В то же время, рассмотрение субъективного вменения, как стадии правоприменения, через призму правореализационных процессов позволяет раскрыть юридические аспекты этого вменения. Частично это уже было сделано при рассмотрении вопросов о том, с какого момента начинается реализация предписаний правовых норм, пред¬писания каких элементов структуры нормы "работают" и т.д. Одна-
' См.: Алтухов В.Л. Высшие формы развития - ключ к пониманию других его форм. - Вопросы философии, 1986, № 1, с. - 11
2 Философский энциклопедический словарь. Изд-во Советская энциклопедия, М., 1983, с. - 769
3 Козаченко И.Я. Указ.соч., с. -144

ко правореализационные процессы позволяют не только опреде¬лить основание субъективного вменения, то есть констатировать, что юридической основой субъективного вменения является предус-мотренное уголовным законом виновное общественно опасное дея¬ние, но и раскрыть юридическую базу, юридическое содержание это¬го вменения. Иначе говоря, рассмотрение субъективного вменения через правореализационные процессы позволяет ответить на вопро¬сы - что из правовых предписаний, почему и как должно влиять и влияет на субъективное вменение? Такой подход позволяет не только рассмотреть содержательную сторону юридического аспекта субъек¬тивного вменения, но и раскрыть правовой механизм этого вменения.
Мы исходим из того, что юридические аспекты субъективного вменения раскрываются предписаниями собственно санкций и тех обычных и диспозиционных гипотез уголовно-правовых норм, ко¬торые относятся к санкции. Поэтому, говоря о реализации предписа¬ний на уровне санкции, ее не нужно сводить к реализации предписа¬ний только одного из элементов структуры нормы, содержащей ука¬зание на вид и размер наказания.' Как юридическая форма выраже¬ния уголовной ответственности она представлена комплексом пра¬вовых предписаний. И роль каждого из правовых предписаний этого комплекса различна в процессе субъективного вменения.
Как было подчеркнуто ранее, субъективное вменение начинает осуществляться на основе процессуальной правоприменительной де-ятельности, основным итогом которой является выяснение и установ-ление фактических и юридических обстоятельств дела. Из всего многообразия выявленных и установленных обстоятельств вменяют¬ся лишь те, которые определяют характер и степень общественной опасности совершенного деяния, предусмотрены законом и влияют на пределы ответственности. И это правильно, поскольку вмененные
' См.:Дуюнов В.К., Цветинович. Указ.соч., с. -138. Влитературе правильно подчеркивается, что нельзя изолированно рассматривать предписания санкции, ибо если это допустить, то "...результат ее реализации будет сведен в каждом случае только к конкретному наказанию, а это означало бы не только отождествление наказания и ответственности, но и сведение содержания ответственности к содержанию той или иной меры наказания." - Кропачев Н.М., Прохоров В.С., Тарбагаев А.Н. Уголовная ответственность и применение санкции уголовно-правовой нормы. В кн.: Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль, 1989, с. - 54

обстоятельства дела и признаки нормы являются основой и предпо-сылкой для других стадий правоприменения - квалификации и опре-деления уголовно-правовых последствий. То есть, вменяется содер-жание как тех правовых предписаний, которые связаны с уголовно-правовой оценкой содеянного, так и тех, которые определяют преде¬лы наказания.
Как отмечалось, правовые предписания "санкционного комплек¬са" находятся в обычных и диспозиционных гипотезах, а так же соб¬ственно в санкции. Подчеркнем, что содержание правовых предпи¬саний во всех этих трех составляющих различно. Содержание этих блоков отличается одно от другого не только по своему характеру, объему, степени конкретности и механизму обеспечения, но и по сво¬ему назначению, функциональной направленности.
Прежде всего о содержании предписаний диспозиционных гипо¬тез. Оно определяется признаками диспозиций тех уголовно-право¬вых норм, предписания которых нарушены совершенным обществен¬но опасным деянием. При этом хотелось бы отметить правильность того положения, что эти признаки (содержатся) указаны не только в тексте статьи Особенной части уголовного кодекса. Ряд из них мо¬жет находиться в статьях Общей части, иных отраслях права или даже в иных сферах социальной действительности, которые указывает уго-ловный закон.' Таким образом, если в деянии имеются признаки на-рушенной диспозиции, то они, выступая содержанием диспозицион-ной гипотезы, должны быть доказаны и вменены личности.
С учетом того, что входящие в содержание предписаний диспози-ционных гипотез признаки различны по своему характеру, они вы-полняют и различную роль, имеют различное функциональное пред-назначение при субъективном вменении.
Одни признаки диспозиционной гипотезы (нарушенной диспози¬ции) выполняют роль (независимо от того, относятся ли они к объек¬тивной или субъективной стороне, объекту или субъекту преступле¬ния) конструктивных признаков состава. Например, в ст. 188 У К РФ таким признаком является способ совершения преступления, в ст. 129 - определенная характеристика умысла, в ст.285 - определенное свой-ство побуждений, в ст. 150 - особенность возраста и т.д. Значимость
' См.: Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М„ 1963. с.-71-83:ТрайнинА.С. Общее учение о составе преступления. М., 1957, с. - 59; Жеребкин Б.Е. Логический анализ понятий права. Киев, 1976, с. -

признаков в том, что их отсутствие исключает наличие данного ппеступпен™' • ^от по^^У в процессе субъективного вменения прежде сего необходимо выяснить возможность вменения лицу именно кон-структивных признаков диспозиционной гипотезы. Их вменение по-^вочяет определить основание уголовной ответственности, ибо в них прежде всего отражена "сердцевина всей уголовно-правовой нормы.-характеристика сущности преступления" }
В своей совокупности конструктивные признаки, вмененные лич-ности, позволяют отнести то или иное общественно опасное деяние к определенному роду преступлений. Это, в свою очередь, означает, что вменение конструктивных признаков диспозиционной гипотезы по-зволяет определить не только характер преступления (и установить основание уголовной ответственности), характер его общественной опасности3, но и типовую степень этой опасности4. То есть, их вме¬нение предопределяет не только уголовно-правовую оценку деяния (квалификацию), но и типовое содержание наказания - уголовно-пра-вовых последствий.
Содержание диспозиционных гипотез составляют не только кон-структивные, имманентные признаки, но и отграничительные, точ¬нее, конструктивно-отграничительные признаки. Влияя на определе¬ние характера и степени общественной опасности преступления, а тем самым предопределяя основание и пределы уголовной ответственно¬сти, эти признаки выполняют и функцию отграничения одного вида преступления от другого. Наличие отграничительного признака оп-ределяет квалификацию деяния, а его отсутствие свидетельствует о
' Анализ извлечений по уголовным делам, опубликованных в Бюллетенях Верховного суда РФ (РСФСР) с 1978 по 1997 показывает, что в результате неправильного установления и вменения конструктивных признаков субъективной стороны из числа всех отмененных и измененных (с учетом их) приговоров (424 приговора) 128 приговоров были отменены на том основании, что были необоснованно вменены конструктивные признаки субъективного характера.
2 Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. МГУ, 1984, с.-47
3 В уголовно-правовой литературе, правда, отмечается, что характер общественной опасности отличает не только одно преступление от другого, Только преступление от административного проступка. См.: Карпушин М.П., Курляндский В.И. Указ.соч., с. - 5
4 См.: Костарева Т.А. Указ.соч., с. - 50-51

том, что имеется какое-то иное общественно опасное деяние и оно получает иную уголовно-правовую оценку.
Чаще всего в качестве оттраничительных признаков законодатель использует способ' и мотив2 совершения преступления. Например, по способу отличаются различные виды хищения.3 С помощью вида мотивов отличаем убийство от посягательства на жизнь работника милиции4 или от посягательства на жизнь политического деятеля5 и т.д. Отграничительные признаки могут относиться не только к объек¬тивной или субъективной стороне, но и к иным элементам состава преступления.
Учитывая уголовно-правовую значимость оттраничительных при-знаков, они вменяются вместе с конструктивными признаками и лишь тогда, когда они имеют место в совершенном преступлении и предус-мотрены уголовным законом.
Содержание диспозиционных гипотез составляют и так называе¬мые квалифицирующие признаки. В уголовном законодательстве наиболее часто встречаются такие квалифицирующие признаки как:
тяжкие последствия, насилие и угроза применения насилия, группа лиц, по предварительному сговору, организованная группа, призна¬ки, относящиеся к институту множественности - неоднократность, рецидив и т.д.
' См.: Жордания И.Ш. Понятие, классификация и правовое значение способов совершения преступлений. Автореф. на соиск.уч.ст.канд.юрид.наук. - Тбилиси, 1971, с. - 10; Он же, Структура и правовое значение способа совершения преступления. Тбилиси, 1977, с. -130; Пономарева Н.П. Уголовно-правовое значение способа совершения преступления. Автореф. на соиск.уч.ст.канд.юрид.наук. - М„ 1970, с. - 9; Сабитов Р.А. Обман как средство совершения преступления. Омск, 1980, с. - 22-23; Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков, 1982, с. -21-22
2 См.: Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 41-42
3 См.: Шикунов В.С. Кража и ответственность. Минск, 1971, с. - 16:
Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. - 128-137;
Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества (издание второе). М., 1974, с. - 115-118: Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979, с. - 35
4 См.: Журавлев М.П. Ответственность за посягательство на жизнь. здоровье и достоинство милиции и народных дружинников. М„ 1965, с. - 10
5 См.: Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М.: Юрист, 1994, с. - 165-168

Среди ученых существуют различные мнения как в отношении характера этих признаков, так и их функционального назначения. Одни полагают, что квалифицирующие признаки ничем не отлича¬ются от конструктивных признаков, поскольку они характеризуют¬ся теми же критериями, имеют такие же свойства и такое же уголов-но-правовое значение' и в совокупности с конструктивными призна¬ками они образуют самостоятельные составы преступлений2.
Другими специалистами квалифицирующие признаки раскрыва¬ются как дополнительные обстоятельства к основным признакам, поскольку они тесно связаны с последними и лишь конкретизируют, уточняют, дополняют их.3
По мнению третьих, в подавляющем большинстве случаев квали-фицирующие признаки нельзя отождествлять с конструктивными признаками, так как у них иная природа, а отсюда и иное функцио-нальное назначение. Они отмечают, что природа квалифицирующих признаков (обстоятельств) двойственна. С одной стороны они вхо¬дят в совокупность признаков состава, а с другой - это "привесок" к основному составу, который не определяет деяние как преступное и наказуемое. Эти признаки лишь влияют на степень общественной опасности и ".. .используются в уголовном праве как средство диффе-ренциации ответственности" .4 Этот аспект является определяющим, полагают сторонники такого понимания квалифицирующих призна¬ков.5

Вторую группу гипотез составляют те, предписания которых при их вменении, предопределяют не только квалификацию преступле¬ний, но и назначение наказания. Как правило, часть предписаний таких гипотез относится в большей мере к диспозиционным гипоте¬зам, они уточняют и конкретизируют некоторые ее положения и тем самым определяют квалификацию деяния. Так, например, ст.ЗО со¬вместно со ст.66 и ст.ст.ЗЗ, 34 совместно со ст.67 УК РФ прежде всего раскрывают, в каких случаях и когда совершенное лицом деяние бу¬дет расцениваться как неоконченная преступная деятельность или в чем выразилась объективная сторона того или иного соучастника.
При этом следует отметить, что предписания обеих этих разно-видностей гипотез, развивая и конкретизируя предписания диспози-ционных гипотез, относятся и касаются конкретных ее признаков -конструктивных, отграничительных и квалифицирующих. Так, на-пример, часть 3 ст. 16 У К РФ указывает, когда вменяется и влияет на квалификацию такой квалифицирующий признак, как совершение деяния неоднократно. Предписание подобных гипотез как бы впле¬тается в предписание диспозиционных гипотез, обогащая, конкрети¬зируя и уточняя последние.
' Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961-1993, М- 1995, с. - 320

Как отмечалось, предписания второй группы обычных гипотез относятся не только к диспозиционным гипотезам, но и к предписа¬ниям собственно санкции. Последние "обогащаются" за счет этой части предписаний обычных гипотез, что позволяет полнее реализо¬вать принцип индивидуализации наказания. Данное суждение нагляд¬но подтверждается предписаниями, изложенными, например, в ч.З ст.29 и ч.2 ст.ЗО, ч.4 и 5 ст.31, в ст. 34 и др. УК РФ. В уголовно-право-вой литературе предписания этой группы гипотез, именуют иногда специальными началами назначения наказания.' А это не совсем так. Суть их в том, что они одновременно проявляют себя по отношению к диспозиционным гипотезам и санкциям. В том, что в одних и тех же гипотезах существуют предписания, влияющие и на квалификацию, и на определение уголовно-правовых последствий (например, на назначение наказания), ничего удивительного нет. Многофункцио¬нальны не только нормы уголовного права в целом, но и предписа¬ния элементов структуры норм.
Суть предписаний этих двух групп гипотез состоит в том, что лицу должны быть вменены все обстоятельства, которые определяют как характер, так и степень общественной опасности деяния, а так же влияют как на квалификацию преступления, так и на пределы ответ-ственности за него. Они оттеняют роль, значимость, весомость "вкла¬да" виновного в совершенное преступление. А в своей совокупности предписания этих двух групп гипотез подчеркивают, что юридические основы субъективного вменения далеко не исчерпываются теми при-знаками, которые образуют содержание диспозиционных гипотез.
Третью группу обычных (общих, классических) гипотез составля¬ют такие гипотезы, предписания которых относятся собственно к сан¬кции. Такие, как мы полагаем, "чисто санкционные" гипотезные пред¬писания содержатся в ст.ст.60,64,69-70 УК и других статьях, как пра¬вило, Общей части УК России. Хотя они имеются и в статьях Особен¬ной части. Учет и вменение обстоятельств, содержащихся в предпи¬саниях таких гипотез, не влияют на квалификацию содеянного, но
' См.: Горелик А.С. Положения Общей части уголовного права о назначении наказания (понятие, классификация, соотношение). В кн.:
Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения. Красноярск, 1989, с. - 83; Благов Е.В. Общие и специальные начала назначения наказания. В кн.: Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль. 1990, с. - 11

индивидуализирует виды и пределы наказания при его назначении или предопределяет применение иных уголовно-правовых институ¬тов (разумеется, при наличии прочих обязательных оснований и ус¬ловий их применения).
В этой связи, хотелось бы отметить, что некоторые ученые не от-носят предписания, содержащиеся в ст.ст.61.63 У К 1996 г., к предпи-саниям собственно санкции. Они относят их к гипотезам с двойным предназначением, поскольку их предписания, как полагают сторон¬ники такого подхода, определяют субъекта уголовно-правового ре-гулирования (видимо предполагается, что в этой части предписания относятся к санкции. - В.Я.) и раскрывают "характеристику обще¬ственно опасного деяния как преступления, соответственно входят в состав диспозиции норм (например, п.п.З и 4 ст.38 УК и п.п. 3 и 4 ст.39)".'
С такой трактовкой характера предписаний, содержащихся в ст.ст.61, 63 УК 1996 г., вряд ли можно согласиться. Действительно содержащиеся предписания, подлежащие вменению, неоднородны. Поэтому их в уголовно-правовой литературе даже подвергают клас-сификации.2 Часть из них характеризует, например, внешнюю сто¬рону деяния, а что-то относится и к субъекту преступления, субъек¬тивной стороне. Общим для них является то, что они раскрывают хотя и важные, но лишь дополнительные аспекты совершенного деяния и тем самым влияют только на степень общественной опасности. В пла¬не же обратной связи они выступают для правоприменителя (после их вменения) основой для индивидуализации наказания, типовая мера и характер которого уже определены предписаниями диспозицион¬ных гипотез и общих гипотез, влияющих на квалификацию, а отсюда и на основание и дифференциацию ответственности. То есть они вы¬ступают условиями, гипотезами применения предписаний собствен¬но санкции, "замкнуты" только на индивидуализацию ответствен¬ности и применение мер уголовного наказания.3
Такое разночтение в трактовке предписаний, содержащихся в ст.ст.61, 63 УК РФ, определяется несколькими причинами. Во-пер-
' Кленова Т.В. Указ.работа, с. - 40
2 См.: Кругликов Л.Л. Смягчающие и отягчающие обстоятельства в Светском уголовном праве. Ярославль, 1977, с. - 16-22
5 См.: Кругликов Л.Л. О конструкции составов преступлений. Правоведение,1989,с. - 44

вых тем, что в теории уголовного права еще не выработано единое понимание как понятия, так и роли обстоятельств дела, смягчающих и отягчающих наказание виновного.' Во-вторых, техническим несо-вершенством действующего законодательства. Так, в ч.З ст.60 УК РФ судам предписывалось при назначении наказания учитывать "харак¬тер и степень общественной опасности преступления, личность ви¬новного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие на¬казание." Как видим, личность преступника, характер и степень об¬щественной опасности рассматриваются как одноуровневые, равно-порядковые категории.2 Статья 37 УК 1960 года к однопорядковым относила также смягчающие и отягчающие обстоятельства. Действу¬ющий УК РФ не делает этого. Однако отнесение личности преступ¬ника к однопорядковой категории по отношению к характеру и сте¬пени общественной опасности преступления вряд ли обосновано.
Мы полагаем, что соотношение этих категорий было иное. "Ха-рактер и степень общественной опасности" - собирательное, обоб-щающее понятие. Оно определяется множеством объективных и субъективных факторов. Ссылки на то, что имеются, например, лич-ностные характеристики, которые лежат за пределами деяния, мало-убедительны и не соответствуют действительности. Действительность же заключается в том, что характер и степень общественной опасно¬сти деяния определяется также индивидуально-психологическими и социальными свойствами самой личности. Поэтому вряд ли обосно¬вано утверждение, что "...личностные особенности необходимо вы¬яснять в качестве самостоятельного фактора."3 Их необходимо вы¬яснять для того, чтобы конкретизировать (в том числе и с их помо¬щью) меру степени общественной опасности совершенного преступ-
' См.: Мельникова Ю.Б. О совершенствовании в законе перечней смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств. В кн.: Реализация уголовной ответственности: уголовно-правовые и процессуальные проблемы. Куйбышев, 1987, с.-70
2 Как однопорядковые они рассматриваются достаточно часто и в науке уголовного права. Широко распространены, например, суждения о том, что "дифференциация и индивидуализация ответственности зависит от степени общественной опасности деяния и данных о личности виновного..." - Дубинин Н.П., Карпец И.Н., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность. М., 1989 , с. - 294
3 Кругликов Л.Л. К вопросу об исчерпывающем характере перечня отягчающих ответственность обстоятельств. В кн.: Гарантии прав личности в социалистическом уголовном праве и процессе. Ярославль, 1981, с. - 101

дения и, вследствие этого, индивидуализировать назначение наказа¬ния или определять применение иного уголовно-правового института.
Мы полагаем, что в этой части редакцию статьи уголовного зако¬на об общих началах назначения наказания нужно было изменить и подчеркнуть более высокий уровень понятия "характер и степень общественной опасности преступления". Хотелось бы отметить, что в процессе подготовки нового УК РФ ни в одном из его проектов этого не было сделано, хотя перечень общих начал предлагалось до¬полнить. Мы полагаем, что в этой части статью об общих началах назначения наказания можно было бы изложить так:" При назначе¬нии наказания суд учитывает характер и степень общественной опас¬ности совершенного преступления, в том числе: мотив и цель преступ¬ления, личность виновного, смягчающие и отягчающие ответствен¬ность обстоятельства и другие факторы, влияющие на исправление осужденного."
Такой подход ни в коем случае не означает, что по всем этим со-ставляющим ненужны научные исследования. Наоборот. Только на глубоком изучении этих "частей", исследовании их граней, особен-ностей, своеобразия можно познать явление в целом. Однако не нуж¬но при этом абсолютизировать части, вырывать их из общего взаи-модействия и возводить в ранг самостоятельной величины. При осу-ществлении научной деятельности, видимо, всегда следует помнить, что любая "специализация исследований" существует, в конечном итоге, ради "интеграции правового материала"', углубления нашего представления об основных явлениях и понятиях действительности. Это в полной мере касается и такого понятия как "характер и степень общественной опасности совершенного преступления", а так же его составляющих.
Нам представляется, наконец, что не только техническим несовер-шенством ст.60 УК РФ объясняется рассмотрение всех этих понятий как однопорядковых категорий, но и тем, как понимается в науке уголовного права такой признак преступления как общественная опасность.
А.Н.Трайнин, в середине 40-х годов утверждал, например, что такой признак как общественная опасность лежит за пределами со¬става.2 Эта позиция не была воспринята уголовно-правовой наукой.

Нормативные основания субъективного вменения, как стадии пра-воприменительной деятельности не имели пристального внимания российских ученых*. Чаще всего они рассматривались лишь попут¬но, при решении иных вопросов: установлении субъективной сторо¬ны состава преступления, определении объекта посягательства, ис-следовании объективной стороны, решении вопросов о пределах уго-ловной ответственности и т.д. Такая ситуация в науке уголовного права сложилась прежде всего потому, что никто из ученых не рас¬сматривал субъективное вменение как стадию правоприменения. В свою очередь, такое отношение к субъективному вменению опреде¬лялось тем, что в нем не видели проблему поскольку предполагалось, что все вопросы этого рода уже рассмотрены при изучении других институтов уголовного права и, прежде всего, вины.
Одна из главных причин такого отношения к проблеме субъек-тивного вменения заключается в том, что многие исследователи уго-ловного права при анализе субъективного вменения не учитывали общетеоретических разработок по вопросам механизма правового регулирования, структуры уголовно-правовой нормы, особенностей реализации предписаний ее элементов и т.д. Лишь в последние годы "наметился интерес" криминалистов к достижениям общетеоретичес¬кой науки по этим и другим вопросам. И в уголовно-правовой лите¬ратуре появляются работы, "вплетающие в живую ткань" уголовно-правовой материи общетеоретические достижения (см., например, работы: И.Я.Козаченко- "Санкции за преступления против жизни и здоровья"; В.С.Прохоров, Н.М.Кропачев, А.Н.Тарбагаев - "Меха¬низм уголовно-правового регулирования"; Ф.Г.Гилязев - "Вина и криминогенное поведение личности"; В.Н.Кудрявцев - "Закон, по¬ступок, ответственность"; Н.П.Дубинин, И.И.Карпец, В.Н.Кудряв¬цев - "Генетика, поведение, ответственность" и др.)
' Известна лишь одна работа специально посвященная этой проблеме. См.:
В.А.Якушин, Л.И.Шаталова Правовые аспекты субъективного вменения. Ульяновск,1997.

Однако и в этих работах юридические, да и социально-психоло-гические аспекты субъективного вменения, не стали предметом при-стального рассмотрения. Между тем, они тесно связаны с содержани¬ем уголовно-правовых отношений, механизмом уголовно-правово-го регулирования, основанием уголовной ответственности и т.д.
Субъективное вменение, являясь стадией правоприменения, на-правлено на реализацию тех предписаний, которые содержатся в уго-ловно-правовой норме. В силу того, что норма выступает регулято¬ром общественных отношений, то необходимо выяснить механизм этого регулирования и как он проявляет себя в стадии субъективного вменения. Какие правовые предписания и как при этом реализуются, что вообще понимать под реализацией? Эти, и многие другие вопро¬сы, возникающие при анализе правоприменения не рассматривались в аспекте ее стадии - субъективного вменения.
Характер проявления этих правовых предписаний на стадии субъективного вменения зависит от того как и кем они претворяются в жизнь. Раскрытию механизма проявления предписаний правовой нормы мешает то, что учеными неоднозначно понимается не только сама норма права, но и функциональное назначение ее структурных элементов.
Подавляющее число исследователей признает, что нормы уголов-ного права имеют трехзвенную структуру - гипотезу, диспозицию и санкцию. Однако и среди них нет единства мнений о том, как реали-зуются предписания этих элементов структуры нормы права. Одни исходят из того, что "правовое предписание" соотносится с целост-ностью правовой нормы, а не с предписаниями ее отдельных элемен-тов.' Прямо отмечается, что один какой-либо элемент структуры правовой нормы не реализует норму в целом. Лишь в совокупности гипотезы, диспозиции и санкции норма представляет государствен¬ное веление2, выступает в роли регулятора отношений между людь¬ми3. Правда, и сторонники такого подхода, видимо, прекрасно по¬нимая, что невозможноабсолютизировать единство предписаний, на¬пример, диспозиции и санкции, подчеркивают, что "если диспозиция
' См.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982, т.2, с. - 34
2 См.: Вопленко Н.Н. Социалистическая законность и применение права. Саратов, 1983, с.-86
3 См.: Козаченко И.Я. Санкции за преступления против жизни и здоровья. Томск, 1987, с. - 23

есть отправной пункт процесса действия уголовно-правовых норм, то санкция является ее заключительным пунктом ... и ... каждый из этих элементов уголрвно-правовой нормы действует в присущих ему формах выражения своего содержания"'.
Между тем, в уголовно-правовой литературе, в монографиях по теории права высказано и иное понимание проявлений правовых предписаний, содержащихся в различных структурах правовой нор¬мы. Отмечено, в частности, не только то, что правовые предписания имеются во всех трех элементах структуры правовой нормы, а не в норме в целом, но и то, что каждое из предписаний имеет свое значе¬ние при регулировании общественных отношений.2 Эти предписа¬ния многофункциональны.
Разногласия между этими позициями носят не технический, а со-держательный характер. Поэтому они заслуживают того, чтобы мы на них остановились и выяснили суть этих противоречий.
Нормы уголовного права, в отличие от норм иных отраслей пра¬ва, чаще всего предписывают определенные правила поведения, от-клонение от которых порицаемо и наказуемо. Из этого следует, что предписания норм уголовного права имеют двух адресатов. Прежде всего они адресованы гражданам, а уж потом соответствующим орга-нам государства. Из этого следует, что предписания одних элементов структуры правовой нормы направлены на создание и проявление регулятивных отношений3, в то время как предписания иных элемен¬тов структуры норм при наличии соответствующих условий форми¬руют охранительные отношения.
Если предположить, что нормы уголовного права не регуляторы общественных отношений, то следует отказаться от трактовки права
' Козаченко И.Я. Указ.работа, с. - 150-152
2 См.: Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. М., 1981, с. - 55,86 и др.; Решетов Ю.С. Механизм правореализации в условиях развитого социализма. Казань, 1980, с. - 68,72 и др.; Кленова Т.В. Уголовно-правовые нормы в системе уголовного законодательства. В кн.: Реализация уголовной ответственности: уголовно-правовые и процессуальные проблемы. Куйбышев, 1987, с. - 35; Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. - Механизмы уголовно-правового регулирования. Красноярск, изд-во Краснояр.ун-та, 1989,
с. - 40-43
3 См.: Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Указ.соч., с. - 33,43, 55 и др.; А.И.Санталов считает, что в этом случае существуют нормальные общественные отношения, но они "...не приобретают качества правовых." -Санталов А.И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. ЛГУ, 1982, с. - 42

как воли общества, возведенной в закон и адресованной гражданам. Даже если занять позицию некоторых авторов о том, что уголовное право адресовано правоохранительным органам, то и здесь имеются предписания, касающиеся граждан, а, значит, есть различные пред-писания элементов структуры норм.
Кроме того, если предположить, что предписания нормы реализу-ются в целом, и, что норма действует с момента проявления санкции. то получается, что совершенное преступление не нарушает уголов-но-правовую норму, а нарушает нечто иное и, что охраняет только санкция.
Анализ уголовно-правовых норм показывает, что одновременное проявление предписаний некоторых элементов структуры уголовно-правовых норм невозможно. Например, соблюдение гражданином требований диспозиции уголовно-правовой нормы исключает воз-можность применения к нему предписаний санкции, поскольку эти предписания находятся в различных плоскостях и реализация одно¬го исключает другое. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверж¬дением, что эти элементы структуры нормы "действуют одновремен¬но и сообща"'.
Разноплановое и разновременное проявление предписаний пра¬вовой нормы определяется тем, что они не действуют всегда автома¬тически. В самом содержании и структуре нормы заложена возмож¬ность того, что лицо не будет выполнять и совершать или воздержи¬ваться от совершения требуемых от него действий. Тем самым, сами нормативные предписания элементов структуры нормы, как факто¬ры детерминации должного поведения, уже предполагают, что это поведение может быть иным. Человек может знать, а порой и одоб¬рять правовое предписание, содержащееся, например, в диспозиции нормы, но поступать вопреки ей.2 В этом случае правовое предписа¬ние диспозиции нормы, как веление государства, не реализуется ли¬цом, а нарушается им и тогда "срабатывает" предписание, содержа¬щееся в санкции.
Можно констатировать, что воздействие норм уголовного права на поведение людей может быть осуществлено по каналам: а) закреп¬ления в гипотезах уголовных норм определенных условий поведения,
' См.: Козаченко И.Я. Санкции за преступления против жизни и здоровья. Томск, 1987, с.- 152
2 См.: Кульгар К. Основы социологии права. М., Прогресс, 1981, с. - 146

рушение которых является объективной предпосылкой для их субъективного вменения; б) закрепления в диспозициях уголовно-поавовых норм правил требуемого, должного или недозволенного поведения, несоблюдение которых опять же является основанием для субъективного вменения; в) определения в нормах права уголовно-правовой ответственности (санкции) в случаях нарушения диспози¬ций норм и несоблюдения условий поведения, предусмотренных их гипотезой.
В этой связи вряд ли можно согласиться с утверждением о том, что гипотеза "...не формулирует самостоятельной программы пове¬дения для участников общественных отношений"'. Предписание со-ответствующего поведения в гипотезах имеется. Об этом ранее уже было сказано. Здесь лишь отметим, что предписание гипотез предоп-ределяет предписание диспозиций и санкций и без ее предписаний не будет сформирована в окончательном варианте программа поведе¬ния участников общественных отношений. Действительно, в одних случаях предписания гипотезы касаются личности, которая соблю¬дает его наряду с соблюдением предписаний диспозиции, а в других случаях оно адресуется субъектам правоприменительной деятельно¬сти, которые руководствуются им, как л предписаниями собственно санкции.
Различное понимание правовых предписаний элементов структу¬ры правовой нормы, целостное или поэлементное их проявление пре-допределяют и различные подходы, различное понимание процесса и характера реализации этих предписаний. Ученые, связывающие правовые предписания с целостностью правовой нормы, выделяют лишь формы реализации норм права (соблюдение, исполнение, ис-пользование, применение, осуществление).2 Исследователи, исходя¬щие из того, что предписания некоторых элементов структуры пра¬вовой нормы реализуются разновременно и направлены различным
' Решетов Ю.С. Реализация норм советского права. Системный анализ. КГУ Казань, 1989, с.- 118
2 См.: Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1973, с. - 201;
Он же. Проблемы теории государства и права. М., 1987, с. - 239; Григорьев Ф.А. Признаки и классификация актов применения права. - вопросы теории государства и права. Вып.1, Саратов, 1968, с. - 101; Стручков Н.А. Курс исправительно-трудового права. Проблемы Общей части. М., 1984, с. - 140;
Сурилов А.В. Теория государства и права. Киев - Одесса, изд-во "Выща школа",1989,с. - 364

адресатам, приходят к выводу о том. что нужно выделять не только формы, но и уровни реализации предписаний норм права.'
Уровневый подход к реализации предписаний норм права позво¬ляет показать, какой из предписаний элементов структуры правовой нормы и как проявляет себя в различных правоотношениях, влияет на их содержание и объем, сказывается на пределах ответственности и т.д. "В последние годы, - пишет Ф.Н.Фаткуллин, - при анализе правореализации все чаще используется уровневый подход. Это не просто дань моде, а настоятельная потребность развития теории реа-лизации норм социалистического права".2
В юридической литературе выделяют два основных уровня реали-зации (по Ю.С.Решетову в одних случаях это уровни, а в других слу-чаях стороны реализации) - это реализация на уровне диспозиции и реализация предписаний правовой нормы на уровне санкции.3
Уровневый подход к реализации предписаний норм права позво¬ляет не только показать, какое из предписаний элементов структуры правовой нормы и как проявляет себя, но и позволяет определить и подчеркнуть, кому оно адресовано, кто будет субъектом его реализа-ции.
В связи с этим хотелось бы отметить, что не нужно путать каналы (направления) воздействия предписаний правовых норм на поведе¬ние участников отношений с уровнями (сторонами) реализации этих норм. Данные понятия близкие, но не тождественные. Если первые показывают, где содержатся правовые предписания, и определяют их "источник", то уровни (стороны) реализации показывают, как и кому необходимо выполнять эти предписания.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что уголовно-право-вая норма во всех трех элементах содержит предписания, которые, определяя поведение участников правоотношений, реализуются на двух различных уровнях.
' См.: Пеньков Е.М. Социальная норма - регулятор поведения личности. М., 1972, с. - 74; Решетов Ю.С. Механизм правореализации в условиях развитого социализма. Изд-во Казан.ун-та, 1980, с. - 72; Комаров С.А. Общая теория государства и права (курс лекций). М., 1995, с. - 214
2 Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права (курс лекций). Казань, 1987, с.-264
3 См.: Например. Решетов Ю.С. Механизм правореализации в условиях развитого социализма. Изд-во Казан.ун-та, 1980, с. - 72 и др.

Первый уровень реализации охватывает предписания, содержа-пиеся в некоторых гипотезах и почти во всех диспозициях уголовно-ппавовых норм. По сути дела эта реализация проявляется в самом выполнении гражданами тех требований (предписаний), которые со-держатся в данных гипотезах и диспозициях. Предписания норм уго-ловного права чаще всего реализуются именно на этом уровне. В этом проявляется регулирующая роль, регулирующая функция уголовно¬го права. Реализация гражданами предписаний гипотез и диспози¬ций на этом уровне осуществляется, во-первых, в виде соблюдения и использования правил требуемого, должного поведения или неосуще-ствления условий недозволенного поведения -реализация гипотезы.
Как отмечалось, этот первый уровень реализации правовых пред-писаний чаще называют реализацией на уровне диспозиции. Разуме¬ется, что такое название условно. Оно, видимо, обусловлено тем, что предписания диспозиции и гипотезы довольно часто (но не всегда) характеризуются однородностью, поскольку сами условия поведения относятся к поведению, предусмотренному предписанием диспозиции, ибо то, что "...мы называем гипотезой, - это норма об условиях пове-дения"' . Однако главным, определяющим критерием отнесения этих предписаний к первому уровню является то, что они регулируют по-ведение граждан. Или, если исходить от обратного, граждане осуще-ствляют реализацию правовых норм путем саморегулирования соб-ственного поведения. И эта саморегуляция собственного поведения есть ничто иное как один из элементов механизма правореализации.2

Следует отметить, что в уголовно-правовой литературе по вопро¬су о моменте возникновения охранительных уголовно-правовых от¬ношений высказаны и иные точки зрения. Одни ученые полагают, что такие отношения возникают с момента привлечения лица в каче¬стве обвиняемого (Я.М.Брайнин, А.И.Санталов и др.). Так, А.И.Сан-талов пишет, что "...лишь квалификация преступления придает ему (преступлению. -В.Я.) значение юридического факта..."2 , а значити основания возникновения охранительных уголовно-правовых от-ношений. Другие авторы считают, что такого рода отношения воз-никают с момента вступления приговора в силу (Н.И.Загородников, Ю.М.Ткачевский, Р.Д.Рахуновидр.). Так, Р.Д.Рахунов подчеркива¬ет, что до вынесения приговора "...возможно не применение уголов-
' Кригер Г.А., Кузнецова Н.Ф. Новое уголовное законодательство и его научно-практическое значение. Сов.гос-во и право, 1984, № 1, с. - 73
2 Санталов А.И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. ЛГУ, 1982. с. - 47

ного закона, а обвинение в нарушении уголовного закона"'. Третьи при этом исходят из того, что охранительные уголовно-правовые отношения возникают с момента реального применения к лицу мер государственного принуждения. Например, мер процессуального ха-рактера (Н.А.Огурцов, А.В.Наумов и др.). Так, А.В.Наумов отмеча¬ет: "Там, где начинается государственное принуждение как реакция государства на совершенное преступление, начинается и уголовная ответственность."2
Все эти точки зрения объединяет то, что правоотношения пони-маются как реальное осуществление прав и обязанностей сторон. Мы полагаем, что во всех этих случаях ученые необоснованно отожде-ствляют правоотношения, как разновидности общественных отноше-ний, с конкретной деятельностью (или индивидуальной связью). Мы разделяем мнение о том, что для констатации наличия правоотноше-ния достаточно наличия возникшей связи прав и обязанностей сто¬рон. А они возникают при факте совершения преступления.3 То, что подобные связи возникают с момента совершения преступления, под-тверждается наличием правовых предписаний, содержащихся в ч.II ст.9, 78, ч.1 ст.81 УК РФ. На наш взгляд, прав В.А.Кучинский, когда утверждает, что возникновение ответственности, которая, в свою очередь, возникает в рамках правоотношений, должно быть связано с "...реальными противоправными действиями виновного лица, а не с волей должностных лиц правоприменительных органов."4
Кроме того, мы полагаем, что только наличие уголовно-право-вых отношений с момента совершения преступления позволяет осу-ществлять процессуальную правоприменительную деятельность. Ина-че она является беззаконной. А ведь именно установление фактичес¬ких и юридических обстоятельств дела является предпосылкой для субъективного вменения и юридической квалификации.
С учетом того, что субъективное вменение, как стадия правопри-менения, в рамках правоприменения в целом, является механизмом реализации санкционных предписаний, через который проявляется уголовная ответственность, имеет место в рамках охранительных
' Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. М. Госюриздат, 1961, с. - 63
2 Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973, с. - 57
3 См.: Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Указ.соч.. с. -103
4 Кучинский В.А. Личность, свобода, право. М., 1978, с. - 176

ттпавоотношений, то возникает необходимость выяснения того меж-укем существуют эти правоотношения, а, следовательно, между кем складывается уголовная ответственность и правоприменение на ста¬дии субъективного вменения.
Большинство ученых признают, что основными субъектами ох-панительных уголовно-правовых отношений выступают с одной сто-поны государство, а с другой - лицо, совершившее преступление.'
Несмотря на всю очевидность этого положения в уголовно-пра-вовой литературе высказывается и иное мнение. А.М.Ораздурдыев, напрмер, полагает, что "...носителем и выразителем этих отношений являются конкретные лица - субъекты общественных отношений: с одной стороны - потерпевшие, с другой - виновные в совершении преступлений лица."2
С подобным мнением вряд ли можно согласиться. Оно не только не отражает действительного положения вещей, но и допускает мето-дологические и логические ошибки. (Не нужно путать субъектов уго-ловных правоотношений с участниками иных отношений, возникших на основе уголовно-правовых отношений.3)
Во-первых, А.М.Ораздурдыевым неправильно понимается само уголовно-правовое отношение. Оно сведено к конкретным связям, которые являются лишь составной частью уголовных правоотноше¬ний. Уголовное право защищает интересы, например, человека не потому, что он - гражданин, а потому, что он такой же, как все граж¬дане, интересы которых взяты под охрану уголовным правом.4
Во-вторых, нельзя отождествлять субъектов регулятивных (нети-пичных, табуальных, позитивных и т.д.) и охранительных (типичных, негативных, традиционных и т.д.) уголовно-правовых отношений. Это различные субъекты. У регулятивных отношений нет, и быть не может, ни потерпевшего, ни виновного.
В-третьих, эти отношения отличны друг от друга не только раз-личием субъектов этих отношений, но и природой этих отношений.
' См.: Например, работы Козаченко И.Я., Прохорова В.С., Огурцова Н.А„ Беляева Н.А„ Кузнецовой Н.Ф.. Лейкиной Н.С., Наумова А.В., Санталова А.И. и др.
2 Ораздурдыев А.М. Введение в Общую часть уголовного права. Ашхабад, 1990, с.-53
См.: Пратченко Б.А. Потерпевший как субъект уголовных правоотношений. Сов. гос-во и право, 1989, №3, с. - 79
См.: Прохоров В.С. Преступление и ответственность. ЛГУ, 1984, с. - 47

Так, в регулятивных правоотношениях, субъектами которых высту-пают с одной стороны государство, а с другой - законопослушные ответственно поступающие граждане, юридической основой их воз-никновения является принятие уголовного закона и законопослуш¬ное поведение граждан. Иные субъекты и иная природа у охранитель¬ных уголовно-правовых отношений.
В-четвертых, даже если понимать под уголовно-правовыми отно шениями только охранительные отношения, отношения, возникаю¬щие в результате совершения преступления, то и в них сторонами являются виновный и государство. Правильно подмечено, что "лицо является субъектом уголовной ответственности лишь в правоотно¬шениях с уголовной юстицией."' Иное понимание этих отношений приводит к тому, что реализацию мер уголовной ответственности осуществляет не государство, а потерпевший, что субъективное вме¬нение, как стадия правоприменительной деятельности, осуществля¬ется и завершается не уполномоченным на то органом, а граждани¬ном, интересы которого ущемлены совершенным преступлением. При всей значимости этих личных, частных интересов2 их защита после совершения преступления возлагается на государство3. При том же понимании правоотношений, которое предложено А.М.Ораздурды-евым, можно говорить не о правосудии, а о самосуде, при чем не толь¬ко в рамках охранительных, но и получается, что и в рамках регуля¬тивных отношений.
' Пермяков Ю.Е. Личность преступника как объект уголовно-правовой стереотипизации. В кн.: Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль, 1990, с. - 123. Расхождения между учеными в связи с этим существуют только в том, что, по мнению одних, государство по отношению к виновному имеет только права - назначить наказание, привести приговор в исполнение, а виновный имеет только обязанности - понести наказание, претерпеть те ограничения и лишения, которые вытекают, например, из приговора. (Волженкин Б.В., Полянский Н.Н„ Смирнов В.Г., Кечекьян С.Ф. и др.) Другие полагают, что у субъектов этих отношений взаимные права и обязанности друг к другу ( Прохоров В.С., Дагель П.С., Ковалев М.И., Огурцов Н.А., Наумов А.В. и др.)
2 См.: Никулин С.И. Уголовный закон и частный интерес. Лекция. М., 1994,с. - 5
3 В этой связи вряд ли можно согласиться с утверждением о том, что с помощью социалистического уголовного права не удается защитить личные и частные интересы человека. См.: Никулин С.И. Указ.соч., с. - 5

Момент возникновения охранительных уголовно-правовых отно-пений не имел бы сам по себе какого-либо существенного значения, рели бы не был связан с моментом возникновения ретроспективной уголовной ответственности, ее содержанием и механизма ее реализа¬ции которым является правоприменение и его стадии. Иными слова¬ми момент возникновения охранительных уголовно-правовых отно¬шений оказывается не формальным актом, а актом, из которого вы¬текает решение множества вопросов. И прежде всего вопрос о воз¬никновении и содержании ретроспективной уголовной ответствен¬ности.
Понятию уголовной ответственности, ее содержанию, формам
выражения, времени проявления уделялось и уделяется пристальное внимание ученых. При всем при этом в юридической, в том числе и уголовно-правовой, науке нет единой концепции ответственности, в том числе относительно активной (позитивной), и ретроспективной (негативной) ответственности. Достаточно сказать, что насчитыва¬ется более десятка определений только ретроспективной уголовной ответственности.'
Многие ученые исходят из того, что ретроспективная уголовная ответственность может иметь место только в рамках охранительных уголовно-правовых отношений. Более того, подчеркивается, что она является элементом этих отношений2, отражает их правовой аспект3. Несколько иначе трактует соотношение ответственности и правоот-ношений Н.А.Огурцов. Он полагает, что уголовная ретроспективная ответственность выступает в качестве совокупности различных об-щественных отношений, то есть как межотраслевой институт.4 По-добное мнение было высказано и Л .В.Багрий-Шахматовым5. По сути, здесь отождествляется уголовная ответственность и правоотношение.
' Более подробно по этому вопросу см.: например, Козаченко И.Я. Уголовная ответственность: мера и форма выражения. Свердловск, 1987, с. -11-14; Он же. Санкции за преступления против жизни и здоровья. Томск, 1987, с. - 24-31; Прохоров В.С„ КропачевН.М., Тарбагаев А.Н. Указ.соч., с. -173-175
2 См.: Прохоров В.С„ Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Указ.соч., с. -173
3 См.: Козаченко И.Я. Санкции за преступления против жизни и здоровья. Томск, 1987, с.-43,46
4 См.: Огурцов Н.А. Указ.соч., с. -174-175
5 См.: Багрий-Шахматов Л.В. Уголовная ответственность и наказание. Минск, Вышейшая школа, 1976, с. - 27

В связи с тем, что существует структурно-генетическая связь рет-роспективной уголовной ответственности с охранительными уголов-но-правовыми отношениями, возникают, по крайней мере. три воп-роса. С какого момента возникает уголовная ответственность? Ког¬да начинают реализовываться предписания норм права? Какое из предписаний определяет содержание уголовной ответственности и в каких формах это содержание проявляется?
По вопросу о моменте возникновения уголовной ответственности в литературе высказаны различные мнения. Чаще всего момент воз-никновения ретроспективной уголовной ответственности совме¬щается с моментом возникновения охранительных уголовно-право-вых отношений. В целом же по этому вопросу наблюдаются те же
четыре подхода, что характерны для определения момента возник-новения самих правоотношений.
В вопросе же о реализации ретроспективной уголовной ответствен-ности разногласия возникают среди тех, кто моментом возникнове¬ния охранительных правоотношений и ретроспективной уголовной ответственности считает время совершения преступления. У ученых, которые придерживаются иного подхода, существует определенная ими чаще всего как "единая точка отсчета" для проявления всех трех начал - момента возникновения охранительных уголовно-правовых отношений, возникновения ретроспективной уголовной ответствен¬ности и начала ее реализации. В чем же разногласия у первых? При¬знав, что ретроспективная уголовная ответственность возникает вме¬сте с охранительными правоотношениями, некоторые из исследова¬телей полагают, что в этот момент существующее реально уголовно-правоохранительное отношение еще остается непознанным. Поэто¬му реализация как самих правоотношений, а в том числе и ретрос¬пективной уголовной ответственности (как одного из элементов этих отношений), ".. .начинается лишь при условии, если государственным органам стало известно действительное содержание как своих прав и обязанностей, так и обязанностей и прав лица, совершившего пре¬ступление"'. То есть фактическая реализация уголовной ответствен¬ности наступает с фактического претерпевания наказания, определен¬ного судом.

Анализ действующего законодательства, изучение содержания охранительных правоотношений приводит к выводу о том, что ни прагматический, ни тем более конституционалистский подходы по вопросу о моменте возникновения и реализации ретроспективной уголовной ответственности не могут быть приняты.
Прежде всего, конституционалистский подход не может быть при¬нят и не может считаться правильным потому, что реализация рет-роспективной уголовной ответственности с момента совершения пре-ступления не противоречит ни Конституции России, ни ст.5 УК РФ. С момента совершения преступления лицо является виновным, что и служит основанием реализации ответственности. Факт же признания виновным по приговору суда является основанием для применения наказания. Хорошо известно, что наказание, являясь стержнем, серд-цевиной ответственности, не исчерпывает и, тем более, не подменяет последнюю. Редакция ст.49 действующей Конституции России не про-тиворечит нашему тезису. Более того (если строго придерживаться буквы закона), она говорит только об одной категории граждан, ко-торых не может касаться ретроспективная уголовная ответственность на стадии предварительного следствия. По сути, она узаконивает применение ответственности и к подозреваемому, и к подсудимому. Если это иначе, то должна быть и иная редакция данной статьи Кон-ституции.
Во-вторых, конституционалистский подход, по сути дела, сводит на нет институт дифференциации ответственности, поскольку исклю¬чает освобождение от ретроспективной уголовной ответственности на стадии, например, предварительного следствия. При этом нару¬шается уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, на¬блюдается отход от принципа гуманизма и существенно ущемляются интересы личности.
В-третьих, такой подход вносит дезорганизационные начала в работу правоохранительных органов, поскольку, например, на ста-67

дии предварительного расследования, деятельность по выявлению и вменению фактических и юридических обстоятельств дела, влияющих на содержание и пределы ретроспективной уголовной ответственно¬сти, становится как бы излишней.
При всей аргументированное™ и внешней заманчивости прагма-тического подхода к установлению момента реализации уголовной ответственности вряд ли его можно принять. Хотя с учетом нашего исследования, с позиций анализа субъективного вменения, как вида правоприменительной деятельности - такой подход исключительно выгоден. Действительно, имеются уже органы, они уже начинают действовать по факту совершения преступления. Реализуя предписа¬ния правовых норм, по сути дела, осуществляют их на уровне санк¬ции в форме правоприменения (где проявляется и субъективное вме¬нение). В реальности чаще всего именно это и наблюдается, так как лежит на поверхности, да и чаще встречается. Чаще всего, но не всегда.
Ретроспективная уголовная ответственность - сложное многоуров-невое и многоаспектное явление. Возникнув и проявляясь в рамках охранительных уголовно-правовых отношений, она раскрывает свя¬зи сторон-участников этих отношений, наполняет их предметным содержанием в соответствии с предписаниями норм права. Возник¬нув в полном объеме, она в процессе реализации раскрывает этот объем своего содержания поэтапно, поэтому на различных стадиях реализации ее содержание как по своей количественной, так и каче-ственной характеристике различно. Кроме того, ретроспективная уголовная ответственность это не улица с односторонним движени¬ем, где государство осуждает, применяет, лишает и т.д., а личность, совершившая преступление, претерпевает, переносит лишения, огра-ничения и обязана это сносить. В юридической литературе отмеча¬ют, что и государство обязано по отношению к личности, и личность имеет определенные права требовать что-то у государства.' И совер¬шенно правильно при этом ссылаются на К.Маркса, который под¬черкивал, что "всякое право государства по отношению к преступни¬ку есть вместе с тем и право преступника по отношению к государству."2
Однако рассматривается эта совокупность двухсторонних прав и обязанностей между виновным и государством применительно к тем
' См.: Например, Козаченко И.Я. Уголовная ответственность: мера и форма выражения, Свердловск, 1987, с. - 15,19 и др.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 1, с. - 150

стадиям реализации уголовной ответственности, когда государство, согласно закона, берет "бразды управления процессом" в свои руки. Это мы чаще всего и наблюдаем. Выражается это в формуле: "при наличии оснований и условий государево может...". Может осво¬бодить от ответственности (ст.ст. 75,76 УК РФ), может учитывать смягчающие наказание обстоятельства не указанные в ч.1 ст. 61 УК РФ.
А может быть в принципе иная ситуация? Когда после соверше¬ния преступления реализация уголовной ответственности идет в ином направлении от личности к государству? И уже лицо, пусть даже со-вершившее преступление, имеет право требовать, применять поло¬жение закона, а государство обязано выполнять, мириться, наконец, с фактом совершения преступления? Не только может быть такое на¬правление реализации уголовной ответственности, но оно и есть.
Возьмем, к примеру, ст.78 У К РФ. Традиционно она рассматрива¬ется как один из видов освобождения от уголовной ответственности и применительно к тем стадиям реализации, где опять-таки "работа¬ют" органы с наделенной формулой - "могут".
А ведь закон говорит совершенно о другом. Лицо освобождается от уголовной ответственности... То есть государство наоборот не. может привлечь к уголовной ответственности. И дело не только в сроках, которые прошли с момента совершения преступления. Пра¬вильно отмечается, что это обстоятельство "...не может устранять общественно опасного характера преступного деяния."' Дело в дру¬гом - в последующем в течение этого времени законопослушном пове¬дении. которое зачастую обусловлено ранее совершенным деянием, определено им. И это учитывает закон. Он обязывает государство выполнить требование правового предписания.
Еще более наглядно реализацию уголовной ответственности в этом направлении характеризуют примечания к ст.ст. 222,275, 291 У К РФ (кстати, их нельзя рассматривать как виды добровольного отказа или освобождения от ответственности2). В них прямо предписывается го-сударству не освободить лицо от уголовной ответственности, а, в силу
' Лобанова Л.В. Некоторые вопросы толкования и применения института давности привлечения к уголовной ответственности. В кн.: Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль, 1989, с. - 40
2 См.: Костарева Т.А. Указ.соч., с. - 121; Рябчук В.Н. Освобождение от ответственности в связи с социально одобряемым поведением правонарушителя. Правоведение. 1989, №1. с. -30-31

того, что оно само освобождается от социально-вредного явления лишь констатировать, что был факт добровольного заявления, доб ровольной сдачи, несовершения вредоносных действий и т.д., то есп, было собственное волеизъявление лица. Как видим, в момент приня тия и реализации решения, например, о сдаче оружия "нет" государ сгва в лице его органов, они никаких действий по изобличению ц наложению мер воздействия не предпринимали и не предпринимают Предпринимает их личность.
Государство как бы признает, что в плане реализации уголовной ответственности каждый (виновный) гражданин может пройти соб ственный, зависящий от него участок, этап - освободить похищение го человека, добровольно сообщить о подкупе, освободить заложни ка и т.д. В плане обратной связи, это будет либо исключать реализа¬цию негативного аспекта ретроспективной уголовной ответственно сти, либо учитываться в процессе его реализации наряду с другими обстоятельствами.' По сути дела, это реализация позитивного аспек¬та ретроспективной ответственности, который и проявляется в том. что уже после совершения преступления лицо осуществляет явку с повинной, заглаживает причиненный вред, добровольно сдает огне¬стрельное или холодное оружие и т.д. И.С. Кон правильно подме¬тил, что атрибуция "ответственности может быть как внешней, с точки зрения общества, так и внутренней, с точки зрения собственного "я". " И далее "...в первом случае подразумеваемым субъектом социаль¬ного контроля и атрибуции является общество, коллектив, а во вто¬ром-сама личность."2
При этом сразу же возникает вопрос, о каком освобождении от уголовной ответственности идет речь, коль личность сама реализует эту же уголовную ответственность? Ведь не говорим же мы об осво-бождении от уголовной ответственности органов государства в то время, когда они реализуют ее. Нет ли здесь противоречия? Никако-
' Правильно отмечается, что осведомленность личности об учете его законопослушного поведения, ответственного отношения к социально-правовым требованиям при решении уголовно-правовых вопросов порождает положительный сдвиг во внутреннем мире виновного и проявляется вовне - в заглаживании вреда, раскрытии преступления и т.д. Это может служить. например, основанием для освобождения от дополнительных наказаний. - См.:
Дуюнов В.К., Цветинович А.Л. Дополнительные наказания. Теория и практика. Фрунзе."Илим", 1986, с. - 124
2 Кон И.С. В поисках себя. М., изд-во полит.лит-ры, 1984. с. - 305

противоречия нет. Для уяснения вопроса очень коротко хотелось г остановиться на видах и аспектах ответственности.
Хорошо известно, что в философской и юридической науке выде¬ляют различные виды ответственности. В рамках тех или иныхот-паслей права (и видов ответственности) выделяют ретроспективную /негативную) и позитивную (активную) ответственность. При этом под последней понимают ответственное отношение, должное поведе¬ние, чувство долга, ответственность наперед и т.д.' Так, Р.Л. Хачату-пов и Р.Г. Ягутян отмечают, что позитивная ответственность "про¬является как долг, обязанность субъекта действовать в соответствии с требованиями социальных норм. Негативная ответственность пред¬ставляет собой обязанность субъекта претерпевать лишения за нару¬шение предписаний социальных норм"2. Представляется, что подоб¬ные термины (понятия) не совсем точно отражают суть. Поскольку это проявление внутренних положительных свойств личности, лич¬ностных начал в процессе жизнедеятельности этого человека, то пра-1 вильнее было бы, видимо, назвать этот вид ответственности, ответ-; ственности наперед, следование предписаниям правовых норм и т.д. 11 - интроспективная (исходящая изнутри, от личности) ответствен¬ность.3 А вот негативное и позитивное есть как в ретроспективной, так и в интроспективной ответственности. Это не самостоятельные виды, а аспекты, срезы, пласты этих видов ответственности. Эти виды ответственностисоответствуют видам уголовно-правовых отношений. Интроспективная ответственность имеет место только в регулятив¬ных отношениях, а ретроспективная только в рамках охранительных отношений. В то же время, позитивные и негативные аспекты могут быть в каждой из них. Так, в рамках ретроспективной ответственно¬сти ее позитивный аспект проявляется, например, в том, что лицо способствует предотвращению дальнейшего ущерба интересам Рос-
' См.: Кудрявцев В.Н., Лазарев Б.М. Дисциплина и ответственность: пути укрепления. Сов.гос-во и право, 1982, № 6, с. - 67-69; Назаров Б.Л. О юридическом аспекте позитивной социальной ответственности. Сов.гос-во и право, 1981, №10, с.-29-33
2 Хачатуров Р.Л., Ягутян Р.Г. Юридическая ответственность. Тольятти, 1995,с.-14
3 " Ответственность личности перед обществом характеризуется сознательным соблюдением моральных принципов и правовых норм....." -пишет И.А.Кудрявцев. Кудрявцев И.А. Ограниченная вменяемость. Гос-во и право. 1995, №5, с.- 109

сии, добровольно сообщает о даче взятки, ведет законопослушный образ жизни в местах лишения свободы и т.д. Этот аспект и учитыва¬ют поощрительные нормы У К на различных стадиях реализации рет-роспективной уголовной ответственности.
Объем ретроспективной уголовной ответственности за то или иное преступление един и он определен нормами уголовного права. Со-держание же его образуют негативный и позитивный аспекты (сто¬роны). И в рамках этого объема соотношение между позитивным и негативным носит обратнопропорциональный характер.
Отсюда понятно, что если личность реализует позитивный (актив-ный) аспект ретроспективной ответственности, то она, как правило, либо освобождается от воздействия негативного аспекта этой ответ-ственности, либо его воздействие, как мы считаем, существенно умень-шается. Подтверждением этого может служить положение предусмот-ренное ч.4 ст.ЗО УК РФ.
Из всего этого следует ряд выводов, которые касаются не только ответственности, но и механизма ее реализации — правоприменения, а значит и субъективного вменения, его юридических основ.
Во-первых, ретроспективная уголовная ответственность возника¬ет и "начинает работать", реализовываться с момента совершения преступления.'
Во-вторых, до возбуждения уголовного дела у лица, совершивше¬го преступление, имеется максимальная возможность предоставлен¬ная законом для реализации позитивного аспекта ретроспективной уголовной ответственности. От самого виновного зависит будет ли негативный аспект, заданный временной отрезок проявлен в полном объеме или будет уменьшен, либо исключен в результате характера посткриминальных действий лица. В этот период сама личность ви-новного либо увеличивает содержание негативного аспекта в рамках ретроспективной ответственности, либо уменьшает, либо убирает его своим поведением.
В-третьих, негативный аспект этой ответственности начинается с момента возбуждения уголовного дела по факту совершения преступ-ления.
При этом содержание и объем этого аспекта ответственности оп-ределяется не только преступлением, но и посткриминальным пове-дением личности, но в рамках предписаний уголовно-правовых норм.
' См.: Даев В.Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. ЛГУ, 1982, с. - 40

По своей сути этот аспект отражает собой в значительной мере реа-лизацию правовых предписаний, относящихся к санкции и собствен¬но самой санкции в форме правоприменения' в том числе и посред¬ством такой его стадии как субъективное вменение.
В-четвертых, реализация ретроспективной уголовной ответствен-ности проходит ряд этапов (стадий). На каждой из стадий реализа¬ции соотношение позитивного инегативного аспектов ретроспектив¬ной уголовной ответственности различно.