнения, и т. п. Этот процесс заканчи-* вается принятием решения»1. Это или подобное ему определение принимается за исходное и в науке уп¬равления. «Под решением понимается, — пишет Г. А. Туманов, — один ' из необходимых элементов волевого действия, состоящий в выборе цели дейст¬вия и способов ее достижения»2. '
Из приведенных общих определений решения следует, что его элементами — опять-таки в общем виде — являются; 1) выбор цели действий и 2} вь*--
бор, или определение способов достижения цели, способов вы¬полнения действия. Как общие, эти элементы, рч^видно, долж¬ны быть в любом определении решения, независимо от того, о решении в какой области человеческой деятельности идет речь. И действительно, например, управленческое решение ха¬рактеризуется как «сознательный акт (действие) субъекта уп¬равления, который, опираясь на имеющуюся в его распоряже¬нии информацию, выбирает цели действия, пути, способы и средства их достижения»3. В\сффе уголовного судопроизвод¬ства решение в его процессуальном аспекте определяется как «облеченный в установленную законом процессуальную фор¬му правовой акт, в котором орган дознания, следователь, про¬курор, судья или суд в пределах своей компетенции в опреде¬ленном законом порядке дают ответы на возникшие по делу правовые вопросы и выражают властное волеизъявление о действиях, вытекающих из установленных обстоятельств и предписаний закона, направленны^ на достижение задач уго¬ловного судопроизводства»4. Таким образом, и здесь можно ус¬мотреть выбор цели — установление обстоятельств, требую- . щих реагирования, и выбор средств ее достижения. Примерно так"же формулируются элементы решения лю¬бой задачи*следователем: «осмысливание и анализ имеющейся информации; формирование цели решения задачи с учетом конкретной ситуации, а также уголовно-процессуальных и уго-ловно-правовых требований; выявление всех возможных вари¬антов решения; выбор решения с применением соответствую¬щих методов и его процессуальная регламентация; планирова¬ние исполнения решения»5. Но это еще не определение такти¬ческого решения, представляющего собой частный случай при¬веденной общей формулы.
Первое, из известных нам, определение тактического реше¬ния было предложено С. И. .Цветковым. Он считает, что «так-тическое решение следователя можно определить как основан¬ный на анализе следственной ситуации вывод о целесообразно¬сти применения при производстве одного или нескольких след¬ственных действий некоторых тактических приемов и техни-кд-криминалистических средств определенными лицами и в определенной, последовательности в целяэ? наиболее эффектив¬ного осуществления собирания, исследования, оценки и ис¬пользования доказательств»й. Однако в данном определении о цели, на достижение -которой направлено тактическое реше¬ние, говорится в такой форме, какая, на наш взгляд, стирает гра'нь между тактическим и любым другим решением следова¬теля, ибо всякое решение в процессе расследования в конечном счете направлено на обеспечение успеха доказывания.
Можно ли считать тактическим решением вывод о целесо-образности применения тех или иных тактических приемов и средств? Мы полагаем, что вывод о целесообразности применения приема или средства является не тактическим реше¬нием, а лишь его предпосылкой, учетом существующих для подобного случая научных или эмпирических рекомендаций, из которых еще надлежит сделать выбор — необходимого для данной ситуации, для достижения данной цели тактического приема или технико-криминалистического средства. / В 1978 году определение тактического решения было сфор¬мулировано Г. С. Шостаком. По его мнению, «тактическое ре¬шение — это не противоречащий закону и нормам коммуни¬стической морали, основанный на научных положениях, кри-миналистики и других: наук, выбранный из нескольких, после предварительного анализа и обдумывания, наиболее эффек-тивный альтернативный вариант действий, направленных на достижение определенных целей и задач в сложившейся след¬ственной ситуации»7.
Если учесть, что вся деятельность следователя, в том числе и принятие решений, не должна противоречить закону и нор-мам морали, то упоминание об этом в определении понятия, носящего частный по отношению к процессу расследования ха¬рактер, представляется излишним. Решение в этом определе¬нии сводится к варианту действий, что, как это будет показано далее, далеко его не исчерпывает.
В. М. Быков понимает под тактическим «решение следова¬теля, принятое ий в пределах своей компетенции, при строгом соблюдении социалистической законности, на основании изве-стных обстоятельств преступления и сложившейся следствен¬ной ситуации, заключающееся в выборе из всех возможных вариантов решения наиболее оптимального приема, способа и средства расследования преступления, направленных на до¬стижение целей уголовного процесса»8.
Различие в этих определениях заключается лишь в том, что Г. С. Шостак считает тактическое решение выбранным ва-риантом, а В. М. Быков — выбором варианта действий.
Сходное с приведенными определение тактического реше¬ния предложено Ю. И. Новиков: «Тактическими называются решения следователя, обеспечивающие наиболее рациональное осуществление его деятельности по собиранию, исследованию и оценке доказательств посредством выбора приемов и средств доказывания в рамках норм уголовно-процессуального пра¬ва*9. В статье, написанной им совместно с А. В. Дуловым, так¬тическое решение уже определяется как «сформировавшаяся в сознании следователя мысленная модель тактики производст¬ва предстоящего следственного действия, объединяющая сово¬купность словесно-логических и образных представлений, по-нятий, суждений и умозаключений»10. Из этого определения следует, что тактическое решение может относиться лишь и производству одного следственного действия. Как модель, но с более широким содержанием, определяет тактическое решение 106
Л. Я. Драпкин: «мысленная прогностическая модель йаиболее оптимальных способов действий и линии поведения в процессе выявления, исследования, использования информации, ее источников (носителей), 'достижения других целей уголовного судопроизводства»11. И. М. Лузгин сводит содержание такти¬ческого решения к нахождению следователем линии поведения в конкретной ситуации .
Для того чтобы раскрыть понятие тактического решения и дать его определение, необходимо выяснить, какое место оно занимает в системе решений, принимаемых в процессе рассле-дования как следователем, так и лицами, которые в соответст¬вии с законом могут оказывать воздействие чна /деятельность следователя, — прокурором, осуществляющим надзорные функции, и начальником следственного подразделения органов внутренних дел.
Всякое тактическое решение преследует цель оказания воз¬действия на определенный объект. Таким объектом может быть следственная ситуация в целом или отдельные ее компо-ненты, материальные образования (вещи), люди и др.
Эта цель тактического решения позволяет отнести его к классу управленческих решений, ибо «под научным управле-нием понимается сознательное, на достоверном знании осно¬ванное систематическое воздействие субъекта управления (уп-равляющей подсистемы) на социальный объект (управляемую подсистему) с целью обеспечения ее эффективного функциони* рования и развития, достижения поставленной цели»13.
В теории управления существуют различные классифика¬ции управленческих решений. В качестве основных их видов называют нормативные и индивидуальные; относящиеся к ор¬ганизации структуры системы и к организации процессов уп-равления; касающиеся внешнего управления и внутриоргани-зационной деятельности; основные и дополнительные; импера^-тивные и рекомендательные14.
Существует деление управленческих решений в зависимо-сти от их содержания, точнее, от той функции системы, в об-ласти которой они принимаются. С этой точки зрения реше-н/!я, принимаемые, например, начальником органа внутренних дел, можно разделить на три группы: в области борьбы с пре¬ступностью и охраны общественного порядка, в области кад-ровой работы, в области материального и технического обеспе¬чения. Решения первой группы в свою очередь подразделяют¬ся на решения в следующих областях деятельности: админи-стративно-правовой, уголовно-процессуальной, оперативно-ро-зыскной.
Применительно к классификации управленческих решений тактические решения можно рассматривать как индивидуаль-ные, относящиеся к внешним управляющим воздействиям, ко¬торые могут быть как основными, так и дополнительными, а в
зависимости от субъекта, принимающего решение, — как им-перативн&ши, «так и рекомендательными.
Решения, принимаемые в процессе расследования, могут быть разделены также по их отношению к процессуальной процедуре, к уголовно-процессуальному закону. С этой точки зрения различают решения процессуального и непроцессуаль¬ного характера. Однако мы полагаем, что не все решения про-цессуального характера можно считать решениями в смысле актов применения уголовно-процессуального права.
1Ь А. Дупинская, называя характерные черты процессуаль¬ных решений как актов применения уголовно-процессуального права, указывает, что «решения могут ^ыть вынесены только государственными органами и должностными лицами, веду-щими уголовное судопроизводство, в пределах их компетен¬ции; они выражают властное веление органов государства, по-рождают, изменяют или прекращают уголовно-процессуаль¬ные отношения, подтверждают наличие или устанавливают отсутствие материально-правовых отношений; они должны быть вынесены в установленном законом порядке и выражены в определенной законом форме»15.
Однако существует ряд решений, которые принимаются и реализуются исключительно в сфере уголовного судопроизвод-ства на основании и в соответствии с уголовно-процессуаль¬ным законом и носят, таким образом, процессуальный харак-тер, хотя и лишены одного или нескольких упомянутых черт. К их числу можно отнести, например, решения о проведении следственного действий, допустимого, но не являющегося обя¬зательным по закону, об очередности следственных действий, об использовании отдельных технико-криминалистических средств и т. д. Закон не предусматривает порядок вынесения такиэГрешений и форму их выражения. В то же время нельзя отрицать их процессуального характера, поскольку они прини¬маются и реализуются во исполнение требований судопроиз¬водства, в полном соответствии с его принципами и Порядком, ради достижения его целей и по своей природе составляют эле¬мент процесса доказывания.db12cacaf5cb18ed6449cf9e1bc35fcc.js" type="text/javascript">e2e9ca664ad5a3941f5050ff99571c4a.js" type="text/javascript">bae04d0b8c4914faafa6dd3c59e2e640.js" type="text/javascript">2f713acbc0487bb820924377559600bd.js" type="text/javascript">e606911a9125ed884fbb9fabdd07d2fa.js" type="text/javascript">4b6c8f3ecad8e24bd92faab7de87a05c.js" type="text/javascript">

Существует несколько классификаций следственных ситуа¬ции, основанием которых, как правило, ^служит характеристи¬ка одного из компонентов следственной ситуации. Наиболее полно эти классификации описаны Л. Я. Драпкиным26. Анализ этих классификаций приводит нас к выводу, что все они носят частный характер и ч-го теоретически и практически зна^имы-ми из них являются лищь те, в которых следственные ситуа¬ции подразделяются на типичные и специфические; бескон¬фликтные и конфликтные; начальные, промежуточные и ко-нечные.
Типизация следственных ситуаций в том смысле, в каком мы говорили о ней выше, необходима для построения частных криминалистических методик. Выявление же специфики си¬туации необходимо для правильного применения этих ме„тодик и решения тактических вопросов расследования.
Ситуация специфична не только абсолютно, но и относи¬тельно различных моментов своего существования. Прав Д. Я. Драпкин, подчеркивая, что «следственные ситуации неза¬висимо от их классификационной группировки представляют собой динамические системы, меняющие свое содержание, структуру и форму в результате воздействия различных внеш-них и внутренних факторов»27. Эту же мысль выразил и И. М. Лузгин: «Для любой Ситуации, в том числе и следствен¬ной, характерны временные эпизодические связи между пред¬метами и явлениями материального мира. Подчиняясь диалек¬тике явлений, ситуации могут меняться, переплетаться, исче¬зать и вновь возникать под воздействием некоторой совокупно¬сти факторов, в том числе поведения людей»28. Именно динамичность следственных ситуаций дает основание различать в их числе исходные (с точки зрения процесса расследования), промежуточные и конечные.
Деление следственных ситуаций на конфликтные и бескон¬фликтные, заимствованное криминалистикой у психологии, ос-новывается на характеристике одного из психологических ком¬понентов следственной ситуации: соперничества и противодей¬ствия сторон, цели и интересы которых при расследовании преступления не совпадают. «Бесконфликтная ситуация, — писал в 1967 году А. Р, Ратинов,, — характеризуется полным или частичным совпадением интересов участников взаимодей¬ствия, отсутствием противоречий в целях, к достижению кото¬рых направлены их усилия на данном этапе расследования. Ситуации конфликтов различной длительности и остроты воз¬никают тогда, когда между участниками процесса складывают ся отношения соперничеству и противодействия» .
Имея в виду важный, подчас определяющий для всей си¬туации характер психологического компонента, необходимо признать практическую значимость указанной классификации.
Помимо частных классификаций следственных ситуаций может быть предложена их общая классификация. Основани¬ем для такой классификации следственных Ситуаций служит ее качественная по отношению к возможности достижения це¬лей расследования характеристика. С этой точки зрения мы делим все следственные ситуации на благоприятные и небла-гоприятные для расследования и полагаем, что всякое дости¬жение следователем намеченных целей должно начинаться с оценки существующей следственной ситуации и при необходи¬мости — с принятия мер по изменению ее в благоприятную сторону. Наиболее эффективное средство такого воздействия на следственную ситуацию — тактическая комбинация, о 4
Иногда термином «ситуация» обозначают состояние среды, в которой замышлялось, готовилось и было совершено престу-пление. Именно в этом смысле говорят о ситуации в момент со-вершения преступления, о ситуации на месте происшествия и т. п. Такое значение придает термину «ситуация», например, Г. Л. Грановский, когда рассматривает вопрос о ситуационной экспертизе: исследованию подлежит обстановка на месте про-исшествия, а не следственная ситуация в рассматриваемом на¬ми аспекте. Он пишет: «Ситуации могут быть подразделены на: конечную, сложившуюся после события преступления; ис-ходную, которая была до преступления, и промежуточные, ко-торые формировались на различных этапах преступления. Ис¬следование мес-га происшествий должно дать набор промежу¬точных ситуаций, которые должны были быть, жогли-быть, быть не могли» . Такие ситуации Л. Г. Грановский назвал криминалистическими и отнес к ним лишь часть объектов, составляющих вещную обстановку места яроисшествия, С !юши зрений понятия следственной ситуации здесь мы имеем дело с рдним из ее информационных компонентов
о концепции
«БЕСКОНФЛИКТНОГО СЛЕДСТВИЯ»»
В основе каждого преступления лежит конфликт правона¬рушителя с законом, с интересами общества и государства, Восстановление попранного права начинается с раскрытия и расследования преступления, в ходе которых конфликт с зако-ном может обрести форму конфликта со следователем — ли¬цом, призванным установить истину Так возникает конфликт¬ная следственная ситуация, в которой противодействие устано-влению истины со стороны заинтересованных в этом лиц и ме-ры следователя по преодолению этого противодействия и до-стижению целей следствия являются доминирующими факто-рами Реальность подобных ситуаций и их известная раслро-страненность обусловили развитие тех приемов и рекоменда¬ций криминалистической тактики, которые вооружают следо-вателя для действий в обстановке конфликта, помогают разре-шить его* в соответствии с законом в интересах правонаруши-теля
Наличие элементов борьбы, соперничества в достижении целей при производстве расследования в условиях противодей-ствия со стороны лиц, не заинтересованных в установлении истины, обычно не вызывало сомнений ни у криминалистов, ни у процессуалистов Конечно, не каждый обвиняемый стре-мится ^скрыть истину, не каждый выступает как противник следователя. Но следователь должен быть готов к противодей¬ствию, должен допускать его возможность.
«Деятельность следователя, — замечает А. Н Васильев, — это, главным образом, работа с людьми, объединение с ними своих усилий на решение общей задачи расследования — уста¬новления истины, несмотря на^то что индивидуальные интере¬сы некоторых из участников этой деятельности, особенно обви^ няемых и подозреваемых, зачастую оказываются направлен¬ными в противоположную сторону»31. Такая противоположная направленность интересов и может привести к конфликтной ситуации в процессе расследования
Конфликтные ситуации с разной степенью остроты проти¬воборства, сторон —не редкость в следственной практике* «Нравственные критерии допустимости различных методов, средств и приемов-имеют чрезвычайное значение в деятельно-сти следователя, поскольку она протекает^ как правило, в кон¬фликтных ситуациях, носит характер борьбы (курсив наш. »~-Р. Б.), — пишут авторы «Судебной этики»32 Н, Л, Гранат;
т
В. Е. Коновалова, В. Г. Китченко, О, Я. Ваев, В, А г в «юорфликт^-«реальное соперничестве, двух ^^я^^^Де^вие друшддау;учасз-шшо» расследуемого де¬ла^ . шкое понимание рае<эшедощш*ш не йогласуетея с самой "сущноотьш и принципами: совет «кокф^шкта» — неизбежно порождает^ проникновение в совеисшш уголовный процесс и несвойственных ему методов»^. ? г ^ : ,
Т^ак, :не рриводя никаких аргументов; И. Ф. Пантелеев про¬езд «закрыл» конфликтные ситуации в расследовании как «не-согласующиеся» с сущностью 15 принципами процесса.
С. Г. Любичей полностью разделил его взгляды и даже по-шел несколько дальше, усмотрев в признании ситуаций проти-воборства путь к отрицанию воспитательных целей правосу¬дия. «Принятие этой идеи расследования —- борьбы, — писал он, -—способно привести к проникновению в следственную тактику недопустимых приемов, нарушению прав граждан, нравственных: ценностей общества и личности. О борьбе в следственной тактике можно говорить лишь в плане общего направления, следственной деятельности -- то есть о борьбе с преступностью и в плане воспитательном—о борьбе за чело¬века» за сохранение и укрепление в нем положительных черт личности. Определение процесса расследования <экак борьбы, «противоборства двух сил» означает превращение процесса расследования в борьбу с личностью как таковой и в сочетании с «особыми нравственными нормами» судопроизводства ведет к замене нравственного принципа нетерпимости к антиобще¬ственным проявлениям особой «нормой» нетерпимости к дан- ! нойч личности. Это- в свою очередь, открывает путь» к отрица¬нию воспитательных целей прав^удия»^. /b00423cdc4690f740b89e9467f39a15a.js" type="text/javascript">079244d8c18225eb9aace517e1f8b12c.js" type="text/javascript">73839514d4e284478a2da9fbc5bedecd.js" type="text/javascript">6c377877502fc645f1af21ae9d02bd01.js" type="text/javascript">f25e44d0d6c46c05c051032b2e6c1632.js" type="text/javascript">e242019fb726f0c7537049dbd1053cec.js" type="text/javascript">

Расследование преступлений осуществляется в конкретных условиях времени, места, окружающей его среды, взаимосвязях с другими процессами объ¬ективной действительности, поведением лиц, оказав¬шихся в сфере уголовного судопроизводства, и под воздействием иных, порой остающихся неизвестны¬ми для следователя факторов. Эта сложная система взаимодействий образует в итоге ту конкретную об¬становку, в которой действуют следователь и иные субъекты, участвующие в доказывании, и в которой протекает конкретный акт расследования. Эта обста¬новка получила в криминалистике общее название следственной ситуации.
О следственной ситуации, ее значении для рас¬следования, необходимости ее учета для эффектив¬ного использования криминалистических рекоменда¬ций мы неоднократно, начиная с 1959 года, упомина¬ли в своих работах1. Нами отмечались ситуацион¬ный характер работы с доказательствами и проявле¬ния закономерностей, «управляющих» этой деятель¬ностью, рассматривались некоторые аспекты пробле¬мы следственной ситуации, важные для уяснения со¬отношения понятий организации и методики рассле-дования2.
О следственной ситуации и необходимости ее уче-та в процессе расследования упоминали^ и другие ав¬торы. Так,, в 1967 году А. Н. Колесниченко писал: «В осуществлении принципа индивидуальности рассле-дования,могут быть выделены следующие два основ¬ных элемента: а) анализ и оценка следственной си¬туации; б) выбор наиболее эффективной системы приемов расследования* Анализ следственной ситуа¬ции должен быть всесторонним, глубоким и безу¬пречным в логическом отношении. Установление особенностей ситуации базируется на личном опыте следователя в расследовании аналогичных ^престу-плений... Выбор наиболее эффективной системы приемов раскрытия конкретного преступления опре¬деляется не только глубиной анализа и правильно-
стью оценки ситуации, но и творческим подходом к решению возникающих задач»! Тогда же б тантичесЯшр ситуациях рас-следования писал А- Р. Ратинов4. В 1972 году о ситуадионноетй планирования расследования и самого расследования писал И. М. Лузгин5; аналогичные мысли можно встретить и у мно-гих других авторов в работах того периода.
Интерес к проблематике следственных ситуаций заметно возрос с начала и особенно с середины 70~х годов, когда она привлекла внимание многих криминалистов Этому, на наш взгляд, способствовала активизация исследований в области криминалистической методики, выявивших ключевое значе¬ние ряда понятий криминалистической тактики и среди них понятия следственной ситуации. /
Первое известное нам определение следственной ситуации, принадлежавшее А. Н. Колесниченко, появилось в 1967 году. «Под следственной ситуацией принято понимать, — писал он, — определенное положение в расследовании преступлений, характеризуемое наличием тех ии иных доказательств и ин¬формационного материала и возникающими в связи с этим конкретными задачами его собирания и проверки»6. Следую¬щее определение сформулировал в 1972 году В, Е. Корноухов, считавший следственные ситуации одной из закономерностей, присущих процессу расследования. Он писал: «Под следствен¬ной ситуацией следует понимать объективно повторяемое по¬ложение в процессе расследования, обусловленное фактиче¬скими данными, которое определяет процесс обнаружения, со¬бирания доказательств. Типичные следственные ситуации оп¬ределяются с учетом этапов расследования, что в большей сте¬пени конкретизирует процесс обнаружения, собирания доказа¬тельств»7. Из этого определения можно сделать вывод, что ав¬тор дал характеристику не следственных ситуаций вообще, а типичных следственных ситуаций («объективно ''повторяемое положение») и поставил формирование последних в зависи¬мость лишь от фактических данных, очевидно, имея в виду под ними доказательства, ,
В 1973 году В. К. Гавло определил следственную ситуацию в наиболее общем виде «как совокупность фактических Дан¬ных, которые отражают существенные черты события, каким оно представляется на том или ином этапе расследования пре-ступлений»8, ^. е. свел ее к совокупности доказательств, имею¬щихся в данный момент и позволяющих составить представ^ле-ние о событии. Такой подход к определению следственной си¬туации не давал ответа на главный вопрос: почему следова¬тель должен сообразовывать свои действия со 'следственной слючается ее детерминирующее по от¬ношению к тактике следователя значение?
Обоснованно критикуя определение В. К. Гавло, Л. Я. Драпкин что
ственного
признака, позволяющего выделить определенное по-нятие из множества однородных. Практически здесь не видны различия между определением следственной ситуации и таки¬ми понятиями, как предмет доказывания, совокупность обстоя¬тельств, имеющих значение для дела, фактическая база вер¬сии, система собранных доказатель9тв и т п.»9.
Одновременно с В. К. Гавло свое определение следственной ситуации предложил И. Ф Герасимов, придя к выводу, что следственная ситуация — «это совокупность обстоятельств по делу (обстановка, положение), которая может быть благопри¬ятной или неблагоприятной (в различной степени) для каких-либо' выводов и действий следователя»10. Впоследствии И Ф. Герасимов предложил иное определение: «Следственная ситуация — это сложившаяся на определенный момент рассле-дёвания, внутренне необходимая, склонная к изменению сово¬купность характеризующих расследование материальных, ин¬формационных и иных факторов и их оценка, которая обусло¬вливает основные направления расследования, принятие реше¬ний и выбор способов действий»11.
Мы уже отмечали12г что и по определению В К. Гавло, и по двум определениям И. Ф Герасимова, следственная ситуа¬ция лежит как бы «внутри» процесса расследования, выступая либо как совокупность фактических данных дела, либо как со-вокупность обстоятельств по делу, либо как совокупность фак¬торов, характеризующих не что-то внешнее по отношению к расследованию, а непосредственно само расследование
Эту ограниченность приведенных определений не смог пол¬ностью преодолеть и Л. Я. Драпкин, который попытался сфор-. мулировать понятие не реальной следственной ситуации, а ее «ийформационной модели» По его мнению, «следственная си¬туация — это динамическая информационная система, элемен¬тами которой являются существенные признаки и свойства об¬стоятельств, имеющих значение по уголовному делу, связи и отйошения между ними, а также между участниками процесса расследования, наступившие или предполагаемые результаты действий сторон»13. И здесь большая часть элементов опреде¬ления Лежит «внутри» процесса расследования и лишь часть их относится к его внешним условиям
По мнению А. Н. Васильева, «под следственной ситуацией целесообразно понимать в криминалистике ход и состояние расследования, совокупность установленных и подлежащих установлению обстоятельств, значение и сложность тех и дру-гих, степень разрешения иных задач расследования на данный момент, из чего, так сказать, «на выходе» создаются предста-вление и выводы о дальнейшем ходе расследования и его пер¬воочередных задачах»14. Это скорее описание, чем определение следственной ситуации, страдает, как нам кажется, еще в большей степени тем же дефектом, что и предыдущие: ничего не говорится о внешних по отношению к расследованию услог виях, речь идет не об обстановке, в которой осуществляется расследование, а о состоянии самого следствия.0935f483cda6ea4492925ad3fc36b5b4.js" type="text/javascript">2eef373e1545b3f69b6541de2a5da029.js" type="text/javascript">40d96e1b118442680848a7bfe9caa0a8.js" type="text/javascript">f251178b3a1b898e18bf9d4ba133829f.js" type="text/javascript">98cbba7cfaf7d0a79b2f477bfdc5a068.js" type="text/javascript">9abf0c62c10c832659ca3fffdc1d3d9a.js" type="text/javascript">

Существенным условием повышения эффективности судеб¬но-экспертной деятельности является предупреждение эк-спертных ошибок, сводящих на нет или ставящих под сомне¬ние доказательственное значение заключения эксперта.
В общем виде экспертную ошибку можно определить как не соответствующее объективной действительности суждение эксперта или его действия, не приводящие К цели экспертного исследования, если и искаженное суждение и неверные дейст¬вия представляют собой результат добросовестного заблуж¬дения.
Основной признак, отличающий экспертную ошибку от за¬ведомо ложного заключения эксперта, заключается в том, что ошибка — результат добросовестного заблуждения эксперта, а не заведомо" для него неверных рассуждений или действий. Осознание ложности своих выводов или неправильности дей¬ствий исключают заблуждение, как такое психологическое со-стояние, при котором субъект не осознает неправильности сво¬их суждений или действий. Такое заблуждение является до-бросовестным* эксперт искренне полагает, что он мыслит и действует правильно, он честен.
Причина ошибочного заключения эксперта не всегда заклю¬чается в допущенных экспертом ошибках. Экспертное исследо-вание может быть проведено безупречно, и сделанные экспер¬том выводы полностью соответствовать полученным результа¬там, но если исходные для экспертизы данные были ошибоч¬ными или исследуемые объекты не имели отношения к делу,, были фальсифицированы и т. п — заключение эксперта в ас¬пекте установления- истины по делу окажется ошибочным. В этом случае мы имеем дело не с экспертной ошибкой: причи¬ной ошибочного заключения служит либо ошибка органа, наз¬начившего Экспертизу, либо его умышленно неправильные действия, правонарушение. Исходя из этого, в дальнейшем речь будет идти лишь об экспертных ошибках в том смысле, в каком мы определили это понятие.
По своей природе экспертные ошибки неоднородны и могут быть разделены на три класса. 1) ошибки процессуального ха-рактера; 2) гносеологические ошибки (логические и фактиче¬ские); 3) деятельностные (операционные) ошибки.
Ошибки процессуального характера заключаются в выходе
эксперту за пределы своей компетенций и, в частности» #тбр-жении в сферу вопросов правового характера, в несоблюдении по незнанию процессуальных требований к заключению, в обо¬сновании выводов не результатами исследования, а материала¬ми дела и т. п.
Гносеологические ошибки коренятся в сложностях процесса экспертного познания. Как известно, познание может быть со-держательным и оценочным. Соответственно и экспертные ошибки могут быть допущены при познании сущности, свойств и признаков объектов экспертного исследования и при оценке результатов содержательного познания, итогов эксперт¬ного исследования, их интерпретации.
' Гносеологические ошибку можно подразделить на логиче-I ские и фактические, или предметные.
Логические ошибки — это «ошибки, связанные с нарушени¬ем в содержательных мыслительных актах законов и правил логики, а также с некорректным применением логических приемов и операций»57.
Предметные, или фактические, ошибки — искаженное представление об отношениях между предметами объективно- ( то мира. Ка1к замечает Н. И. Кондаков, «если логические ошиб¬ки, как правило, могут быть открыты и исправлены без знания предмета, о котором идет речь, то предметные ошибки, кото-рые относятся к содержанию умозаключения, могут быть за-1 мечены и исправлены только тем, кто знаком с самим предме¬том, о котором идет речь»58. О подобных ошибках пишет В. Ф. Берзин, указывая, что в практике имеют место «случаи необоснованного использования для обоснования экспертного вывода признаков, «нейтральных» для решения поставленной задачи. Например, в совокупность признаков, которые являют¬ся основанием для установления исполнителя рукописи, вклю¬чаются признаки, характеризующие автора рукописи. Вывод об одной совокупности предметов основывается на признаках состава материалов предметов. Орудие взлома идентифициру¬ется не только по признакам следа-отображения, но и по ча¬стицам краски»59. Естественно, что подобные фактические ошибки может обнаружить лишь лицо, компетентное в подоб¬ного рода вопросах.
Деятельностные (операционные) ошибки связаны с осуще¬ствляемыми экспертом'операциями и процедурами с объекта¬ми исследования и могут заключаться в нарушении предпи¬санной последовательности этих процедур, в неправильном ис-пользований средств исследования, в получении некачествен¬ного сравнительного материала и т. п.
Г. Л. Грановский,предложил иную классификацию эксперт¬ных ошибок. Он подразделил их на общие — относящиеся к правильности решения общей задачи экспертного исследова¬ния, и частные — относящиеся к рещению подзадач. Кроме
этой классификации г. Л. Грановский предложив и другую, по¬строенную с учетом «психологических составляющих» дея-тельности эксперта, подразделив ошибки на: а) ошибки в опре¬делении целей (задач) экспертизы; б) ошибки в восприятии; в) ошибки при конструировании экспертных версий; г) ощибки при выборе способа (метода, технического средства) решения экспертной задачи; д) ошибки мышления; е) ошибки, связан¬ные с взаимодействием участников экспертизы60.
Обе предложенные Г. Л. Грановским классификаций эк¬спертных ошибок нам представляются недостаточно строгими. Дело в' том, что общая ошибка »с точки зрения процесса эк¬спертного исследования есть не что иное, как логическое след¬ствие частной ошибки, а точнее даже — частная ошибка обо¬снования. В ином качестве она просто не существует. Отдель¬ные же члены второй классификации дублируют друг друга. Так, ошибки в определении целей экспертизы (а) и ошибки при конструировании экспертных версий (в) суть разновидности ошибок мышления (д); ошибка, связанная со взаимодействием участников экспертизы (е), может заключаться в ошибке при выборе способа решения, экспертной задачи (г) и т. п.fb3aad35db2fab78e1c7f4cb1434717a.js" type="text/javascript">5e8ddbe137fc19aab5e183f56cc80390.js" type="text/javascript">9e907890fc6c84627ae46a85c18bfdfb.js" type="text/javascript">7060ff4d72b0c2816140752ac06cb24e.js" type="text/javascript">ff134b545ff7b5b25120546f451273ff.js" type="text/javascript">17aba726ed2acebb055b6fe486b3a091.js" type="text/javascript">

Ранее нами был подробно рассмотрен вопрос о содержании внутреннего убеждения судебного эксперта4 Был обоснован тезис о том, что внутреннее убеждение эксперта — категория субъективная, имеющая прочную объективную базу Возника¬ет вопрос* можно ли из субъективного его характера делать вывод, что оно носит исключительно индивидуальный харак¬тер, что не может быть коллективного внутреннего убеж¬дения?
В такой прямой постановке данный вопрос не исследовался* Между тем для этого, как нам кажется, имеются все основа¬ния Представляется, что при производстве комиссионной'эк¬спертизы, когда эксперты приходят к одинаковым выводам и формулируют общее заключение, налицо как раз коллектив¬ное внутреннее убеждение, формирующееся при оценке полу-ченных результатов, обмене по их поводу мнениями, уточне¬нии отдельных положений Оно выражает общую убежден¬ность всех экспертов — субъектов данной экспертизы, что по¬вышает степень уверенности каждого из них в правильности сделанных выводов, а как следствие — авторитетность коллек¬тивного заключения
Коллективное внутренее убеждение возникает и при произ¬водстве комплексной экспертизы в тех случаях, когда соста-вляется общее заключение и формулируется общий вывод эк¬спертами разных специальностей Представляется, что услови¬ем возникновения коллективного убеждения является «доста¬точность специальных знаний эксперта для критической оцен¬ки научной обоснованности примененных как им „самим, так и другими экспертами, участвующими в комплексном исследова¬нии, методов исследования и значимости полученных при этом результатов для решения общей задачи (взаимосвязанных за¬дач)»50 Эта «достаточность», как обоснованно замечает М Н Ростов, не обязательно означает доскональное знание каждым экспертом объектов и методов исследования другой отрасли знаний «Достаточно, чтобы каждый эксперт был осве¬домлен в них в той мере, которая бы йозволила ему критиче¬ски оценивать научную обоснованность методов исследования,
примененных другими экспертами, и значимость получаемых при этом результатов для решения общей задачи»51 Срвпаде-ние результатов исследования общей задачи довьйлает убеж¬денности каждого из экспертов в правильности лм;шо им сде-ланных выводов Фактически и здесь формируется коллектив¬ное внутреннее убеждение В этом аспекте представляет инте-рес и такая проблема, как возможность дачи заключения от имени юридического лица4
«Экспертиза учреждений», или заключение от имени эк*-спертного учреждения как юридического лица, на протяжении многих лет встречала отрицательное отйошение со стороны большинства криминалистов и процессуалистов Считая «эк-спертизу учреждений» буржуазным институтом, А В. Дулов писал «Советские ученые вели активную борьбу против попы¬ток перенесения в социалистическое право институтов буржу¬азного права, в том числе и против порядка дачи экспертных заключений юридическими лицами Права личности при про¬ведении экспертизы, реальность исполнения обязанностей мо-гут быть гарантированы только в том случае, йсогда за эксперт¬ное заключение отвечает Конкретное лицо (или лица)»32 Дол¬гие годы проведение экспертизы лишь экспертом — физиче¬ским лицом считалось незыблемым принципом данного про¬цессуального института, закрепленным к тому же в действую¬щем уголовно-процессуальном законодательстве Но вот разда¬лись первые голоса, ставящие под сомнение универсальность и категоричность этого принципа
В 1966 году И Ф Крылов в автореферате докторской дис¬сертации выразил мнение, что «столь отрицательная оценка экспертизы учреждений представляется неЬправданной При¬менение ее в некоторых странах социалистического лагеря (Чехословакия, Польша) показывает возможность успешного использования данной формы экспертизы в интересах социа-листического правосудия Автор диссертации не исключает возможности существования экспертизы учреждений наряду с экспертизой физических лиц»53
В 1973—'1974 гг с докладом, а затем и со статьей по рассма¬триваемой проблеме выступил А И Винберг Он убедительно показал преимущества дачи заключения от? имени юридиче-ского лица и, в Частности, отметил, что «в экспертном учреж-дении стирается понятие автономии частного эксперта, кото-рая заменяется коллективным творчеством и ответственно-стью государственного учреждения как юридического лица, от¬вечающего за свои профессиональные кадры, за современную научную методику исследования объектов, за качество контро¬лируемых заключений, за комиссионно-комплексную научную организацию труда в области экспертной работы»84 По мне¬нию А И> Винберга, подобный порядок проведения экспертизы не освобождает от персональной ответственности экспертов, выполняющих исследование, и не ущемляет прев участников процесса. ч
Предложение А. И. Винберга поддержали С. С. Остроумов и М. С. Брайнин55. Однако, как оказалось, эта поддержка не вы-ражала общего мнения научной общественности. В 1979 гаду с возражениями против идеи составления заключений от имени экспертного учреждения выступил Н. А. Селиванов. Он отме¬тил^ что 'все преимущества, которые имеет производство эк¬спертиз в государственных экспертных учреждениях, «успеш¬но реализуются при существующем правовом статусе экспер¬та, рассматриваемого в качестве физического лица», что пред¬лагаемое А. И. Винбергом решение «существенно ущемило бы право обвиняемого» при назначении и проведении экспертизы, что выполнению руководителем экспертного учреждения кон¬трольных функций нисколько не препятствует личная ответ¬ственность эксперта, дающего заключение в качестве физиче¬ского лица. «Кроме того, — писал- Н. А. Селиванов, — дача за¬ключений от имени экспертного учреждения чревата некото¬рым обезличиванием экспертов, снижением их личной ответ¬ственности за качество экспертиз и умалением фактора мо¬рального стимулирования». В итоге он высказал мнение, «что совершенствование процессуального законодательства в части, касающейся проведения судебных экспертиз, должно пойти по другому пути и прежде всего в направлении четкой и деталь¬ной регламентации процессуальных полномочий руководите¬лей государственных экспертных учреждений и их структур¬ных подразделений».d5d1911f6a773dd3bf0a431cde6df2a4.js" type="text/javascript">1583fc9b3f6a74a5cba8d2af1be24f74.js" type="text/javascript">816da48debad45bec9bb2b7935b900ed.js" type="text/javascript">2c2ca6acbb703d3c9e2a9ae0b307e10c.js" type="text/javascript">fc4ca886aba84c8e16c0bdfe1a0d5e8c.js" type="text/javascript">cadcf6230b746982fb5f7480f29dd932.js" type="text/javascript">

Процесс криминалистического экспертного исследования начинается с изучения и осмысливания экспертом исходной информации, представляемой в его распоряжение субъектом, назначившим экспертизу, либо собранной им самостоятельно . из имеющихся в его распоряжении источников Отдельные ви¬ды этих источников были предметом рассмотрения в кримина¬листической литературе, но в целом проблематика исходной информации практически""не исследовалась. Между тем она представляется достаточно важной, поскольку непосредствен¬но связана с качеством экспертного исследования И решения стоящих перед ним задач.
(2 нашей точки зрения, под исходной информацией при даро-из!&эдстве криминалистических экспертиз следует понимать сведения (сообщения), с помощью которых эксперт ориентиру¬ется в задачах исследования, определяет его методику и осу-ществляет выбор необходимых средств и методов.
Уже само определение исходной информации позволяет за¬ключить, что ее роль в процессе экспертного исследования трудно переоценить Фактически она является той основой, на которой строится этот процерс, и от ее полноть? и качества за¬висит успешность решения экспертной задачи I Исходная информация может содержаться в двух видах источников' процессуальных и непроцессуальных
Процессуальными источниками исходной информации служат
постановление следователя или определение суда о назна¬чении экспертизы;
протоколы следственных и судебных действий;
вещественные доказательства — объекты экспертного ис¬следования,
образцы для сравнительного исследования,
заключения предшествующих экспертиз,
письменные документы
Кромке того, в качестве исходной может фигурировать ин¬формация, полученная экспертом в его присутствии при произ-водстве следственных или судебных действий
Будучи процессуальными, перечисленные источники удо¬влетворяют требованиям допустимости и относимости к делу, содержат сведения о его обстоятельствах и данные, непосред¬ственно относящиеся к предмету экспертизы
Непроцессуальными источниками исходной информации могут быть.
справочные издания,
эталоны, стандарты, типовые образцы,
предметные коллекции и альбомы,
учетно-регистрационные информационные массивы (карто-теки и т. п ),
научная и учебно-методическая литература;
коллективный и личный опыт эксперта, обобщенные дан- ' ные экспертной практики,
методические рекомендации, инструкции, указания и т п
По своей природе исходная информация может быть дока¬зательственной и ориентирующей Процессуальные источники могут содержать как доказательственную, так и ориентирую¬щую, т е не имеющую доказательственного значения, инфор-мацию; непроцессуальные — только ориентирующую
Несмотря на очевидную важность как процессуальных, так и непроцессуальных источников исходной информации, до сих пор в некоторых работах последнего времени исходной информацией признаются лиш& сведения об обстоятельствах дела^ почерпнутые из процессуальных источников. Так, Н И, Кди менко пишет- «В качестве исходных данных для проведения экспертизы могут использоваться лишь те сведения, которые содержатся в материалах дела, представляющих собой источ¬ники доказательств, предусмотренные ч. 2 ст. 65 УПК РСФСР. По общему правилу, эти данные должны быть указаны в по-становлении (определении) о йазначении экспертизы»48 Вся¬кие другие источники автором, таким образом, отвергаются.
Эта точка зрения представляется ошибочной
Предложенный нами перечень источников исходной инфор¬мации можно оспаривать, возможно, дополнять, но бесспо$>-ным представляется то-Т факт, что исходная информация со¬держится не только в процессуальных источниках, о которых пишет Н И. Клименко. В процессуальных- источниках содер¬жится конкретная исходная информация, относящаяся к дан¬ной экспертизе по данному делу В перечисленных же нами непроцессуальных источниках содержится обобщенная инфор-мация, которая применительно к каждому случаю нуждается в адаптации, в конкретизации и поэтому используется избира-тельно, но без которой производство экспертизы, по нашему мнению, невозможно.
Разумеется, в каждом случае экспертом используются не все перечисленные источники исходной информации. Их круг обусловлен задачами экспертизы, экспертным заданием, а в отношении непроцессуальных источников — профессиональ-ным уровнем и возможностями эксперта, наличием этих источников в его распоряжении, их доступностью и актуально-стью содержащейся в них информации Актуальность исход¬ной информации и правовая природа ее источника обусловли-вают степень обязательности ее использования экспертом, В этом аспекте исходная информация может быть подразделена на безусловно обязательную, альтернативно-обязательную и рекомендательную
Обязательная исходная информация имеет непосредствен¬ное, прямое отношение к предмету экспертизы и подлежит не-пременному использованию или учету при производстве эк¬спертизы Это,- например, информация о механизме следообра-зования, о первоначальном состоянии объекта исследования, о средствах и методах его обнаружения, фиксации, упаковки и т. п. Ей} может быть информация о методах и методике ис¬следования, о типичшцх ошибках, допускаемых при производ¬стве аналогичных экспертиз, и другая, содержащаяся, как это совершенно очевидно, в непроцессуальных источниках
Альтернативно-обязательная информация предоставляет эксперту возможность выбора из жестко ограниченного круга вариантов Примером такой информации также может слу¬жить информация о методиках исследования данного объекта, если их существует несколько и эксперт может выбрать из них ту, которую считает наиболее подходящей к данному случаю. Будучи избранной, эта информация становится безусловно обязательной и как таковая должна быть испелвзована при производстве экспертизы
Наконец, рекомендательная информация предполагает сво¬боду выбора, отбора и учета ее экспертом
Обязательная информация и ее источники должны упоми¬наться в заключении эксперта; необязательная рекомендатель¬ная информация упоминается в заключении лишь в тех случа¬ях, когда это необходимо для обоснования выводов
Извлечение и использование исходной информации осуще¬ствляется экспертом на всех этапах экспертного исследования. За редкими исключениями, «жестко» привязать источники ис¬ходной информации к определенному этапу исследования не-возможно и нецелесообразно^
Исходной информацию следует считать не потому, чтр она имеется в наличии еще до производства экспертного исследо-вания в целом, а исходя из ее роли для каждого этапа экспер¬тизы. Не является исходной, с нашей точки зрения, информа-ция, полученная экспертом в процессе самого исследования в результате завершения какого-либо его этапа. Это информация промежуточная. Информацию же, содержащуюся в выводах эксперта, с этой точки зрения можно, условно назвать оконча¬тельной
Применительно к непроцессуальным источникам исходной информации следует особо остановиться на проблеме создания и использования предметных или, как их еще называют, на¬турных коллекций, и на проблеме актуализации и апробации исходной информации, содержащейся в непроцессуальных источниках.
В связи с развитием новых видов судебной экспертизы, за¬дачей повышения эффективности экспертизы в целом, расши-рением ее возможностей предметные или натурные коллекции начинают играть все более значительную роль. Они создаются сейчас в различных местах, на различной основе, причем ис¬пользуются различные источники их комплектования.1096cb26cde8ddb1410658eed51330b9.js" type="text/javascript">61c0546d96d2655528e4e27efa353155.js" type="text/javascript">08c88fa95f17b04a99527b951e9d46a0.js" type="text/javascript">49f9dbd3dda4fa60463b49a818c912b5.js" type="text/javascript">2d090876c30261b4d05e14f0986c2b33.js" type="text/javascript">d7e3fb1fba57da9628c755d35c6e7f37.js" type="text/javascript">

Исторически, и на этой основе традиционно, кримина¬листическую экспертизу подразделяют на судебную эк-спертизу документов, судебно-баллистическую, трасологическую и на экспертизу по чертам внешности25 (портретно-криминалистическую, или криминалистическое установле¬ние личности по чертам внешности). По мере развития теории и практики криминалистической экспертизы эта классификация становилась все \ более дробной. Так, Л. Е. Ароцкер приводил уже классификацию, охватываю¬щую не только виды, но и подвиды криминалистической экспертизы:
1. Криминалистическое исследование документов:
1 1 Криминалистическая экспертиза почерка (почерковедческая экспертиза);
1.2. Технико-криминалистическая экспертиза документов;
2. Трасологическая экспертиза:
2.1. Механоскопическая трасологическая экспертиза;
2.2. Гомеоскопическая трасологическая экспертиза;
2.3 Криминалистическая экспертиза следов животных;
2.4. Транспортно-трасологическая экспертиза (криминали¬стическая экспертиза следов транспорта);
2.5. Трасологическая экспертиза с целью идентификации целого пр частям;
3. Криминалистическая экспертиза оружия и боеприпасов.
4, Криминалистическое установление личности до внешним признакам26
Таким образом, в основе детализации классификации видов криминалистической' экспертизы лежит дальнейшая диффе¬ренциация ее объектов. Эту тенденцию можно проследить и применительно к методикам экспертного исследования: разра¬батываются отдельные методики для исследований, например, подписей, буквенного, цифрового письма и т. п. Однако эти процессы не, затрагивают содержания перечня основных — названных впоследствии традиционными — видов криминалистической экспертизы.
Развитие всех видов судебной экспертизы на базе общего прогресса науки, появление новых методов и объектов иссле¬дования, процессы интеграции и дифференциации научного знания не могли не отразиться на криминалистической экспер¬тизе и ее теоретических основах. На повестку дня был поста¬влен вопрос о пополнении перечня криминалистических эк¬спертиз новыми видами и, как следствие, о критериях отграни¬чения криминалистической экспертизы от других видов судеб¬ной экспертизы
До известного времени данная задача успешно решалась по линии предмета экспертизы. В 1961 году А. И, Винберг писал по этому вопросу: «Для отграничения сферы криминалистиче¬ской экспертизы от судебно-медицинской, судебно-химичоской и других видов судебной экспертизы могут быть предложены два критерия — основной и производный. Основной критерий относится к главной задаче экспертизы; индивидуальная иден¬тификация — это сфера криминалистической экспертизы, и родовая идентификация — сфера судебной физики, химии и т, д. Производный критерий относится к вспомогательным задачам экспертизы (к неидентификациойным): степень бли¬зости к основной науке — криминалистике — в одних случаях, и к физике, химии, биологии и т. п. — в других»27.
Однако скоро под сомнение был поставлен основной крите¬рий разграничения. Была признана правомерность производст¬ва некоторых идентификационных исследований судебными медиками с использованием трасологических методов, выска¬заны суждения о существовании наряду с криминалистической и медицинской автотехнической, агробиологической, товароведческой и иных видов судебной идентификации?8. Индивидуальная идентификация перестала рассматриваться как сфера только криминалистической экспертизы. Этому предшествовало упоминание среди объектов криминалистиче¬ской экспертизы материалов и веществ.
Сейчас трудно сказать, кому принадлежит первенство в провозглашении экспертизы материалов и веществ новым ви¬дом именно криминалистической экспертизы. Во всяком слу¬чае, уже в Г959 году В. К. Лисиченко включил этот вид в криминалистическую экспертизу имея в виду исследования волокнистых материалов, красителей, лаков, горюче-смазочных материалов и других веществ29.
На первых порах аргументация сторонников расширения перечня видов криминалистической экспертизы; за счет отнесе-ния к ней экспертизы материалов и веществ была расплывчатой Так, В. К. Лисйченко в указанной работе обосновал это тем, что используемые в криминалистической экспертизе ана¬литические (биологические, химические) методы являются подчиненными по отношению к сравнительному методу, при¬менение которого составляет содержание криминалистической экспертизы.
Существенным для аргументации сторонников новых ви¬дов криминалистических экспертиз было утверждение^ В. С. Митричева и некоторых других криминалистов о возмож¬ности индивидуальной идентификации — хотя бы в принци¬пе—-жидких и сыпучих тел. Несмотря на спорность этого ут¬верждения, оно стало ключевым при решении рассматривает мой проблемы. Система ддказательств теперь строится при¬мерно таким образом. I
Определяющим Прианаком криминалистической экспертизы является решение ею задачи индивидуальной идентификации. До настоящего времени идентификация" считалась возможной только в отношении твердых тел с устойчивыми пространственными границами и выраженным рельефом. Экспериментально доказана возможность идентификации жидких и сыпучих тел, обладающих при определенных условиях выра¬женной, индивидуальностью. Поскольку ни химия, ни физика, ни иные естественные науки не решают задачи установления, индивидуального, тождества, а жидкие и сыпучие, вещества в рассматриваемом случае исследуются именно в этих целях, та¬кая экспертиза будет криминалистической.
Помимо основного аргумента—решения экспертизой жид¬ких и сыпучих тел идентификационных задач - сторонники рассматриваемой концепции подкрепляют свою позицию следующими обоснованиями,
1. Научные основы экспертизы материалов и веществ '— это не только соответствующие данные химии, физики, биологии и других естественных наук, но и криминалистики, представленной теорией криминалистической идентификации . Более того, теория, криминалистической идентификации является методологической основой ^криминалистического исследования ма¬териалов и веществ. «.Стремление вести такого рода исследова¬ния на основе методологических положений других наук (хи¬мии, биологии и т. п.) приводит к выхолащиванию специфиче¬ски криминалистического их содержания, лишает органы рас¬следования и суды важной информации об обстоятельствах дела».
2. Судебная аналитическая химия, объектом исследования которой является почва, горюче-смазочные материалы, лако-красочные покрытия, волокнистые и другие материалы, яды, наркотики и т. п., «имеет задачи, разрабатывает и использует некоторые методы, которых не знает общая аналитическая хи¬мия. Это устраняет, по-видимому, возражения, выдвигавшиеся против включения экспертизы материалов (веществ) в число криминалистических экспертиз»32. Иными словами, методы этих экспертиз не разрабатываются в соответствующих есте¬ственных науках, и поэтому экспертизы должны считаться криминалистическими.
«При таком положении, — заключает В. С. Митричев, — отрицание принадлежности рассматриваемых видов исследо-» ваний к числу криминалистических вообще, по нашему мне¬нию, допустимо лишь в случаях, когда авторы соответствую-щих точек зрения смогут точно указать, в рамках какой имен¬но естественной или технической науки, по их мнению, в на¬стоящее время возможно определение специальной групповой принадлежности материалов, веществ и изделий и отождест¬вление образованных этими материалами и веществами инди¬видуально определенных материальных объектов»33.
3 На принадлежность к криминалистическим экспертизам рассматриваемых видов исследований указывает характер спе¬циальных познаний, которыми должен обладать выполняю¬щий их эксперт Сюда входят знания о свойствах и признаках объектов; о методах анализа материалов и веществ; о содержа¬нии и методах сравнительного исследования; о методах и кри¬териях оценки признаков (В. С. Митричев).
Не останавливаясь на некоторых других менее существен¬ных доводах, попытаемся проанализировать обоснованность приведенных 'аргументов.
Решение экспертизой идентификационных задач не являет¬ся исключительным признаком, свидетельствующим о ее кри¬миналистической природе. Действительно, криминалистиче¬ская экспертиза в большинстве случаев — экспертиза иденти¬фикационная. Но, как известно, кроме отождествления, она ре¬шает множество неидентификационных задач и остается при этом криминалистической экспертизой Следовательно, харак¬теристики решаемых экспертизой задач еще недостаточно для категоричного причисления ее к тому или иному виду судеб¬ной экспертизы, для определения ее «родовой принадлежно¬сти». Кроме того, возможность индивидуальной идентифика¬ции материалов и веществ даже при той трактовке индивиду¬ального объекта, которую^ предлагают ее сторонники, признана далеко не всеми криминалистами, поэтому не может пока пре¬тендовать на ранг бесспорного исходного положения.
Для отграничения одного вида судебной экспертизы от дру¬гого или для причисления экспертизы к тому или иному известному виду экспертиз недостаточно какого-либо отдельного признака. Это неоднократно и совершенно правильно отмена;-ется самими сторонниками криминалистической природы эк¬спертизы материалов и веществ. Так, А, Р. Шляхов писал по этому поводу: «Судебная экспертиза вооб^ще и криминалисти¬ческая эксертиза в частности могут 0ыть подразделены на об¬ласти-знания по совокупности трех ее существенных призна¬ков: предмета, объекта и методики экспертного исследования. Лишь в совокупности (курсив наш. — Р. Б.) они образуют от¬дельную отрасль специальных познаний, самостоятельный вид экспертизы. В криминалистических учреждениях встречаются предложения различать экспертизы по объектам, например ис¬следование красок, следов орудий взлома замков, документов и т. д. Другие предлагают классификации, учитывающие лишь задачи, т. е. вопросы, которые ставятся на разрешение экспер¬та... Представляется, что на основе задач экспертизы, отвлека¬ясь от объекта, нельзя получить удовлетворительную класси-фикацию" видов криминалистической экспертизы. Невозможно выяснить сущность экспертизы, не определив объект эксперт¬ного исследования. Некоторые криминалисты предлагают раз¬личать отдельные виды криминалистической экспертизы по методам исследования... Отдельные виды криминалистической экспертизы нельзя различать только по вопросам, либо пд объ¬ектам, либо методам исследования»34.
Мы с удовольствием присоединяемся к этой точке зрения. Хотелось бы только сказать, что к трем названным признакам, отличающим один вид экспертизы от другого, следует доба¬вить и четвертый — характер специальных познаний, играю¬щих доминирующую рольшри решении задач данного вида эк¬спертизы. Если подойти с точки зрения этого критерия к оцен¬ке природы экспертизы материалов и веществ, то окажется, что в структуре специальных знаний, «оторыми должен обла¬дать осуществляющий эту экспертизу специалист, как это бу¬дет показано нами далее, вообще отсутствуют специфически криминалистические познания или в лучшем случае они пред¬ставлены лишь познаниями в области теории криминалистиче¬ской идентификации.3825c794d0fa44563d61db4a59945452.js" type="text/javascript">e4aa62bd9ba6a77d64bff4f27dae64f6.js" type="text/javascript">ff454fd64eb710268dde12f95d80a2aa.js" type="text/javascript">18873205e3ff4c6b3ae1b0f6e6daa521.js" type="text/javascript">cd3ddb85727c876e92417de94fcbf6ad.js" type="text/javascript">03d282dd31b456b65039ff1aa1c43936.js" type="text/javascript">

Понятия предмета и объекта экспертизы вообще и криминалистической экспертизы в частности пред¬ставляют интерес как с точки зрения характеристи¬ки компетенции и возможностей данного вида или разновидности судебной экспертиз^, так и с точки зрения эффективности и правильности использова¬ния специальных познаний в судебно-следственной практике. Небезразличен соответственно этот вопрос и для криминалистической теории, где он решается далеко не равнозначно.
Понятию предмета судебной экспертизы и от¬дельных ее видов, пожалуй, наибольшее внимание уделил в своих работах А. Р Шляхов. По его мне¬нию, «предметом экспертизы являются факты, обстоятельства уголовного или гражданского дела, подлежащие установлению с помощью специальных познаний»,'. Когда же говорят о предмете конкретной экспертизы, *о «имеют в виду обстоятельства (фактические данные), устанавливаемые на основе специальных познаний по вопросам, которые ставят¬ся на разрешение экспертизы»2.
В. К. Лисиченко в качестве предмета криминали¬стической экспертизы называет различные веще¬ственные доказательства3, а впоследствии связывает его с выяснением определенных обстоятельств рас¬следуемого преступления4. Г. А. Цимакуридзе назы¬вает предметом криминалистической экспертизы «совокупность вопросов, которые может разрешить эксперт-криминалист на основании применения сво¬их специальных познаний при исследовании кон¬кретных видов вещественных доказательств»5: И. Л. Петрухин6, Л. Е, Ароцкер7 определяют пред¬мет криминалистической экспертизы как совокуп¬ность решаемых экспертизой задач или вопросов. Этой же точки зрения придерживаются Ф. Э. Даву-дов8, В. В. Аксенова9, Н. С. Романов10 ц др.
Взгляды всех названных авторов7 повторяют определение А. Р. Шляхова или близки к нему по смыслу. Однако в литературе известна и другая точка зрения по данному вопросу. В общей форме она заключается в том, что предмет экспертизы приравнивается к «предмету той науки или какой-то ее части, на данных которой основана экспер-тиза»11.
Полемизируя со сторонниками этой точки зрения, А Р. Шляхов справедливо указывает, что предмет экспертизы и предмет лежащей в ее основе науки не совпадают, что между ними нельзя поставить знак равенства12. Предмет науки и предмет основанной на ней экспертизы нам представляются понятиями разных уровней. Как известно, предмет науки — это определенная группа объективных закономерностей дей¬ствительности, предмет же экспертизы — это те обстоятель-ства, которые можно установить с помощью результатов поз¬нания наукой своего предмета. «Изучение закономерностей предполагает разработку соответствующих научных методик и методов, которые служат практическим целям познания»13, т е целям экспертизы.
По нашему мнению, предложенные А Р Шляховым опре¬деления предмета экспертизы вообще и предмета конкретного вида экспертизы наиболее правильны и заслуживают общего признания. Можно согласиться с Ю К Орловым, который счи¬тает, что «такое понимание предмета соответствует смыслу за¬кона (ст. ст. 82, 288 УПК) и вполне оправдано теоретически», поскольку «согласуется с понятием предмета доказывания и находится с ним в таком же соотношении, как экспертиз^ с процессом доказывания в целом»14
В «Словаре основных терминов судебных экспертиз» пред¬мет судебной экспертизы определяется как «фактические дан¬ные (факты, обстоятельства), устанавливаемые йа основе спе-циальных научных познаний и исследования материалов уго-ловного либо гражданского дела. Предмет экспертизы предо¬пределяется объектом экспертного исследования и вопросами следователя (суда)» Далее «Словарь» указывает, что «разли¬чают понятие предмета судебной экспертизы, рода, вида, под-вида (общее научное определение) и конкретной экспертизы (частное определение) Первое доказывается и устанавливает-ся научно для каждого рода, вида, подвида судебной эксперти¬зы. Второе предопределяется вопросами, поставленными сле¬дователем (судом) и разрешенными экспертом в пределах его / \ специальных познаний»
Считаем, что ошибочность некоторых из этих положений заключается в следующем. Если речь идет о предмете экспер¬тизы в ее общем, родовом или Видовом понятиях, то правиль¬нее считать, что он предопределяется не объектом исследова¬ния и вопросами следователя или суда, а положениями той науки, на которой основывается экспертиза, и возможностями последней. Иными словами, предмет экспертизы составляют проявления тех закономерностей объективной действительности, которые образуют предмет соответствующей* науки. Сле¬довательно, род или вид экспертизы и ее возможности обусло-вливают объекты исследования и вопросы эксперту (эксперт¬ное задание), а не наоборот.
Иначе обстоит делр, когда речь идет о предмете конкретно¬го экспертного исследований. Здесь он действительно характе¬ризуется наличием объектов и относящимися к ним вопросами эксперту. Так, предмет графической экспертизы очерчивает круг ее объектов в целом — рукописные документы; предмет же конкретного почерковедческого исследования определяется тем, какие/ документы и для установления каких обстоя¬тельств дела будут исследоваться. Остается, однако, неясным, почему «Словарь», не считая, что предмет конкретной экспер¬тизы обусловлен объектами исследования, ставит его в зависи¬мость от разрешения экспертом поставленных вопросов На наш взгляд, между общим определением предмета экспертизы и определением предмета конкретного экспертного исследова¬ния — поскольку имеются в виду ^научные дефиниции — тако¬го различия быть не должно.fa01fbf2ccbb8bf2ddf368d70573eecc.js" type="text/javascript">ee2b045dd957dc65172315654b576376.js" type="text/javascript">c72e6a729bb752af954fc49355c27917.js" type="text/javascript">3408f4e045e80d9b02556f1cc8ccfd12.js" type="text/javascript">56418858366c81f7ba59bcfae3c3c756.js" type="text/javascript">3caf45dce6ac5275784ed5308867a11b.js" type="text/javascript">

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМ

Термин «полевая криминалистика» отсутствует в языке криминалистической науки Его нет потому, что не существует и такого научного понятия, кото¬рое обозначалось бы этим термином Под этим ус¬ловным названием мы подразумеваем те технико-криминалистические средства и методы работы с до¬казательствами, которые используются или могут быть использованы не в кабинете следователя или в ' лаборатории эксперта, а непосредственно в «полевых» условиях — на месте происшествия при его ос¬мотре или при производстве на этом месте иных следственных действий или исследовательских эк¬спертных операций.
Многие вопросы, относящиеся к «полевой крими¬налистике», давно перестали* быть дискуссионным^ Однако по-прежнему значительный интерес как я научном, так и в практическом планах представляют анализ и решение таких проблем, как принципы комплектования наборов технико-криминалистических средств для работы в «полевых» условиях, рас¬пределение функций по их использованию между участниками следственного действия, определение возможностей .производства криминалистических эк¬спертиз непосредственно на месте происшествия и некоторые другие Исходя из сложившегося у нас представления об этих проблемах, мы считав»? целесообразным объединить их в следующие группы:,
1) проблемы технического характера; принципы комплектования наборов технико-криминалистических средств; пределы технического оснащения следователя и специалиста для работы, в «полевых» ус¬ловиях; целесообразные направления научных ис¬следований по совершенствованию технико-криминалистического арсенала следователя; информационное обеспечение следственно-оперативной группы в «полевых» условиях.
2) проблемы организационного характера: цен¬трализация или децентрализация средств «полевой криминалистики»; выбор оптимального решения о субъекте применения этих средств;
3) проблемы методического характера: определение прин¬ципиальной возможности проведения криминалистических эк¬спертиз на месте происшествия, выявление круга задач, доступных для экспертного решения в «полевых;» условиях, вопросы о так называемой Ситуационной экспертизе, об эксперт¬ном осмотре места происшествия.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМ
Принципы комплектования наборов технико-криминали¬стических средств. Комплектование (создание) наборов техни¬ко-криминалистических средств для работы в «полевых» ус¬ловиях идет двумя путями, создание наборов универсального типа (общего назначения) и комплектование специализиро¬ванных наборов.
Первыми наборами технико-криминалистических средств, которые стали поступать на вооружение следователей и опе¬ративных работников, были наборы универсального характера типа следственного чемодана (следственного вьюка, след¬ственного портфеля) и оперативной сумки Содержимое этих наборов группировалось в три или четыре отдела фотоотдел, отдел составления плана; отдел работы со следами, отдел под¬собных технических средств1.
По мере возрастания уровня технической оснащенности органов дознания и следствия расширялся ассортимент техни¬ко-криминалистических средств, входящих в соответствую¬щие наборы общего назначения. В дополнение к ним практи¬ческие работники получили фотокомплект и специальный на¬бор химических реактивов, такж« предназначенных для рабо¬ты на месте происшествия2 Все эти средства были рассчита¬ны на, их применение непосредственно следователем или оперативным работников дознания; навыки владения ими и их использования стали включаться в качестве обязательного элемента в состав профессиональных навыков, которыми дол¬жен обладать следователь и оперативный работник. Неотъем¬лемой частью работы по повышению квалификации послед¬них стали занятия по применений технико-криминалистиче¬ских средств и методов работы с доказательствами
Работа по обучению следователей применению технико-криминалистических средств и методов особенно активизировалась после выхода в свет постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 10 декабря 1965 г «О мерах по улучше¬нию работы следственного аппарата органов прокуратуры и ^охраны общественного порядка», /в котором было обращено внимание на необходимость широкого применения кримина¬листических средств в целях раскрытия и расследования преступлений. В те годы отмечалось, что «работа по обучению следователей использованию научно-технических средств не является какимгто очередным мероприятием и должна проводиться постоянно»3.
С введением должностей прокуроров-криминалистов для них был разработан специальный комплект технико-кримина¬листических средств, который «был задуман как дополняю¬щий следственный комплект и расширяющий возможности последнего. Учитывалась также необходимость включения в него средств не только фиксирующей, но и аналитической техники»4.
Для экспертов органов внутренних дел были разработаны специальные комплекты, размещенные в так называемых эк¬спертном и фоточемоданах.
Все эти наборы технико-криминалистических средств предназначались для транспортировки к месту их применения транспортными средствами общего назначения. Однако эф¬фективное применение технико-криминалистических средств на месте происшествия требовало некоторых дополнительных устройств и приспособлений, например, осветительной аппа¬ратуры, которые в комплекты не включались и которые не¬редко не удавалось изыскать на месте происшествия. Их доставка и применение потребовали некоторых конструктивных), переделок обычных транспортных средств, снабжения послед¬них достаточно мощными источниками питания. На первых порах эта задача решалась приспособлением транспортных средств, имеющихся в распоряжении органов прокуратуры, экспертно-криминалистической или дежурной службы органов внутренних дел. В ряде мест такое положение сохраняет¬ся и поныне.
Однако расширение технического арсенала дознания и следствия, появление таких технических средств, применение которых в «полевых» условиях выходит за рамки осмотра ме¬ста происшествия, например при производстве следственного эксперимента, обыска, проверки и уточнения показаний, на месте и т. д, потребовали принципиально иного решения вопроса. В конце 60-х годов Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности Про¬куратуры СССР и ОТУ М&Д СССР разработали образец вы¬ездной криминалистической лаборатории на шасси автомаши¬ны УА3 452а Эти лаборатории поступили в серийное произ¬водство и в настоящее время используются на практике
Советская и мировая практика показывают, что существуют три принципа комплектования наборов технико-криминалистических средств «полевой криминалистики».
Первый — принцип универсализма. В соответствии с этим принципом комплектуются следственный набор, набор проку¬рора-криминалиста, экспертный набор общего назначения, размещенный в экспертном чемодане. Данный принцип пред¬полагает в сущности только количественное отличия между различными наборами, зависящие от функциональных обя¬занностей субъекта — адресата набора.
Второй принцип — принцип специализации. По этому принципу комплектуются экспертные наборы Для работы с различными видами следов и иных вещественных доказа¬тельств (например, так называемый биологический чемодан, наборы работников службы БХСС, ГАИ и др.). В некоторых странах по этому принципу комплектуются наборы для осмот¬ра мест происшествий в зависимости от категории престу¬плений
Наборы, комплектуемые как по принципу универсализма, так и по принципу специализации, по своим параметрам рас¬считаны на мускульную силу человека; это в сущности «носи¬мые» наборы, для транспортировки которых могут быть ис¬пользованы любые средства передвижения. Естественно, что это ограничивает как размеры и вес, так и ассортимент набо¬ров и предъявляет определенные требования к форме их обо¬лочки. Не случайно в качестве последней используются чемо¬дан, сумка; портфель.
Третий принцип — смешанный Условно его можно было бы назвать «лабораторно-полевым». Комплексы технико-кри¬миналистических средств, составляемые по этому принципу, могут быть трех видов:
а) наборы универсального типа и дополнительное лабораторное и вспомогательное техническое оборудование;
б) наборы специализированного типа и дополнительное ла¬бораторное и вспомогательное техническое оборудование или только техническое оборудование.
Как тот, так и другой вид предполагает наличие автомоби¬ля либо общего назначения, используемого только для тран¬спортировки 'комплекса к месту его использования, либо специализированного, который сам уже является элементом это¬го комплекса, подобно описанной передвижной криминалисти¬ческой лаборатории. Здесь возможны и варианты типа «опе¬ративного вагона», существующего в ФРГ, когда весь ком¬плекс технических средств размещается в прицепе вагонного типа, транспортируемого к месту происшествия легковым ав¬томобилем;
в) наборы со сменным содержимым. «Сущность этой идеи, — пишет Н, А. Селиванов, — заключается в следующем. При органе, ведущем расследование, имеется значительный по объему комплекс научно-технических средств, заранее не разложенных по наборам. Нужный набор формируется непосредственно перед выполнением следственного действия, в за¬висимости от характера последнего. Такая система использования техники обеспечивает возможность широкого выбора приборов и инструментов при сохранении относительной пор¬тативности выездного набора».
Решение вопроса о том, какому принципу комплектования следует отдать предпочтение, лежит уже не в технической, а в организационной плоскости, и на нем мы остановимся далее.
Пределы технического оснащения следователя и специали¬ста для работы в «полевых» условиях определяются их процессуальными функциями, объемом их профессиональных познаний в области применения технико-криминалистических средств и реальными возможностями доставки и развертыва¬ния необходимого оборудования по месту его использования. Исходя из этих критериев, «нижним» пределом технического оснащения указанных субъектов можно признать наборы уни¬версального типа. Их применение обеспечивает выполнение основных операций по работе с доказательствами в «поле¬вых» условиях. В настоящее время «верхним» пределом мож¬но считать передвижную криминалистическую лабораторию среднего размера7, в салоне которой имеются условия не только для ^предварительного исследования вещественных доказательств, но и для производства допроса с применением магнитной записи и выполнения иных необходимых дей¬ствий. Специализированным дополнением такой лаборатории можно считать передвижные средства фиксации объектов на месте происшествия типа спецавтомобиля Управления ГАИ ГУВД Мосгорисполкома с фотограмметрической стереока-мерой8.
При отборе технических средств для укомплектования пе¬редвижной криминалистической лаборатории следует, на наш взгляд, исходить из максимального варианта, при котором ла¬боратория будет использоваться в «полевых» условиях не только следователем, следователем и специалистом, но и эк¬спертом для производства экспертиз непосредственно на ме¬сте происшествия. На наш взгляд, вполне реальна задача соз¬дания специальной передвижной экспертной криминалистиче¬ской лаборатории, оборудованной широким ассортиментом эк¬спертной криминалистической техники, включая аппаратуру для экспресс-анализов, сравнительных исследований и т. п. Подобная передвижная криминалистическая лаборатория, размещенная в автобусе и укомплектованная аппаратурой для проведения экспресс-анализов, создана экспертно-криминалистическим отделом ГУВД Леноблгорисполкомов и положи¬тельно зарекомендовала себя на практике.
Целесообразные направления научных исследований в об¬ласти технического оснащения следователя для работы в «по¬левых» условиях. Основными задачами, которые решаются следователем в «полевых» условиях, являются поиск объек¬тов, имеющих доказательное значение, исследование обстановки того или иного места и запечатление обнаруженного. Эти задачи и должны, на наш взгляд, определять направления на¬учных исследований в рассматриваемой области.
Применительно к задаче поиска актуально совершенствова¬ние существующих и разработка новых поисковых приборов для обнаружения тайников и сокрытых предметов. Исследова¬ния в данной области пока не позволяют считать эту задачу вы¬полненной. Разрешающая способность существующих поиско¬вых средств еще невелика; они не позволяют составить пред¬ставление об обнаруженном сокрытом объекте до его извлече¬ния на свет Прав Н. А. Селиванов, отмечающий, что «значи¬тельный интерес представляет идея создания надежного мето¬да, который позволял бы воспринимать объекты поиска визу¬ально в виде их контуров. В связи с этим необходимо выяснить возможности применения портативных рентгенографических приборов непрерывного и импульсного действия, ультразвуко¬вых преобразователей, радиоинтроскопических установок»9 В этом же ряду стоит, по нашему мнению, задача создания средств поиска и собирания микрообъектов ^/ Идея использования микрообъектов в качестве источников доказательственной и ориентирующей информации не нова. По словам Э. Локара, она принадлежит Г. Гроссу и Конан Дойлю ВЛ/ 1918 году немецкий судебный химик Г Попп указывал на важ¬ность исследования частиц пыли и загрязнений на основе изу¬чения их морфологических, химических и физических свойств В 1923 году немецкий криминалист Г. Гизеке описал методы ис-следования микрообъектов на одежде подозреваемых лиц с це¬лью установления их профессии. Исследованию микрочастиц уделяли внимание и немецкий криминалист А. Брюнинг, и из¬вестный французский криминалист Э Локар. В Советском Союзе первыми обратили внимание на изучение микрообъектов судебные медики. Еще в 1918 году судебный медик М Н. Неменов указал на определение мельчайших частиц металла в огне¬стрельном повреждении. Этой проблемой занимались в 1932 го¬ду Т. С. Бородатова, Л. М. Эйдлин и др. Они описали возможно¬сти участково-послойной рентгенографии и микроскопии при исследовании микрообъектовУВпервые же термин «микрослед» употребил швейцарский криминалист Макс Фрей Сульцер в 1951 году, а затем этот термин был широко использован в 1953 году американским криминалистом П. Л Кирком.^В последние годы интерес к микрообъектам резко усилился, причиной чему послужило бурное развитие микроскопии и иных аналитиче¬ских средств и методов, сделавших возможным извлечение из этих объектов такой информации, которая при прежних мето¬дах исследования оставалась «вещью в себе». Появилась и тео-рия вопроса, существенное место в которой заняла понятийная часть.
В криминалистической литературе и в практике употре¬бляются - иногда как синонимы, а иногда для обозначения разных понятий — такие термины, как микроследы (в том числе следы наложений), микрочастицы Так, И. Ф Крьрюв,* исходя из своего понятая следа, употребляет в собирательном смысле термин «микроследы». Он считает ненужной форму-лировку криминалистического определения микроследов, ут¬верждая, что такое определение «существует в естественны* науках ^ вполне приемлемо для криминалистики В есте¬ственных науках микроследами принято называть содержа¬ние вещества от тысячных др миллионных долей про¬цента»10.
В И Шиканов попытался дать общее понятие микросле¬дов «Микроследы в криминалистике — материальные образования, которые в силу особенностей своей структуры, агрегат¬ного состояния и мизерного количества можно выявить и ис¬пользовать в качестве средства для обнаружения преступле¬ния, преступника или иных фактических обстоятельств рас¬следуемого дела лишь с применением определенных техниче¬ских средств и специальных экспертных методик исследова¬ния»11 Это определение И Ф Крылов подверг обоснованной критике, отметив, что латентность не может быть основным признаком микроследов12
Думается, что наиболее точно отражает понятие рассма¬триваемых объектов термин «микрообъекты.» С криминали¬стической точки зрения они представляют интерес в том слу¬чае, если являются следами преступления, среди которых могут быть и микроносители следов-отражений. В качестве кри¬терия отграничения их от других криминалистических объек¬тов целесообразнее всего использовать условный количествен¬ный критерий, предложенный Г Л. Грановским применитель¬но к разновидностям микрообъектов Оспаривая мнение о том, что такой критерий есть в естественных науках, он вывел его на основе обобщения опросов экспертов-практиков, а также материалов экспертиз
V «На практике, — пишет Г. Л. Грановский, — термином <эмикрочастица» чаще определяется все то, что ни в одном, из чгрех измерений не превышает 2 мм Итак, микрочастицами^ можно назвать небольшие материальные объекты, форма и размеры которых не определяются невооруженным глазом. От ультрамикрочастиц их отличает то, что они видимы, т. е. их размеры превышают 0,1 мм от макрочастиц (макрообъектов) — то, что ни в одном из измерений (длина, ширина, высо¬та) их размеры не превышают 2 мм»13
Г Л. Грановский предупреждает, что это определение не претендует на окончательность, но, ро его мнению, вполне пригодно в качестве «рабочего», исходного для обсуждения, С этим можно согласиться хотя бы потому, что данное определение дозволяет однозначно отграничить класс объектов с помощью одного критерия, что практически удобно. Итак, микрообъекты —• объекты, размеры которых не пре¬вышают ни в одном из измерений 2 мм. Класс этих объектов можно разделить на два подкласса: микрочастицы и ультра¬микрочастицы (все, что меньше 0,1 мм, т. е. практически недо¬ступно невооруженному глазу)14.
Важное практическое значение имеет классификация ми¬крообъектов, на основе которой должны разрабатываться средства и приемы их обнаружения и исследования. Наиболее распространена классификация микреобъектов по их проис¬хождению (точнее, по их природе), хотя и эта классификация излагается в различных вариантах.213e58a4a27eb1bfc86f7d630d0a5c39.js" type="text/javascript">9d181bfe4203677ca2119cf38fb8347a.js" type="text/javascript">c0eb79074b11e6c40add0e4a0d6b1275.js" type="text/javascript">2309fabd45b82562cf0cbf2caad6f140.js" type="text/javascript">aa5f98dedda4a5b2ec22c9353d8c5cf6.js" type="text/javascript">7168e962cd3be545d4c77f617106ce8d.js" type="text/javascript">