Интересен тот факт, что ученые-психологи, отрицающие наличие смыслообразующей функции мотивов, тем не менее с этой функцией связывают ранжирование мотивов по определенной иерархии.3 Дей- / ствительнб, только смыслообразующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вменения определить какой же из мотивов преступной деятельности является и почему является основным и имен-но он определяет уголовно-правовую оценку "всего поведения в целом. С учетом этого обстоятельства ст.68 УПК РФ обязывает правоприме-нителя выяснять какой мотив лежал в основе совершенного преступ-ления, а ч.2 ст. 205 УПК обязывает его указывать мотив совершенно¬го деяния в обвинительном заключении. Общеизвестно, что существует множество классификаций мотивов как в психологической4, так и
' См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., МГУ, 1984, с.-67-71
2 См.: Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 25-27; Криминология. Изд-во юрид-лит-ра,М., 1988, с.-133-136.
Правильно отмечает В.Н.Кудрявцев, что отразившееся в сознании лица противоречие индивидуальных (личностный смысл. - В.Я.) и общественных интересов во многих случаях служит непосредственной причиной противоправного поведения. - См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978, с.-21
3 См.: Ковалев В.И. Указ.соч., с. - 64-65
4 См., например. Богословский В.В. мотивы и их место в развитии личности школьника. Психология воспитания школьника. Л., 1974, с. - 36-37; Леонтьев А.Н. Мотивы, эмоции и личность. В кн.: Психология личности, тексты. М., 1982, с. - 76-78; Ковалев В.И. Указ.соч., с. - 53-55; Малкин И.И. Указ.соч., с. -81; Смирнов Г.П. Советский человек. 2-е изд., доп. М., 198!,с.-304;КонИ.С. В поисках себя. М., 1984, с. - 54

юридической' литературе. Это большой самостоятельный вопрос, тре-бующий специального исследования, и он лежит за пределами наших научных изысканий. Однако хотелось бы отметить, что смыслообра-зующая функция мотива позволяет в процессе субъективного вмене¬ния не только правильно установить основной мотив преступления отграничить один мотив от другого, но и способствует распределе¬нию их по группам. Иначе говоря, с учетом и этой функции в на\ ке уголовного права осуществляется классификация мотивов прест\ п-лений.2
Приведенные в литературе классификации мотивов, несомненно позволяют расширить и углубить наши представления о мотиве, пол¬нее раскрыть его содержание и показать социально-правовую значи¬мость каждого из них. В то же время, в процессе субъективного вмене¬ния для правоприменителя недостаточно лишь того, чтобы было вскрыто содержание, например, конкретного корыстного мотива или хулиганского побуждения. Необходимо установить еще и уголовно-функциональное значение мотива, необходимо выяснить какое место отводит законодатель тому или иному мотиву формулируя, отражая в норме права то или иное предписание.
Через призму субъективного вменения все мотивы преступлений можно подразделить на мотивы, которые являются: 1) конструктив-
' См., например, Волков Б.С. Личность преступника как предмет уголовно-правового и криминологического исследования. В кн.: Личность преступника. Казань, 1972, с. - 24; Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968, с. - 24-27; Джекебаев У.С. О социально-психологических аспектах преступного поведения. Алма-ата, 1971, с. - 91-92; Кудрявцев В.Н. Классификация мотивов. В кн.: Криминальная мотивация. М., Наука, 1986. с. - 37-44 - здесь даются как уголовно-правовые, так и криминологические классификации мотивов; Наумов А.В. применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973, с. - 112-113; Русинов Г.Б. Общая характеристика мотивационного процесса у несовершеннолетних и классификация мотива. В кн.: правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение. Казань, 1983, с. - 75-77; Шестаков Д.А. Супружеское убийство как общественная проблема. Санкт-Петербург, 1992, с. - 36-46; Крупка Ю.Н. Характеристика личности семейно-бытовых правонарушений. М., Наука, 1989. с. - 112-116; Козаченко И.Я. Корыстный мотив в структуре уголовной ответственности. Свердловск, 1988, с. - 17-22; Криминология. Под ред. А.И.Долговой. М., 1997, с. -289
2 См., например, Дагель П.С., Котов Д.П. Указ.соч., с. - 194; Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975. с.-81

ными признаками состава преступления; 2) конструктивно-отграни-чительными признаками; 3) квалифицирующими признаками соста¬ва; 4) обстоятельствами, усиливающими или смягчающими наказание и 5) иные мотивы. В уголовно-правовой литературе три первых груп¬пы указанных нами мотивов называют иногда обязательными при¬знаками состава.' Неправильное установление их содержания на прак¬тике ведет к отменен или изменению приговора.2 Они, после их вме¬нения, предопределяют квалификацию содеянного и характер уголов¬ной ответственности. Последние две группы мотивов влияют на ин-дивидуализацию ответственности, помогают решению криминологи-ческих вопросов. Все мотивы преступлений должны устанавливаться и доказываться в процессе следственно-судебной деятельности. Ста¬тья 68 УПК России не делает каких-либо исключений. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением, что мотив необходимо устанавли¬вать и доказывать лишь тогда, когда "...он характеризует средство преступления - является признаком субъективной стороны состава преступления, отягчает ответственность лица в связи с совершенным преступлением."3
К сожалению, работники правоохранительных органов, те кто осу-ществляют субъективное вменение, затрудняются правильно назвать функциональное значение мотива преступления в уголовном праве. Так, из числа опрошенных экспертов лишь 14,5% отметили, что даже в умышленных преступлениях пределы субъективного вменения оп-ределяются характером мотива, а 6,9% экспертов отметили, что на это влияет личностный смысл лица, совершающего социально значимое деяние. Весьма тревожно то, что 78,4% экспертов не считают, что даже при умышленных преступлениях мотив не является обстоятельством, влияющим на пределы субъективного вменения.
' См., например, Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. - 98; Петелин Б.Я. Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986, №3, с. - 77
2 Так, кассационная инстанция изменяя квалификацию по делу С. с ч.2 ст.206 на ч.2 ст.112 УК РФ указала, что хотя С. избил Е. на улице деревни, однако удары потерпевшей нанес не по мотивам хулиганства, а "... в ходе ссоры, возникшей между ними из-за неоднократного обвинения С. в краже свадебных украшений из ее дома. Недовольный необоснованным обвинением в краже С. избил Е." Архив Верховного Суда Чувашской республики за 1995 год, дело №22-59.
3 Хаоазишвили Б.В. Вопоосы мотива поведения поеступника в советском

Как психологическая категория мотив наиболее тесно связан с це-лью. Однако, мотив и цель тесно взаимосвязанные, но не тождествен¬ные понятия. Они характеризуют различные стороны преступного процесса. И если мотив отвечает на вопрос - почему человек соверша¬ет то или иное действие, то цель - для чего оно совершается?
Как мы уже отмечали, мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соотношении с целью, в связи с теми результатами, к дости-жению которых стремится лицо, совершая то или иное деяние.П если мотив стоит у истоков сознания,' то цель - по мнению Ф.Г.Гилязева -выполняет стратегическую функцию2 применительно к совершаемо¬му действию.
Целенаправленность - отличительная черта любой, в том числе и преступной, деятельности. Человек, прежде чем совершить какое-то действие, определяет цель (идеальный результат, модель, образ), ко-торой он стремится достичь с помощью совершаемых действий в рам-ках "насыщения" мотива. В литературе правильно отмечается, что "...между мотивацией поведения и самим поведением... лежит поста-новка цели."3
Цель имеет исключительно большое значение для субъективного вменения, поскольку, являясь интеллектуальным срезом психики че-ловека, не только отражает все спектры деятельности, но и направля¬ет ее. "В структуре деятельности, - пишет Е.Т.Соколова, - цель являет¬ся наиболее осознанным ее компонентом: она обеспечивает направле¬ние течения процесса реализации цели, побуждаемого результатом, образом "потребного будущего" ."4 Благодаря цели и процессу целе-полагания возникают интеллектуальные моменты, в которых отра-жается характер и социальная сущность деятельности человека.5
Следует отметить, что некоторые ученые цель относят не к интел-лектуальному "продукту" психики человека, а к волевому блоку пси-
' См.: Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с.- 12
2 См.: Гилязев Ф.Г. Социально-психологические и криминологические аспекты вины. Уфа, 1978, с. - 10
3 Лапаева В.В. Конкретно-социологические исследования в праве. М., 1987, с.- 106
4 Соколова Е.Т. Психологическое исследование при решении задач нозологической диагностики. В кн.: Практикум по патопсихологии. МГУ-1987, с.-40
5 См.: Метелица Ю.Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. М„ 1990, с.-60

уоси. Так, по мнению Г.С.Саркисова "...сущность цели - это не что иное. как мысль, выражающая волю человека и направленная на дос¬тижение желаемого результата."' Высказана и компромиссная пози¬ция. "По своему содержанию, - подчеркивает Г.А.Злобин и Б.С.Ники¬форов, - цель включает в себя сознание и волю человека по отноше¬нию к объективному результату его поведения."2
Такое неоднозначное понимание психологической характеристи¬ки цели сказывается и на том, что как в психологической^так и юри-дической литературе допускается отождествление мотива и цели, "пе-реход" цели в мотив и наоборот.3 В отдельных работах это отожде-ствление допускается, как правило, в одном направлении. Так, по мне-нию А.Ф.Зелинского, цель может быть и мотивом, так как побуждает. Но не всякий мотив - цель.4
Это разночтение мнений определяется, видимо, и тем, что понятие цель обладает полисемией - многозначностью. С одной стороны, под целью понимают место, предмет, в который надо попасть при стрель¬бе, а с другой - это то, к чему стремятся, что хотят осуществить.5 Но прежде всего на это влияет то, что цель, как мысленный результат, идеальная модель, образ "потребного будущего", направляет различ¬ную по своему характеру деятельность и деятельность различных уча¬стников общественных отношений, где сосуществуют, а порой и пере¬секаются в антагонистическом конфликте не только различные воли, но и цели, а также направляемая ими деятельность. Это противоречие обусловлено природой цели.
Цель - как категория, представляющая интеллектуальные аспекты психики человека (применительно к социальным группам и обществу
' Саркисов Г.С. Мотив и цель преступления. Сов.гос.право, 1979, №3, с. -49; см. также: Никифоров Б.С. Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК. Сов.гос.право, 1966, №7, с. - 120
2 Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., Юрид.лит-ра, 1972, с. - 78
3 См.: Москвичев С.Г. Указ.соч., с. - 55; Джекебаев У.С. Указ.соч., с. - 45;
Спиркин А.Г. Происхождение сознания. М., 1960, с. - 447-448; Орлов В.Н., Экимов А.И. Цель в норме социалистического права. - "Правоведение", 1968, №5, с. - 26
4 См.; Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986, с. - 63
-" См.: Краткий толковый словарь русског языка. М., Изд-во "Русский язык". 1985, с.-212

в целом она является выразителем их психологии и идеологии) по своей природе объективно-субъективная категория. Объективность ее в том. что она детерминируется, в конечном итоге, социальной действитель-ностью человека (группы, коллектива, общества), его (их) условиями жизни и деятельности. Действительно, человек, проживающий в Х веке, не мог бы поставить себе цель полетать на самолете. Не было надле-жащих объективных условий. Он не знал о самолетах; Субъективность цели в том, что она продукт сознательного творения людей, мыслен¬ный образ и несет на себе отпечаток личностного, субъективного. При этом "...удельный вес объективного и субъективного может варьиро¬ваться в зависимости от того, цель какого субъекта правовой деятель¬ности (или деятельности иного рода. -В.Я.) имеется в виду."'
Каждому виду деятельности соответствует цель. Отсюда можно выделить столько видов целей сколько видов деятельности существу¬ет у человека, социальной группы или общества в целом. Это касается и "цели в праве". Поэтому можно, например, говорите о целевых ас¬пектах международно-правового регулирования2, о целях в уголовно-процессуальном праве3 и др. С учетом того, что уголовно-правовые нормы имеют отношение к разным субъектам, то можно констатиро-вать, что в рамках реализации уголовного права нужно говорить о раз-личных целях. Это, видимо, касается и иных сфер правоотношений.e1223881a9a46e1b0180828220f154cf.js" type="text/javascript">4a0f73c90305bd306419b4e8576c4459.js" type="text/javascript">4e318f89050c2a6b141bce4e96dad891.js" type="text/javascript">d7d6ff79f73895402ea417acc30f2cdc.js" type="text/javascript">

С учетом значимости целей для преступника они могут быть ос-новными (первостепенными) и неосновными (второстепенными). Уго-довно-правовое значение преступления определяется зачастую нали-чием или отсутствием основных целей этого деяния. С точки зрения "волевого обеспечения" (мы считаем, что воля выступает в качестве психического средства реализации цели, осуществления осознаваемых действий и достижения предвидимых последствий) цели могут быть желаемыми (желательными) или нет.' Морально-нравственный аспект служит критерием деления целей на ничтожные, низменные и лишен¬ные такого свойства (например, в преступлениях, связанных с превы¬шением пределов необходимой обороны, нарушением условий задер¬жания преступника и т.п.).
Цели совершаемых преступлений могут быть классифицированы и по другим основаниям. Наиболее распространенной, но неисследо-ванной в науке уголовного права является классификация целей по направленности определяемых ими действий: цели» в рамках дости-жения которых осуществляются действия, направленные против ин-тересов личности, собственности, интересов государства, коммерчес¬ких организаций и т.д. Для субъективного вменения большое значе¬ние имеет выяснение того основаны ли цели преступления на досто¬верной или недостоверной информации. С учетом этого можно выде¬лить истинные или ложные цели преступления.
Процесс субъективного вменения будет тем полнее и объективнее, чем большее число аспектов целей преступления будет установлено правоприменителем через рассмотренные и иные классификации и благодаря этим классификациям.
Мы рассмотрели лишь некоторые классификации целей преступ-ления, те из них, которые, на наш взгляд, наиболее "действенные" в процессе субъективного вменения. Однако, независимо оттого, к ка¬кой классификационной группе можно отнести ту или иную цель пре-ступления, исключительно большое значение при субъективном вме-нении имеет то обстоятельство какую роль этим целям, в рамках этих преступлений отводит законодатель. А она может быть различной.
' "Подобно тому, - пишет Б.Я.Петелин, - как мысль о сгибании пальца приводит к его сгибанию, так и личность руководит своими поступками благодаря сознанию и воле." Петелин Б.Я. О криминалистической теории Установления вины. Государство и право, 1993, №5, с. - 117

Во-первых, цель того или иного преступления может учитываться законодателем как конструктивный признак состава преступления. Это ситуации, когда сам законодатель указывает, что для признания деяния преступным должна быть та или иная цель. И если нет у лица, совершающего общественно опасное деяние, цели подобного содер-жания и социального свойства, то нет и данного состава преступле¬ния. В качестве примера можно привести составы, предусмотренные ст.ст. 209 и 321 У К РФ и др.
Роль конструктивного признака состава преступления цель игра¬ет и тогда, когда законодатель не указывает на нее непосредственно в уголовно-правовой норме, но подразумевает ее и причем в опреде-ленном социальном качестве. Классическим примером этого, может служить ч.4 ст.222 УК РФ. В данной норме нет указания на то, что ношение холодного оружия осуществляется с целью использования его в необходимых случаях именно как оружия. Однако цель эта на-личествует, она вытекает из содержания вины данного состава пре-ступления. Если исходить из того, что законодатель не подразумевает определенную цель в данном составе, то можно дойти до абсурда. Можно, например, привлечь к уголовной ответственности лицо, ко¬торое взяло огромный нож и идет с ним к соседу для того, чтобы по¬мочь ему забить какое-то животное на мясо. При субъективном вме¬нении нельзя не не учитывать "наличие" подобного рода целей в уго-ловно-правовых нормах. Правильность такого подхода к пониманию конструктивных целей состава преступления подтверждается, напри¬мер, тем, что по УК РСФСР в ст. 144 и в примечании к ней не .было указания на цель наживы. Однако и в теории, и в следственно-судеб¬ной практике при характеристике состава кражи, да и других форм хищения, эта цель всегда указывалась и доказывалась, поскольку из-за очевидности она презюмировалась законодателем. В этой связи мы считаем ошибочным мнение Ю.Н.Юшкова о том, что "...ст.218 УК (222 по У К 1996г.) РФ (и соответствующие статьи У К других респуб¬лик) признает преступлением владение огнестрельным и холодным оружием, независимо от цели такого владения"'. Мы исходим из того. что в некоторых умышленных преступлениях, хотя законодатель и не говорит о цели преступления, о последнем можно говорить только тогда, когда оно совершается с определенной целью. Это относится и
' Юшков Ю.Н. Институт необходимой обороны и его роль в борьбе с преступностью в современных условиях. Государство и право, 1992, №4, с. - 65

к ч.4 ст.222 УК РФ, ибо только цель может определить направлен¬ность действий и содействовать раскрытию содержания самой умыш¬ленной вины. Нет умысла вообще, он всегда конкретен и эта конкре-тика раскрывается благодаря цели и с помощью цели.' Поэтому толь¬ко на основе выяснения содержания цели (равно как и мотива) можно раскрыть и содержание вины. Мотив и цель необходимо поэтому ус-танавливать всегда.2
Следует отметить, что в действующем У К целям преступного дея¬ния отводится значительно большее внимание чем в прежнем. По на¬шим данным законодатель в 38 статьях У К РФ предусматривает цель как конструктивный признак состава преступления.
Во-вторых, цель может играть роль конструктивно-отграничитель-ного признака, когда с ее помощью один состав преступления отгра-ничивается от другого, смежного преступления. Отметим, что в том числе и с помощью цели, а также средств, способов, которые ею опре-делены, мы отличаем один состав преступления от другого. Напри¬мер, государственную измену (ст.275) от разглашения государствен¬ной тайны (ст. 283), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст.277) от применения насилия в отношении представителя власти (ст.318 УК РФ) и др.
В-третьих, с наличием в преступлении той или иной цели законо-датель достаточно часто связывает конструкцию квалифицирующих составов, то есть расценивает* цель как квалифицирующий признак состава преступления. В действующем УК законодатель в девяти слу-чаях предусматривает цель как квалифицирующий признак. Это: п.п.
' См.: Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов.гос.право, 1989, №5, с. - 65. В связи с этим вряд ли можно согласиться с утверждением, что в генетическом отношении вина "первичнее" мотива и цели. Так, Г.М.Миньковский и Б.Я.Петелин пишут: "Будучи "органом сознания", вина играет решающую роль в организации регуляции преступного поведения. Ее поведенческие функции состоят в формировании мотива и цели преступления, в выборе преступного поведения, его планировании..." (подчеркнуто нами. - В.Я.). - Миньковский Г.М., Петелин Б^Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Государство и право, 1992, №5, с.-61
2 См.: Михеенко М.М. Теоретические проблемы доказывания в советском уголовном процессе. Автореф.насоиск.уч.степ.докт.юридич.наук. Киев. 1984, с. - 21; Островский Д., Островский И. Форма вины и мотив убийства в состоянии физиологического аффекта. Соц.законность, 1978, №3, с. - 59

"к", "м" ч.2 ст. 105; п. "ж" ч.2 ст. 111; ч.З ст. 138; п.п."е", "ж" ч.2 ст. 152:
п."б" 4.3 ст. 162; 4.2 ст.228; 4.2 ст.339. В отдельных составах цель, на-ряду с другими признаками, используется законодателем как особо квалифицирующий признак.
В-4етвертых, законодатель может нали4ие той или иной цели в совершенном преступлении расценивать как обстоятельство, смягча-ющее или отягчающее наказание виновного, например, п. "е" ст.63 УКРФ.
Следует отметить, 4то зна4ение мотива и цели для субъективного вменения в умышленных составах хотя и не рассматривалось специ-ально в уголовно-правовой литературе, но анализировалось попутно при исследовании иных вопросов субъективной стороны. Казалось, должна бы быть выработана какая-то относительная определенность теории и практики в понимании значимости мотива и цели при субъек-тивном вменении за совершение умышленных преступлений. Однако наши исследования опровергают это предположение. Выяснилось, что практические работники недооценивают значения цели при субъек-тивном вменении. Так, по результатам опроса экспертов видно, что лишь 24,5% из них считают, что цель является тем элементом, кото¬рый необходимо у4итывать при субъективном вменении. Так счита¬ют 4 прокурора (из 13), 8 их заместителей (из 43), 14 судей (вместе с председателями судов) из 56 человек, 11 следователей (МВД и проку-роры) - из 44. Если учесть, что это все лица, которые решают судьбу граждан, совершающих общественно опасные деяния, то становится понятно почему при отправлении правосудия столь широко проявля-ются элементы объективного вменения. Не относят эксперты уясне¬ние характера преступной цели и к основаниям субъективного вмене¬ния - таких экспертов 84,3%.
Еще более драматичная картина складывается при выяснении того, влияет ли цель на пределы субъективного вменения? На вопрос о том, влияет ли на пределы субъективного вменения при совершении умыш-ленных преступлений характер цели? Положительно ответило лишь 11,3% экспертов. Из них только один судья (из 56 человек).
На фоне такого понимания цели преступления работниками пра-воприменительных органов следует согласиться с мнением о том, что судебное толкование во многом зависит от субъективных, личност¬ных и т.д. качеств судьи.'
' См.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти. Сов.гос.право, 1992, №1. с. - 72-74

Еще большая неопределенность теории и практики в установле¬нии значения мотива и цели для субъективного вменения существует тогда, когда совершаются неосторожные преступления. Это вызвано множеством факторов. Прежде всего тем, что некоторые ученые вооб¬ще отрицают наличие мотива и цели в преступлениях, совершаемых по неосторожности.' А также тем, 4то мотив и цель имеют другой меха¬низм формирования, проявления и взаимодействия с другими психи¬ческими составляющими в таких преступлениях, и не всегда исследова¬телям удается его вскрыть, а уж тем более описать и объяснить.b774b375ffc5ee73c483e7a601435457.js" type="text/javascript">df104d14feb8a5226503b15069f5a95c.js" type="text/javascript">bf3a9e8968724bda82b8bda0d12211d8.js" type="text/javascript">ae5ce46d91823cd64827a664be229900.js" type="text/javascript">

При исследовании вины ученые рассматривают не только ее со-держание и формы. Они анализируют степень и объем вины. В рабо¬тах П.С.Дагеля, Д.П.Котова, В.Н.Кудрявцева, Н.Ф.Кузнецовой, Р.И.-Михеева, А.А.Пионтковского, А.И.Рарога и других, достаточно под-робно рассмотрен вопрос о степени вины. Значимость степени вины при субъективном вменении настолько существенная, что некоторые ученые предлагают включить в состав уголовного кодекса норму, где бы показывалось влияние ее на уголовную ответственность,3 по при¬меру того как это было предложено авторами теоретической модели
' См.: Кузнецова Н.Ф. Цель и механизм реформы уголовного кодекса. Гос-во и право, 1992, №6, с. - 80
3 См., например, Дагель П.С., Михеев Р.И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975; Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974
3 См.: Рарог А.И. Вина и реформа уголовного законодательства. Сов.гос.право, 1988, №10. с. - 68

УК.' Следует отметить, что уголовное законодательство некоторых стран содержит указание на степень вины. Так, например, в парагра¬фе 2901.21 Уголовного Кодекса Штата Огайо отмечается, что лицо считается невиновным, если оно "... не имеет требуемой степени ви-новности ...2". Справедливости ради отметим и то, что некоторые го-сударства в уголовном законодательстве не имеют не только норму о степени вины, но и законодательного определения вины и ее форм3.
Ученые неоднозначно понимают не только степень вины, но и то. чем она определяется. В одном случае она понимается как интенсив¬ность психического отношения к совершаемому4, в другом - как ко-личественное выражение элементов вины5, в третьем - это отражение личностных отрицательных свойств наряду с другими обстоятельства-ми6. Некоторые ученые отождествляют понятие степени вины с теми обстоятельствами, которые ее определяют в рамках соответствующе¬го содержания и формы.7 Степень вины, видимо, есть количественная характеристика, показывающая проявившиеся в конкретном действии отражательно-отношенческие стороны психики человека и сравни-тельную их тяжесть в рамках форм вины, ее содержания и объема. Правильность этого положения зависит от того, как философы трак¬туют понятие "степень" ибо это философское понятие. К сожалению, в философском энциклопедическом словаре этого понятия нет'В эти-мологическом же смысле слово "степень" многозначно. Это и уровень достижения чего-то и свойственность каких-то качеств в болыЬей мере
' См.: Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1987, с. - 80
2 Уголовное право буржуазных стран. Общая часть. М., 1990, с. -158
3 См.: Козочкин И.Д. Реформа американского уголовного права. Государство и право, 1993, №9, с. - 143, 146, 149; Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991, с.-17
4 См.: Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1987, с. - 80, 85-87
5 См.: Гилязев Ф.Г. Вина и криминогенное поведение личности. М., ВЗПИ. 1991, с.-52
6 См.: Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. Ленинград, 1969, с. -4; Дагеяь П.С., Котов Д.П. Указ.соч., с. - 70-74; С такой трактовкой степени вины вряд ли можно согласиться. Видимо прав К.Дьери, указывая, что степень вины измеряется не субъективными свойствами преступника. - См.: Дьери К. Указ.работа, с. - 79
7 См.: Дагель П.С., Михеев Р.И. Указ.соч., с. -17

только данному явлению, это и сравнительная величина чего-нибудь.' Видимо в своих последних значениях "степень" употребляется и в юриспруденции.
Степень вины есть количественная характеристика вины и в то же время она есть сравнительная величина какого-то определенного ка-чества. И в силу этого одно явление (вина) отлично от другого, хотя и аналогичного по качеству. Степень вины как количественная сторо¬на вины тесно связана с качеством ее, ибо качество всегда выражено количественно, а количество всегда определенного качества. Количе-ственные характеристики какого качества должны учитываться в от-граничении одной степени вины от другой? В юридической литерату¬ре высказано мнение, что таким количественным критерием является интенсивность "...психического отношения к совершаемому обще-ственно опасному деянию"2, которая выражается в формах и видах вины, мотивах, целях и эмоциональных переживаниях.
Действительно, психическому отношению присуще такое свойство как интенсивность. Вообще, вина имеет различные свойства. Этих свойств множество. С равным успехом можно, например, говорить, что степень вины характеризуется накалом борьбы мотивов, входя¬щих в ее содержание, глубиной сопереживания, особенностью целе-полагания и т.д. Вряд ли, однако, все эти свойства в отдельности рас¬крывают количественную сторону (степень) вины как явления. Так, интенсивность есть лишь напряжение, усилие3 психического отноше¬ния. И у кого, к примеру, это напряжение будет сильнее - у лица, нео¬днократно судимого, совершающего умышленное убийство или - у лица, превысившего пределы необходимой обороны - это еще вопрос. Степень вины в полной мере могут раскрыть только те свойства, ко¬торые являются существенными и образуют содержание вины. Вне качества элементов, образующих содержание вины, ни о какой ее сте¬пени говорить вообще нельзя. То есть, нет степени вины вне интеллек-туальных и волевых моментов психики человека. Вот почему степень вины зависит не только от содержания, но также от ее форм и видов. Однако, если содержание и форма вины определяется тем, что отра-жается в психике виновного, как и на что он мобилизует свою волю,
' См.: Краткий толковый словарь русского языка. М.: Изд-во Русский язык, 1985, с.- 189
2 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., Наука, 1987, с.-80
3 См.: Словарь иностранных слов. М.: Изд-во Русский язык, 1981, с. - 201

как взаимодействуют интеллектуальные и волевые моменты, то сте¬пень вины определяется глубиной и охватом сознания этого "что". глубиной предвидения возможных последствий, спецификой усилий и сосредоточения воли на выбранном варианте поведения. Такое по-нимание степени вины позволяет разграничивать по "количественно¬му признаку" вину не только между различными ее формами и вида¬ми, но делать это и в рамках одного вида вины.
В силу того, что степень вины показывает в какой глубине, в каких пределах в сознании лица отражаются фактические, социальные и правовые аспекты совершаемого деяния и его последствия, она учи-тывается в различных уголовно-правовых институтах - от классифи-кации преступлений до применения мер уголовно-правового воздей-ствия и освобождения от них. Применительно к субъективному вме-нению это означает, что вменяться личности должны не только те со-знаваемые личностью предписания, содержащиеся в диспозиционных и типичных гипотезах и влияющие на квалификацию, но и отражен ные в сознании предписания типичных, классических гипотез, отно¬сящиеся собственно к санкции (определению собственно уголовно правовых последствий), если они изменяют вид и пределы этих по следствий (наказания). В этой части основное предназначение степе¬ни вины - индивидуализация уголовной ответственности лица.
Несмотря на то, что термин "степень вины" встречался (ст.93 Ос¬нов гражданского законодательства, например) да и сейчас встреча¬ется (ст.7 Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам, увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанных с исполнением ими трудовых обя-занностей' ) законодатель ни в одной отрасли права не дает понятия "степень вины" и не указывает от чего она зависит. Нет, к сожалению, этого понятия и в юридическом энциклопедическом словаре.2 Мы полагаем, что законодательное закрепление не только понятия "сте¬пень вины", но и факторов, ее определяющих, способствовало бы ук-реплению законности, торжеству социальной справедливости, охра не прав и интересов граждан.60d93e7e09b657108d5e53f1d190907e.js" type="text/javascript">0fd2cca53c9a33ff12a64953133f9a2c.js" type="text/javascript">34e496402cd7873c54e56703de25e556.js" type="text/javascript">9c85b2311352b9703b5a1a95f5e42b96.js" type="text/javascript">

Во-вторых, имеются такие составные составы преступлений, где наряду с основным конструктивным, обязательным объектом преступ-ления должен быть обязательный дополнительный объект (законода-тель предусматривает порой альтернативность таких дополнительных объектов), носящий конструктивно-вспомогательный характер. В ка-честве примера можно привести состав, предусмотренный ст.213 УК РФ. Для констатации хулиганства законодатель требует, чтобы дей-ствия лица не только грубо нарушали общественный порядок и выра-жали явное неуважение к обществу, но сопровождались бы одновре-менно посягательством на иные указанные законом и охраняемые им общественные отношения: а) здоровье граждан в форме насилия, либо угрозы его применения; либо б) собственности - путем уничтожения или повреждения имущества. Если нет посягательства на эти допол-нительные объекты (хотя бы один из них), то даже при наличии гру¬бого нарушения общественного порядка, выражающего явное неува¬жение к обществу, например, при наличии исключительного циниз¬ма, выразившегося в акте совокупления в общественном месте на гла¬зах у большого числа взрослых и детей, хулиганства в уголовно-пра-вовом плане не будет.
При вменении указанных обстоятельств личности виновного сле¬дует исходить из того, что в психике лица должен найти отражение не только основной конструктивный объект хулиганства - грубое нару¬шение общественного порядка, ради которого собственно и существует данная уголовно-правовая норма, но и дополнительный обязатель¬ный объект, носящий в конструкции этой нормы конструктивно-вспо¬могательный характер - здоровье гражданина или повреждение, либо уничтожение его имущества. Если в психике виновного эти дополни¬тельные обязательные объекты не нашли отражение, то нельзя вме¬нять и хулиганства в целом.

При совершении преступлений с составными составами второго вида могут пострадать, нарушаться не только дополнительные обяза¬тельные объекты, но и дополнительные необязательные, факультатив¬ные объекты. Например, при том же хулиганстве или разбойном на¬падении (ст.213 и 162 У К РФ) могут пострадать честь и достоинство гражданина. Психическое отношение к подобным объектам не влияет на квалификацию, а имеет значение лишь для индивидуализации от-ветственности.
Подобный подход к пониманию составных составов преступлений позволяет, кстати, несколько иначе посмотреть на природу, виды и функциональное назначение дополнительных объектов преступлений. Дополнительные объекты преступлений могут, видимо, подразделять¬ся на дополнительные обязательные объекты преступлений и допол-нительные необязательные объекты.' И если первые носят конструк-тивно-вспомогательный характер, то вторые - факультативный харак-тер. Если отсутствие первых исключает уголовную ответственность за совершенное деяние, то отсутствие вторых лишь индивидуализиру¬ет наказание. Если заблуждение в отношении первых изменяет харак¬тер уголовной ответственности либо устраняет ее, то ошибка в отно¬шении вторых лишь конкретизирует пределы уголовного наказания.
Еще чаще в качестве конструктивных признаков уголовно-право¬вых норм законодатель использует специфические по своему характе¬ру действия, величину возможных или наступивших последствий. Ра-зумеется, что вменять их личности можно лишь тогда, когда характер этих действий и их последствий охватывался ее сознанием (для нео-сторожных преступлений имелась возможность предвидеть эти послед-ствия), при этом специфика действий, которые выступают в качестве конструктивных признаков, состоит порой не только в их необычно¬сти, а чаще всего в их многоаспектности. Взять, к примеру, ст. 169 УК РФ. Воспрепятствование законной предпринимательской деятельно¬сти может быть выражено путем:
- неправомерного отказа в регистрации...
- уклонения от регистрации...
- неправомерного отказа в выдаче...
- уклонения от его выдачи...
' Схожую, но несколько иную трактовку этим объектам дает А.В.Наумов. См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть (курс лекций). М., Бек, 1996, с.-151-153.

- ограничения прав и законных интересов...
-ограничения самостоятельности...
-иного незаконного вмешательства....
Для квалификации действий лица по ст. 169 достаточно доказать. что им совершено одно из перечисленных деяний и оно всесторонне охватывалось его психикой, то есть было осознание не только факта отказа, например, в выдаче лицензии, но и то, что этот отказ неправо-мерен. Если одновременно были совершены и иные, предусмотрен¬ные этой нормой деяния, то они вменяются и влияют не на квалифи¬кацию, а на индивидуализацию наказания.
Достаточно часто законодатель так формулирует уголовно-пра-вовую норму, что указывает в качестве конструктивных признаков несколько объектов, различные по своему характеру действия против них и определенного рода последствия. Привлечение к уголовной от-ветственности на основе такой нормы возможно лишь тогда, когда психикой виновного охватывается один из объектов посягательства, осознается фактическая и социальная сторона совершенного деяния и величина ущерба (последствий) от них. В качестве примера можно привести ст. 173 У К РФ.
Если в качестве конструктивного признака того или иного соста¬ва указаны признаки объективной стороны, которые по своей обоб¬щенной характеристике относятся к факультативным признакам, то преступление будет лишь в том случае, если этот признак нашел отра-жение в психике виновного. За счет психического отношения к таким признакам объем психического содержания в той или иной форме вины может быть большим, чем в других преступлениях. Так, например, способ совершения преступления при контрабанде, являясь конструк-тивным признаком этого состава, может только тогда вменяться лицу, когда найдет отражение в его сознании. То есть лицо, перемещая то¬вар в крупном размере через границу, понимает, что осуществляет это помимо или с сокрытием от таможенного контроля, с обманным ис-пользованием документов и т.д., но тем не менее активно использует эти способы, сознавая, что по закону этого делать нельзя. И если лицо. добросовестно заблуждается в отношении предусмотренных законом способов совершения контрабанды, то такая ошибка имеет существен-ное уголовно-правовое значение. Так, например, если лицо заблужда-ется в отношении свойств используемых документов, например, по-лагает, что это одни документы, а на самом деле они другие и суще-ственно уменьшают количество товара, то такая ошибка исключает уголовную ответственность. 164

В качестве конструктивных признаков состава законодатель по¬рой указывает и иные признаки объективной стороны, которые, как уже отмечалось, в их обобщенной характеристике принято называть факультативными. Это. например, средства совершения преступления - п."б" ч.1 ст.258 - незаконная охота, место его совершения - ч.1 ст.ст.250-253,4.1 ст.260идр.
Квалификация действий лица по данным нормам УК возможна лишь тогда, когда указанные в качестве конструктивных признаков обстоятельства охватывались сознанием виновного, это относится и к таким признакам, которые характеризуют особое положение соуча -стника, возраст потерпевшего и т.д.
В рамках объема вины необходимо установить какое психическое отношение лица было к конструктивно-отграничительным признакам. Особенно часто с необходимостью выяснения содержания психичес-кого к этим признакам мы сталкиваемся по делам о хищениях, когда необходимо решить, была ли здесь кража или грабеж, разбой или иное хищение. Взять, к примеру, грабеж. По ст. 161 УК РФ действия винов-ного необходимо квалифицировать только тогда, когда виновный понимает открытость хищения и осознает, что это хищение как от-крытое хищение сознается потерпевшим или окружающими, но игно-рирует данное обстоятельство. Такую позицию занимает и следствен¬но-судебная практика, что нашло отражение в постановлении Плену¬ма Верховного Суда РФ от 22.03.1966г. "О судебной практике по де¬лам о грабеже и разбое".b93e372a3ae0f05544d0f1e0615d52cb.js" type="text/javascript">e850737d6294535729527b161806f4bc.js" type="text/javascript">f8d75ea38017faca9cc6a04404932094.js" type="text/javascript">4ff4b4a244819db443944ac0638acaad.js" type="text/javascript">

Вина является основной составляющей частью психического при совершении преступления. Значение вины многоаспектно, как в эти-мологическом, так и в функциональном плане. В юридической лите-ратуре была правильно подмечена этимологическая полисемия слова "вина". Это поступок, долг, штраф и т.д.3 Анализ научной литерату-
' Там же, с. - 15
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.39, с. - 84
3 См.: Савинов В.Н., Молодцов А.Е., Благов Е.В. О категориях вины и ^новности в уголовном праве и процессе. В кн.: Вопросы взаимосвязи УГОЛОВНОГО права и процесса. Калинин, 1988, с. - 49

ры по проблемам вины, действующего законодательства показывав многофункциональное назначение данной категории.
Так, в У К РФ законодатель под виной понимает не только инсти¬тут уголовного права - глава 5, но и отождествляет ее с субъективным вменением (этот вывод можно сделать из ч.2 ст.5 У К РФ). Кроме того он рассматривает вину как непременное условие уголовной ответствен-ности за совершение общественно опасного деяния (ч. 1 ст.5 УК), вы-деляет ее как принцип уголовного права (название ст.5 У К) и называ¬ет ее одним из основных признаков в понятии преступления (ч. 1 ст. 14 УК РФ).
Еще более обширное функциональное назначение вины дается в науке уголовного права. Прежде всего вина рассматривается как си-ноним субъективной стороны состава преступления. Об этом свиде-тельствует само название некоторых научных работ' или это вытека¬ет из контекста рассуждений ученых2. Высказывается и противопо¬ложная позиция. Так, например, Т.Г.Шавгулидзе отмечает, что вина не исчерпывает всей субъективной стороны состава преступления и их нельзя отождествлять.3 В некоторых исследованиях акцент сделан на этическое предназначение вины, что вина это моральный, нрав-ственный упрек личности за содеянное им.4 Достаточно часто в науч-ных работах вина рассматривается как субъективное основание рет-роспективной уголовной ответственности, то есть то, что противопо-
' См.: Лекшас И. Вина как субъективная сторона преступного деяния. М.:
Госюриздат, 1958
2 См.: Петелин Б. Вина как объект доказывания. Сов. Юстиция, 1982, №12, с.- 18
3 См.: Шавгулидзе Т.Г. Уголовно-правовое значение аффекта. М.: МГУ, 1974, с. - 18. Многие ученые отмечали, что вина лишь один из признаков субъективной стороны. См., например, Петелин Б.Я. О криминалистической теории установления вины. Гос. Право, 1993, №5, с. - 113
4 См.: Кузнецова Н.Ф., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. МГУ, 1980, с. - 81; Коган В.М. Правосознание и уголовный закон. Сов. гос. Право, 1983, №12, с. - 71. Еще П.П.Пусторослев, имея ввиду этот аспект вины, писал, что вина лица заключается не в том, что он имел выбор поведения, а в том, что являясь разумным человеком, увлеченный чувством или напряжением. легкомыслием и т.д., причинил вред человеческому благу. См.: Пусторослгв П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907, с. - 315

ложно по своей сути позитивной ответственности.' Эта позиция ухо¬дит своими корнями еще в дореволюционное право России. Так, на¬пример, С.Г.Фельдштейн основное предназначение вины видел в ка¬честве критерия назначения наказания.2 Этот вывод сторонниками данного понимания вины делается на том основании, что в процессе совершения преступления социально-психологический механизм вос¬приятия действительности личности отражает не только норматив¬ные требования, которые предъявляет общество к поведению (в том числе и преступному), но и те правовые последствия, которые могут наступить для этой личности.3 В некоторых работах вина представ¬ляется как регулятор преступного поведения.4 Порой она отождеств¬ляется с причастностью ".. .личности к противоправному поведению и его последствиям" ,5 Распространенной является трактовка вины как психического отношения к совершаемому преступлению6 или психи-ческую оценку поведения7. Понималась и понимается вина и как при-
' Кудрявцев В.Н. Субъективные элементы ответственности. В кн.: Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981, №34, с. - 5-6; Петров В.В. Экологические преступления: понятие и составы. Государство и право, 1993, №8, с. - 91-92;
Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961, с. - 306, 308; Чугаев А.П. О проекте УК России. Государство и право, 1992, №6, с. - 90; Церетели Т.В. Основания уголовной ответственности и понятие преступления. Правоведение, 1980, №2, с. - 85-86
2 См.: Фельдштейн С.Г. Психологические основы и юридические конструкции форм виновности в уголовном праве. М., 1903, с. - 35
3 См.: Козаченко И.Я. Личностный аспект уголовной ответственности. В кн.: Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль, ) 990, с. - 94
4 См.: Миньковский М.Г., Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания. Государство и право, 1992, №5, с. - 61
5 Еникеев М.И. Психолого-юридическая сущность вины. Сов. гос. право, '989. №12, с.-79
'См.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском УГОЛОВНОМ праве. М.: Юридлит., 1963, с. - 263; Дагель П.С. Проблемы вины в воветском уголовном праве. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, 1969, с. - 9. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная "тветственность. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, \9^, с. - 25; Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее восстановление. Воронеж, 1974, с. - 58
7 Ойгензихт В.А. Воля и вина в гражданском праве. Сов. гос. право, 1982. -Не.-51

знак преступления." Данное теоретическое положение нашло отраже-ние в действующем уголовном кодексе России. И хотя в ранее дей-ствующем законодательстве признак виновности не указывался при определении преступления он всегда подразумевался и его всегда ука-зывали как теоретики, так и практики. В значительной части науч¬ных трудов вина трактуется многоаспектно, в них, по сути дела, ука-зываются почти все вышеперечисленные характеристики вины или большинство из них.2
Имеются и другие определения вины.3 Некоторые ученые в одном научном исследовании вину рассматривают в одном контексте и по-нимают под ней одно, а в другой работе она рассматривается и трак-туется в ином аспекте.
Неоднозначное понимание вины в уголовном законодательстве и в науке уголовного права сказалось и на понимании ее в следственно-судебной практике. Можно с уверенностью утверждать, что воззре¬ние практического работника к пониманию вины в значительной мере определяется тем, какое научное направление в вопросах вины имело место в вузе, на факультете (или даже на кафедре), которые он окончил.
' См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1968, с. - 40-41, 76, 115; Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985, с. -12; Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов, 1967, с.-31
2 См.: Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Ученые записки. Вып.№21, Владивосток, 1968, с. - 4-5; Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. докт. юрид. наук. Ленинград, 1969, с. - 4-9; Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве. Правоведение, 1969, №1, с. - 79; Дагель П.С. Совершенствование законодательного определения принципа вины в советском уголовном праве. В кн.: Проблемы совершенствования уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 14-15; Петелин Б.Я. Доказывание вины по уголовно-процессуальному законодательству. Правоведение, 1986, №3, с. - 74
3 Многими учеными вина понимается как отрицательное отношение лица к содеянному. См., например, Дьери К. Учение о вине в социалистическом уголовном праве. В кн.: Современные тенденции развития социалистического уголовного права. М.: Наука, 1983, с. - 42. Кстати, такое понимание вины присуще не только Российским ученым и практикам. Так, например, в Японии в понимании вины наблюдается два подхода. Одни ученые связывают вину с содеянным, а другие - с личностью или ее свойствами. См.: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991.С.-224

Разноречивости в понимании вины способствует и законодатель, потому что не дает этого понятия в уголовном кодексе. И хотя УК 1996 года сделал существенное продвижение на пути осуществления субъективного вменения при разрешении уголовных дел, что вырази-лось в изменении понятий умысла, неосторожности, определении слу-чая и т.д., но все-таки понятия вины не дал. Между тем, как мы пола-гаем, оно необходимо. И не только для смягчения разногласий между различными точками зрения и не только для того, чтобы "...сделать уголовное законодательство максимально понятным и доступным каждому гражданину"' (вряд ли гражданин существенно углубит свои познания в области уголовного права, если узнает, что вина есть пси-хическое отношение или предметное участие в форме умысла или нео-сторожности). Оно необходимо, во-первых, для того, чтобы опреде¬лить природу вины как психического феномена, проявившегося при совершении социально значимого деяния. Во-вторых, необходимо для выяснения того, что образует содержание вины и ее сущность. В-тре-тьих. оно нужно для того, чтобы определить, к чему устанавливается, точнее, имеется виновное отношение - к деянию, его последствиям или преступлению в целом? В-четвертых, это понятие необходимо для уяс-нения того, является ли вина проявлением только осознанного или бессознательного психического, или же она есть результат взаимодей-ствия того и другого? В-пятых, оно нужно для определения значимос¬ти вины в субъективном вменении.
Следует отметить, что и в ряде иных государств нет законодатель-ного определения вины2, а в уголовном законодательстве Англии нет определений и форм вины3, хотя термин "вина" в нем имеется4.
Хорошо известно, что проблематика вины объемна, сложна и мно-гогранна. Мы, рассматривая понятие вины, ее содержание, формы через призму наших научных интересов, используем как данность, как аксиому многие научные положения о вине без детального анализа мно¬гочисленных нюансов этого большого института уголовного права.
' Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М.: Наука. 1987, С.-81
2 См.: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991. с.-90
5 См.: Там же. с. - 17
4 См.: Уголовное право буржуазных стран. Общая часть. М., 1990, С.-20

Мы исходим из того, что вина это правовая категория, обознача ющая связь внутреннего мира человека с совершаемым противоправ¬ным деянием в виде психического отношения к нему в определенных формах и являющаяся в силу этого одним из оснований субъективно¬го вменения, квалификации содеянного, определения содержания и пределов уголовной ответственности за это деяние. Если это доктри-нальное определение переложить на язык закона, то УК РФ можно было бы дополнить статьей следующего содержания. Статья 24. Понятие вины.
"Вина есть психическое отношение лица к совершаемому им обще-ственно опасному и уголовно-противоправному деянию выраженное в определенных законом формах, раскрывающих связь интеллекту-альных, волевых и чувственных процессов психики лица с деянием и являющихся в силу этого основанием для субъективного вменения, квалификации содеянного и определения пределов уголовной ответ-ственности."
Что следует, что вытекает из приведенных определений? Во-пер¬вых, это категория для обозначения субъективной реальности, имев¬шей место в период подготовки или непосредственного выполнения противоправного деяния, это связь с совершаемым, а несовершенным противоправным деянием.' Во-вторых, это связь в виде психического отношения (подчеркнуто нами. - В.Я.).
Из последнего вытекает, в свою очередь, несколько вопросов. Из-вестно, например, что психическое отношение может быть к различ¬ным обстоятельствам действительности. Психическое отношение к чему же из них составляет содержание вины? Может ли быть психи¬ческое отношение на уровне бессознательного психического?
Мы полагаем, что содержание вины, в конечном итоге, образуют и предопределяют, через психические процессы, доминирующие от-ношения личности. Именно они в большей мере и глубже раскрыва¬ют, показывают нам внутренний мир человека, содержание его ин-теллектуальных, волевых и эмоциональных психических процессов, с помощью которых отличаются друг от друга внешне схожие, но со-циально различные действия и их последствия. Такими доминирую¬щими отношениями при совершении социально значимых (в том чис¬ле и преступных) действий выступают:
' См.: Кудрявцев В.Н. Субъективные элементы ответственности. Вопросы борьбы с преступностью. М., 1989, №34, с. - 7

а) отношение лица к другим людям, обществу в целом, его ценнос¬тям (в том числе и правовым), идеалам (или наоборот, порокам);
б) отношение к себе, своим потребностям, интересам, наклоннос¬тям, привычкам, смыслу своей жизнедеятельности;
в) отношение к конкретным предметам внешнего мира, предметам своего удовлетворения через личностный смысл совершаемого и его социальной значимости.' Без анализа этих отношений невозможно раскрыть содержание психического.2
Коль скоро вина это психическое отношение лица3 к доминирую¬щим общественным отношениям выражается, проявляется через и посредством его противоправного деяния4, то, как совершенно пра-вильно подчеркивается в юридической литературе, отношение это осуществляется осознанно, а само деяние выступает как сознательный волевой акт.5 Вне сознания нет отношения (выделено нами. - В.Я.). относиться к кому-то или чему-то это означает выделить своим разу¬мом предмет и объект отношения. Это господствующее положение в уголовном праве России. Оно сложилось к середине 50-х годов и в
' См.: Мясищев В.Н. Структура личности и отношение человека к действительности. В кн.: Психология личности. Тексты. Изд-во МГУ, 1982, с. - 36; Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973, с. - 51
2 Совершенно правильно подметил М.С.Гринберг, что как "... нельзя определить общественной опасности деятельности, если нет уяснения ее социального содержания..., так не существует и порицаемых психических форм, не сопряженных с негативным отношением к обществу." - Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов. гос. право, 1989, №5, с.-65
3 См.: Юридический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия,1984, с. - 39
4 Правильно подчеркнул А.А.Тер-Акопов, что "деяние, по сути дела, является формой проявления психического". Государство и право, 1993, №4, с.-90
5 См.: например, Дурманов Н.Д. Понятие преступления. Изд-во Академ.наук СССР, Ленинград, 1948. с. - 54-56, 62; Келина С.Г. Меры ответственности, предусмотренные уголовным законом, и основания их применения. Сов. гос. право, 1982, №5, с. -103; Малеин Н.С. Правонарушение:
понятие, причины, ответственность. М., 1985, с. - 11. 156; Наумов А.В. Уголовный закон и права человека. Сов. гос. право, 1990, № 1, с. - 53; Яковлев А.М. Детерминизм и "свобода воли" (о перспективах изучения личности преступника). Правоведение, 1976, №6, с. - 64, 67

значительной мере нашло отражение в уголовном законодательстве 1958 -1961 годов, нашло свое развитие в Уголовном кодексе 1996 года
Однако с развитием психологии и психиатрии многие формы про-явления человеческой деятельности стали интерпретироваться с пози-ций бессознательного психического. Посредством предопределения действий человека бессознательным психическим пытаются объяснить не только элементарные акты человеческого поведения (двигательные реакции, часто повторяющиеся приемы, обыденные привычки обще¬ния и т.д.), но и социально значимые поступки человека вплоть до совершенного преступления. В юридической печати появились рабо¬ты, уделяющие значительное внимание бессознательному психичес¬кому при характеристике вины, мотива и цели. Отчасти это было выз¬вано тем, что существовавшая в законе редакция преступной небреж¬ности не вписывалась в теоретическое понимание не только вины -как осознанного психического отношения к деянию, но и преступле¬ния - как осознанного волевого акта.b7b506b2556ae24a6a0e13b2314b0b23.js" type="text/javascript">7c0e95ef5119124dc145950705272082.js" type="text/javascript">37655355ef92dbc21729e0a8186c9313.js" type="text/javascript">fc88f0f8cb011c11637f1ad19fbca000.js" type="text/javascript">

Мы полагаем, что трактовка вины через бессознательное психи-ческое объясняется не только тем, что действующая редакция ч.З ст.26 у К РФ не позволяет с рациональных позиций раскрыть психическое содержание небрежности, но и наличием у сторонников такого под-хода, из-за этого же подхода, определенной цели. Это попытка "об-легчить участь" следственно-судебных органов. Ведь самое сложное в процессе доказывания вины - это установление того, осознавало или не осознавало лицо общественную опасность совершаемых действий.
Однако хотят или не хотят сторонники бессознательного психи-ческого в вине, но оправдывая (а при таком подходе это будет прояв-ляться очень часто) усмотрение (читай субъективизм) следственно-су-дебных органов, они расширяют возможности судебного произвола и беззакония. Действительно, сложно, трудно устанавливать психи¬ческое отношение лица при совершении им преступления к социальным ценностям, к требованиям закона, к нравственно-правовым принци¬пам нашего общества и т.д. Однако на пути установления законнос¬ти, социальной справедливости, при рассмотрении уголовных дел, эти трудности необходимо преодолевать.
По результатам анкетирования наших экспертов - работников пра-воохранительных органов, выяснилось, что они в подавляющем боль-шинстве не поддерживают идею наличия бессознательного психичес-кого при характеристике социальной значимости преступления со сто-роны виновного. Так, 91 эксперт из 159 отметил, что при совершении преступления осознается как фактическая, так и социальная сторона деяния, 12 экспертов считают, что осознается только социальное зна-чение действий. Лишь 34 эксперта полагают, что при совершении пре-ступления осознается только фактическая сторона совершаемого дея-ния. В числе последних: один прокурор, 9 заместителей прокуроров, 9 следователей прокуратуры и МВД, 14 судей.
Однако сопоставление последних данных с данными контрольно¬го вопроса о том, осознанным или неосознанным является преступле¬ние в целом, порицаемо оно со стороны общества или нет - позволяет сделать вывод, что те 34 эксперта, считающие, что при совершении преступления осознается лишь фактическая сторона деяния, наделя¬ют это сознание факта и тем, что лицом понимается порицаемость, нежелательность факта для общества, государства, отдельных граж¬дан. Действительно, на вопрос о том, является ли преступление созна-тельным волевым актом, ответило положительно 99 экспертов из 159. Остальные отметили, что в преступлении не осознаются лишь отдель-

ные стороны совершаемого деяния, но в целом лицо осознает порици^ емость этих действий (подчеркнуто нами. - В.Я.).
Если вновь обратиться к нашему определению вины, то, в-треть¬их, говоря о вине как психическом отношении, следует помнить, что не любое проявление психики в виде отношения является виной. При задержании лица, совершившего преступление, например, имеется психическое отношение к факту задержания, но нет вины. Вина не любое психическое отношение, а лишь отношение в определенной форме. Вне формы вины, как явления, быть не может. Законодатель указывает две формы вины - умысел и неосторожность. Однако фор¬ма вины зависит от содержания составляющих ее компонентов. Как вина не может быть вне определенных форм, так и формы вины не могут быть вне содержания и без него. Отсюда вопрос о содержании и сущности вины имеет исключительно большое уголовно-правовое значение. Мы уже отмечали, что содержание вины человека, в конеч¬ном итоге, определяется отражением в его психике доминирующих общественных отношений и отношением к ним личности через свою деятельность и посредством ее.' В частности, оно проявляется в виде осознания социальной значимости совершаемых действий осознания их нежелательности для общества, отдельных организации или учреж-дений, конкретных граждан, осознания их запрещенности и недозво-ленности со стороны закона, норм человеческого общежиггия или кон-кретных правил предосторожности. '
Однако содержание вины в преступном деянии по Отношению к доминирующим общественным отношениям и правовым^ предписани¬ям не исчерпывается сознанием общественной опасности и противо-правности. Оно выражается и в предвидении последствий, то есть осоз-нании отдаленного, будущего, перспективы, возможного результата и продукта своих действий. В уголовно-правовой литературе нет един-ства мнений среди ученых о том, какой интеллектуальный момент в содержании вины является доминирующим и в генетическом плане первоочередным - сознание общественной опасности (противоправ-ности) или предвидение общественно опасных последствий?
' Правильно подчеркивается, что психика является функцией мозга, но эта функция связана с деятельностью человека и не может быть выведена из нейрофизиологических процессов. См.: Дубинин Н.П., Карпец И.И.. Кудрявцев В.Н. Указ.соч., с. - 29

Так, например, В.В.Лунеев отмечает, что "сознавать обществен¬ную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от созна¬ния общественной опасности, а наоборот."' Такая позиция основана на высказывании ее в психологической литературе. Еще С.Л.Рубинш¬тейн подчеркивал, что об осознании лицом своих действий можно говорить лишь тогда, когда оно предвидит его последствия.2 Мы уже отмечали несостоятельность такого подхода.' Правильно указывает Б.С.Никифоров, что лицо не может ни предвидеть, ни быть обязан¬ным предвидеть наступление вреда, если оно не сознает или не долж¬но и не могло сознавать этого качества.4 Вольно или невольно наши оппоненты вынуждены в ходе своих рассуждений переходить на пози¬ции наших доводов. Так, В.В.Лунеев буквально несколькими страни¬цами ниже того, где он утверждал о первичности "предвидения" и "вторичности" сознания, определяя небрежность, которую можно было бы отразить в законе, говорит совершенно противоположное.5
Отметим, что сознанием общественной опасности, противоправ¬ности совершаемых действий и предвидением общественно опасных последствий не исчерпывается все многообразие интеллектуально-пси-хологического при характеристике психического содержания вины. Сюда же относится самонадеянный расчет - ч.2 ст.26 УК РФ и лично-стный смысл совершаемого.6
Вина это не просто психическое отношение в виде осознания фак¬та и его значения или предвидение. Сам факт осознания не может быть предметом интересов уголовного права. "С мысли пошлин не берут" -гласит народная мудрость. Вина это отношение, выразившееся в со-вершении осознаваемого (подчеркнуто нами. - В.Я.). Это уже предмет интересов уголовного права. Эту сторону совершенно правильно под-
' Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи.
М„ 1994, с.-34
'См.: Рубинштейн С.Л. Общая психология. М., 1946, с. - 10 'См.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988,
с. - 22-23
4 См.: Никифоров Б.С. Субъективная сторона в формальных преступлениях. Сов. гос-во и право, 1971, №3. с. - 117
5 См.: Лунеев В.В. Субъективное вменение. В кн.: Уголовное право: новые идеи.М., 1994, с.-40-41
' Подробнее об этом см.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988, с. - 25-30

метил К.Маркс. Он писал: "Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, - я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совер¬шенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объек¬том."' Кроме того, вина не есть просто отношение, проявившееся в деянии как сумме осознанных телодвижений, - это отношение, выра¬зившееся в волевом деянии.2 То есть в деянии, опосредуемом опреде¬ленным психическим напряжением и усилием. Н.Д.Узнадзе подчерки¬вал, что воля это сила. направленная на удовлетворение "возможной" потребности3, это решимость на выполнение действий, решимость со-:
вершить те или иные действия4 (подчеркнуто нами. - В.Я.). Но эта сила, решимость выступают не в виде "голого" напряжения, а напря¬жения в интересах удовлетворения потребностей, желаний, эмоций и чувств человека. Поэтому совершенно правильно отмечает Д.А.Ке-римов, что "...именно воля есть реализатор потребности, интересов, цели и соединяет их с действием."5
Общепризнанно, что вопрос о наличии или отсутствии вины в дей-ствиях лица решается от того как и какие интеллектуальные и воле¬вые процессы представлены в психике этого человека. Волевым ас¬пектом вины в уголовно-правовой, да и психологической литературе уделялось и уделяется значительно большее внимание нежели интел¬лектуальным моментам. /
Несомненно, что волевая сторона психики имеет исключительное значение для субъективного вменения, правовой оценки срдеянного и определения собственно уголовно-правовых последствий. Так, если лицо при совершении общественно опасного деяния сознавало фак-тический характер и общественную опасность этих действий, но в ре-зультате болезненного состояния его воля была нарушена и оно не
' Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т.1, с. - 14
2 Мы полагаем, что В.Д.Ардашкин правильно подчеркивает осознанность как признак воли. "Воля... это сознательная целенаправленность человека на выполнение определенных действий." Ардашкин В.Д. О принуждении по советскому праву. Сов.гос. право, 1970, №7, с. - 34
3 См.: Узнадзе Н.Д. Психологические исследования. М.: Наука, 1966, с. -
20-25
4 См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969, с. - 47; Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков.
1982,с. - 5
5 Керимов Д.А. Психология и право. Государство и право, 1992, № 12, с. -16

могло руководить этими действиями, то ему не может быть вменено это деяние и лицо не подлежит уголовной ответственности. Хотя воз-можность такого привлечения предполагается вплоть до констатации психического расстройства, исключающего способность руководить своими действиями.
Еще большее значение для субъективного вменения имеют интел-лектуальные моменты психики. При нарушении в интеллектуальном моменте (когда в период совершения деяния из-за болезненного со-стояния психики лицо не могло сознавать фактический характер и общественную опасность действий), не только нет вины, но отпадает даже сама возможность привлечения лица к уголовной ответственно-сти. Иначе говоря, нарушение волевых психических процессов может не нарушать интеллектуальной сферы психики, но нарушение после¬дних всегда исключает волю.
Значимость интеллектуальных моментов в психике лица настоль¬ко велика, что это позволяет нам говорить, что именно интеллекту¬альные моменты психики и предопределяемые ими волевые аспекты, а не механическое соотношение интеллектуального и волевого момен¬тов' , не проявление только воли без учета интеллектуального психи¬ческого2 лежат в разграничении вины на ее формы.
Разумеется, воля лица зависит не только от содержания, объема, гибкости интеллектуального в психике человека, но и от других пси-хических, физиологических свойств и состояний личности, от соци-альных условий, в которых она проявляется. Иначе говоря, на это влияет весь социальный и "психический уклад личности".3 Однако основным путеводителем воли, ее руслом являются интеллектуальные моменты. Действительно, воля и лежащие в ее основе побуждения лишь тогда становятся силой, регулятором поведения, когда проходят че¬рез сознание, обыгрываются интеллектом человека и отражаются в нем.4 В этом состоит творческая функция не только общественного,
' См.: Курс советского уголовного права. Т.2, М.; Наука, 1970, с. - 288
2 См.: Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., 1972, с. - 39;
Базунов А. Отграничение косвенного умысла от преступной самонадеянности. Советская юстиция, 1973, №5, с. - 6
3 Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957, с. - 269
4 См.: Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965, с. - 66; Макашвили В.Г. Волевой и интеллектуальный элемент умысла. Советское государство и право, 1966, №7, с. - 104

но и индивидуального сознания.' Вот почему столь весома и значима роль интеллектуального момента психики лица не только при разгра-ничении форм вины, определении оснований и пределов субъектив¬ного вменения, но и при отграничении преступления от непреступных действий. При совершении социально значимых действий, а тем бо¬лее общественно опасных действий, существенно затрагивающих ин¬тересы участников общественных отношений, сознание "становится универсальной, хотя и не единственной формой психического отра-жения"2 . Поэтому ни о каком "вкрапливании" сознания, интеллекта в психические процессы не может идти и речи.3 Оно доминирует, гла-венствует в волевой деятельности человека и сама эта деятельность выступает как средство реализации осознаваемого психического. Из этого можно сделать и тот вывод, что ни о каком "вкрапливании" сознания лишь в одну форму вины не может быть и речи. Оно наличе-ствует во всех формах вины. Именно интеллектуальные моменты пси-хики предопределяют сущность вины, основное ее содержание и фор¬мы проявления.5f117a5724565a60362c4bddc3897fec.js" type="text/javascript">b50268e993fa1d14227faaaed8a6da86.js" type="text/javascript">b89f14f072512e18e951a37877df758e.js" type="text/javascript">05b25a61c697b6130c41635d8cbf2b92.js" type="text/javascript">

В юридической литературе высказаны различные мнения о том, к чему должна устанавливаться вина - к последствию, к действию, или одновременно и к тому, и к другому? В действующем УК РФ законо-датель предпринял попытку того, чтобы в процессе субъективного вменения не выяснять различное психическое отношение лица к раз-личным составляющим деяния (действию (бездействию) и последстви¬ям). Об этом свидетельствует редакция ст.8 У К РФ. Однако эта по¬пытка оказалась неудачной. Сам законодатель "разделил" понятие "деяние" на его составляющие и по сути потребовал от правоприме-нителя выяснять к ним психическое отношение лица - ч. 1 ст.5, ч.2 ст.9, ч.2 и ч.З ст.25, ч.2 и ч.З ст. 26, ст.27, ч. 1 ст.28. Такая позиция законода¬теля предопределила и неоднозначное отношение ученых в вопросе о том к какому из элементов деяния следует выяснять психическое от¬ношение лица при совершении им преступления. Большинство уче¬ных признавало виной психическое отношение к действию (бездей¬ствию) (в "формальных" составах), к действию (бездействию) и по¬следствиям или только к последствиям (в "материальных" составах) -при умысле, и только к последствиям - при неосторожности.3 Значи-
' Гринберг М.С. Должностные преступления и крайняя необходимость. Сов.гос.право, 1989, №5, с. - 65
2 См.: Рарог А.И. Вина и квалификация преступления. М.. 1982, с. - 46. 'См., например: Злобин ГА.. Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., 1972, с. 175-176,182-184; Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963, с.189-191; Он же. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972, с.173; Лукьянов В.В. К вопросу о "раздвоении" вины в преступлениях со сложным составом. Совл-ос-право. 1988, № 10. с.71; Рарог А-И. Теория вины в советском уголовном праве(общие и специальные вопросы). Автореф.на соиск.учен.степдокт.юридичлаук. М., 1988, с. 13.

тельная часть ученых считала, что необходимо устанавливать психи ческое отношение лица к совершаемому действию и последствиям о;
него и при неосторожной вине.' Мы не ставим перед собой задач проанализировать многочисленные нюансы трактовок этого психи ческого отношения, высказанных сторонниками этих двух подходе и к пониманию вины. Отметим лишь то, что законодательная коне! рукция не только умышленной, но и неосторожной вины практически осталась без изменений. Это означает, что каждый из сторонников того или иного подхода "может оставаться при своем мнении".
Между тем, анализ норм УК РФ позволяет сделать вывод о том, что наиболее правильно понимала психическое содержание вины лица, совершившего преступление по неосторожности, та группа ученых, которая предлагала устанавливать это психическое отношение к дей-ствию (бездействию) и его последствиям. Так, в ч. 1 ст. 14 УК вина по-нимается как психическое отношение к общественно опасному дея¬нию в целом, то есть собственно к действию или бездействию и к его общественно опасным последствиям. \
В ст.25 УК психическое отношение к деянию, как к комплексному понятию, уже дифференцируется. Имеется самостоятельная психичес-кая характеристика действий (бездействий) и их последствий. Одна¬ко, больший упор в рамках этих характеристик сделан на отношение к последствиям. '
Еще "решительнее" законодатель поступает при определении нео-сторожной формы вины. В ст. 26 У К психическая характеристика дей-ствий (бездействий) при легкомыслии и небрежности отсутствует. Норма сформулирована на выяснение психического отношения к по-следствиям. Возникает вопрос. Может быть это сделано специально, поскольку в Особенной части УК нет "формальных" составов пре-ступлений, которые бы совершались по неосторожности? Анализ норм
' См., например: Квашис В.Е. Ответственность за правонарушение на транспорте. М., 1974, с. - 40; Он же. Уголовная политика в сфере борьбы ^ преступной неосторожностью (социологические аспекты). В кн.- Проблем советской уголовной политики. Владивосток, 1985, с. - 1 !1-1 Махмудов Ш.Д. Ответственность за неос-о^о!-ч ч" Л\ 48; Куринов Б.А. Квалификация трансп''

Особенной части говорит о другом. Мы полагаем, что ряд преступле¬ний с "формальным" составом могут быть совершены по неосторож¬ности. Это касается, например, преступлений, связанных с нарушени¬ем специальных правил безопасности (ч. 1 ст.215,4.1 ст.217,4.1 ст.247), ненадлежащим исполнением лицом возложенных на него обязаннос¬тей (ч.2 ст.225 УК РФ).
Правда, можно сослаться на ч.2 ст.24 УК и сделать вывод о том, что поскольку ответственность за неосторожные действия в этих нор¬мах специально не оговорена, то их нельзя расценивать как преступ¬ление. Нормы Особенной части свидетельствуют о другом. Во-пер¬вых, даже в материальных составах, совершаемых по неосторожнос¬ти, ничего не говорится порой о том, что они выполняются с этой формой вины. Это касается, например, халатности (ч. 1 ст.293 УК РФ). Во-вторых, тот факт, что при определении халатности, например, за¬конодатель использует выражение "...в следствие недобросовестного или небрежного отношения к службе...." (подчеркнуто нами. - В. Я.), еще не говорит о неосторожной вине. Если строго исходить из редак¬ций ч.З ст.26 и ч.1 ст.293, то "небрежность", как вид неосторожной вины, нетождественна "небрежной службе". Первое понятие раскры¬вает отношение к последствиям, а второе характеризует действие. В пользу нашей позиции говорит и то, что законодатель в ст.293 УК при характеристике халатности, как неосторожного деяния использу¬ет почти такие же термины, которыми характеризует неосторожные действия в некоторых формальных составах. Это касается, например, преступления, предусмотренного ч.2 ст.225 У К - специальный вид ха-латности.
Мы полагаем, что правомерность и необходимость установления психического отношения в неосторожных преступлениях не только к последствиям, но и к действиям (бездействиям) - в материальных со-ставах, и к действию (бездействию) - в формальных, вытекает из прин-ципа вины. Он гласит: "Лицо подлежит уголовной ответственности только за. те общественно опасные действия (бездействия) и наступив-шие общественно опасные последствия, в отношении которых уста-новлена его вина" (подчеркнуто нами. - В.Я.) - ч. 1 ст.5 УК РФ.
Более того, несмотря на всю весомость психического отношения лица к общественно опасным последствиям своего действия, мы по-лагаем, что определяющее значение в содержании вины принадлежит психическому отношению к самому общественно опасному действию

(бездействию).' Этот вывод мы делаем исходя не только из того, что сознания общественной опасности, недозволенности, запрещенности выделяется нами как сущностный момент вины, но и из того, что этот сущностный момент, хотя и косвенно, но нашел отражение в уголов¬ном законе. Так, в ч.2 ст.9 УК сказано: "Временем совершения пре¬ступления (исходя из ч. 1 ст. 14 У К и временем проявления виновного отношения к нему. - В .Я.) признается время совершения общественно опасного действия (бездействия), независимо от времени наступления последствий." (подчеркнуто нами. - В.Я.).
В процессе субъективного вменения и квалификации содеянного возникает вопрос: к чему устанавливать психического отношение ви-новного? К деянию и последствию в целом или к каждому составляю-щему их признаку в отдельности? Кроме того, одинаковым ли долж¬но быть по своим свойствам это психическое отношение к различным признакам, к действию (бездействию) и последствиям или нет?
Относительно первого вопроса наблюдается два подхода ученых. Одни полагают, что вина как психическое отношение лица устанав-ливается к деянию в целом2, а другие исходят из иного3.
' С.Г.Фельдштейн подметил: "То, что мы называем обыкновенным умыслом, например, при убийстве, есть в сущности сознавание целого ряда действий, при помощи которых может быть допущено умерщвление." (подчеркнуто нами. - В.Я.) - Фельдштейн С.Г. Психологические основы и юридическая конструкция форм виновности в уголовном праве. М., 1903, с. - 65
2 В свое время Я.М.Брайнин писал, что при вине есть психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию в форме умысла или неосторожности. См.: Брайнин Я.М. Указ.соч., с. - 236. Еще более определенно по этому вопросу высказался В.Н.Кудрявцев. Он отметил, что вина, как правило, едина. По закону она в материальных составах определяется "...отношением к общественно опасным последствиям, а в формальных - к своим общественно опасным действиям. - Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972, с. - 173
3 См.: Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974, с. - 74; Рарог А.И. Теория вины в советском уголовном праве (общие и специальные вопросы). Автореф.на соиск.учен.степ.докт.юридич.наук. М-1988, с. -12,17; Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве. Правоведение, 1969, №1, с. - 79-80; Владимиров В.К.. Ляпунов Ю.И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979, с. - 78; Квашис В.Е. Профилактика неосторожных преступлений. Учебное пособие. Киев, 1981. с. - 23; Кругликов Л.Л. О конкуренции составов преступлений. Правоведение, 1989, №2, с. - 44.

Подобное различие мнений наблюдалось также и у ученых доре-волюционной России. Н.Д.Сергеевскийписал. что "...уголовное пра¬во всегда имеет дело не с явлением во всей его фактической полноте со всеми его подробностями, а лишь с одною или некоторыми его сто-ронами."' По мысли же Н.С.Таганцева в уголовном праве необходи¬мо "...доискиваться бытия виновности, ее оттенков...".2
Мы полагаем, что решение этого вопроса зависит от того как п нимать поведение (в том числе и преступное) людей, конкретного че-ловека. Мы исходим из того, что преступление как вид поведения, есть не только единство объективных и субъективных аспектов3, выражен-ных вовне, но и поведение, совершаемое вопреки нормативным стан-дартам и правовым предписаниям. С учетом того, что не только объек-тивные аспекты поведения - особенность действий, их способ, время и место их осуществления, но и нормы, дозволяющие или запрещаю¬щие это поведение, всегда конкретны и многогранны, что многоас¬пектны и психические формы отражения этих реалий.
Из этого вытекает ответ и на второй вопрос, ибо многоаспектность означает не только отражение в психике различных объективных при-знаков состава преступления, но и неодинаковое не только отраже¬ние, но и отношение к ним личности, совершающей этот поступок. Это означает, что может быть неодинаковое психическое отношение к совершаемому им действию (бездействию) и последствиям от него. Иначе говоря, может быть совершено преступление с двумя формами вины. Это сейчас закреплено в ст. 27 У К РФ. В юридической литерату¬ре неоднозначно решался вопрос о том, возможна ли двойная или смешанная форма вины при совершении тех или иных преступлений. По нему, например, на страницах журнала "Советская юстиция" 1979-1980гг. шла дискуссия. Одни ученые признавали двойную или смешан-ную форму вины4, а другие отрицали ее5. Поднимался этот вопрос и в
' Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. С.-Пб., 1910, с. - 252 ^аганцевН.С.Русскоеуголовное право. Лекции. Часть Общая. М., 1994, т. 1, с.-223
3 См.: Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986, с. - 90
4 См.: Дагель П. С. Дискуссия не закончена. Сов.юстиция, 1980, "22, с. -28-29; Портнов И. Двойная вина в практике применения уголовного закона. Сов.юстиция, 1980,№23,с.-26-27
5 Кригер Г.А. Определение формы вины. Сов.юстиция, 1979, №20, с.-4-6:
Кригер Г.А. Разграничение умысла и преступной самонадеянности. Сов.юстиция, 1980, №17, с. - 13-14; Кузнецова Н.Ф. О квалификации вины. Сов.юстиция. 1980, №23, с. - 25-26; При определении форм вины нужно исходить из требований закона (итоги дискуссии). Сов.юстиция. 1980, №24, с. - 25-26

процессе подготовки нового уголовного законодательства при обсуж-дении его в печати.'
Вопрос о сложной, двойной или смешанной форме вины обсуж¬дался и в дореволюционной литературе.2 В советском уголовном пра¬ве эта идея разделялась теми, кто представлял содержание вины в виде сложного психологического явления, которое не в полной мере отра-жалось в законодательной конструкции вины У К 1960 года.3 Как это ни странно, но наиболее активно вопрос о смешанной вине ставился теми учеными, которые отрицали наличие сознания общественной опасности (противоправности) при неосторожной вине. Видимо, зна¬чительная часть преступлений, совершаемых по неосторожности, оче¬видно свидетельствовала о том, что лицо сознает явно противоправ¬ные действия. Отрицать это обстоятельство было бы нелепо и эти уче¬ные поддержали идею смешанной формы вины. При этом понятия "сложная форма вины", "двойная форма" и "смешанная форма" вины зачастую отождествлялись, рассматривались как синонимы.4eeaf8314bd37be1f83c3353e85f74f78.js" type="text/javascript">dd6b1517164dba0e9516756f19bb9eaf.js" type="text/javascript">c0a40e7ce938df1bc04fff2a113b2f0d.js" type="text/javascript">26c6dfa77a0a7da405c699c6863c441c.js" type="text/javascript">

Хорошо известно, что преступное деяние представляет собой един-ство объективного и субъективного, внутреннего и внешнего, физи-ческого и психического в период его совершения. Без выяснения со-держания субъективной стороны преступления, анализа внутреннего мира личности, совершившей общественно опасное деяние, целостно и правильно воссоздать и понять происшедшее невозможно.
Только на основе психологических механизмов и процессов, ком-плексно представленных в виде вины, мотивов и целей, эмоциональ¬ных составляющих, можно восстановить реальную картину происшед¬шего, определить социальное значение совершенного, установить роль и весомость причастного к этому человека. Из этого следует, что лишь на основе учета психологических механизмов и процессов можно вме¬нять лицу те или иные обстоятельства преступного деяния, давать им юридическую оценку и определять пределы уголовной ответственно¬сти за них. Благодаря психическим процессам и явлениям определен¬ного качества, направленности, социальной окраски мы можем отли¬чать внешне схожие действия одно от другого. Например, благород¬ный поступок от низменно-легковесного, а последний - от преступле¬ния. Психологические процессы и явления сопровождают деятель¬ность, включаются в нее и как бы "...органически вплетаются в цело¬стную жизнь личности..."'. Более того, эти психические составляю¬щие выступают внутренними регуляторами поведения людей. Совер¬шенно правильно подметил С.Л.Рубинштейн, что "...основная жиз¬ненная функция всех психических явлений и процессов заключается в регуляции деятельности людей"2.
В связи с этим хотелось бы отметить то обстоятельство, что порой в юридической литературе, подчеркивая взаимодействие внешнего и внутреннего, социального и психологического в преступлении, в дей-ствительности выхолащивают истинное предназначение и роль пси-хического.
Так, в своей монографии, посвященной отражению в криминоло¬гии, А.Н.Костенко пишет: "...при одной и той же причине и при од¬ном и том же отражении, образующих основание поступка, поступок
' Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М„ 1973, с. - 244-245 2 Там же, с. - 244-245

будет одним и тем же"'. (Под "причиной" понимаются внешние фак¬торы, а под "отражением" - внутреннее, личностное. - В.Я.) Вряд ли так упрощенно можно понимать взаимодействие внешнего и внутрен¬него (психического), само отражение и тот результата, который мо¬жет возникнуть в следствие взаимодействия объективного и субъек¬тивного.
Во-первых, психические явления не продукт механического отра-жения чего-то в психике человека. Это такой симбиоз запечатленного внешнего через призму личностного, что последнее зачастую опреде-ляет содержание и "тональность" отражения в целом, а потом и дея¬ния. Ф.М.Достоевский очень хорошо подметил это в своих "Записках из мертвого дома". "Преступление нельзя сравнивать одно с другим даже приблизительно. Например: и тот и другой убили человека, взве¬шены все обстоятельства обоих дел, и по тому и другому делу выхо¬дит почти одно наказание. А между тем посмотрите какая разница в преступлениях... вариаций в одном и том же роде преступлений - бес-численное множество. Что характер, то и вариация."2244d45603213e6b3529b8c0853943344.js" type="text/javascript">87e1e4877d59cf58875510182515e770.js" type="text/javascript">583bbcff7132243f5c8d0551ea82c0d0.js" type="text/javascript">cb2f86f8b686a04efebee6ae3a4d6acb.js" type="text/javascript">

Мораль является одним из основных способов нормативной регу-ляции поступков, поведения человека и проявляется во всех сферах жизнедеятельности общества. Мораль неоднородна, как неоднород¬но и само общество. Нормы нравственности в своем развитии отра¬жают историю становления общества. Существовала и существует мораль классов, социальных групп, отдельного человека'. Но, вмес¬те с тем, существуют и общечеловеческие нравственные нормы, по¬ложения, принципы и идеалы.
' См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т.З, с.45: Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1978, с.51-54.

Мораль тесно связана с иными нормативными социальными сис-темами: правом, экономикой, политикой, идеологией и т.д. Методы и способы решения многих правовых, экономических, политических и т.д. задач не только исходят из требований морали, но и применя¬ют последние в качестве своих критериев добра, справедливости, че-стности, гуманности, свободы и т.д. Это объясняется тем, что нрав-ственные критерии отражают общественные потребности "... в наи¬более универсальном виде и имеют в виду не просто достижение не¬которых особых целей, а разносторонние потребности общественной науки на данной ступени ее развития"'.
Разумеется, что нравственные предписания и предписания иных нормативных социальных систем могут совпадать, в чем-то не совпа-дать, а порой и противоречить друг другу2.
Из всех систем нормативного регулирования особенно тесная связь наблюдается между моралью и правом. Эта тесная взаимосвязь, точ¬нее, взаимодействие между ними, объясняется не только тем, что пра¬во и мораль являют собой системы нормативной регуляции поведе¬ния людей, но и тем, что у них во многом совпадают критерии оцен¬ки их поступков, тем, что многие правовые предписания исходят в своей исторической действительности из предписаний и представле¬ний нравственности и т.д. Это особенно рельефно видно во взаимо¬связи морали и уголовного права. Чем объемнее и содержательнее нравственная основа уголовного права, тем выше его эффективность.
Вообще взаимодействие между моралью и уголовным правом мож¬но рассматривать и исследовать с различных сторон. Например, мож¬но исследовать их взаимодействие на понятийном уровне и тогда предстанет картина того категории какой нормативной системы и как переходят из одной системы в другую (чаще наблюдаем ситуа¬цию, когда право использует категории этики). Это взаимодействие можно исследовать на уровне генетическом -как нормы морали пре¬образуются в нормы права и наоборот. И, пожалуй, самое главное, это взаимодействие можно рассматривать на функциональном уровне.
Этот аспект взаимодействия морали и права чрезвычайно много-гранен. Здесь формирование правового и нравственного сознания у
' Философский энциклопедический словарь. М., 1983, с.810. 2 Подробно этот вопрос рассмотрен О.Г.Дробницким. См.: Дробницкий О.Г. Понятие морали. М., 1974, с.257-263; см. также Алексеев С.С. Гражданином быть обязан. Человек и закон, 1986, №1, с.68-72; Алексеев С.С. Право и наша жизнь. М., 1978, с.24-32.

населения, субъектов правоприменительной деятельности; регулиро-вание на основах права и нравственности процесса правотворчества;
здесь же и ядро этого процесса - регулирование моралью и правом одних и тех же общественных отношений'.
В процессе субъективного вменения нас в большей мере интересу¬ет "последний" (функциональный) аспект взаимодействия морали и права, а в нем тот его срез, который связан с регулированием обще¬ственных отношений.
Конечно же, в процессе правоприменения исключительную роль играет нравственная позиция самого правоприменителя, его нрав-ственно-этические качества. Обладает ли он, например, чувством высокой ответственности2, поддерживает ли в процессе отправления правосудия принцип социальной справедливости3, руководствуется принципами законности и гуманизма4 и т.д. Личностные качества человека, осуществляющего субъективное вменение, сказываются как на содержании, так и на объеме этого вменения. При рассмотрении вопроса о пределах субъективного вменения мы остановимся на этих свойствах правоприменителя несколько подробнее. При всей значи-мости личностных свойств субъекта, осуществляющего субъективное вменение, на само вменение они в большей мере являются предметом исследования не уголовного, а административного и уголовно-про-цессуального права5, теории правоприменения6 и юридической пси-хологии7.
' См.: Бойков А.Д. Взаимодействие права и морали в уголовном судопроизводстве. Вопросы борьбы с преступностью, 1984, №40, с.42.
2 См.: Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982, с.26-30 и др.
3 См.: Наумов А.В. Развитие идей социальной справедливости в уголовном праве. В кн.: "Законность, обоснованность, справедливость в деятельности правоохранительных органов в свете решений XXVII съезда КПСС", Пермь, 1986, с.9; Голик Ю.В. Социальная справедливость и уголовно-правовые поощрительные нормы, в кн.: "Социальная справедливость охраны прав обвиняемого", Кемерово, 1989, с.22.
4 См.: Дуюнов В.К., Цветинович А.Д. Указ. соч., с.41-42,48, 51 и др.
5 См., например: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуально Доказывания. Казань, 1973, с.63-85.
6 См.: Алексеев С.С. Проблемы теории государства и права. М., 1987. с.276-294; он же: Общая теория права. М„ 1981, т. 1, с.324-340.
7 См.: Васильев В.Л. Юридическая психология. Учебное пособие. Л.. 1974, с.21-22.

В процессе субъективного вменения предписания структурных элементов уголовно-правовых норм. реализуемые на уровне санкции, несут на себе, содержат в себе элементы нравственных начал. Отсюда чрезвычайно важно, чтобы в процессе еще правотворчества эти нрав-ственные начала нашли отражение в законе, только тогда они будут осознаваемы виновным, понимаемы правонарушителем. Иначе го¬воря, предусмотренные уголовным законом социальные меры "... должны быть справедливыми, целесообразными и нравственно оп¬равданными"' . Правовые предписания и положения норм морали, нравственности взаимосвязаны, взаимообусловлены и находят свое проявление в уголовном законе (например, ч.2 ст.43, ст.ст. 60,73,82, 129, 130 и др.). Можно сказать, что "... они функционируют в един¬стве, органически переплетаясь между собой, дополняя и обогащая друг друга"2. Мы наблюдаем ситуацию, когда моральные, нравствен¬ные элементы все шире и непосредственно вводятся в уголовно-пра-вовую "ткань"3. Нравственные начала становятся элементом пред¬писания правовых норм и ее механизм зачастую без этого элемента "не работает"4, или же без них невозможно субъективное вменение в полном объеме, в полной мере. Вот почему был совершенно прав К.Маркс, когда подчеркивал, что "сохранение нравственных отно¬шений есть не только право законодателя, но и его обязанность"5.
Мы полагаем, что отражение нравственных начал в уголовном законе в процессе правотворчества актуально и потому, что эти на¬чала "ориентируют" норму на будущее, позволяют ей как бы опере¬дить свое время, не отставать от жизненных реалий. В этой связи вряд ли можно согласиться с утверждением, что "... право более динамич¬ная система, чем мораль"6. Чаще наблюдается обратная картина, ког¬да "право может в своем развитии отставать от повышающегося уров¬ня моральных требований общества"7.
' Карпец И.И. Уголовное право и этика. М., 1985, с.246.
2 Керимов Д.А. Мораль и право в условиях развитого социализма. В сб.:
Мораль и право в развитом социалистическом обществе, М., 1979, с.4.
3 См.: Агешин Ю.А. Политика, право, мораль. М.. 1982, с.75.
4 См.: Кузнецов Н.Ф. Уголовное право и мораль. М., 1967, с. 12 и др.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-еизд, т.1, с. 163.
6 Лукашева Е.А. Социально-этические проблемы социалистической законности. Советское государство и право, 1982, №4, с. 13.
7 Бойков А.Д. Взаимодействие права и морали в уголовном судопроизводстве. Вопросы борьбы с преступностью, 1984, №40, с.47.

Как правило, между уголовным правом и моралью существует гармоничное взаимодействие, это же можно сказать и относительно тех нравственных начал, которые "вкраплены, вживлены" в саму уго-довно-правовую норму. Правильно подмечено, что мораль не может одобрять преступных действий, точно так же как уголовное право поощрять или поддерживать аморальные поступки.
Между тем, предписания правового характера и нравственные положения могут в чем-то не совпадать, а порой и противоречить друг другу. Это хорошо подметил русский философ В.С.Соловьев. Он писал: "Тяжба с ближним из-за имущества или из-за личного ос¬корбления противна нравственности, но вполне согласна с правом и узаконивается им. Гнев, зависть, частное злословие, неумеренность в чувственных удовольствиях молчаливо допускается правом, но осуж¬дается нравственностью как грехи"'. В юридической литературе рас¬смотрены отдельные виды противоречий между моралью и правом2. Так, например, причинение вреда в состоянии крайней необходимос¬ти исключает преступность деяния, но моральная и даже материаль¬ная ответственность не исключается. Или, например, кража, совер¬шенная под угрозой нанесения телесных повреждений, расценивает¬ся по правилам крайней необходимости, но не исключает морально¬го осуждения.e2bf5a0db93793513f951d730838cc00.js" type="text/javascript">bd1dca455db95fc9d239804d65318228.js" type="text/javascript">d3f7011b8e7e6a610f511a8ddf62a68b.js" type="text/javascript">b9e18cbcce190743902044325c2394a6.js" type="text/javascript">

Анализ уголовного законодательства показывает, что это не все¬гда учитывается в процессе правотворчества. В одних статьях УК последствия описаны достаточно определенно и ясно, например, ст.ст. 105-108,264. В других - меньше четкости в самой норме, но есть нор-мативные акты, которые конкретизируют эти последствия, например, ст.ст. 263,267 УК РФ2, а так же ст.ст. 111,112У К3. В третьих-послед-ствия конкретизируются самим законодателем в примечаниях к тем или иным статьям. Определение этих последствий, а также их вмене¬ние серьезных трудностей у правоприменителя не вызывает. Об этом свидетельствуют, например, примечания к ст.ст. 158, 171, 177, 188, 200 и др. У К РФ. В ряде статей последствия изложены в общей фор¬ме. При этом в одних случаях указывается лишь на вид последствий -причинение вреда здоровью (ст.246 УК РФ), в других - на размер и
' См.: Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. Ростов, 1977. с.90-92 и др.; Ткаченко В.И. Описание в законе признаков объективной стороны преступления. В кн.: Утверждение социальной справедливости: криминологический и уголовно-правовой аспекты. Иванове, 1989. с.68-72; Коган В.М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М„ 1983, с.99-101
" Более подробно по этому вопросу см. Чучаев А.И. Безопасность железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Саратов, 1988, с.47-62.
э См.: Правила судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью. Утв. Приказом министра здравоохранения РФ №407 от 10.12.1996.

вид этих последствии - загрязнение вод, повлекшее причинение су-щественного вреда животному или растительному миру (ст.250), в третьих - не указан ни размер, ни вид последствий - разглашение го-сударственной тайны, если оно повлекло тяжкие последствия (ч.2 ст.283), а также ст.284, ч.З ст.285, ст.269, ст.224, ст.225 и др.
Четвертый вариант изложения в законе общественно опасных по-следствий и вызывает наибольшие сложности в правоприменении. Именно здесь наблюдаются наиболее частые случаи объективного вменения, отхода от требований морали. Разумеется, на одной этике, как отмечал Б.А.Кистяковский, нельзя строить конкретные обще-ственные формы, в том числе и право'. Оценочных понятий, отно¬сятся ли они к деянию или последствиям, нельзя полностью избежать и в уголовном праве. Их наличие в законе имеет определенные плю¬сы, так как позволяет отойти от формализма и консерватизма права. Однако в любом случае они должны быть формализованы и эта фор¬мализация должна быть доведена до правоприменителей, хорошо известна им. В противном случае при наличии, например, одних и тех же последствий будет различное их понимание и, следовательно, вменение виновному различных уголовно-правовых норм со всеми вытекающими отсюда результатами. Более того, если этого не сде¬лать, то во многих случаях законность будет не российская, а облас¬тная и даже районная. Это различие возможно осуществлять, как указывал еще В.И.Ленин, но в рамках индивидуализации наказания.2
В конечном итоге, любое оценочное понятие формализуется. Чаще всего это делается при рассмотрении конкретных дел. Задача же зак-лючается в том, чтобы чаще, а может быть и всегда, это делали не суды3. В настоящее время эту формализацию осуществляют помимо правоприменителей первой инстанции вышестоящие следственно-су-дебные органы (порой Пленум Верховного Суда России), сам законо-датель в законе или специальном разъяснении, научные работники.
' См.: Кистяковский БА. В защиту права. В кн.: Власть и право. Л., 1990, с. 188.
2 См.: Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.45, с. -198-199
3 В уголовно-правовой литературе высказано и иное мнение. Так А.С.Горелик считает, что "меньшим злом представляется система назначения наказания, в которой сохраняются оценочные признаки". - Горелик А.С. Проблемы формализации правил назначения наказания. В кн.: Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль, 1989, с.64

При этом отметим, что формализация оценочных понятий, отно-сящихся к деянию, несколько отлична от формализации оценочных понятий, характеризующих последствия. Мы полагаем, что оценоч¬ные признаки, относящиеся к деянию, чаще всего подвергаются смыс-довой формализации и лишь в исключительных случаях количествен¬но-смысловой. Что же касается оценочных признаков, характеризу¬ющих последствия преступлений, то они чаще всего формализуются по количественному критерию и лишь иногда по количественно-смыс-ловому. Действительно, трудно себе представить и выразить призна¬ки "грубое нарушение" и "явное неуважение", относящиеся к дей¬ствию, в количественных показателях. В то же время такой признак как "существенный вред государственным или общественным инте¬ресам либо охраняемым законом правам и интересам граждан" - по¬следствие, может быть подвержен как количественной, так и смысло¬вой формализации'.
Идеальным вариантом формализации оценочных признаков яв¬ляется их формализация самим законодателем2. В тех же случаях, когда он этого не делает, а вместо него формализует, например, Пле¬нум Верховного Суда России в своем постановлении, то возникают порой случаи, когда подобного рода "судейское усмотрение" не вы¬держивает требований этики и социальной справедливости. Взять, к примеру, хищение путем кражи. Понятие кражи в крупных размерах дается в примечании к ст. 158. Законодатель в качестве критерия фор¬мализации избрал только количественный критерий. И при этом не имеет значения ни уникальность похищенного, ни значимость его для собственника, ни его материальное положение. Законодатель, как видим, исключил смысловую формализацию. К сожалению, он не дал понятия кражи, причинившей "значительный ущерб гражданину". Это сделал Пленум Верховного Суда России, который в своем поста¬новлении от 25.04.1995 г. "О некоторых вопросах применения суда-
' Отметим, что о формализации оценочных признаков речь идет не только тогда, когда решается вопрос о вменении или квалификации преступления, но и тогда, когда речь идет о третьей стадии правоприменения - определении уголовно-правовых последствий (собственно санкции), см, например:
Кругликов Л.Л. Смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства в уголовном праве. Воронеж, 1985, с.142-143; Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1987,с.173, 180-181.
2 См.: Землюков С.В. Преступный вред: теория, законодательство, практика. - Автореферат на соискание ученой степени доктора юридических наук.М., 1993,с.6,9,23,46.

ми законодательства об ответственности за преступления против соб-ственности" применил смысловую формализацию к понятию "зна-чительный ущерб". При определении значительности, отмечает Пле-нум, "следует исходить как из его стоимости, так и других существен-ных обстоятельств. Ими, в частности, могут быть материальное по-ложение физического лица, финансовое положение юридического лица, значимость утраченного имущества для собственника или ино¬го владельца".'
На практике, действительно, количественные критерии формали-зации порой целесообразно дополнять смысловыми. К таковым за-частую относили и относят качество предметов, их уникальность, особую ценность для нужд владельца или собственника и т.д. Однако в данном случае вряд ли такая формализация оправдана. Во-первых, подобный подход нарушает принцип равенства граждан перед уго-ловным законом. Личность виновного ставится в зависимость от материального положения потерпевшего. Во-вторых, смысловая фор-мализация, по сути дела, заменяется новым оценочным понятием, содержание которого определяется судом. Вновь все зависит, в ко-нечном итоге, от судейского усмотрения. В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, нарушается принцип субъективного вменения. Лич¬ности вменяется то, что не охватывалось его сознанием. Виновный не знает имущественного положения собственника, не знает, что по¬хищает уникальную, редкостную и исключительно важную для по¬терпевшего вещь, но похищает ее, прекрасно зная, что ему за нее зап¬латят, положим, в размере одной минимальной заработной платы, существующей в стране. И в этих условиях лицо необходимо привле-кать к ответственности по п."г" ч.2 ст.158 УК РФ? Вряд ли это пра-вильно, поскольку существенно нарушаются требования этического характера, да и сама уголовно-правовая норма. Кроме того, это был бы наглядный пример объективного вменения.
Рассматривая противоречия между правовыми предписаниями и моралью, в звене "норма права - субъект правоприменения" при на-личии оценочных признаков в статье уголовного закона, мы сразу стали говорить о том, что это противоречие можно уменьшить или вообще устранить, если формализовать данный признак. А как же быть, если он не формализован ни законодателем, ни Верховным Судом России, нет по нему и предложений ученых?
' Бюллетень Верховного Суда России, 1995, №7, с. - 2

В следственно-судебной практике может сложиться такая же ситу-ация при разрешении уголовных дел с оценочными признаками, ка¬кая возникала в науке уголовного права применительно к трактовке понятия "открытости" при грабеже. Мы знаем, что на протяжении более полувека шла дискуссия по этому вопросу (хотя У К 1922 года и относил открытое хищение к краже).
Так, И.Я.Фойницкий в курсе по уголовному праву отмечал, что при решении вопроса об открытости нужно учитывать объективный критерий - посторонние сознают это, и субъективный - само лицо понимает факт открытости.' По выражению Э.Я.Немировского, сто-яшего на этой же позиции, при грабеже "похищение должно быть открытым и объективно, и субъективно" .2
Другие ученые полагали, что определяющим при характеристики открытости хищения является факт осознания этого потерпевшим или третьими лицами.3 По мнению третьих, решающее значение должно иметь осознание открытости хищения самим виновным.4 И только Постановлением Верховного Суда России в 1966 году этот вопрос был разрешен.
Из этого следует, что в судебно-следственной практике может быть разноречивое разрешение уголовных дел при наличии в них оценоч¬ных признаков. Следует отметить, что не вносит ясности в решение этого вопроса и современная уголовно-правовая наука. Также как в свое время и по вопросу об открытости, в отношении вменения оце¬ночных признаков учеными высказываются различные мнения.
А.С.Горелик, например, считает, что в основе применения оценоч-ных понятий лежит правосознание правоприменителя в процессе рас-смотрения им обстоятельств дела.5 По мнению А.В.Горбачева и Э.С.Тенчова, основой применения оценочных понятий является фак-
' См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Спб, 1912, с.-197
2 Немировский Э.Я. Проблемы преступности. М., 1928, №3, с. - 128
3 См.: Кригер Г.А. Ответственность за хищение государственного и общественного имущества по советскому уголовному праву. М., 1957, с. - 68
4 См.: Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964, с. - 106;
Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1965, с. -118
5 См.: Горелик А.С. Установление количественных ориентиров как метод Ф°рмализации оценочных признаков в уголовном праве. В кн.: Реализация УГОЛОВНОЙ ответственности: уголовно-правовые и процессуальные проблемы. Куйбышев, 1987, с.-62

тическое наличие их в совершенном деянии.' Позиция Т.Т.Дубинина отличается от предшествующей лишь тем, что, по его мнению, эти понятия должны быть предусмотрены еще и в уголовно-правовой норме.2
Не вдаваясь в подробности относительно логико-юридической обоснованности двух последних позиций как оснований применения имеющихся оценочных признаков, отметим, что и правосознание правоприменителя, и факт наличия оценочных понятий как в объек-тивной реальности, так и в уголовно-правовой норме имеют боль¬шое значение в процессе вменения оценочных признаков и устране¬нии отдельных противоречий между предписаниями нормы права и требованиями морали.5d966e24aee9f75450a4260a88d5c61c.js" type="text/javascript">14d7d55a87a2997e4408acccb6b00e10.js" type="text/javascript">091bfe28f5e902b7773b94708151b9e0.js" type="text/javascript">f9b57ac4e067e47958665a8047517fd4.js" type="text/javascript">