Свобода и права человека используются для конструиро-вания модели государственного устройства В. Гумбольдтом. "Цель государства, — пишет он, — может быть двоякой: оно может стремиться содействовать счастью граждан или лишь предотвращать зло, причиняемое гражданам природой и людь¬ми. Если его деятельность ограничивается последним, то оно стремится только к безопасности, и эту цель я считаю возмож¬ным противопоставить всем остальным мыслимым целям, оп¬ределяемым как положительное благо"'.
Ограничение объема деятельности государства — условие сохранения его моральной сущности, поскольку под истинным объемом деятельности государства следует понимать все то, что государство способно совершить для блага общества, не вме-шиваясь в частные дела граждан, если они не нарушают права других.
В. Гумбольдт выдвигает моральные критерии ограниче-ния свободы и прав граждан. "Свобода граждан ограничива-лась, исходя преимущественно из двух соображений: во-пер-вых, из соображений необходимости установить или гарантиро¬вать определенное государственное устройство; во-вторых, из соображений полезности, заботы о физическом и моральном состоянии нации"'.
В. Гумбольдт отмечает, что "старые законодатели часто, а старые философы всегда заботились прежде всего о человеке, а так как высшим они считали в человеке его моральную цен¬ность, то, например, "Государство" Платона, по чрезвычайно вер¬ному замечанию Руссо, является скорее трактатом о воспита¬нии, нежели о государстве'"1. В новейших государствах еще больше обнаруживается стремление действовать "на благо граж¬дан", и новейшие правители несут ответственность "за мораль¬ное благо граждан в настоящем и будущем"1.
Идеи свободы и прав человека как нравственных измери-телей характера политической власти нашли яркое воплоще¬ние в политических и правовых концепциях Канта и Гегеля.
Для Канта характерно утверждение свободы и нравствен-ного достоинства индивида, действия которого сверяются с высшим моральным требованием — категорическим импера-тивом. Свободу, т. с. право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду, он считает одним-единственным "прирожденным правом"2.
Различение права и морали осуществляется Кантом в пре-делах единой сферы их действия — сферы свободы. Такое раз-деление правового и морального не несет в себе противопос-тавления, а раскрывает их ориентацию на различные стороны свободы как неотъемлемого условия существования личности. Но дело не только в отнесении права и морали к сфере свобо¬ды. Важно и рассмотрение права как проявления моральнос¬ти. В этом заложен огромный социальный смысл его концеп¬ции, состоящий в моральном обосновании права как одного из проявлений законов свободы. С ним связано и требование "са-мообязывания" личности, которая призвана подчинять себя нрав¬ственным законам. "Именно долг формирует личность" \ Спо¬собность человека создавать для себя закон и подчиняться ему есть проявление автономии его воли, неотделимой от свободы. Внешняя свобода требует законодательного оформления. Но такое законодательство должно опираться не только на долг и самообязывание личности, но и на принуждение.
Это принуждение связано с деятельностью государства, обладающего автономией и поддерживающего себя в соответ-ствии с законами свободы, т. е. осуществляющего свое "бла¬го". "Под благом государства подразумевается высокая сте¬пень согласованности государственного устройства с правовы¬ми принципами, стремиться к которой обязывает нас разум че¬рез некий категорический императив'4.
Анализируя подходы Канта к пониманию права и государ¬ства, Э.Ю. Соловьев очень точно подчеркивает, чго для Канга "правопорядок есть поэтому социальное пространство чело-веческой моральности, и лишь там, где он принимается в этом значении, борьба за пего и безусловное уважение к нему пере¬стают зависеть от ситуационно переменчивых представлений об условиях достижения счастья, благополучия и успехов"'.
Идеи обязательности права и правопорядка, значимости прирожденного права человека — свободы, разделения влас-тей определили позицию Канта как сторонника теории право¬вого государства. В этой связи особенно привлекает идея мо¬ральности государства, основанного на праве.
Глубокая этическая интерпретация характера государства дана в учении Гегеля. Исходным пунктом исследования явля¬ется у него рассмотрение единства права и морали через харак¬теристику нравственности, которая выступает в качестве соци¬ально-практической реальности, объективируемой в семье, граж¬данском обществе, государстве.
Идея свободы является доминирующей и у Гегеля. Право и мораль, по Гегелю, это проявления свободной воли человека в ее объективности и субъективности. "Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли. Право есть, следовательно, вообще свобода как идея"2. Точка зрения морали есть "для себя сущая свобода"3.
Отмечая особенности права и морали как абстрактных форм свободы, Гегель переводит их в сферу реального бытия нрав-ственности, выступающей "носителем" правового, государствен¬ного и морального, которые не могут существовать сами по себе'1.
Реально-практическая значимость нравственного мира, где тесно взаимодействуют государство, право и мораль, позволяет расставить правильные акценты на связанности этих явлений. При различении внешних и внутренних механизмов их дей¬ствия право и мораль не могут существовать раздельно в госу¬дарственно-организованном обществе. Взятая в полном объеме, идея Гегеля состоит в определении нравственной природы не только права, но и государства, общества, институтов и обще¬ственных установлений.
Анализ политико-правовой мысли и накопленного истори-ческого опыта позволяет проследить, как абстрактные требова¬ния к моральности политики, политиков и государственной вла¬сти постепенно дополнялись выдвижением принципов и ин¬ститутов организации политической власти, которые способ¬ствовали бы установлению контроля за нею, исключали бы воз¬можности злоупотреблений, связанных с ограничениями сво¬боды и прав человека. Разделение властей, создание сдержск и противовесов для обеспечения равновесия в обществе — ве¬ликие открытия политической мысли, которые предстали в ка¬честве антиподов деспотическим режимам, несовместимым со свободой, равенством, правом, правами человека. Идеи Руссо, Монтескье, Локка, Гумбольдта и других мыслителей Нового времени несут высокий гуманистический смысл, поскольку со¬четают в себе не только требования к политической власти обеспечить "общее благо", но и предложения, связанные с орга¬низацией структур власти, которые призваны выполнить такие задачи.
Они нашли развитие в современных теориях, исследую-щих вечную проблему нравственности, политики и политичес¬кой власти в новых исторических условиях, когда тоталитар¬ные режимы, отвергнувшие принципы разделения властей, сво¬боды, равенства, прав человека, показали ту бездну аморальнос¬ти, в которую погружается политическая власть, не связанная демократическими институтами и формами контроля. Очень интересна в этой связи книга К. Поппера "Открытое общество и его враги", в которой проводится мысль о неотделимости
ственных начал от демократических институтов организации '.
общества и государства. I
Не преуменьшая значимости личностных нравственных5 1
качеств политиков, К. Поппер справедливо считает, что рассчи- $
тывать только на эти качества было бы губительно. Прежде:-
всего необходимы институциональные структуры, которые мог- |
ли бы оградить общество от возможных нравственных несовер¬
шенств политиков, ибо политическая мысль и реальная практи¬
ка неизбежно сталкиваются с возможностью прихода к власти
недостойных правителей; поэтому следует готовиться к худ¬
шим, надеясь на лучших. Это определяет новый взгляд на про¬
блему политики, и на первый план выдвигается вопрос не о том,
"кто должен править", а о том "как нам следует организовать политические учреждения, чтобы плохие или некомпетентные правители не нанесли слишком большого урона". Рассматри¬вая подход Платона к политике, К. Поппер пишет, что полити¬ка — это не только этический и религиозный вопрос, а вопрос институциональный, ибо "любая долговременная политика ин-ституциональна"1. Не следует противопоставлять персонализм (нравственные и интеллектуальные качества лидера) институ-ционализму (средствам организации контроля за властью и сохранения равенства в обществе). "В связи с этим чистый персонализм невозможен, как невозможен и чистый ииституци-онализм"2.
Личностный нравственный фактор политических лидеров нельзя недооценивать, равно как и нельзя полагаться только на него. Поэтому и идет неустанный поиск форм, институтов, ме-ханизмов, призванных предотвратить нежелательные послед-ствия личного своеволия, деспотизма, которые могут быть про-явлены политиками, пришедшими к власти. Для осуществле¬ния демократической власти важно сочетание персональных качеств политиков и хорошо спроектированных институтов. "Организация институтов предполагает важные персональные решения и, кроме того, функционирование даже лучших инсти-тутов (таких как институты демократического контроля и рав-новесия) всегда в значительной мерс зависит от занятых в ней людей. Институты — как крепости: их надо хорошо спроекти-ровать и населить"1.
Хочется привлечь внимание к еще одному очень важному обстоятельству. Начиная с древнегреческой мысли, в эпохи Возрождения, Реформации, Нового времени неизбежно возни-кал и возникает вопрос о "добродетелях" не только правите¬лей, но и о "добродетелях" граждан, так или иначе участвую¬щих в политическом процессе и воздействующих на характер государственной власти. Не случайно Руссо подчеркивает не-расторжимость моральных начал ассоциации п граждан, ее об-разующих. На принципе взаимодействия государственной власти и граждан основывается политика и практика демократи-ческой государственной власти. Эта мысль ярко выражена К. Поппером. По его мнению, многие бывают недовольны де-мократическими институтами, потому что им кажется, что эти институты не всегда предохраняют государство и его полити¬ку от утраты некоторых нравственных идеалов или от отказа от насущных политических задач. Такое недовольство связа¬но с непониманием того, чего следует ожидать от демократи-чсских институтов и какой может быть их альтернатива. Де¬мократия обеспечивает институциональные рамки реформи¬рования политических институтов, основанных не на насилии, а на разумном проектировании новых институтов и регулиро¬вании старых. Однако такая "разумность" не может быть га¬рантирована без ориентации на личностные моральные и ин¬теллектуальные стандарты граждан. Несправедливо винить де¬мократию за политические недостатки демократического госу¬дарства. Правильнее было бы обвинять в этом самих себя, т. е. граждан такого государства. "Те, кто критикует демократию, исходя из некоторых "моральных" соображений, не различа-ют проблемы личности и института. Демократические инсти-туты не могут улучшаться сами — их улучшение зависит от нас. Проблема улучшения демократических институтов — это всегда проблема, стоящая перед личностями, а не перед инсти¬тутами"1.
Зависимость демократии от нравственных качеств народа была глубоко осознана еще в начале века П. Новгородцевым, для которого демократия является самоуправлением народа, но для того чтобы это самоуправление не было фикцией, надо, что¬бы народ выработал свои формы организации (институты). Однако такие формы должны быть дополнены нравственными факторами. В статье "Демократия на распутье" он подчерки¬вал, что для достижения демократии нужен народ, созревший "до управления самим собой, сознающий свои права и уважаю¬щий чужие, понимающий свои обязанности и способный к само¬ограничению. Такая высота политического сознания никогда не дается сразу, она приобретается долгим и суровым опытом жизни. И чем сложнее и выше задачи, которые ставятся перед государством, тем более требуется для этого политическая зре¬лость народа, содействие лучших сторон человеческой природы [ и напряжения всех нравственных сил'п (выделено мною. — Е.Л.).
Даже беглый обзор проблемы соотношения политики, го¬сударственной власти и нравственности показывает, что само ее возникновение связано с идеями свободы, демократии, само-ценности личности. Уже в учениях Платона и Аристотеля по¬литика и нравственность объективировались через определен¬ные формы общественной жизни, связывались с пониманием глубинных условий общественных ситуаций. Они имели воз¬можность оценить богатый опыт развития и смены политичес¬ких форм и установить, что "есть в государстве какая-то внут¬ренняя сила, которой оно держится, несмотря на всяческие бед¬ствия". Формы государственности подвижны, "каждая из этих форм может быть хуже или лучше в зависимости от того, сле¬дуют ли они по пути закона или отступают от него, имеют ли они в виду общее благо, или собственные интересы правите-
лей"2.
В этой характеристике древних учений можно выделить изначально заложенные нравственные критерии политики и государственности: общее благо, правовые начала, поиск опти¬мальных форм устройства общественной жизни. На таком фун-даменте шел поиск путей обеспечения нравственных начал по¬литики и государственности. Возникшая еще в условиях гре¬ческих полисов школа естественного нрава в период борьбы с узами феодализма выдвинула новые критерии нравственного измерения политики и государственности: идеи прав человека как универсальной категории, основанной на свободе и равен¬стве. Права человека в этой интерпретации сопрягаются с прин¬ципами правового государства — разделением властен, верхо¬венством права, взаимной ответственностью индивида и госу¬дарства. Последний принцип раскрывается через признание значимости "добродетелей" не только правителей, но и самих граждан, иными словами, моральных качеств всех, кто участву¬ет в политическом процессе.
Следует обратить внимание на то, что, апеллируя к нрав-ственным категориям в оценках государственности, политичес-кая мысль активно искала те институты и механизмы, которые могли бы предотвратить неблагоприятные последствия прихо¬да к власти политиков, лишенных "добродетелей", пренебрега-ющих "общим благом" либо ложно его понимающих. Сочета-ние персонализма и ннституционалнзма нашло свое проявле¬ние в демократическом режиме, связанном "напряжением нрав¬ственных сил" парода, и правовом государстве, основанном на институтах, которые призваны осуществлять контроль за вла-стью, удерживать общество в состоянии согласия и равнове¬сия.
Если свести нравственные категории общего блага, свобо-ды, гражданских добродетелей, заинтересованного отношения к государственной власти, соучастия в ее осуществлении, выдви-нутые еще естествешюправовой доктриной, к одному критерию, то он может быть выражен в универсальной категории нрав человека. Права человека очерчивают сферу его свободы в от¬ношениях с государством, обществом и своими согражданами, открывают возможности участия в политическом процессе, оп¬ределяют границы автономии и самоопределения личности, меру ее индивидуализма и солидарности. Права человека — это не только признаки демократического государственно-правового устройства, это нравственная категория, конкретизирующая понятия добродетели, добра, общего блага, достоинства, чести, справедливости применительно к политике и политической вла¬сти.
Эта мысль была блестяще сформулирована А. Токвилем: "Самым прекрасным понятием после общего понятия о добро-детели является понятие о правах. Точнее говоря, оба этих по-нятия соприкасаются: нрава — это не что иное, как доброде-тели, перенесенные в политическую жизнь (выделено мною. — Е. Л. ). Не может быть ни великих людей, не наделенных доб-родетелями, ни великих народов, не уважающих прав'4.
Оценивая действия и программы политиков, характер по-литической власти, следует ориентироваться прежде всего на их отношение к правам человека, в которых аккумулированы вековые представления о благах, необходимых человеку и обществу для обеспечения их нормальной жизнедеятельности: праве на жизнь, свободу, равенство, собственность, достоинство, индивидуальность, неприкосновенность личной жизни и др. Основные нравственные категории "добро" пли "зло" транс-формируются в сфере политики в оценку состояния прав чело¬века в обществе, либо политической программы, определяющей пути его реформирования, где исходным и конечным пунктами должны быть права человека.
Любой политический режим неизбежно подвергается гу-манитарному измерению, являющемуся приложением мораль¬ных оценок в важнейшей сфере общественных отношений — политике и политической власти. Гуманитарное измерение то¬талитарных, демократических либо переходных режимов по¬зволяет раскрыть меру их соответствия критериям добра и об¬щего блага. Права человека — это тот синтез иерсоналистских и институциональных начал, без которых невозможно нормаль¬ное развитие политических процессов в обществе, функциони-рование других демократических институтов, осуществление контроля за властью, обеспечение равновесия в обществе. Имен¬но поэтому только государство, признающее приоритет прав человека, опирающееся на принципы разделения властей и вер-ховенство права, может быть оценено не только как правовое, но и как нравственное.
Нравственное измерение политики и политической власти через категорию прав человека позволяет правильно расста¬вить акценты в связке "цели и средства". Исторический анализ деятельности тоталитарных режимов, которые выдвигали иод-час крайне привлекательные цели, показывает, что средство до¬стижения этих целей было одно — систематические и массо¬вые нарушения прав человека. И в этом — выражение край¬ней аморальности таких режимов, связанных с попранием сво¬боды, автономии личности, се индивидуальности, достоинства, неотъемлемых жизненных благ. К. Поппер справедливо писал, что "даже лучшие намерения создать на земле рай могут пре¬вратить ее только в ад — в ад, который человек — и только он — может создать своим собратьям"1.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.