Эти предложения не вызвали отклика ни в литера-
туре, ни в устных дискуссиях. Та же судьба постигла
предложения В.П. Колмакова о включении в науку еще
одной части, посвященной криминалистической профи-
лактике, и ряда авторов, считавших необходимым вы-
делить в системе науки часть, посвященную кримина-
листической экспертизе.
Костяк устоял, и в последующие десять лет серь-
езных посягательств на него не было. Только в 1978 г.
А.А. Эйсман предложил разделить первую часть на две:
введение в науку (все науковедческие вопросы и исто-
рия криминалистики) и общая теория криминалистики2.
Но и это предложение ни у кого не вызвало интере-
са. Были и некоторые другие посягательства на систему
науки, но ни одно из них не получило сколько-нибудь
реального воплощения в учебниках или учебных кур-
сах. И только еще через 15 лет была предпринята дей-
ствительно реальная попытка изменения системы кри-
миналистики.
В 1993 г. вышел в свет учебник под редакцией
А.Г. Филиппова и А.А. Кузнецова, в котором по иници-
ативе Филиппова фигурировала еще одна часть: "Кри-
миналистические вопросы организации раскрытия и
расследования преступлений"-'. Такой же раздел был
включен (по инициативе Филиппова) в учебник под ре-
дакцией Б.П. Смагоринского4. В 1998 г. эта новелла уже под
названием "Организация раскрытия и расследования
преступлений. Криминалистические версии", опять-
таки по инициативе А.Г. Филиппова, пополнила собой
традиционную систему науки1. Настойчивые попытки
таким волевым порядком изменить систему науки со-
здавали впечатление, что раздел уже существует, как
бы по общему признанию, хотя никакого мало-мальски
серьезного обсуждения этой "реформы" системы науки
не проводилось, пару раз дискутировали лишь мы
вдвоем.
В ряде устных выступлений мне, по-моему, уда-
лось убедить научную общественность в ненужности
такого раздела ни для теории криминалистики, ни для
практики использования ее положений. В ответ на эти
выступления А.Г. Филиппов опубликовал статью в
пользу своей идеи2, но никакой публичной поддержки
она не получила.
Искусственность введения в систему науки такого
раздела становится очевидной уже при беглом ознаком-
лении с его содержанием. В последнем варианте в него
были включены проверочные действия при решении
вопроса о возбуждении уголовного дела, криминалис-
тические версии и планирование расследования, вза-
имодействие следователя с различными службами орга-
нов внутренних дел, розыскная работа следователя и
основы применения ЭВМ в раскрытии и расследовании
преступлений. Ничего принципиально нового ни для
науки, ни для учебного курса этот раздел, таким обра-
зом, не содержит — это составляющие традиционных
разделов криминалистики, некоторые из них, например
розыскная работа следователя, имеют к чисто организа-
ционным проблемам такое же отношение, как, скажем,
теория идентификации; другие же, как использование
ЭВМ, с равным успехом могут быть включены в крими-
налистическую технику или методику.
Но дело даже не в случайном, ничем не обосно-
ванном наборе составляющих этого раздела. Вопрос
гораздо серьезнее.
Один из принципов, на которых основывается кри-
миналистика, который, собственно, и реализован самой
этой наукой, заключается в организации деятельности:
деятельности по собиранию, исследованию и использо-
ванию доказательств, деятельности по планированию и
осуществлению раскрытия, расследования преступле-
ний и т.п. Организация — неотъемлемая сторона приме-
нения и использования криминалистических рекоменда-
ций, ее невозможно отделить от других сторон этой
деятельности. Даже в тех элементах криминалистичес-
кой науки, где вопросы организации выступают на пер-
вый план, они неотъемлемы от того, что организуется.
В криминалистической тактике это вопросы планиро-
вания расследования и организация взаимодействия
следователя с иными службами МВД и другими органа-
ми и организациями. Да, планирование — это метод
организации, но организации чего? Всякой организа-
ции? Нет, в данном случае организации лишь одной,
узкой сферы общественной практики — раскрытия и
расследования преступлений. Да, взаимодействие, не-
сомненно, имеет организационный аспект, но опять-
таки он для него не главный, главное — это содержа-
ние взаимодействия, то, в чем и ради чего оно осуще-
ствляется.
В организационном аспекте можно рассматривать
любой элемент криминалистики. Когда мы говорим о
подготовке и проведении любого следственного дей-
ствия, то, в сущности, обращаемся к его организации;
любая частная криминалистическая методика — это
руководство по организации и осуществлению раскры-
тия и расследования данного вида преступлений. В том
или ином смысле вся криминалистика — это организа-
ция, и именно поэтому всякая попытка выделить, обо-
собить проблемы организации попросту никчемна.
Так, на мой взгляд, обстоит дело с этой попыткой
ревизии системы криминалистики.

В этой же работе они пишут, что если понимать под
методом расследования общий подход к нему, то такое
"содержание метода расследования уже совпадает с
другим понятием — "стратегия". Под стратегией пони-
мают искусство в достижении цели. Очевидно, что при
характеристике специфики процессов познания в про-
цессе расследования можно использовать понятие
"стратегия". В этой связи выделяют две стратегии рас-
следования преступлений — дедуктивно-алгоритмичес-
кий и индуктивно-эвристический процессы познания"3.
Г.А. Зорин, Р.Г. Зорин, B.C. Соркин используют в
своих работах термин "стратегия защиты". B.C. Соркин
определяет стратегию как "преобразование исходной
информации с поэтапным переформированием целей и
задач по каждому из этапов (выполнения защиты. —
Р.Б.)"4. Никто из названных авторов в работах 1990-х гг.
не рассматривал стратегию как структурную часть
криминалистической науки. Но в 1994 г. Г.А. Зорин по
вопросу о стратегии в криминалистике занял более
радикальную позицию. Он обозначил термином "страте-
гия" процесс формирования системы целей и распреде-
ления их на "дереве целей" согласно тому или иному
этапу расследования. "Стратегия — это искусство ру-
ководства процессом расследования уголовного дела в
целом"1. Сфера стратегии ограничивалась этим процес-
сом, и по логике вещей получалось, что она не выхо-
дит за границы криминалистической методики.
Следующий радикальный шаг в трактовке страте-
гии сделал А.В. Дулов. В 1996 г. под его редакцией вы-
шел в свет учебник "Криминалистика"; им написана и
первая глава учебника — "Задачи, функции и предмет
криминалистики". Перечисляя разделы криминалисти-
ки, после ее теоретических основ, техники и тактики
А.В. Дулов в качестве четвертого раздела называет
криминалистическую стратегию и затем заключитель-
ный раздел — методику. "Потребность выделения в
криминалистике раздела стратегии, — пишет А.В. Ду-
лов, — возникла при разработке методик расследова-
ния отдельных видов преступлений. Чем глубже разра-
батывался этот раздел, тем полнее выявлялись вопро-
сы, общие для расследования всех категорий уголовных
дел. В связи с этим во многих учебниках появились
общие положения методик расследования, где излага-
лись вопросы организации расследования в целом. Об-
ращалось внимание и на наличие проблем, которые не
находят своего места в существующей системе крими-
налистики"2. Решить все эти проблемы, по его мнению,
возможно, сформировав в системе криминалистики
еще один раздел. "Стратегия расследования". Этот раз-
дел должен включать:
• выявление союзников следователя и основы вза-
имодействия с ними;
• изучение общих моделей и методов расследова-
ния уголовных дел;
• изучение общих рекомендаций по организации
процесса расследования;
• изучение процессов противодействия и путей их
предупреждения и ликвидации1.
К сожалению, содержание этого учебника ограни-
чилось тремя первыми разделами системы криминали-
стики, и поэтому более подробно судить о криминали-
стической стратегии не представилось возможным. Но
идею этой структурной части развил в своих работах
Г.А. Зорин.
Модель структуры криминалистики, по Г.А. Зори-
ну, состоит из семи разделов:
• теория криминалистики;
• методология криминалистики, которую он рас-
сматривает лишь как учение о методах науки;
• стратегия криминалистики;
• криминалистическая тактика;
• криминалистическая методика;
• криминалистическая техника, которую он пере-
местил на шестое место в системе, поскольку то, что
она традиционно стояла выше тактики и методики,
снижало значимость стратегии, тактики и методики
(тем более что "техника в отрыве от следственных
действий или экспертиз не применяется. Она носит
"подсобный" характер и не определяет стиль расследо-
вания"1);
• криминалистическая экспертология2.
В другой своей работе Г.А. Зорин посвятил крими-
налистической стратегии специальный раздел — "Кри-
миналистическая стратегия — основа применения эври-
стических методов". Стремясь дать ее всестороннюю
характеристику, Зорин приводит несколько определе-
ний: это и "распределение приоритетов при проверке
версий и определении границ этапов, в рамках которых
планируется тактика операций и отдельных следствен-
ных действий", и "нормирование системы целей и рас-
пределение их на "дереве целей" согласно тому или
иному этапу расследования", и "искусство руководства
процессом расследования уголовного дела в целом"3.
Далее автор называет этапы формирования кри-
миналистической стратегии: изучение генетики ситуа-
ции; криминалистическая диагностика ситуации; кри-
миналистическая диагностика психологических устано-
вок партнеров следователя; суммирование результатов
всех видов диагностики и построение дерева проблем;
стратегия формирования "дерева целей"; анализ выра-
ботанной стратегии; подготовка стратегии к реализации.
Разграничивая криминалистическую тактику и страте-
гию, он пришел к выводу, что "тактика связана с си-
стемой приемов и методов при выполнении отдельных
следственных действий, т.е. обеспечивает работу на
малом участке, малыми шагами; стратегия объединяет
тактику отдельных следственных действий в единый,
сбалансированный, органически состыкованный меха-
низм производства следствия по делу в целом"1.

В основе любой науки лежат законы, образующие
ее предмет познания. Законы же науки суть идеализи-
рованное отображение закономерностей объективной
действительности. Это отражение представляется науч-
ной абстракцией, уровень которой достигает своего
максимума в метатеории — общей теории той или иной
частной науки. В свое время, характеризуя общую те-
орию криминалистики, я писал, что она представляет
собой научное отражение всего предмета криминали-
стики. Из этого с очевидностью следовало, что речь
идет не о непосредственном, чувственно воспринима-
емом, а об отражении, выступающем в форме абстрак-
ции, при которой каждый элемент отражаемого объек-
та обобщен и идеализирован, подвергся превращенно-
му, но тем не менее отражению.
Всякую абстракцию, по моему мнению, можно
представить как подобное превращенное отражение.
В процессе такого превращения отражение подвергает-
ся ряду процедур, идеализируется, как бы отделяется
от своей первоосновы, приобретает черты своеобразно-
го образа. Происходит то, что Ленин называл превра-
щением диалектики вещей в диалектику идей. Но в то
же время в основе диалектики идей всегда остаются
вещи, т.е. реально существующее отражение, какой бы
смысл ни вкладывался в понятие отражаемого объек-
та. Абстрагирование как отражаемого, так и отражаю-
щего объектов наглядно проявляется на примере част-
ных криминалистических теорий, которые представля-
ют различный уровень абстракции.
Я уже обращался к криминалистическому учению
и механизмам следообразования и, как мне кажется,
достаточно ясно продемонстрировал, что в основе этой
теории лежит процесс отражения. Само же это учение,
как всякая теория, суть представление об обезличен-
ном, т.е. абстрактном процессе следообразования, "очи-
щенном" от особенного.

Образ — это тоже след, но след в сознании чело-
века, мысленный "отпечаток" события в памяти людей.
Как и материальный след, образ — результат взаимо-
действия отражаемого и отражающего; первое — это
событие преступления, действия и поведение связан-
ных с ним людей, его обстановка и обстоятельства.
Второе — сознание человека, его память, эмоции,
органы чувств. В философии под образом понимается
высокоразвитая форма адекватного отображения це-
лостного предмета или явления, выступающая в виде
идеальной модели сущностных отношений оригинала.
В этой идеальной модели воспроизведены — в обобщен-
ном виде — характерные черты того или иного множе-
ства предметов.
Среда, в которой совершаются преступления, —
это не только материальная обстановка, вещи, погод-
ные условия, высота над уровнем моря и т.п. Это и
люди, обитающие или оказавшиеся в этом месте, в
этой обстановке, среде. Как и материальные объекты,
они претерпевают под воздействием преступления из-
менения, которые правомерно именуются следами пре-
ступления — идеальными отпечатками события.
В отличие от материальных идеальные следы недо-
ступны для непосредственного восприятия. Они познают-
ся с помощью материализации, которая осуществляет-
ся в показаниях о запечатленном, в рисунках, черте-
жах, в узнавании аналогичных объектов, в описаниях и
т.п. Перенос информации из мысленного образа в его
материализованную форму неизбежно влечет утрату
части информации в силу субъективных и объективных
факторов, действующих как на формирование мыслен-
ного образа, так и при его материализации.
Сопоставление материальных и идеальных следов
события свидетельствует о наличии у тех и других и до-
стоинств, и недостатков. По сравнению с материальными:
• идеальные следы более содержательны, посколь-
ку содержат информацию о таких сторонах объекта,
которые не отображаются в материальных следах;
• перенос содержащейся в мысленном образе ин-
формации на материальный носитель осуществляется
более простым путем и, как правило, не требует спе-
циальных познаний;
• формы использования информации, содержащей-
ся в мысленном образе, более разнообразны; они могут
носить как процессуальный, так и непроцессуальный
характер, применяться и при доказывании, и в розыск-
ной деятельности следователя, для решения иденти-
фикационных и диагностических задач, для простого
узнавания и углубленного распознавания, для установ-
ления как причинно-следственных, так и простран-
ственных и временных связей и отношений.

Понятие следа — одно из центральных в кримина-
листике. В русском языке этот термин и производные
от него имеют множество значений. Так, след — это
отпечаток чего-либо на какой-то поверхности, остаток
или признак чего-либо. Производные от него глаголы:
следить, т.е. наблюдать; следить, т.е. оставлять следы;
следовать, т.е. идти следом, отправляться, руководство-
ваться чем-либо и др.; существительные: следствие,
исследование, расследование; причастия: следящий,
следующий, следуемый; союз — следовательно; наре-
чие — следом и т.п., вплоть до наименования должно-
стного лица — следователь. Из всего этого многообра-
зия слов для криминалистики особо значимы два: след
как отпечаток какого-либо объекта на другом объекте
и след как признак некоего события. Выражая эти зна-
чения в принятой нами терминологии, можно сказать,
что след — это конечная фаза отражения одного
объекта на другом, отражение воздействующего объек-
та. След как признак события — это отражение пре-
ступления. Поэтому если в первом случае речь идет о
классификации отражаемых, т.е. следообразующих
объектов, то во втором — о классификации преступ-
лений по их признакам, отразившимся во внешней
среде. Эти следы именуют общим термином "следы пре-
ступления".
Следы-отражения в практике именуют материаль-
но фиксированными отображениями. Чаще всего под
ними понимают отображение внешнего рельефа воз-
действующего, отражаемого объекта. Именно так эти
следы фигурируют в трасологии, в судебной баллисти-
ке, в технико-криминалистическом исследовании доку-
ментов и некоторых других разделах криминалистики.
Однако в последнее время такая трактовка следов-от-
ражений утратила свой универсальный характер. Ею не
охватываются, например, следы запаха, следы измене-
ния внутренней структуры или свойств отражающего
объекта, следы устной речи, отобразившейся в фоно-
записи. Все эти следы материальны по своей природе,
как и те следы, по которым устанавливается исполни-
тель или автор документа и т.п. Но отражают они не
пространственную форму объекта, а иные его свойства
или форму движения. Однако при любых средствах
отражения следы остаются элементом его процесса —
промежуточной или конечной его фазы.
В криминалистической науке и практическом оби-
ходе обычно упоминание о тех или иных следах сопро-
вождается указанием на отражаемый объект: следы
орудий взлома, следы покрышек автомобиля, след бой-
ка оружия и др.; иногда упоминается не сам отражае-
мый объект, а его признаки, отобразившиеся в следах:
признаки исполнителя или автора документа, призна-
ки голоса и речи.
Криминалистическое понятие следа исходит из его
имманентных свойств.
1. Генетически все следы, являющиеся отражением
конкретного события преступления, имеют единый ис-
точник и поэтому выступают как система, как отража-
ющее множество.
2. Генетическое единство предполагает и обусловли-
вает их информационное единство, а это означает, что
каждый след содержит свою порцию информации о со-
бытии, а система следов — всю наличную информацию
об отражаемом объекте — преступлении (В.Г. Коломац-
кий, 1995).
3. След — результат отражения; вне отражения нет
следа. Он может быть закономерным результатом отраже-
ния, если этот процесс носит типичный характер, может
быть и случайным результатом, если процесс протекает
под воздействием случайных для него факторов.
Как всякое материальное явление след характери-
зуется признаками. Различают признаки отражаемого
объекта и собственные признаки следа, выражающие
природу следоносителя, его собственные свойства, а
также те их изменения, которые вызваны процессом
отражения, но не позволяют идентифицировать отра-
жаемый объект.