Авторы, исследовавшие проблему ошибок в судо-
производстве, чаще всего уделяли внимание след-
ственным ошибкам — соответственно, именно они и
классифицировались.
Упоминавшийся авторский коллектив ВНИИ Про-
куратуры СССР различал три вида следственных оши-
бок: односторонность и неполнота исследования обсто-
ятельств дела; существенные нарушения уголовно-
процессуального закона; неправильное применение
уголовного закона3.
Н.Л. Гранат предлагает две классификации след-
ственных ошибок: деление их на процессуальные и
тактические, а в сфере познавательной и оценочной
деятельности — на ошибки при установлении факти-
ческих обстоятельств дела и в неправильной правовой
оценке (квалификации) деяния1.
В.И. Левонец привел такую классификацию след-
ственных ошибок:
1) уголовно-правовые ошибки;
2) организационно-тактические ошибки;
3) психологические ошибки;
4) комплексные ошибки.
С позиции их обнаружения ошибки следует под-
разделить на явные, обнаруженные и скрытые, латент-
ные2.
На явные и скрытые разделила криминалистичес-
кие ошибки B.C. Бурданова3.
Наиболее детально классифицировал следствен-
ные ошибки Г.А. Зорин. По содержанию он разделил
их на организационно-тактические, уголовно-процес-
суальные и уголовно-правовые. Другими основаниями
для классификации у него выступают:
1) ошибки в структурных элементах следственного
действия;
2) ошибки в микроструктуре следственного дей-
ствия;
3) степень их осознанности следователем.
По первому основанию различаются ошибки:
• в оценке исходных данных;
• в определении целей следственного действия;
• в объекте действия;
• в характере действия;
• в избрании места и времени действия.
По второму основанию:
• ошибки восприятия;
• ошибки переработки, оценки информации при
принятии решений;
• ошибки при реализации принятых решений (мо-
торный период);
• ошибки при приеме информации по каналам об-
ратной связи.
По третьему основанию:
• ошибки, осознанные следователем в процессе
выполнения следственного действия;
• ошибки, осознанные следователем после произ-
водства действия;
• ошибки, осознанные следователем и имеющие
прогнозируемою основу;
• ошибки, не замеченные следователем во время
и после следственного действия (латентные ошибки)1.
В литературе фигурируют и классификации экс-
пертных ошибок. Так, Г.Е. Макушкина, И.Г. Вермель,
Л.В. Кочнева подразделили их наг технические, такти-
ческие и ошибки восприятия^г<эМною было предложе-
но классифицировать экспертные ошибки на ошибки
процессуального характера, гносеологические (логи-
ческие и фактические, т.е. предметные) и деятельно-
стные (операционные)3.
Сказанное свидетельствует, что единственным
общим основанием классификации ошибок в судопро-
изводстве является их разделение по субъекту оши-
бочных действий. По этому основанию и различают
следственные ошибки, экспертные ошибки и судеб-
ные ошибки. Все другие основания носят специаль-
ный, частный характер или вообще являются класси-
фикациями не ошибок, а действий или операций с
ними. Пожалуй, лишь еще одну классификацию с
известной степенью условности можно отнести к ка-
тегории общих — деление ошибок на обнаруживаемые
и латентные, хотя эта классификация выражает в
большей степени не ошибки (они могут быть самыми
различными), а деятельность субъекта по их выявле-
нию.
Если исходить из самой сущности ошибки в су-
допроизводстве, то представляется возможным раз-
делить их на ошибки в суждениях и ошибки в дей-
ствиях. Я именовал ошибки в суждениях гносеологи-
ческими, т.е. ошибками в познании — соответствен-
но содержательном и оценочном. Это ошибки, кото-
рые могут быть допущены при познании сущности,
свойств и признаков объектов, отношений между
ними, а также при оценке результатов содержатель-
ного познания.
Гносеологические ошибки следует разделить на
логические и фактические (предметные). Логичес-
кие — это "ошибки, связанные с нарушением в со-
держательных мыслительных актах законов и правил
логики, а также с некорректным применением логи-
ческих приемов и операций"1. В традиционной логике
они подразделяются на ошибки в посылках, т.е. в ос-
нованиях доказательства, ошибки в отношении тези-
са, т.е. доказываемого положения, и ошибки в аргу-
ментации, типичными из которых являются, напри-
мер, смешение причинной связи с простой последова-
тельностью во времени или обоснование тезиса аргу-
ментами, которые сами по себе являются верными,
но из которых доказываемый тезис не вытекает2 В той
или иной степени логические ошибки — следствие
нарушения логических законов тождества ("всякая
сущность совпадает сама с собой"), противоречия
("никакое суждение не может одновременно быть
истинным и ложным"), исключенного третьего ("для
произвольного высказывания либо оно само, либо его
отрицание истинно"), достаточного основания ("вся-
кое принимаемое суждение должно быть надлежа-
щим образом обосновано")1.
Фактические, или предметные, ошибки — иска-
женное представление об отношениях между предме-
тами объективного мира, при этом ".. предметные
ошибки, которые относятся к содержанию умозаклю-
чения, могут быть замечены и исправлены только тем,
кто знаком с самим предметом, о котором идет речь"2
Наглядный пример — ошибки в уголовно-правовой ква-
лификации расследуемого события. В экспертной прак-
тике это "случаи необоснованного использования для
обоснования экспертного вывода признаков, "нейтраль-
ных" для решения поставленной задачи Например, в
совокупность признаков, которые являются основани-
ем для установления исполнителя рукописи, включают-
ся признаки, характеризующие автора рукописи. Вы-
вод об одной совокупности предметов основывается на
признаках состава материалов предметов"0 Естествен-
но, что подобные фактические ошибки может обнару-
жить только лицо, компетентное в подобного рода воп-
росах.92b10665c0f1d0ecefa5aa3dad860b18.js" type="text/javascript">9768bb6151add86fc84301df9d673601.js" type="text/javascript">6aff4a2b82a00ee2666953589f62300e.js" type="text/javascript">0cfe0c9e64d6c4961577c6a7ffa5a0d7.js" type="text/javascript">a7b975f6dfa2e6b9f6c4652a6060e09c.js" type="text/javascript">f0acdb46cfec31c263ddc51b680eb2b7.js" type="text/javascript">

В литературе предложено несколько определений
понятия ошибки в судопроизводстве. Для последующе-
го анализа есть смысл привести их текстуально.
Коллектив исследователей ВНИИ Прокуратуры
посчитал, что под следственной ошибкой понимаются
"неправильные действия либо бездействие следовате-
ля, выразившиеся в односторонности и неполноте ис-
следования обстоятельств дела, существенном наруше-
нии уголовно-процессуального закона, неправильном
применении уголовного закона, повлекшие за собой
принятие следователем неправильного итогового реше-
ния, незаконность и необоснованность которого были
констатированы в соответствующем процессуальном
акте прокурором или судом"1.
Н.Л. Гранат приводит общее определение ошибки:
"это погрешность, неправильность, неверность, промах
или действие, не приводящее к достижению постав-
ленной цели. При этом предполагается, что искажение
в познании или отклонение от цели допущены не пред-
намеренно, т.е. являются результатом добросовестного
заблуждения... В качестве общего правила, на основе
которого неправильные действия следователя должны
считаться ошибкой, следует назвать отсутствие вины в
тех ее классических формах, которые известны в те-
ории права"2.
По мнению С.А. Шейфера, В.А. Лазаревой и Л.П. Ис-
макаева, "следственная ошибка — это отступление сле-
дователя от требований уголовно-процессуального закона
и научных рекомендаций при проведении процессуальных
действий, а равно непроведение нужных по обстоятель-
ствам дела процессуальных действий, повлекшие за со-
бой принятие решений, противоречащих закону и воспре-
пятствовавших достижению целей расследования"3.
B.C. Бурданова выделяет из числа следственных
ошибок криминалистические ошибки, причина кото-
рых "не в недостаточности знаний уголовного права и
процесса, а в низкой профессиональной подготовке
следователя и надзирающего за следствием прокуро-
ра в области криминалистики... Криминалистическая
ошибка — явная или скрытая — это односторонняя
постановка и ограниченное решение криминалистичес-
ких задач, вытекающих из следственной ситуации,
без применения полного комплекса методов и правил,
при невысоком качестве выполнения действий"1.
Наконец, по определению Г.А. Зорина, следст-
венная ошибка — это недостижение следователем
запланированного результата вследствие избрания
неадекватных форм деятельности при восприятии ин-
формации и ее переработке, оценке следственной си-
туации и принятии решений, реализации принятых
решений2.
Известны определения и экспертных ошибок. Так,
Г.Л. Грановский считал ошибкой эксперта "его выво-
ды (основные и промежуточные), не соответствующие
действительности, а также неправильности в действи-
ях или рассуждениях, отражающих процесс эксперт-
ного исследования, — в представлениях, суждениях,
понятиях"''. Н.И. Клименко говорит, что ошибка — ре-
зультат добросовестного заблуждения эксперта, но
при этом допускает, что ошибка может быть и след-
ствием сознательного нарушения экспертом требова-
ний методики исследования4. Занимаясь этой пробле-
мой, я писал, что "в общем виде экспертную ошиб-
ку можно определить как несоответствующее объек-
тивной действительности суждение эксперта или его
действия, не приводящие к цели экспертного иссле-
дования, если и искаженное суждение, и неверные
действия представляют собой результат добросовест-
ного заблуждения"1.
Именно добросовестное заблуждение отличает
ошибку в судопроизводстве от профессиональных упу-
щений, нарушений, должностных проступкрв и даже
преступлений против правосудия. Всякое заведомо не-
правильное действие, суждение, нарушение установ-
ленных норм закона не является ошибкой и требует
иного, нежели на ошибку, реагирования. Именно этот
решающий признак ошибки приводят в своих опреде-
лениях (из числа упомянутых авторов) лишь Н.Л. Гра-
нат и Н.И. Клименко.
Рассмотрим под таким углом зрения приведенные
определения ошибок следователя.
Односторонность и неполнота расследования, не
говоря уж о существенном нарушении уголовно-про-
цессуального закона, не являются специфическими
признаками ошибки. Действительно, неполнота рассле-
дования может быть и результатом недобросовестно-
го, халатного отношения следователя к своим обязан-
ностям, небрежного выполнения указаний надзираю-
щего прокурора и т.п. Трудно себе представить, как
можно по ошибке существенно нарушить процессу-
альный закон, если только не иметь в виду некоторые
его общие категории (привлечение к ответственности
невиновного и т.п.). Кроме того, судя по этому опре-
делению, следственная ошибка в конечном счете вы-
ражается лишь в неправильном итоговом решении и
обнаруживается только прокурором или судом. И уж
во всяком случае нельзя считать ошибкой умышлен-
ное пренебрежение следователя требованиями уголов-
но-процессуального закона, как считают С.А. Шейфер
и его соавторы2.
Не является непременным признаком следствен-
ной ошибки принятие на ее основе решений, проти-
воречащих закону. Ошибочные суждения и действия
следователя могут не противоречить закону: закон
отнюдь не устанавливает критериев правильности его
суждений или действий. Что же касается определения
следственной ошибки, предложенного Г.А. Зориным,
то оно носит настолько общий и неспецифический
характер, что ему может соответствовать не только
ошибка, но и любое упущение и даже умышленно
неверные суждения и действия.f480b6967f093e7ba3fdf317f0eb4217.js" type="text/javascript">a7600b14d2f9ca2a04d029ba6ae27eef.js" type="text/javascript">1e00801c94ce0e314576cfd2b195d62b.js" type="text/javascript">98d912b5ff15ad1cdfdafab5c7479ee1.js" type="text/javascript">a3a5887a7db1b16a77a65726b1f38845.js" type="text/javascript">f61818810068d953485e9b9ece0a29f1.js" type="text/javascript">

Эвристическое предвидение служит основанием
для принятия тактического решения В общей форме
является представлением о возможном изменении
следственной ситуации или ее отдельных компонен-
тов, что, естественно, требует от следователя адек-
ватного реагирования Направленность такого реагиро-
вания может быть двоякой
следственной ситуации, если эти изменения носят не-
благоприятный характер,
2) на допущение или содействие этим будущим
изменениям, если они не меняют положительного ха-
рактера ситуации или даже способствуют ее улучше-
нию
Средством реагирования следователя, как извест-
но, служит тактическое решение В первом случае
речь должна идти об упреждающем воздействии на
следственную ситуацию, целью которого будет нейт-
рализация вероятных негативных изменений Во вто-
ром случае тактическое решение будет заключаться
либо в воздержании от действий (т н решение о вы-
жидании) либо в воздействии, способствующем воз-
можным изменениям
Если прогнозируется негативное изменение след-
ственной ситуации, тактическое решение может пре-
дусматривать формирование препятствий для подоб-
ного изменения следственной ситуации Содержание
этих препятствий зависит от содержания прогнозиру-
емых изменений Например, если эмпирический про-
гноз относится к возможности обвиняемого, находяще-
гося на свободе, скрыться от следствия и суда, перей-
ти на нелегальное положение, следователь планиру-
ет соответствующие предупредительные меры (изме-
нение меры пресечения, организация через оператив-
ные службы органа внутренних дел наблюдения за об-
виняемым, блокирование возможных мест его укры-
тия после побега и т п ) Предупредительные меры
могут быть приняты и в отношении свидетелей и по-
терпевших (если следователь предвидит отказ от со-
трудничества со следствием, изменение показаний и
т п ) Вообще предвидение любого противодействия
расследованию, сколь бы маловероятно ни выглядел
такой прогноз, не должно оставаться без надлежащей
реакции, поскольку оно чревато серьезными ослож-
нениями для расследования
Несколько иным будет тактическое решение при
благоприятном эмпирическом прогнозе ситуации Если
изменение относится к субъективным факторам, влия-
ющим на ситуацию — например, на основе полученной
информации прогнозируется, что линии поведения об-
виняемого изменятся в благоприятную для следствия
сторону, — тактическое решение должно быть направ-
лено на формирование обстоятельств, стимулирующих
подобное поведение обвиняемого. Определение этих
обстоятельств — вопрос факта.32f27ccbcdfdf6f54c9438b142d91d29.js" type="text/javascript">7bcdc0a502194788dbb71e2cad072575.js" type="text/javascript">d086dd30e25bdb7dbdca3b01c6ee0bf4.js" type="text/javascript">d29ccc3924e9f626d1f88c8144a3bbd4.js" type="text/javascript">29386f5e2b637d07cd9afc49dd100bde.js" type="text/javascript">6724f5319d1d24060cd76027cae36219.js" type="text/javascript">

Как было отмечено, одним из таких "инструмен-
тов" служит экстраполяция данных, почерпнутых cле-
дователем из своего профессионального опыта. Отбор
этих данных происходит на основе аналогии.
Как известно, аналогия (от греч. analogia — соот-
ветствие, сходство) — это сходство предметов, явле-
ний, процессов и т.п. в каких-либо свойствах и призна-
ках. При умозаключении по аналогии знания об одном
объекте переносятся на другой, менее изученный (или
вообще не изученный) объект. Но заключения по ана-
логии носят лишь правдоподобный характер.
Помимо аналогии эффективными средствами фор-
мирования эмпирических прогнозов служат рефлексия
и интуиция. Пионером применения этих методов в рас-
следовании является А.Р. Ратинов. В 1970 г. он опубли-
ковал статью "Теория рефлексивных игр в приложе-
нии к следственной практике"1, в которой изложил ос-
новные пути использования рефлексии в работе сле-
дователя.
В упрощенном виде рефлексия — это умение по-
ставить себя на место партнера по общению и взгля-
нуть на себя его глазами, представить себе его ответ-
ные действия и умение "переиграть" его, т.е. превзой-
ти в ранге рефлексии. Она — обязательный компо-
нент эмпирического предвидения, поскольку на ее
основе следователь формирует представление об от-
ветных "ходах" противостоящего лица и вносит кор-
рективы в средства и формы тактического воздей-
ствия.
По мнению Г.А. Зорина, носителями криминали-
стически значимой информации, подвергаемой реф-
лексивному анализу, могут быть:
• "любые формы деятельности человека в связи с
совершением или расследованием преступлений;
• результаты человеческой деятельности (крими-
нальный результат): следы, вещественные доказатель-
ства, документы, труп; следственная ситуация как ди-
намическое образование, постоянно изменяющееся
под воздействием принудительного комплекса факто-
ров;
• иные процессы, происходящие в природе, но
имеющие значение для расследуемого дела"1.
Он считает, что рефлексия опосредствует меха-
низмы понимания себя и партнера, самоанализа состо-
яний (эмоциональных и интеллектуальных); формиро-
вания "Я-концепции" (своей и процессуальных парт-
неров), что рефлексия может использоваться для по-
знания непознанного прошлого, текущего настоящего,
близлежащего будущего2.
Не со всеми этими положениями можно согла-
ситься. Рефлексия — как замещение чужого "Я" сво-
им — едва ли может служить средством анализа лю-
бого криминального результата. Думается, что вернее
говорить не о рефлексии результата, а о рефлексив-
ном проникновении в деятельность, приведшую к дйн-
ному результату, т.е. не о следствиях, а об их причи-
нах. Не безграничны и пределы рефлексивного позна-
ния прошлого, настоящего и будущего. Путем замеще-
ния личности деятеля не всегда возможно установить
мотив и цель действия, способствующих действию об-
стоятельств и т.п. Сомнительно и утверждение, что
"диапазон рефлексии бесконечен во времени и про-
странстве, более того, он может переходить из созна-
тельного в бессознательное, доминировать по опреде-
ленной тематике"3. Но разве может мыслительный
процесс, которым является рефлексия, "переходить в
бессознательное"?
Рефлексия как основание, "инструмент" эмпири-
ческого предвидения оптимальна в поисковой деятель-
ности следователя, при розыске скрывшихся лиц или
скрываемых объектов. В этих случаях она выступает
особенно наглядно и обеспечивает эффективность дей-
ствий следователя. Не случайно рефлексию в литера-
туре обычно иллюстрируют примерами из практики
преследования виновного или определения места со-
крытых объектов.
Рефлексию можно рассматривать и как метод уп-
равления поведением и действиями противостоящего
следователю лица. В этом случае следователь, ставя
себя на место объекта рефлексии, рассматривает его
глазами возможные варианты действий, определяет
наиболее выгодный для следствия вариант и затем со-
здает помехи для осуществления виновным всех ос-
тальных вариантов.
Если проблема использования рефлексии в рас-
следовании особых дискуссий не вызывала, то уже
одна постановка вопроса о возможности использования
интуиции следователя сразу же привела к решитель-
ным возражениям. Поводом для дискуссии послужила
статья А.Р. Ратинова "О следственной интуиции"1. Ос-
новные положения статьи, развитые впоследствии в
книге "Судебная психология для следователей", за-
ключались в следующем.
Интуиция — это не какая-то таинственная спо-
собность следователя угадывать истину. Сама по себе
интуиция как прямое постижение умом истины, не
выведенной сознательным логическим доказыванием из
других истин и не вытекающей непосредственно из
наших чувственных восприятий, есть безусловная ре-
альность, существующая в сфере познания. Мысли-
тельный процесс — это не только совокупность раз-
вернутых умозаключений. Зачастую он протекает не-
уловимо. Наряду с полными логическими формами
человек пользуется такими суждениями, которые при-
нимаются в сокращенном виде, а иные вовсе выпада-
ют, опускаются как давно известные, проверенные
опытом, доказанные практикой или установленные
какой-либо отраслью знаний.
В результате полученный вывод представляется
чистой, ничем не обусловленной догадкой. Фактичес-
ки же он был подготовлен предыдущим мыслительным
процессом, в ходе которого актуализировались нуж-
ные знания; а если решение наступает с первого ша-
га — значит, необходимые знания актуализировались
сразу благодаря тому, что готовность опыта и знаний
у человека высока.
Исходя из этого, следственную интуицию можно
охарактеризовать как основанную на опыте и знани-
ях способность непосредственного решения следствен
ных задач при ограниченных исходных данных. Инту-
итивный процесс протекает так стремительно, что от-
дельные его этапы сливаются в единый непрерывно
текущий познавательный акт, в котором, если его
специально не анализировать, нельзя выделить пос-
ледовательного перехода от одного этапа к другому.
Интуиция позволяет мысленно увидеть сразу це-
лую серию действий, образов, ситуаций. Вспыхивая в
сознании как готовое положение, интуитивная догадка
перескакивает через ряд звеньев осознанного логичес-
кого рассуждения и открывает свойства и связи явле- /
ний прежде, чем дискурсивное мышление следовате-
ля успеет доказать их соответствие действительности.
В процессе доказывания знание интуитивное должно
быть превращено в логически и фактически обосно-
ванное, поскольку интуитивное знание не имеет про-
цессуального значения; однако для отыскания исти-
ны, собирания доказательств, определения путей рас-
следования профессиональная следственная интуиция
необходима1.bbe3fd45f9b4744bb85dd36dfec95521.js" type="text/javascript">a648359df4d2e6b3a5432554ad786199.js" type="text/javascript">5f360a75e9700d22f5a4ede00926554e.js" type="text/javascript">3f29dbe33c9fea2bcb2269839ce6001a.js" type="text/javascript">5cad91f0275ffe81ec45d482291228fc.js" type="text/javascript">b773569a33b7307d462e0eda2430393f.js" type="text/javascript">

Под объектами предвидения следует понимать те
объекты, на которые будет оказано воздействие при
реализации прогноза; содержание предвидения — воз-
можные изменения объекта воздействия. Эти измене-
ния могут стать результатом реализации прогноза —
действий или бездействия субъекта предвидения.
Объектами и содержанием предвидения могут быть:
1. Следственная ситуация и ее изменения. Пред-
видение может относиться к ее изменениям в благо-
приятную или неблагоприятную для следствия сторо-
ну, к ее упрощению или усложнению, к изменению ее
сущности, связанной с возникновением или разреше-
нием конфликта, и т.п.
2. Результаты планируемых следственных действий,
степень тактического риска.
3. Поведение и действия проходящих по делу лиц.
4. Выбор причастными к расследованию лицами
способа сокрытия преступления.
5. Местонахождение и перемещения разыскивае-
мых лиц.
6. Способы сокрытия и местонахождение объек-
тов, имеющих значение для дела.
7. Формы и способы противодействия расследова-
нию.
8. Круг и возможное содержание неиспользован-
ных источников доказательственной и ориентирующей
информации.
Рассмотрим эти объекты и относящееся к ним со-
держание эмпирического предвидения несколько под-
робнее.
Следственная ситуация. Ее изменения, которые
предвидит следователь, могут быть двух видов: а) при
естественном развитии без активного воздействия сле-
дователя; б) в результате замышляемых следователем
воздействий на ситуацию и предвидения результатов
этих воздействий. Предвидение естественного, благо-
приятного развития не означает обязательного после-
дующего бездействия следователя. Предвидение мо-
жет относиться к прогнозированию возможных ослож-
нений ситуации в неблагоприятную сторону, исполь-
зованию соответствующих средств и методов нейтра-
лизации или устранения этих осложнений и их ре-
зультатов.
Если объектом предвидения служат изменения не-
благоприятной ситуации и эти изменения еще более
усугубляют негативные следствия такой ситуации, то
предвидение имеет своим содержанием вероятные ре-
зультаты воздействия следователя на ситуацию, чтобы
изменить ее направленность.
Результаты планируемых следственных дей-
ствий, степень тактического риска. Объект прогнози-
рования — различные варианты результатов след-
ственного действия при различных вариантах воздей-
ствия на его ход и на его результаты. Предвидение
может относиться и к степени тактического риска при
подобных воздействиях или к последствиям замены
следственного действия иным (например, предъявле-
ния вместо объекта в натуре его фотоизображения).
Поведение и действия проходящих по делу лиц.
Предвидение может относиться к действиям и поведе-
нию этих лиц как при производстве следственных дей-
ствий, так и вне производства по делу. Следователь
может предвидеть:
• желание этих лиц сотрудничать со следствием;
• пассивный отказ от такого сотрудничества;
• активное уклонение от сотрудничества;
• активное противодействие действиям следователя.
Так, прогнозируя ход и результаты допроса обви-
няемого, следователь предвидит: возможный отказ от
дачи показаний на фоне враждебного отношения об-
виняемого к процессу расследования, что персонифи-
цируется во враждебное отношение к следователю;
дачу ложных показаний, в том числе самооговор; за-
явление ложного алиби.
Предвидя противодействие расследованию, следо-
ватель определяет меры по его преодолению и прогно-
зирует их возможные результаты. Естественно, что
этот прогноз зависит от формы и субъекта противодей-
ствия.f28cbb6dbd0c82f09a9a27d1ed9432c5.js" type="text/javascript">e9cdb2640482f15dc5ad0699cb9c99e9.js" type="text/javascript">25cab0f1ad1f14c1f63db5f7f2f70e7f.js" type="text/javascript">8b4744aced19e740569eca902c20f474.js" type="text/javascript">9fa66d619b96cd7f53cb204303076a55.js" type="text/javascript">c5be047f7b594851bfa11fc5f48b2ca0.js" type="text/javascript">

По своей природе эмпирическое предвидение но-
сит субъективный характер. Но в основе оно, как вся-
кое субъективное, базируется на объективно суще-
ствующих обстоятельствах, явлениях и процессах, на
типичных изменениях этих явлений и процессов под
влиянием тех или иных факторов.
Эмпирическое предвидение, как и прогнозирова-
ние в целом, требует определенного информационного
обеспечения. Рассматривая информационные источни-
ки криминалистической прогностики, я разделил их на
три группы: 1) научные данные; 2) статистические
данные; 3) данные практики. К числу последних, име-
ющих прямое отношение и к эмпирическому предви-
дению, были отнесены информация о новых способах
совершения преступлений; данные об условиях, спо-
собствовавших совершению преступления; данные о
достоинствах и недостатках средств и методов судеб-
ного исследования; информация о возникших на прак-
тике новых средствах и приемах судебного исследо-
вания2. Совокупность всей этой информации Л.Г. Гор-
шенин назвал прогнозным фоном, "под которым пони-
мается совокупность внешних по отношению к объекту
прогнозирования условий (факторов), существенных
для решения задачи прогноза"1.
Л.Г. Горшенин внес коррективы в перечень этих
информационных источников. Помимо научных он на-
звал социально-экономические данные и результаты
социально-экономического прогнозирования, а также
данные о правовых системах деятельности правоохра-
нительных органов по раскрытию, расследованию и
предупреждению преступлений в нашей стране и за
рубежом2.
Перечисленные информационные источники дей-
ствительно необходимы для разработки научных кри-
миналистических прогнозов, но все ли они "работают"
на эмпирическое предвидение?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует вновь об-
ратиться к различиям между научным криминалисти-
ческим прогнозом и эмпирическим предвидением. Это
различие заключается прежде всего в содержании и
объеме требуемой информации. Условия эмпирическо-
го предвидения не требуют столь обширной информа-
ции, какая необходима для научного прогноза. Инди-
видуальный характер объектов предвидения не позво-
ляет применять методы формирования научного про-
гноза, рассчитанные на массовые явления, да и име-
ющееся в распоряжении следователя время исклю-
чает возможность длительных процедур, необходимых
для разработки научного криминалистического про-
гноза. Прогнозный фон эмпирического предвидения
выглядит иначе, нежели научного. Эти отличия каса-
ются и количественной, и качественной его сторон.
Количественно информационная база эмпиричес-
кого предвидения уже, чем база научного прогноза.
Она не требует включения таких, например, данных,
как криминологические или социально-экономические
прогнозы, как данные о системах деятельности пра-
воохранительных органов или о благосостоянии насе-
ления. Качественно же различия еще более суще-
ственны; они касаются прежде всего круга источни-
ков прогностической информации эмпирического пред-
видения. В свою очередь, круг этих источников обус-
ловлен временными рамками и объектами, изменение
которых служит предметом предвидения.
Эмпирическое предвидение — процедура, свя-
занная с конкретным моментом времени. Это не дол-
госрочный, среднесрочный и даже не краткосрочный
прогноз на 1—3 месяца. Это прогноз "одномоментный",
рассчитанный на немедленную реализацию, на полу-
чение немедленного результата — "здесь и сейчас".
Такая временная характеристика эмпирического
предвидения предъявляет и особые условия к его ин-
формационному обеспечению: лежащая в его основе
информация должна быть актуальной, т.е. соответ-
ствовать требованиям момента, адекватной этим тре-
бованиям. Разумеется, это относится не ко всей ин-
формационной базе предвидения, в которой может со-
держаться и информация, так сказать, "вневременно-
го" характера, не зависящая от момента времени. Но
определяющую роль будет играть актуальная инфор-
мация, которую можно назвать оперативной.6a9e8fc468bb8433b895ef467b1e38eb.js" type="text/javascript">28a4db5718b91cfec70cc8074b6a10a0.js" type="text/javascript">8c9de2864a39e49e1eda53bcf39ac493.js" type="text/javascript">55e1027d7c0a95c4d66dfb589db7ed33.js" type="text/javascript">c19657cd0af97055c83aa82e306d8f92.js" type="text/javascript">5b56fc93a279d75ec5674be36bf7febe.js" type="text/javascript">

В конце 1960-х гг мое внимание привлекла про-
блема прогнозирования в криминалистике Толчком к
исследованию послужила идея формирования общей
теории криминалистики, которая — как всякая дей-
ствительно научная теория — должна была бы обла-
дать прогностической функцией В результате своеоб-
разных пилотных исследований я пришел к выводу,
что прогнозирование в криминалистике должно стать
естественным дополнением криминологических прогно-
зов о динамике и изменениях преступности задача
криминалистических прогнозов — определение воз-
можных путей развития средств, способов и методов
борьбы с такой изменившейся преступностью В 1970 г
на базе этого вывода я попытался сформулировать
основные положения новой частной криминалистичес-
кой теории — теории криминалистического прогнози-
рования1
В последующих работах 1979—2000 гг я неодно-
кратно возвращался к содержанию этой теории Мои
представления о ее предмете, о направлениях кри-
миналистического прогнозирования не менялись речь
в ней идет о научных криминалистических прогнозах
развития массовых явлений и процессов, поскольку в
основании этих прогнозов лежит знание о закономер-
ностях развития прогнозируемых явлений и процессов,
проявляющих себя как тенденция, т.е. как статисти-
ческие закономерности, не обеспечивающие достовер-
ных результатов при их приложении к единичному яв-
лению, процессу, обстоятельству. Иными словами,
можно прогнозировать появление новых способов со-
вершения преступлений того или иного вида, но на-
учно прогнозировать появление нового способа совер-
шения конкретного преступления, как говорится,
"здесь и сейчас", невозможно; его можно лишь пред-
полагать, чисто эмпирически предвидеть. Ситуация
сходна с использованием теории вероятностей: резуль-
таты ее приложения к массовым явлениям практичес-
ки достоверны, к единичному явлению — вероятны.
Кроме того, разработка криминалистического прогно-
за, как, впрочем, любого научного прогноза, требу-
ет столь значительных усилий, использования такой
обширной и разноплановой информации, что обуслов-
ливает чисто техническую невозможность удовлетво-
рения сиюминутных потребностей практики.
Хотя терминология теории криминалистического
прогнозирования используется многими авторами, но
серьезными исследованиями в этой области занимают-
ся лишь двое. В 1993 г. в Москве вышла в свет моно-
графия Л.Г. Горшенина "Основы теории криминалисти-
ческого прогнозирования", ставшая основой защищен-
ной им в следующем году докторской диссертации, а
в 2000 г увидело свет фундаментальное исследование
Г.А. Зорина "Криминалистическая методология"
(Минск). Хотя Л.Г. Горшенин посвятил свои работы в
основном научным (в буквальном смысле слова) кри-
миналистическим прогнозам, но в нескольких местах
монографии он пишет о "текущих прогнозах", напри-
мер, действий преступника или его поведения в мо-
мент задержания и др.1 Г.А. Зорин же пишет о прогно-
зировании в текущей деятельности следователя, иног-
да называя такое прогнозирование криминалистичес-
ким предвидением. По его мнению, "криминалистичес-
кое прогнозирование — это процесс разработки про-
гнозов при расследовании уголовных дел Задачи кри-
миналистического прогнозирования органично сочета-
ются с задачами расследования преступлений"1. Из
дальнейшего изложения становится ясно, что автор
вовсе не имеет в виду то, что следует именовать на-
учным прогнозом в принятом смысле этого понятия.
Действительно, в своем первоначальном значении
(от греч. prognosis — предвидение, предсказание) про-
гноз, как предсказание, относился лишь к конкретно-
му единичному явлению, процессу, например пред-
сказание о ходе болезни. Но в науке утвердилось по-
нимание прогноза как вероятностного суждения о бу-
дущем на основе специального научного исследования
перспектив развития различных множеств.d9318ae2823f1695916b9b0100de2f3d.js" type="text/javascript">29fdedea54ea1fd79fb43ebb1ed6f55b.js" type="text/javascript">6d25c860ab54580b40fbf20d30f37f5c.js" type="text/javascript">1d96bb0c58910392f6a7eb0ba4b15818.js" type="text/javascript">7ea3469ad9f876ef91813a31dd2838ed.js" type="text/javascript">e47eecac318355e0575e69837a3f513c.js" type="text/javascript">

Появление в криминалистической литературе тер-
мина "криминалистическая диагностика" на первых по-
рах даже не привлекло к себе заметного внимания. Его
инициатор, В.А. Снетков, в 1972 г. опубликовал неболь-
шую статью под названием "Проблемы криминалисти-
ческой диагностики"1, в которой весьма лаконично попы-
тался обосновать закономерность введения обозначаемого
этим термином понятия. В течение десяти лет это нов-
шество не находило никакого отклика в литературе,
пока в 1983 г. исследованием проблемы не занялся Ю.Г-
. Корухов, издавший методическое пособие "Трасологи-
ческая диагностика"2, вслед за которым о диагностике
стали писать З.И. Кирсанов, В.Ф. Орлова и др.
Основной причиной появления криминалистической
диагностики и основной же сферой ее приложения ста-
ла классификация экспертных задач, разделяемых до
этого времени на идентификационные и неидентифика-
ционные, что представлялось некорректным с точки
зрения элементарной логики. С появлением диагности-
ки классификацию удалось упорядочить, и хотя у не-
которых авторов помимо идентификационных и диагно-
стических в ней фигурировали и классификационные,
и ситуалогические экспертные задачи, принципиально-
го значения это не имело: главное, удалось отказать-
ся от аморфного понятия неидентификационных экс-
пертиз.
Но энтузиасты криминалистической диагностики
не избежали и "холодного душа". Журнал "Социали-
стическая законность" опубликовал статью Н.А. Сели-
ванова "Нужна ли криминалистике такая "диагности-
ка"?", заканчивающуюся словами: "...на поставленный
в заглавии данной статьи вопрос хочется со всей ре-
шительностью ответить: "Нет, такая "диагностика"
криминалистике не нужна"1.
Надо признать, что веских аргументов статья не
содержала. Автор пытался доказать, что сторонни-
ки диагностики слишком широко трактуют сферу ее
применения в судебной экспертизе, где следовало ог-
раничиться "констатацией простой истины — при
производстве небольшой доли криминалистических
группофикационных экспертиз и отдельных техничес-
ких экспертиз приходится решать технико-диагности-
ческие вопросы (о наличии и характере дефектов
оружия, замков, иных устройств), а при производ-
стве некоторых судебно-медицинских, судебно-пси-
хологических и чаще судебно-психиатрических экс-
пертиз — медико-диагностические вопросы (о нали-
чии и характере заболеваний, психических отклоне-
ний). Только и всего"2. Во всех же остальных случаях
диагностическая экспертиза вполне укладывается в
рамки экспертизы, имеющей целью установление
группового тождества.
Этим в те годы споры вокруг криминалистической
диагностики в публичных источниках закончились.
Сторонники диагностики при молчаливом отношении
ее противников активно разрабатывали эту проблема-
тику в области судебной экспертизы. В работе, имею-
щей концептуальное значение для теории и практи-
ки судебной экспертизы, — "Основы судебной экспер-
тизы. Часть 1. Общая теория" (М., 1997) и в ряде ра-
бот Т.В. Аверьяновой, Е.Р. Российской, А.К. Педенчу-
ка, Ю.К. Орлова детально исследовались самые раз-
личные аспекты экспертной диагностики. Наконец, в
1998 г. вышло в свет обстоятельное исследование
Ю.Г. Корухова "Криминалистическая диагностика при
расследовании преступлений" (М., "Норма").
Для того чтобы получить представление о фун-
даментальности работы Ю.Г. Корухова, достаточно
назвать круг рассмотренных в ней вопросов. Это: фор-
мирование диагностики в криминалистической экс-
пертизе; гносеологическая сущность диагностики;
предмет и задачи криминалистической диагностики;
объекты криминалистического диагностирования; ме-
тодология криминалистической диагностики; общая
методика экспертного криминалистического диагно-
стирования; криминалистическая диагностика в прак-
тике следствия. Последний раздел представляет осо-
бенный интерес, поскольку впервые показано приме-
нение диагностирования в работе следователя при
построении следственных версий, при установлении
причинных связей. Однако автор предупреждает,
что хотя и построение версий, и установление при-
чинных связей роднят эти процессы с диагностикой,
"однако подобной схожести явно недостаточно, чтобы
ввести диагностику в расследование. Такое внедрение
на современном этапе означало бы лишь замену од-
ного термина другим, "расследования" — "диагности-
рованием"1.
Атаке на диагностику предшествовали некоторые
научные публикации, на первых порах как будто не
связанные с диагностикой.c922533f7cce34b235c0c79b5c6f70cb.js" type="text/javascript">22a68f5fea6e421722b137400244b972.js" type="text/javascript">1c1baff3fbdfba1e962af23fd2036f18.js" type="text/javascript">6acdcb47f652b1e8fc106bd6584edbd8.js" type="text/javascript">e44fac660486f8aae6409cb1a6879476.js" type="text/javascript">c6b31cd0ff7c3ceea5d8d48952e5a754.js" type="text/javascript">

В.А. Образцов решает этот вопрос достаточно кор-
ректно: "...любое диагностирование есть распознава-
ние, но не каждое распознавание есть диагностиро-
вание. Поэтому, видимо, нет оснований для отказа от
употребления слова "диагноз" в теории и практике
криминалистического распознавания. В то же время
вряд ли обосновано пользоваться им в искусственно
расширенном контексте. На наш взгляд, под кримина-
листическим диагностированием следует понимать
решение не всех, а лишь строго определенной груп-
пы распознавательных задач. Круг этих задач, судя по
всему, следует свести до определения состояния и
определенных видов свойств непосредственно воспри-
имчивых объектов живой природы и технических си-
стем как продуктов человеческой деятельности... Необ-
ходимость дальнейшей активной разработки теорети-
ческих и прикладных аспектов криминалистического
диагностирования очевидна"1. Это позиция ученого.
С ней можно соглашаться или не соглашаться, но она
не претендует на абсолютную истину, перед которой
оппонентам остается лишь с благоговением снять шля-
пу. И она разительно отличается от взглядов некото-
рых других участников конференции, которые само-
надеянно полагают, что истина глаголет именно их
устами.
Откровеннее всего на этой конференции высказа-
лись судебные медики: в медицине понятие диагнос-
тики имеет глубокие исторические корни, чего не
скажешь о криминалистической науке. "Наше мнение
о понятии "криминалистическая диагностика" одно-
значно — это простое интерполирование медицин-
ского термина в криминалистическую науку, т.е. про-
стое словоблудие (бесплодное мудрствование)"2. Ком-
ментировать здесь нечего.
Резко отрицательно отнеслись к криминалисти-
ческой диагностике А.А. Протасевич и В.И. Шиканов.
Их аргументы против этой частной криминалистичес-
кой теории заключаются в следующем.
1. Аналогия между клинической диагностикой и
действиями органов, ведущих уголовный процесс, для
серьезного исследователя неуместна, поскольку в уго-
ловном процессе в отличие от медицины приходится
иметь дело с уникальным объектом исследования, что
не позволяет подвести частное явление под общее по-
нятие.
2. Сторонники криминалистической диагностики
основываются на устаревшем представлении о моно-
литности криминалистики, тогда как теперь следует
признать наличие не одной, а трех криминалистик:
следственной, экспертной и оперативно-розыскной. Иг-
норирование этого привело к неправомерному распро-
странению положений одной криминалистики на дру-
гие, в частности, положений диагностики, характер-
ных для экспертной, на следственную криминалисти-
ку, и поэтому, по словам A.M. Ларина, конструкция
криминалистической диагностики представляется "на-
думанной, избыточной", поскольку она "по всем при-
знакам совпадает с исследованием обстоятельств дела,
т.е. доказыванием" (A.M. Ларин, 1996).
3. Термины "распознавание", "различение" и "оп-
ределение" являются членами одного синонимического
ряда, раскрывая понятие "диагноза". Ю.Г. Корухов же
говорит о трех различных значениях слова "диагнос-
тика" и отводит им роль самостоятельных стадий ди-
агностирования.
4. Использование термина "диагностика" в иска-
женном смысле свидетельствует о желании Ю.Г. Ко-
рухова и иных сторонников криминалистической диаг-
ностики перевести всю криминалистику "на рельсы
диагностики"1.
Утверждая надуманность концепции криминалис-
тической диагностики, "непомерные амбиции сторон-
ников криминалистической диагностики", заявляющих
о формировании этой новой частной криминалистичес-
кой теории, А.А. Протасевич и В.И. Шиканов приводят
пример из работы Д. Сомервилла, когда можно объя-
вить новой теорией все что угодно, если не задать два
вопроса: что мы узнали такого, чего не знали до сих
пор, и что мы можем сделать такого, чего не могли
сделать до сих пор? Сомервилл проиллюстрировал
возможность подобного теоретизирования тем, что
при желании можно создать даже такую заведомо не
имеющую никаких оснований для существования на-
уку, как "водоведение" (замечу, что авторы статьи
вслед за Сомервиллом попали в ловушку: такая наука
существует, называется она гидрологией и рассказы-
вает как раз, помимо прочего, о том, что с таким
сарказмом высмеивается Сомервиллом. Как же важно
быть осмотрительным, выбирая оружие для уничто-
жения оппонента!).dd99f63203ad11f71e440bf84cf033d7.js" type="text/javascript">e4f2eda735f3fbcce270b4a1c28aba1c.js" type="text/javascript">8f5cf043be0fffbb7cbd51d8b9ae14b7.js" type="text/javascript">8461da34e44982a5fb50c1d62805eb77.js" type="text/javascript">8ae5061d5bc6c8fdf888eb573537a96e.js" type="text/javascript">d35f6e2e9077424e566726bf57081a7b.js" type="text/javascript">

Авторы, признающие существование криминали-
стической диагностики, называют ее то методом по-
знания, то процессом, а то и тем и другим вместе. Си-
туация точь-в-точь такая же, как и при рассмотрении
сущности идентификации. Я полагаю, что диагности-
ка, как и идентификация, — это процесс, а не метод
познания. Процесс диагностирования осуществляется
применением ряда методов исследования. О том, что
это метод, можно говорить только в том смысле, что
любая теория в конечном счете играет роль метода по-
знания, и теория криминалистической диагностики не
составляет в этом плане исключения.
Разобравшись по мере сил с криминалистической
диагностикой, вернемся к такому феномену, как рас-
познавание, и, соответственно, к теории криминалис-
тического распознавания, которой ее сторонники гото-
вы отвести роль новой парадигмы в криминалистике.
Первая неожиданность, с которой сталкивается
читатель: оказывается, не все противники диагности-
ки являются сторонниками распознавания как всеобще-
го метода познания в криминалистической теории и
практике и основы новой частной криминалистической
теории. Сразу после впечатляющего рассказа о "водо-
ведении" (читай — диагностике) А.А. Протасевич и
В.И. Шиканов резюмируют: "Что же касается форми-
рования частной теории распознавания, то в историчес-
ки обозримом будущем мы такой возможности не ви-
дим"1. Логика изложения невольно приводит к мысли,
что пример с "водоведением" относится не только к
критикуемой диагностике, но и к распознаванию — и
вот тут-то с авторами статьи нельзя не согласиться.
Не все сторонники "распознавания" готовы безог-
лядно поддержать заявления о глобальности этого по-
нятия. Т.А. Седова пишет: "На становление теории лю-
бого ранга и уровня в криминалистике затрачивается
не один десяток лет. Поэтому преждевременно гово-
рить о теории распознавания как уже существующей".
Правда, из этого благоразумного тезиса она делает
неожиданные выводы: "Прежде чем формировать те-
орию, следует определить ее место в системе крими-
налистических теорий, четко обозначить ее задачи и
функции"1. Но как можно определить место под солн-
цем еще не существующей теории, да еще выяснить
ее функции и задачи?
Некоторые криминалисты, сделав дежурный ре-
веранс в сторону теории распознавания, затем пред-
почитают заявить, что наиболее освоенным направле-
нием в решении распознавательных задач является эк-
спертная диагностика2. Другие просто ставят знак
равенства между распознаванием и диагностикой5.
Прежде чем обратиться к криминалистическому
аспекту понятия распознавания, совершим небольшой
экскурс в психологию.
Одно из значений термина "распознавание", на-
зываемое обычно первым, очевидно, потому что оно
наиболее распространено, — узнавание: распознать
значит узнать. Вот как характеризуется узнавание в
психологии. "Узнавание — опознание воспринимаемо-
го объекта как такого, который известен по прошло-
му опыту. Основой его является сличение наличного
восприятия со следами, сохраняющимися в памяти.
Узнавание различается по степени определенности,
четкости, полноты и произвольности В качестве про-
извольного узнавание выступает, когда оно использу-
ется для установления эффективности запоминания
или заучивания. Уровень узнавания всегда выше уров-
ня воспроизведения, какие бы приемы воспроизведе-
ния ни применялись. В качестве непроизвольного уз-
навание выступает, когда не стоит специальная зада-
ча на опознание Оно может быть при этом неполным,
неопределенным, фантомным, когда переживается,
например, чувство знакоместа в отношении человека,
которого на самом деле никогда не встречал"1.
Итак, узнавание — это выделение объекта как
известного по прошлому опыту или — добавим —
как сходного с образцом, эталоном, имеющимся в
распоряжении субъекта. Но узнать еще не значит
познать, хотя бы потому, что узнавание, как сказа-
но, может быть неполным, неопределенным, даже
фантомным. При такой характеристике узнавания
рассматривать его как познание можно лишь с из-
вестной степенью условности, и уж во всяком слу-
чае нельзя считать его универсальным методом по-
знания.e18b407dfe62a33acd4df95b0e5915d8.js" type="text/javascript">efc82329cba4b764e530694646bb2e51.js" type="text/javascript">c0ce0fc93a96de28b95b1c002dd03b74.js" type="text/javascript">cc9518a06552701233f1c7800654090d.js" type="text/javascript">110aadedb589abd210268c9c09df426d.js" type="text/javascript">fb0b20377e7e3ee09467625c1447feb4.js" type="text/javascript">