О.Е. Яцишина - аспирант кафедры уголовного процесса и криминалистики Южно-Уральского государственного университета (г.Челябинск)
ПРИНЦИП ВНУТРЕННЕГО УБЕЖДЕНИЯ КАК ЭЛЕМЕНТ ПРИНЦИПА СВОБОДЫ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Сущность убеждения как принципа оценки доказательств закреплена в ст.17 УПК РФ: "судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью".1 Будучи самостоятельным принципом доказательственного права, внутреннее убеждение является в то же время составляющей такого важного принципа как свобода оценки доказательств, впервые сформулированного законодателем, и потому, нуждающемся в научном толковании.
Под содержанием судейского убеждения как принципа оценки доказательств традиционно понималась свобода судей в оценке доказательств по каждому конкретному делу,2 означающая, что "…подход к оценке доказательств на любой стадии включает непредвзятость, отсутствие предустановленности, независимость".3 В целом этот принцип характеризуется следующим: во-первых, "указание закона на внутреннее убеждение нужно прежде всего понимать как исключительность компетенции лица, ведущего производство по делу. Тем самым закрепляется прерогатива этого лица в области оценки доказательств, подчеркивается, что оценка доказательств является его неотъемлемым правом и обязанностью. Перелагать ее на кого-либо или руководствоваться оценкой, данной другим лицом,… судья не вправе".4 В этом смысле внутреннее убеждение понимается, как самоубеждение, как формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела, как необходимость личной оценки доказательств. Во-вторых, "закон не предписывает, какими доказательствами должны быть установлены те или иные обстоятельства, не устанавливает заранее силы доказательств, преимущественного значения видов доказательств, количественных показателей достаточности доказательств для того или иного решения по делу".5 При этом закон не знает заведомо "лучших" или "худших" доказательств. Всякая попытка наделить какое-либо доказательство, например, показания обвиняемого или заключение эксперта, предустановленной силой и значением недопустима.
В-третьих, оценка доказательств не может быть произвольной. Поэтому принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению всегда был неразрывно связан с принципом всесторонности, полноты и объективности рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности, закрепленном в ст.20 УПК РСФСР. В самом общем виде "всесторонность… означает выдвижение всех возможных версий происшедшего; полнота - учет всех "за" и "против" по каждой версии; объективность - с одной стороны, беспристрастность в выдвижении и проверке версий, с другой - стремление к познанию материальной истины".6 Данный принцип в первую очередь был направлен на ограничение субъективизма, предвзятости, ведущих к обвинительному уклону в деятельности не только судей, но и следователей, прокуроров и дознавателей. Невыполнение данных требований являлось одним из наиболее частых оснований отмены судебных приговоров вышестоящими инстанциями.7 К большому сожалению, УПК РФ его вообще не предусмотрел, перечеркнув главную цель уголовного процесса - достижение объективной истины. Думаю, в таком случае, внутреннее судейское убеждение абсолютно не застраховано от превращения в самоуверенность, бездоказательную и бесконтрольную убежденность, что на практике ведет к вынесению необоснованного, а вместе с тем и незаконного приговора. Одного провозглашения принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению недостаточно, если не предусмотрены гарантии обеспечения его объективности.
В-четвертых, внутреннее убеждение должно строго опираться на достоверные факты и основываться на проверенных и рассмотренных в суде доказательствах. Ни один приговор суда не может быть основан на предположениях, или на данных, не проверенных в судебном заседании. Так, например, в своем постановлении "О судебном приговоре" Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание судей на то, что "… суд не в праве ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания", что по делу должны быть "…исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены".8
В-пятых, судья не связан оценкой доказательств, которую дали другие лица или органы в предшествующих стадиях процесса или в пределах данной стадии. Например, вышестоящие суды, отменяя приговор и возвращая дело на новое рассмотрение, не могут давать указания, предрешающие убеждение судьи, в том числе и по оценке доказательств (ч.2 ст.386 УПК РФ). Сказанное, конечно, не означает, что суду абсолютно безразличны оценки, которые даются доказательствам со стороны защитника, потерпевшего, обвиняемого, эксперта и т.д. Как верно отметили авторы "Теории доказательств…", "прислушиваясь к их суждениям и оценивая их со своей стороны, скорее можно прийти к правильным выводам… Но речь идет об учете и рассмотрении мнений иных участников процесса, а отнюдь не об автоматическом следовании за ними".9
С учетом изложенного можно сказать, что внутреннее убеждение как свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины, является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств. Однако среди процессуалистов до сих пор отсутствует единое понимание функционального назначения убеждения в доказывании. Одни понимают его в качестве метода оценки судебных доказательств,10 другие - как метод и результат оценки,11 третьи считают убеждение и принципом, и методом, и критерием оценки доказательств,12 некоторые авторы даже трактуют его как способ оценки.13
По мнению В.Д.Арсеньева, внутреннее убеждение как метод оценки доказательств означает "несвязанность… суда… в определении силы и значения каждого доказательства в отдельности и всех их в совокупности".14 На мой взгляд, с приведенной точкой зрения согласиться нельзя, поскольку здесь идет некоторая подмена понятия. Ведь что такое метод? Согласно положениям диалектического материализма, это "форма практического и теоретического освоения действительности, исходящего из закономерностей движения изучаемого объекта; система регулятивных принципов преобразующей, практической или познавательной, теоретической деятельности".15 И, поскольку "судейское убеждение представляет собой не практическую или познавательную деятельность, а только их результат",16 постольку, думаю, правильно определять его как "принцип", выражающий собой начало, основу знаний, руководящее, основное правило поведения или деятельности.

С.М. Даровских - канд. юрид. наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики факультета "Экономика и право" Южно-Уральского государственного университета (г.Челябинск)
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ В СУДЕ С УЧАСТИЕМ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ
Конституция РФ провозгласила, что судопроизводство в РФ осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 126 Конституции).
Принцип состязательности в уголовном процесса представляет собой такое положение, при котором в судебных стадиях присутствуют стороны защиты и обвинения, обладающие равными правами, осуществляющие разные процессуальные функции, отделенные от функции суда, путем противоборства друг другу при активном участии суда, восполняющего усилия сторон, в целях установления истины по данному делу.
Особенность рассмотрение уголовных дел с участием присяжных заседателей, состоит в том, что вопрос о виновности или невиновности подсудимого выносят не судьи - профессионалы, а такие же граждане как сам подсудимый. Решения принимаются не на основании норм закона, а на основании представлений присяжных о справедливости, их житейского опыта и здравого смысла. Суд с участием присяжных заседателей представляет собой еще одну форму реализации права гражданина участвовать в отправлении правосудия, фактически это одна из форм контроля общественности за данным видом деятельности. Данный особый вид судопроизводства предполагает разделение задач в процессе: присяжные решают вопросы факта (было преступное деяние или нет, совершил или не совершал его подсудимый, виновен он или нет), а судья-профессионал решает правовые вопросы (вопросы юридической оценки деяния).1 Некоторые ученые, например, В.В. Мельник, М.В. Немытина2 высказывают мнение, что полностью отделить вопросы факта и вопросы права, невозможно, так как они тесно между собой переплетаются. Верховный Суд предлагает использовать в вопросных листах только общеупотребительные выражения, и запрещает ставить вопросы в вероятностной, предположительной форме.3 И если второе предложение возражений не вызывает, то относительно первого согласиться нельзя, поскольку многие юридические термины понятны и используются лицами не имеющими юридического образования. В литературе так же высказывались предложения о необходимости определения юридических терминов, понятных присяжным заседателям либо предоставления им права принимать решение о виновности подсудимого во всем его объеме, как по фактическим, так и по правовым признакам состава преступления.4 Нам это не представляется нецелесообразным, так как, во-первых, закон не отличается стабильностью, что потребует постоянных дополнений в этот перечень юридических терминов, иначе присяжные не смогут разрешить некоторые категории уголовных дел. Во-вторых, потребуется проведение с присяжными занятий по ликвидации их юридической безграмотности, либо повышения того уровня правовых познаний, которыми они обладают. Указанные действия не совсем безобидны, поскольку не позволят воспринимать присяжных как совершенно незаинтересованных в определенном судебном решении, лиц.
Вердикт присяжных не мотивирован и поэтому причина, почему присяжные пришли к тому или иному решению, остается невыясненной. Недостаток информации об обстоятельствах дела и недостаток правовых знаний присяжных может влиять на окончательное решение по уголовному делу, которое выносит судья-профессионал. Для разрешения этой проблемы в науке высказывался ряд предложений: во-первых в случаях, когда подсудимому грозит наказание в виде смертной казни либо пожизненного заключения либо заключения на длительный срок, более 15 лет, мера наказания должна определяться судьей вместе с присяжными заседателями.5 Данное предложение, основанное на опыте зарубежных стран, в частности США, не представляется конструктивным. Присяжные высказали свое мнение, изменить которое уже не вправе, поэтому их роль нахождения в совещательной комнате с судьей неясна, противоречит закону и сложившейся практике. Иное мнение, относительно изменения порядка вынесения обвинительного вердикта с указанием на то, что обвиняемый заслуживает снисхождения в целях постановки законного и обоснованного приговора,6 требует внимания. Вынося вердикт и высказывая мнение относительно меры наказания, присяжные не обладают информацией о личности подсудимого. Если после оглашения обвинительного вердикта присяжным будут сообщаться данные о подсудимом, которые ранее им не были известны (о его прежних судимостях, отрицательных характеристиках), после чего присяжные вновь в совещательной комнате будут решать вопрос о проявлении снисхождения к подсудимому, то их решение будет уже обдуманным и справедливым. Данный порядок позволит судье выносить приговор на основании обвинительного вердикта и реально учитывать обстоятельства как отягчающие ответственность, так и смягчающие ее.
В соответствий с действующим законодательством суд присяжных рассматривает уголовные дела подсудные судам субъектов РФ, что в соответствии со ст.31 УПК РФ составляет более 40 составов. Исследования, проведенные учеными, показывают, что количество дел рассматриваемых судом присяжных в России пока увеличивается из года в год. По данным, представленным А. Шурыгиным в регионах, где действует суд присяжных, в 1994 году было заявлено ходатайств о рассмотрении дел судом присяжных по 20,4% от всех дел поступивших в суды. В 1995 году эта цифра составила уже 30,9%, в 1996 -38,5%, в 1998 году - 43,2% в 1999 году- 44 % ходатайства.7 Увеличивается и количество лиц, в отношении которых судом присяжных вынесены приговора, если в 1994 году их было 241, то в 1999 году- 867 человек.8 В других странах мира, по данным С.В.Боботова9 количество уголовных дел, рассматриваемых, судом присяжных из года в год уменьшается: в США- 7,6%, в Англии- 3%, во Франции - менее 1 % от общего числа дел.
Рост уголовных дел, рассматриваемых судом присяжных в России, объясняется рядом причин. Во-первых, тем, что данный суд начал действовать только фактически с 1994 года, т.е. 6 лет. Во-вторых, сложная процессуальная форма данного суда обеспечивает двойную защиту от обвинительного уклона, ошибочных решений, выносимых профессиональными судьями. В-третьих, запрет на использование доказательств, полученных с нарушением закона, является еще одной гарантией, что приговор будет обоснованным и законным. Значение имеет и общепринятое мнение, что суды присяжных выносят больше оправдательных приговоров, чем обвинительных, что в России соответствует действительности. По данным В.В. Мельника, в 1994 году было оправдано 45 лиц из 241, в 1995- 81 из 419 , в 1996 году -88 из 622 , в 1997 году оправдано 200 из 880 лиц, преданных суду, в 1998 -165 из 389.10 Суды в составе трех профессионалов за это же время вынесли оправдательные приговора только в 1997 году в отношении 22 лиц из 1185.
Уменьшение количества дел, рассматриваемых данными судами, может произойти путем отнесения к подсудности суда присяжных только тех дел, по которым подсудимый не признает себя виновным. Во всех странах, где действуют суды присяжных, они могут рассматривать практически все уголовные дела (так как к тяжким преступлениям там относятся преступления, мера наказания, за которые может быть назначена более 3 месяцев лишения свободы), но при этом там так же широко распространено суммарное производство и заключение сделок о признании вины. Если подсудимый признает свою вину, утрачивается необходимость рассмотрения дела с участием присяжных, предназначение которых решать вопрос о виновности. В Англии, если подсудимый в судебном разбирательстве с участием присяжных признает себя виновным, дело как бы изымается у присяжных (аналогичная процедура изъятия дела у присяжных, при признании подсудимым себя виновным, существует и в США.).11 В соответствии с действующим законодательством такого ограничения в Российском судопроизводстве нет. Независимо от признания или непризнания вины, уголовные дела, по ходатайству обвиняемых, рассматриваются судом с участием присяжных заседателей (ст. ст. 217, 218 УПК РФ). Представляется, что соответствующая статья в законе должна иметь следующее содержание "Суду присяжных подсудны уголовные дела о преступлениях, за совершение которых законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 5 лет, по которым подсудимый не признает свою вину". Изменения должны быть внесены и в статьи закона, предусматривающие права обвиняемого (подозреваемого).
Механизм реализации принципа состязательности в суде при участии присяжных заседателей проявляется достаточно полно. Ст. 15 УПК РФ закрепляет положение, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности. В то же время принцип состязательности не должен являться самоцелью судебного разбирательства с участием присяжных заседателей. Цель уголовного процесса, выяснение всех обстоятельств дела, объективное, полное и всестороннее остается и при рассмотрении дела с участием присяжных. Поэтому, как нам представляется, судья в соответствии со ст. 243 УПК РФ, создавая условия для этого, должен обладать определенной активностью, позволяющей ему обеспечить получение присяжными полной информации по рассматриваемому уголовному делу. Для этого судья должен иметь право в случае необходимости (она может возникнуть не по всем делам), истребовать дополнительные доказательства, но только для того, чтобы исследовать все обстоятельства происшедшего события полно, всесторонне и объективно. Такое право имеется у судьи в Англии,12 такое право имеют присяжные заседатели в Австрии.13
В силу ст. 335 УПК РФ при разбирательстве уголовного дела, судья обязан как по ходатайству сторон, так и по собственной инициативе исключить из дела все недопустимые доказательства, путем вынесения об этом мотивированного постановления. Судья вправе проявлять инициативу при возвращении уголовного дела прокурору в соответствии со ст.237 УПК РФ, в ходе судебного следствия он вправе задавать вопросы подсудимым, после того как подсудимые будут допрошены сторонами. Сложность возникает тогда, когда судья посчитает, что предъявленных сторонами доказательств недостаточно для вынесения справедливого, законного и обоснованного решения. В такой ситуации присяжные, не смогут достичь цели, ради которой была введена данная форма уголовного судопроизводства. Справедливый вердикт в суде присяжных может быть вынесен только на основании исследования всех доказательств по делу и не может находиться в зависимости от усмотрения сторон, которые вправе предъявлять доказательства определенного содержания, но могут и воздержаться, если им, для проведения своей позиции, это невыгодно. Судья, единственное должностное лицо, которое объективно может, а на наш взгляд и обязан, обеспечить выявление всех доказательств, позволяющих принять законное, справедливое, обоснованное решение. Поэтому, нам представляется необходимым наделение судью правом истребования доказательств, после того, как стороны заявят об отсутствии у них и ходатайств и дополнений к судебному следствию. Редакция соответствующей нормы в законе может звучать так: "При отсутствии у сторон дополнений и ходатайств к судебному следствию, суд вправе по своей инициативе с целью, выяснения всех обстоятельств рассматриваемого уголовного дела, вызывать и допрашивать свидетелей, истребовать дополнительные материалы и т.д.".

Е.Г. Васильева - канд. юрид. наук, ассистент кафедры уголовного права и процесса Института права БашГУ (г.Уфа)
ПРИНЦИП НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Конституция РФ провозгласила: "Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность" (ч.1 ст.22). При уяснении данной конструкции, сразу возникает вопрос: каково же соотношение понятий "свобода" и "неприкосновенность"? Представляется, что, прежде всего, необходимо разграничить такие понятия, как "личная свобода" и "свобода личности". Первое, по нашему мнению, означает свободу моральную, нравственную и физическую, второе - более широкое - общую свободу, включая возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов общества. Учитывая же месторасположение указанной статьи в Конституции РФ, а также совокупность содержащихся в ней норм, можно прийти к выводу, что она (статья) оперирует более узким понятием, т.е. "личной свободой".1 Проблематика нашей статьи, помимо "личной свободы" и "свободы личности", требует введения еще более узкого понятия - понятия "индивидуальной свободы".2 Под последней, в нашем случае, мы понимаем возможность человека по своему усмотрению определять место пребывания, свободу передвижения, право на отсутствие наблюдения или охраны.
Рассмотрим теперь соотношение неприкосновенности личности и личной свободы. Данные понятия не являются ни тождественными, ни взаимосодержащими.3 В философии существует концепция о существовании двойной, так называемой, "позитивной" и "негативной" свободы. Первая предполагает свободу, дозволяющую что-либо, вторая - свободу от принуждения.4 В аспекте этой концепции право на личную свободу может рассматриваться как право на такое состояние, при котором человек может распоряжаться собой, своим телом, психикой, нравственностью, безопасностью по своему усмотрению, в рамках, ограниченных лишь правами других лиц, а неприкосновенность личности - как право на такое состояние, при котором не допускается стеснение моральной, нравственной, физической и иной целостности5 человека путем принуждения со стороны государства, должностных лиц, остальных граждан. Личная свобода и неприкосновенность личности, таким образом, - двуединая основа психофизической целостности и автономии личности.
Человек в обществе ограничен определенными рамками. Внешние границы рамки (неприкосновенность личности) защищают его от вторжения общества, государства, других людей в его свободное состояние, внутренние границы (личная свобода) - напротив, не позволяют человеку распоряжаться своими правами в ущерб остальным. Неприкосновенность личности охватывает лишь сферу деятельности общества (отдельного его индивидуума, группы индивидуумов) в отношении конкретного лица, а не его собственную деятельность. Неприкосновенность личности охватывает многие права: право на жизнь, право на здоровье, право не подвергаться пыткам и т.д. Но не подменяет их, а означает запрет какого бы то ни было внешнего влияния на них без собственной (личности) на то воли (разрешения), т.е. своеобразную "охранительную оболочку". В этом смысл неприкосновенности личности. Понятие личной свободы, как второе составляющее автономии личности - наоборот, определяется его деятельностью, и не охватывает деятельности "извне". Человек постоянно находится в контакте с иными людьми, механизмами, силами природы и т.д. Этот контакт не проходит для него бесследно: человек постоянно испытывает на себе их влияние (физическое, психическое и пр.). Признание возможным некой "абсолютной" неприкосновенности и ее добровольного ограничения привело бы к выводу о практической невозможности реальной, сколько-нибудь продолжительной неприкосновенности, это понятие стало бы аморфным.
Итак, пока человек существует и действует в соответствии с собственной волей, без принуждения, он неприкосновенен. Но как только воздействие на него осуществляется принудительно (помимо его воли), неприкосновенность ограничивается (если принуждение правомерно), либо нарушается (если принуждение неправомерно).
Отсутствие законодательного определения неприкосновенности личности закономерно породило противоречивые позиции по данному вопросу. Их анализ позволил выявить следующее:
1. Существуют две отправные точки зрения по проблеме определения неприкосновенности личности - узкое и широкое толкование данного принципа. А) При узком толковании под неприкосновенностью личности понимают такое построение и осуществление уголовного судопроизводства, при котором никто не может быть подвергнут аресту иначе, как на основании судебного решения или с санкции прокурора.6 Причиной образования подобных суждений явилось как отсутствие четкого законодательного определения признаков неприкосновенности личности,7 так и прослеживающаяся в большинстве международных актах тенденция соседства данного принципа с правом каждого на защиту от произвольных арестов. Именно в узком понимании дает свое определение и Конституционный Суд РФ: "конституционное право на свободу и личную неприкосновенность означает, что человек не может быть лишен свободы и заключен под стражу по произволу власти".8
Б) При широком толковании происходит отход от рассмотренной выше позиции в сторону расширения предполагаемого объема неприкосновенности личности. На наш взгляд, именно такое понимание отвечает сегодняшним требованиям. Когда комитету по правам человека по делу "Э. Делгадо Паэс против Колумбии" (№195\1985)9 пришлось столкнуться с проблемой толкования термина "личная неприкосновенность", он после тщательного обсуждения вопроса, взвешивая все "про" и "контра", принял консенсусом широкое толкование этого термина.10 Согласно ч.1 ст.55 Конституции РФ перечисление в ней основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.11 В.М. Корнуков по этому поводу справедливо заметил: "возможность ограничения неприкосновенности личности сопряжена как с производством ареста, так и с применением других мер процессуального принуждения. Но поскольку арест из всех возможных принудительных действий более всего стесняет личную свободу, Конституция и соответствующие нормативные акты уголовно-процессуального права, закрепляя принцип неприкосновенности личности, формулируют условия ограничения личной свободы только при его применении... Условия же применения других принудительных мер, стесняющих личную свободу, находят свое выражение непосредственно в нормах, предусматривающих применение этих мер".12
2. Все ученые, разделяющие вторую позицию, сходятся на том, что неприкосновенность личности представляет собой сложное понятие, образующееся из системы базовых составляющих. При ответе на вопрос - что же конкретно охватывается этим общим понятием - такого единодушия нет. Прежде всего, это можно объяснить отсутствием единого употребления терминов в нормативных актах различного уровня. Встречаются, например, такие сочетания (противопоставления) прав и свобод: "право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность",13 "право на свободу и личную неприкосновенность",14 "право на жизнь и личную неприкосновенность",15 "физическое и психическое здоровье и неприкосновенность лиц",16 "посягательство на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу лиц",17 "право на личную свободу и безопасность",18 "право на жизнь, на физическую и моральную неприкосновенность… на свободу и безопасность".19
Среди базовых составляющих общего принципа неприкосновенности личности, поэтому называют: физическую (телесную) неприкосновенность (И.Л. Петрухин,20 З.Д. Еникеев,21 В.А. Патюлин,22 Р.Х. Ильясов,23 Н.Н. Короткий,24 В.М. Корнуков,25 Ю.И. Стецовский,26 О.Е. Кутафин,27 Е.А. Лукашева28), психическую неприкосновенность (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, Е.А. Лукашева), нравственную неприкосновенность - честь и достоинство (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, В.А. Патюлин, Н.Н. Короткий, О.Е. Кутафин, Е.А. Лукашева), духовную неприкосновенность (Ю.И. Стецовский, О.Е. Кутафин), половую неприкосновенность (И.Л. Петрухин), индивидуальную личную свободу (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, В.А. Патюлин, Р.Х. Ильясов, Н.Н. Короткий), личную безопасность (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, О.Е. Кутафин, В.А. Патюлин, А.М. Баранов и П.Г. Марфицин29), право свободного передвижения и выбора занятий (В.М. Корнуков), отсутствие контроля (Ю.И. Стецовский), возможность свободно располагать собой (В.А. Патюлин, Р.Х. Ильясов, Ю.И. Стецовский, Е.А. Лукашева).
Некоторые из указанных компонентов включают в себя другие, что осложняет уяснение содержания и структуры неприкосновенности личности. Так, физическая неприкосновенность включает в себя наряду с телесной, также половую неприкосновенность; психическая - духовную ("дух" - сознание, мышление, психические способности"30), индивидуальная свобода - право свободного передвижения. Право выбора занятий и возможность располагать собой - слишком емкие понятия, не имеющее конкретного содержания: сюда можно отнести и свободу передвижения, и право избирать и быть избранным и т.д. и т.п.
Поэтому, на наш взгляд, изложить структуру (вычленить базовые компоненты) можно следующим образом: 1) Физическая неприкосновенность (предполагает защиту от насилия, опасного для жизни и здоровья, насилия, не опасного для жизни и здоровья,31 охрану половой свободы); 2) Нравственная неприкосновенность (защита чести и достоинства личности); 3) Психическая неприкосновенность (защита нормального течения психических процессов); 4) Индивидуальная свобода (защита права по своему усмотрению определять место пребывания, свободу передвижения, право на отсутствие наблюдения или охраны); 5) Общая свобода действий (защита действий, не охватываемых формализованным правом); 6) Личная безопасность (обеспечение отсутствия угрозы причинения вреда).
3. В зависимости от того, что авторы выдвигают на первый план при конкретном формулировании понятия, под неприкосновенностью личности понимается: 1) Совокупность базовых составляющих, как таковых (Ю.И. Стецовский, Р.Х. Ильясов, Е.А. Лукашева) - по нашему мнению, такое определение не указывает на взаимосвязь, общность входящих в неприкосновенность личности элементов. 2) Определенное состояние правопорядка и положение человека в обществе (Н.Н. Короткий) 3) Определенное построение и осуществление уголовного судопроизводства, порядок производства по уголовным делам (С.В. Долгоруков, Ю.Д. Лившиц32). 4) Совокупность гарантий и средств обеспечения (В.М. Корнуков, В.А. Патюлин) - в данном случае, как и в двух предыдущих, происходит отрыв понятия неприкосновенности личности от самого человека, его прав. 5) Гарантированная государством личная безопасность и свобода гражданина (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев) - при таком определении "свободу" следует рассматривать как понятие, охватывающее все остальные элементы неприкосновенности личности, за исключением личной безопасности. 6) Право на защиту от противоправных посягательств на личную безопасность (О.Е. Кутафин, А.М. Баранов, П.Г. Марфицин) - на наш взгляд, право на защиту - это не право "на постоянное обладание", получается, пока посягательств нет, а следовательно, и нет защиты, то и нет реализации неприкосновенности личности. Поэтому мы придерживаемся, как уже отмечали выше, того мнения, согласно которому под правом на неприкосновенность личности понимается определенное, гарантированное государством, состояние человека.
4. Подобно ученым-процессуалистам, практические работники также не имеют общего мнения о том, что же понимается под неприкосновенностью личности. По данным, полученным нами в ходе опроса 261 работника дознания, следователя, прокурора, 33% из них придерживается мнения, что под неприкосновенностью личности необходимо понимать недопустимость в процессе осуществления уголовного судопроизводства противоправных посягательств от кого бы то ни было на личную безопасность гражданина, его свободу, жизнь, здоровье, честь и достоинство. Как право на индивидуальную свободу неприкосновенность личности понимают 13,8% опрошенных; 24,5% - в соответствии с частью 2 ст.22 Конституции РФ (т.е. как право не подвергаться произвольному задержанию, аресту или заключению под стражу); 28,7% от общего числа опрошенных рассматривают неприкосновенность личности как право каждого на защиту от всякого посягательства на личную безопасность гражданина, его права и свободы.
5. Характерно мнение опрошенных нами 107 осужденных к лишению свободы, т.е. лиц, чья неприкосновенность уже подверглась определенным ограничениям. В их числе 14% вообще не знают о существовании такого права. Другие формулируют его различно: как охрану личности законом и государством (19,7%), как право на свободу (17,4%), как право ни в чем не быть ограниченным (8,7%), как презумпцию невиновности (5,4%). Встречаются и такие ответы, как, например, "все должны меня уважать", "нельзя меня трогать руками", "надеюсь, что она есть" и т.п. Таким образом, никто из опрошенных нами осужденных не осведомлен в полной мере о праве на неприкосновенность личности.
Опираясь на изложенные выше результаты анализа, мы пришли к выводу, что наиболее обоснованным является определение права на неприкосновенность личности, данное И.Л. Петрухиным: это гарантированная государством личная безопасность и свобода гражданина, как и любого человека вообще, состоящая в недопущении, пресечении и наказуемости посягательств на физическую, нравственную, психическую неприкосновенность и личную безопасность.33 Такое определение выгодно отличается от других тем, что содержит в себе перечень базовых составляющих (соответственно определяется и структура неприкосновенности личности), и обращает внимание на наличие гарантий, обеспечиваемых государством. Однако хотелось бы отметить и некоторые недостатки данного определения.
Во-первых, согласно логическому правилу, определение не должно "заключать в себе круга".34 В рассматриваемом определении присутствует нарушение разновидности этого правила: определяющие понятия "личная безопасность" и "неприкосновенность" являются повторением определяемых.
Во-вторых, И.Л. Петрухин понимает под личной безопасностью пресечение и недопущение посягательств на индивидуальную свободу человека, выражающуюся в предоставленной ему возможности располагать собой и по своему усмотрению определять место пребывания, не находиться под наблюдением или охраной.35 На наш взгляд, индивидуальная свобода, предполагающая указанные выше возможности, не совпадает по значению с личной безопасностью и является самостоятельным элементом расширенного понятия неприкосновенности личности. Исходя из семантического значения слова безопасность ("вне опасности"), а также из определений, данных словарем русского языка, "безопасность - положение, при котором не угрожает опасность", "опасность - способность вызвать, причинить вред, несчастье; угроза чего-нибудь опасного" мы пришли к выводу, что словосочетание "личная безопасность" предполагает, прежде всего, отсутствие угрозы причинения вреда личности. Т.е. акцент ставится не на какую-либо конкретизацию возможного вреда, а на отсутствие угрозы его причинения. От базового элемента "психическая неприкосновенность" личная безопасность отличается тем, что при ней возникает угроза без какой-либо связи с деятельностью человека - "угроза без заставления" (сделать или воздержатся от каких-либо действий), тогда как психическая неприкосновенность связывается с "угрозой для заставления".

М.К. Нуркаева - доцент кафедры уголовного права и процесса Института права БашГУ (г.Уфа)
ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ ПО УПК РФ В СВЕТЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ СТАНДАРТОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
Давно назревшая необходимость, которая диктуется осуществляемой в России правовой реформой,1 сформулировать в уголовно-процессуальном законодательстве принцип презумпции невиновности, закреплена в ст.14 УПК РФ.
Оценивая, дана ли полная формулировка принципа презумпции невиновности в УПК РФ, с позиций международного процессуального права, следует разрешить немало вопросов, связанных с раскрытием содержания этого понятия. К их числу можно отнести, например, следующие: 1) является ли презумпция невиновности объективным правовым положением, выражающим отношение закона к вопросу о виновности лиц, в отношении которых фактически ведутся действия инкриминирующего характера, или она - субъективное мнение отдельных участников процесса по данному вопросу; 2) к кому следует относить презумпцию невиновности (к обвиняемому или к любому лицу, на которое падает подозрение в причастности к расследуемому преступлению); 3) как формулировать презумпцию невиновности: лицо "считается" или "предполагается" невиновным, либо "не считается" виновным; 4) что понимать под термином "в предусмотренном законом порядке" (считается ли лицо невиновным до вынесения органами предварительного расследования постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, обвинительного заключения, обвинительного акта, постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по, так называемым, нереабилитирующим основаниям, либо до вынесения судом обвинительного приговора, либо до вступления приговора в законную силу, либо до принятия в установленном законом порядке иного решения); 5) на каких стадиях процесса действует презумпция невиновности (во всех ли стадиях, включая пересмотр приговоров, вступивших в законную силу, или ее действие прекращается после вступления приговора в законную силу); 6) как соотносится принцип презумпции невиновности и принцип обязательности исполнения приговора, вступившего в законную силу.
Разногласия по этим и многим другим вопросам обусловливают существование неодинаковых определений презумпции невиновности в международных актах,2 в Конституции РФ (ст.49), в УПК ряда стран,3 в Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств - участников СНГ от 17 февраля 1996 г. (ст.23), в работах ученых4 и в словарях.
Сопоставление приведенных в указанных источниках формулировок показывает, что в одних случаях презумпция невиновности распространяется только на обвиняемого, а в других - как на обвиняемого, так и на подозреваемого, а иногда и на любое лицо, каждое лицо, привлекаемое к уголовной ответственности; в одних случаях лицо "считается" или "предполагается" невиновным, а в других - "не считается" виновным; в одних случаях обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока не доказано обратное, а в других случаях - до вынесения судом обвинительного приговора, до вступления приговора в законную силу и т.д.
За такими, казалось бы, терминологическими расхождениями скрываются вопросы, которые имеют не формальное, а большое теоретическое и практическое значение.
Для уяснения сущности и значения презумпции невиновности важно точно определить, кто считается невиновным - обвиняемый (подсудимый), подозреваемый или всякий гражданин.
Ряд авторов, подразумевая под термином "обвиняемый" только лицо, привлеченное к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, полагают, что в определение презумпции невиновности необходимо включить не только обвиняемого, но и подозреваемого.5
Думается, что сферу действия этого института не следует ограничивать указанием конкретной процессуальной фигуры (обвиняемый, подсудимый, подозреваемый) (ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ, ст.16 УПК РБ, ст.23 УПК РУ, ст.15 УПК КР). Представляется, что презумпция добропорядочности каждого гражданина трансформируется в презумпцию невиновности с момента появления в уголовном судопроизводстве лиц, невиновность которых вызывает сомнения у правоохранительных органов. Эти лица могут не выступать в качестве подозреваемого или обвиняемого. Не исключено, что они и не станут таковыми вообще. Такого рода лица по УПК РФ называются по - разному: "лицо, в отношении которого прекращено уголовное преследование" (ст. 213 ч.4); "лицо, привлекаемое к уголовной ответственности" (ст. 318 ч. 5 п. 4); "лицо, в отношении которого подано заявление" (ст. 319 ч.ч.3,4); "лицо, сделавшее добровольное сообщение о совершенном им преступление" (ст. 142 ч.1); "лицо, к которому были применены принудительные меры медицинского характера" (ст.133 ч. 2 п.5); "лицо, подвергнутое мерам процессуального принуждения" (ст. 133 ч.3); "свидетель, допрашиваемый об обстоятельствах, могущих быть использованными против него" (ст.56 ч.4 п.1). Презумпция невиновности должна полностью распространяться и на этих лиц, т.к. понятие "обвиняемый " следует понимать в соответствии с Конвенцией по правам человека. Этот термин является более емким. Европейский Суд склоняется при рассмотрении конкретных дел к выбору в пользу "содержательного", а не "формального" понятия "обвиняемый" в тексте п.2 ст.6.6 В свете и целях п.2 ст. 6 Конвенции по правам человека "обвиняемого" можно было бы определить как каждое лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, т.е. всякое лицо, невиновность которого в совершении преступления ставится под сомнение. Так этот вопрос урегулирован в МУПК (ч.ч. 1,2 ст. 23) и УПК РК (ч.ч. 1,2 ст.19).
Необходимо также решить, что следует понимать под терминами: "установленный законом порядок", "в соответствии с требованиями уголовного судопроизводства". Формулировка этого элемента принципа презумпции невиновности в Конституции РФ (ст.49 ч. 1), УПК РФ (ст.14 ч.1), УПК РБ (ст.16 ч.1) , УПК РУ (ст.23 ч.1), УПК РК (ст.19 ч.1), УПК КР (ст.15 ч.1), МУПК (ст.23 ч.1) более конкретизирована по сравнению с Международным пактом о гражданских и политических правах и Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, где говорится просто о законном порядке признания лица виновным. На первый взгляд может показаться, что данному принципу, сформулированному в международных актах, противоречат правила Конституции РФ (ст.49 ч.1), УПК РФ (ст. 14 ч. 1) и других указанных выше источников, связывающие возможность признания лица виновным с обязательным проведением судебного разбирательства - стадии, где сосредоточены!максимальные гарантии прав и законных интересов личности.7 Однако Европейские комиссия и суд по правам человека, толкуя термин "законный порядок" в формулировке презумпции невиновности, данной Конвенцией ("Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком" (ст.6 ч.2), указали, что презумпция невиновности, воплощенная в п.2 ст.6, и различные права, неисчерпывающий перечень которых приводится в п.3 ст.6, являются составными элементами понятия справедливого судебного разбирательства по уголовным делам.8 В приложении протокола № 11 к Конвенции по защите прав человека и основных свобод "Заголовки статей, подлежащие включению в текст Конвенции о защите прав человек и основных свобод и Протоколов к ней" указано, что ст.6 должна быть озаглавлена "Право на справедливое судебное разбирательство".9А это значит, решение вопроса о том, где признается лицо виновным по УПК РФ не противоречит п.2 ст.6 Конвенции о защите права человека и основных свобод. Тем более, на это указано в ст.11 Всеобщей декларации о правах человека, принятой ООН в 1948 году, где прямо отмечено, что виновность лица устанавливается путем судебного разбирательства.
Практика Европейского суда по правам человека также свидетельствует о том, что лицо признается виновным независимым и беспристрастным судом при справедливом и публичном судебном разбирательстве. В этом отношении характерны решения по делам Адольфа против Австрии, Минелли против Швейцарии и др. 10
Возникает также вопрос, является ли презумпция невиновности объективным правовым положением, выражающим отношение закона к вопросу о виновности привлеченного к уголовной ответственности лица, или она - субъективное мнение отдельных участников процесса по данному вопросу.
Сразу же надо рассеять обычно возникающие относительно презумпции невиновности недоразумения: как же обвиняемый может считаться невиновным до завершения расследования и судебного разрешения уголовного дела, когда он потому и привлечен в качестве обвиняемого, что в отношении его были собраны веские доказательства его виновности. Презумпция невиновности вовсе не является выражением субъективного мнения того или другого субъекта уголовно-процессуальной деятельности, она является выраженным в законе объективным правовым положением.11 Она не запрещает дознавателю, следователю, прокурору изобличать обвиняемого, доказывать его виновность. Но этот общепризнанный принцип запрещает объявлять обвиняемого, каждое лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, виновным, поступать с ним как с преступником. Так, Европейский суд по делу Минелли против Швейцарии постановил: "Презумпция невиновности нарушается, если ранее виновность обвиняемого не была доказана по закону и, прежде всего, если он не имел возможности осуществить свои права на защиту…"12 Этот суд также часто заявлял, что предварительное содержание под стражей не должно использоваться в качестве предварительного наказания (решение по делу Летелье от 26 июня 1991 года, решение по делу Томази от 27 августа 1992 года).13
Презумпция невиновности как объективное правовое положение означает, что закон считает лицо, привлеченное к уголовной ответственности, невиновным, пока те, кто считает его виновным, не докажут, что он действительно виновен, и его виновность не будет установлена вступившим в законную силу решением суда. Анализ ч.1 ст.14 УПК РФ позволяет выделить два неразрывно связанных между собой признака: 1) признак доказанности виновности в предусмотренном настоящим Кодексом порядке и 2) признак установления виновности вступившим в законную силу приговором суда. Может показаться, что такая формулировка данного принципа в УПК РФ по сравнению с международными актами ставит обвиняемого в менее выгодное положение, поскольку его формулировка в Международном пакте о гражданских и политических правах (ч.2 ст.14) и в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (п.2 ст.6) акцентирует только доказанность (установленность) виновности законным порядкам, не связывая этот признак с конкретным решением суда о признании лица виновным. Однако и по международным актам можно сделать вывод, что вопрос о виновности решается в судебном документе, который объявляется публично (п.1 ст.6 Конвенции, ч.1 ст.14 Пакта), т.к. презумпция невиновности является одним из элементов справедливого судебного разбирательства.
Отмечая это, следует заметить, что Европейский суд по правам человека считает, что посягательство на презумпцию невиновности может исходить не только от судьи или от суда, но и от всех остальных органов государства14, т.е. сфера применения этого принципа шире: он обязателен не только для уголовного суда.
Поэтому УПК РФ в свете Конвенции по правам человека требует от всех до вступления приговора в законную силу относится к лицу, привлеченному к уголовной ответственности, не как к виновному в уголовно-правовом смысле. До вынесения обвинительного приговора и вступления его в законную силу обвиняемый еще не считается законом виновным и поэтому к нему не могут быть применены меры уголовного наказания или, используя фразеологию судебного решения Европейского суда по делу Лутц против ФРГ, меры ему равносильной.15
В этом отношении примечательно также высказывание Европейского суда по делу Саундерс против Соединенного Королевства, смысл которого заключается в том, что предварительное расследование по объему гарантий прав личности отличается от судебной процедуры, установленной ст.6 Конвенции.16 Поэтому лицо может быть признано виновным только в судебном порядке со всеми вытекающими уголовно-правовыми последствиями.
Принцип презумпции невиновности определяет правовой статус лица, привлеченного к уголовной ответственности, не только в уголовном процессе, но и во всех общественных отношениях, в которых он выступает в качестве субъекта. При отсутствии вступившего в законную силу обвинительного приговора суда за лицом, даже если он содержится под стражей, сохраняются трудовые, семейные и иные права и свободы человека и гражданина. Но из этого признания не вытекает, что лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, до вступления судебного решения в законную силу, в уголовно-процессуальном смысле считается невиновным.

З.В. Макарова - Заслуженный юрист РФ, д-р юрид. наук, профессор Южно-Уральского государственного университета, зав. кафедрой уголовного права и уголовного процесса (г.Челябинск)
М.Г. Янин - ст. преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Челябинского государственного университета (г.Челябинск)
В Уголовно-процессуальном кодексе РФ есть глава вторая "Принципы уголовного судопроизводства". УПК РСФСР подобной главы не имел. На первый взгляд, это представляется как безусловно прогрессивное нововведение. В действительности же новое уголовно-процессуальное законодательство больше ставит вопросов, чем отвечает на них. Так, законодатель, вводя понятие "принципы уголовного судопроизводства", не дает его определения, а та попытка систематизации принципов уголовного процесса, которая была предпринята в главе второй УПК РФ, не выдерживает критики. Приводя перечень основных нормативных положений, которым должна соответствовать уголовно-процессуальная деятельность, законодатель подразумевает его исчерпанность (ст. ст. 6 - 19 УПК РФ). Но как в таком случае быть с такими принципами, как равенство граждан перед законом и судом, публичность, всесторонность, полнота и объективность исследования обстоятельств дела? Получается, что они утратили актуальность и значимость для современного уголовного судопроизводства, хотя были сформулированы в УПК РСФСР достаточно четко (ст. ст. 3, 14, 20). С другой стороны, законодатель, как нам представляется, фактически дублирует одно и то же в следующих принципах: уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенность личности (ст. 10 УПК РФ), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ), неприкосновенность жилища (ст. 12 УПК РФ), тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 13 УПК РФ).
Как уже было отмечено выше, на сегодняшний день отсутствует законодательно установленное понятие "принципы уголовного судопроизводства", что вносит определенную сумятицу в правоприменение.1 Так, Л.Т. Ульянова определяет принципы уголовного процесса как руководящие идеи, определяющие построение уголовного процесса.2 А.С. Кобликов считает, что принципы уголовного процесса - это основополагающие, руководящие правовые нормы, определяющие характер уголовного процесса, содержание всех его институтов и выражающие взгляды о построении процессуального порядка, обеспечивающего справедливое правосудие по уголовным делам, эффективную защиту личности, ее прав и свобод, интересов общества от преступных посягательств.3 Н.А. Громов трактует принципы уголовного процесса как вытекающие из природы российской государственности теоретически обоснованные и законодательно закрепленные основные нормативные положения, которые выражают демократическую и гуманистическую сущность уголовного процесса, определяют построение всех его процессуальных норм, стадий и институтов и направляют уголовно-процессуальную деятельность на достижение целей и задач, поставленных государством перед уголовным судопроизводством.4 И.Ф. Демидов определяет принципы уголовного процесса как исходные, руководящие идеи о наиболее существенных свойствах и закономерностях уголовного процесса.5 В.П. Божьев вводит вместо понятия "принципы уголовного процесса" понятие "конституционные принципы уголовного процесса" и рассматривает их как закрепленные в Конституции РФ, основополагающие правовые идеи, определяющие построение всего уголовного процесса, его сущность, характер и демократизм.6 Ю.Д. Лившиц и А.В. Кудрявцева предлагают различать принципы уголовного процесса как отрасли права и принципы уголовного процесса как науки. При этом роль принципов науки играют теоретические, основополагающие идеи уголовного процесса, разрабатываемые учеными, а роль принципов отрасли - правовые положения, выступающие в уголовно-процессуальной деятельности в качестве общеобязательных требований закона.7 А.В. Смирнов полагает, что правовые принципы есть не что иное, как мера справедливости в праве; они, во-первых, могут индуктивно выводиться из некоего множества норм, а, во-вторых, (более развитая форма), существовать в качестве нормативных предписаний, закрепляемых в специально посвященных им статьях законодательных актов.8
Уголовно-процессуальные принципы прежде всего должны быть закреплены в нормах права, ибо в противном случае они теряют свое значение: в правоприменительной деятельности руководствуются законом, а не исходными, основными положениями теории. Принципы, главным образом, должны определять не построение (иными словами, форму), а сущность и содержание уголовного судопроизводства как уголовно-процессуальной деятельности и уголовно-процессуальных правоотношений, возникающих в ходе возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела. При этом не обязательно в законодательных актах выделять главу "Принципы", тем более когда законодатель не раскрывает понятие принципов. Более правильно, на наш взгляд, поступили авторы Арбитражного процессуального кодекса РФ и Гражданского процессуального кодекса РФ, которые главу первую назвали "Основные положения". В этих основных положениях установлены такие нормы, которые действительно выражают сущность арбитражного и гражданского процессов (законодательство о судопроизводстве, его задачи и принципы). По нашему мнению, таким же образом следовало поступить законодателям при принятии Уголовно-процессуального кодекса РФ, что определяло бы единство основных положений судопроизводства в Российской Федерации.
Предлагаем следующее определение понятия "принципы уголовного судопроизводства". Это - юридически оформленные основные положения, закрепляющие наиболее общие свойства уголовного судопроизводства, выражающие его демократическую сущность и определяющие правовое и социальное назначение уголовного судопроизводства.
Признаки принципов уголовного процесса:
а) принципами могут быть лишь те основные положения, идеи, которые соответствуют социально-экономическим и политическим условиям развития общества;
б) принципами являются только те основные положения, которые нашли закрепление в нормах права;
в) совокупность всех принципов должна представлять собой концентрированное выражение сущности уголовного процесса;
г) принципы не должны дублировать друг друга;
д) принципы должны образовывать систему, обладающую цельным, интегративным качеством.
Система принципов уголовного судопроизводства является одной из актуальных проблем, так как только она может гарантировать достижение конечных целей уголовного судопроизводства. С одной стороны, система принципов как логико-теоретическая конструкция высвечивает внутренние, закономерные связи между принципами, а с другой стороны, как система юридических норм наиболее общего характера имеет значение твердого правового основания процессуальной деятельности.9
В литературе принципы классифицируются различным образом. Предлагается подразделять принципы уголовного процесса на конституционные и специальные, закрепленные в других законодательных актах;10 на судоустройственные и процессуальные;11 на общесоциальные и общеправовые, общепроцессуальные, служащие основой для всей системы уголовного процесса, и специфические, характерные для его подсистем (досудебное производство и судебное производство).12 Большинство же авторов представляют систему принципов уголовного процесса как совокупность единых и равнозначных элементов, не выделяя каких-либо особых групп и подгрупп.
В системе принципов уголовного судопроизводства значительное место отводится принципу обжалования процессуальных действий и решений. Он нашел свое выражение в ст. ст. 46 и 50 Конституции РФ и в ст. 19 УПК РФ.
Обжалование процессуальных действий и решений УПК РФ включил в систему принципов уголовного процесса, хотя еще УПК РСФСР закреплял данную норму в главе первой "Основные положения" (ст. 22 УПК РСФСР "Право обжалования действий и решений суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание"), а некоторые ученые - юристы относили данное положение непосредственно к системе принципов уголовного процесса.13 Это стало возможным ввиду того, что положение, закрепленное в ст. 19 УПК РФ, полностью соответствует тем характерным признакам, которым отвечают основные положения уголовно-процессуальной деятельности. Обжалование процессуальных действий и решений является конституционным правом, закрепленным в ст. ст. 46 и 50 Конституции РФ, и реализуется в порядке, установленном Законом РФ от 27 апреля 1993 года "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (с изменениями от 14 декабря 1995 года),14 то есть такое обжалование является законодательно закрепленным и юридически оформленным свойством уголовного судопроизводства, отражающим его демократическую сущность. Являясь существенной гарантией обеспечения прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе, обжалование процессуальных действий и решений обеспечивает действие таких принципов, как законность при производстве по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ), уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенность личности (ст. 10 УПК РФ), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ), состязательность сторон (ст. 15 УПК РФ), закрепляя взаимосвязь и взаимообусловленность всех принципов между собой.