Сегодня
НАВИГАЦИЯ:
ЮРИДИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ:
РАЗНОЕ:
РЕКЛАМА:
АРХИВ НОВОСТЕЙ:
Теория и практика: извечные проблемы связи -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:55
Известно выражение Роберта Кирхгофа: "Нет ни-
чего практичнее хорошей теории". Оно постулирует
принцип практической значимости действительно сто-
ящей теории, не той, которая "высосана из пальца" и
существует в наукообразной форме лишь в воображе-
нии ее творца, домогающегося заветной ученой степе-
ни, а той, которая, по общему признанию ученых,
действительно соответствует потребностям практики,
как их понимают ученые, той, которая сулит обнаде-
живающие результаты при ее масштабном внедрении.
В криминалистике утвердился ситуационный подход
к реализации в практике разрабатываемых ею рекомен-
даций. Многочисленные авторы занимались и занимают-
ся формируемой теорией следственных ситуаций: их ти-
пизацией, классификацией, распознаванием и т.п. На этой
почве возникла такая частная криминалистическая тео-
рия, как криминалистическая ситуалогия, в области ко-
торой особенно плодотворно работают Т.С. Волчецкая и
Г.А. Зорин. Первая, не определяя криминалистическую
ситуалогию, дает о ней представление, раскрывает со-
держание ее составляющих — предмета, методов, фун-
кций и т.п.1 Второй приводит определение: "Криминалис-
тическая ситуалогия — частная криминалистическая те-
ория. С позиций практической криминалистики, это ин-
тегративная методология, обеспечивающая суммируемый
гармоничный синтез методов для решения задач, порож-
даемых криминалистическими ситуациями"2.
В мою задачу не входит критический анализ опре-
делений криминалистической ситуалогии или ее компо-
нентов, меня интересует прагматическое значение этой
теории, то, что Т.С. Волчецкая именует практической
функцией криминалистической ситуалогии. Эта функ-
ция, по ее мнению, заключается в том, что "основные
ее научные положения должны быть эффективно ре-
ализованы в практической деятельности. Внедрение ее
результатов в следственную, оперативно-розыскную,
судебную и экспертную практику, в практику научных
исследований и учебно-педагогическую деятельность
выступает в качестве предпосылки оптимизации на-
званных видов деятельности"1. Но реализуется ли дан-
ная функция криминалистической ситуалогии или оста-
ется лишь благим пожеланием автора, чем-то вроде
обязательного "знака качества" теории? На этот вопрос
попробую ответить позже.
Г.А. Зорин, очевидно полагая, что практическое
использование теории криминалистической ситуалогии
не в последнюю очередь зависит от специфики поля ее
применения, называет от 45 до 77 видов ситуаций,
классифицируемых по разным основаниям2. Среди них
фигурируют и понятные без комментариев, например,
конфликтные и бесконфликтные или благоприятные
для целей расследования и неблагоприятные, и весьма
экзотические: лабиринтные, ядерные, экспрессивные и
т.п. Пожалуй, только коллега Г.А. Зорина по исследу-
емой проблематике сумеет по достоинству оценить
приведенный перечень.
Ситуалогия напрямую связана с теорией кримина-
листического моделирования. Пик интереса и разработки
этой теории приходится в основном на конец 1970-х —
начало 80-х гг. Один из пионеров разработки этой тео-
рии Г.А. Густов назвал объекты, изучаемые с помощью
криминалистического моделирования, событие преступ-
ления, орудие, место, время, способ преступления,
личность виновного, погибшего, различные явления,
процессы, предметы, прямо или косвенно связанные с
совершением преступления1, т.е. фактически все, что
оказывается в сфере расследования. В качестве моде-
ли может выступать фактически любой объект: от му-
ляжа или эталона до плана расследования и кримина-
листической методики — все это объект либо матери-
ального либо мысленного моделирования следователя.
Другой пионер криминалистического моделирова-
ния, И.М. Лузгин, подошел к указанию его объектов с
позиций видов деятельности при раскрытии и рассле-
довании преступлений. Такими объектами при произ-
водстве следственных действий служат различные
предметы, разрушенные полностью или частично в
результате преступной акции или случайных факторов
(орудия преступления, средства поджога, взрыва и
т.п.); обстановка на месте происшествия, подвергшая-
ся изменению; различные следы; документы; прижиз-
ненный облик потерпевшего; отдельные признаки тру-
па; признаки внешности отсутствующего подозреваемо-
го, потерпевшего, свидетеля, обвиняемого; криминаль-
ные ситуации; явления, связанные с исследуемым
событием; те или иные образные представления сле-
дователя и их материальное выражение в виде схем,
планов, словесных описаний и т.п. В розыскной деятель-
ности объекты моделирования — личность разыскива-
емого, его одежда, автомашины, похищенные предме-
ты, способ совершения и сокрытия преступления и др.
При экспертном исследовании объектами моделирова-
ния являются отдельные предметы, явления, ситуа-
ции, связанные с изучаемым событием, прижизненный
облик потерпевшего, признаки следов, почерка и т.д.2
И Г.А. Густов, и И.М. Лузгин, и другие авторы ра-
бот по криминалистическому моделированию убеждены,
что эта теория широко используется на практике. По
мнению И.М. Лузгина, метод моделирования может даже
обосновать существование не упоминаемого в законе
самостоятельного следственного действия — следствен-
ной реконструкции3.
В последние годы интерес к криминалистическому
моделированию несколько угас; этот метод, пожалуй,
"на слуху" лишь у инициаторов криминалистической
ситуалогии.
Среди новых криминалистических научных концеп-
ций, имеющих все основания именоваться частными
криминалистическими теориями, назову еще три: тео-
рию криминалистического прогнозирования, кримина-
листическое учение о механизме преступления и те-
орию временных связей и временных отношений в про-
цессе расследования.
Наиболее обстоятельным исследованием проблем
криминалистического прогнозирования является моно-
графия и докторская диссертация Л.Г. Горшенина. Он
подразделил задачи криминалистической прогностики
(как частной криминалистической теории) на научные
и практические, а первые — на общенаучные и част-
нонаучные. К общенаучным задачам относятся:
• "прогнозирование новых научных проблем;
• прогнозирование перспективных и приоритетных
направлений и тенденций в криминалистике;
• прогнозирование сроков решения научных про-
блем;
• прогнозирование материальных затрат в области
научных исследований;
• прогнозирование результатов возможного приме-
нения тех или иных научных разработок;
• прогнозирование факторов, способствующих раз-
витию или тормозящих развитие криминалистики и
отдельных ее направлений.
Частнонаучные задачи в основном обусловлены
предметом этой концепции. К ним можно отнести раз-
работку методов и построение методик прогнозирования
развития:
• элементов прогнозируемых механизмов пре-
ступлений;
• закономерностей собирания, исследования, оцен-
ки и использования прогнозируемых доказательств;
• специальных средств и методов судебного иссле-
дования и предотвращения преступлений; .
• закономерностей процесса разработки кримина-
листических прогнозов"1.
Практическая часть теории предполагает прогнози-
рование действий и поведения участников расследова-
ния, других фактов, связанных с доказыванием по
конкретным уголовным делам. Эту часть криминалисти-
ческой прогностики я определяю как эмпирическое
предвидение, отличающееся от научного прогноза, но
несомненно играющее прогностическую роль в деятель-
ности следователя2.
Теория криминалистического прогнозирования по-
лучила общее признание научной общественности. При-
знаны и две другие упомянутые мной теории: механиз-
ма преступления и временных связей.7a057709531ed615ec565c568a072f95.js" type="text/javascript">fe308657c43292aa9af21cffdd0070f9.js" type="text/javascript">71021ff99ff80b0c01b7a99539108dbf.js" type="text/javascript">282b9b1d289de305025c61a73646aa84.js" type="text/javascript">7a08b1614d3321c3daa4068e379ef88b.js" type="text/javascript">cf084ef88bbc5478b6f37bb0703b0d2f.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 211 |
Теория и практика: извечные проблемы связи -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:55
Действительно, названные В.П. Бахиным причины
неудовлетворенного спроса практических работни-
ков — сложность поиска, труднодоступность источника
и др. — играют роль в процессе внедрения кримина-
листических рекомендаций в практику, но, на мой
взгляд, не это является определяющим. На пути ак-
тивного внедрения достижений криминалистики в
следственную практику стоят иные барьеры и выра-
жаются они в следующем.
1. Сложившиеся консервативные стереотипы
практической деятельности. Практика стихийно про-
тиводействует нововведениям, 'стремясь сохранить
привычное статус-кво, привычный образ действий.
Этому способствуют и сложившиеся стереотипы мыш-
ления следователей. Нежелание и в какой-то степени
боязнь нового, непривычного, прикрываемые иронич-
ным отношением к рекомендуемым новинкам, харак-
терны для многих следователей.
Корни такого негативного отношения различны. Это
может быть результатом профессиональной деформации,
утратой интереса к своей профессии, порождающей без-
различное отношение к путям профессионального раз-
вития. Это может быть и конформизм молодых следова-
телей, подпавших под влияние зараженных таким без-
различием старших коллег. Иногда это следствие невы-
сокого образовательного и профессионального уровня,
что не позволяет оценить выгоды внедрения в практи-
ку той или иной научной рекомендации. Подобное отно-
шение к данным науки нередко прикрывается демаго-
гическими заявлениями об отрыве науки от практики, о
витании ученых в эмпиреях, тогда как практикам "на
земле" требуется совсем иное и т.п.
2. Но винить исключительно практику в сложив-
шейся ситуации несправедливо. В немалой степени в
этом повинна и сама наука. В.П. Бахин назвал три при-
чины такой ситуации, прямо относящиеся к науке:
1) сложность поиска и выделения рекомендаций в
тексте работ;
2) неконкретность рекомендаций;
3) сложность восприятия рекомендаций.
Чтобы проиллюстрировать справедливость первой
причины, приведу два отрывка из выступлений на од-
ной научно-практической конференции. Не имеет зна-
чения, кто их авторы и какой теме была посвящена
конференция; они достаточно наглядно характеризу-
ют стиль наших научных высказываний.
Итак, первый отрывок:
"Осмысление факторного анализа, моделирова-
ния, программно-целевого и других криминалистичес-
ких методов, применяемых в процессе расследования
преступлений, показывает, что все они наряду с ре-
гулятивными принципами и правилами содержат соот-
ветствующий операционный инструментарий (аппарат)
в виде программ, алгоритмов и других рекомендаций
методического характера. Последний направлен на до-
стижение определенной цели, возникающей в процес-
се расследования".
Другой отрывок:
"В качестве такого критерия (речь идет о крите-
рии классификации тактических приемов. — Р.Б.) пред-
ложено использовать атрибутивный признак, который
характеризует тактические приемы и не свойственный
другим видам приемов. В качестве такого индикатора
является факт проведения тактических приемов исклю-
чительно на плацдарме субъект-субъектных отношений
с коммуникантами, оказавшимися в сфере уголовно-
го процесса, с целью получить от них объективную
криминалистически значимую информацию или
предопределить их последующую законопослушную
позицию на следствии, отвечающую интересам уста-
новления истины".
Содержатся ли в этих отрывках конкретные прак-
тические рекомендации или это выражение взглядов
авторов на какую-то дискуссионную проблему, прак-
тический работник сможет решить, лишь поняв, о чем
в них идет речь. Но тут вступает в действие третья
причина: сложность восприятия их содержания.
Приведенные отрывки, к сожалению, типичны
для наших научных работ. Но тогда придется при-
знать, что они рассчитаны лишь на своего брата-уче-
ного, т.е. в известной степени на элитного читателя. Но
как же увязать цель подобных высказываний с утвер-
ждением, что криминалистика — наука сугубо прак-
тическая, существующая не помимо, а для практики?
Естественно, что коммуникативные связи между
учеными-криминалистами предполагают и обмен сугу-
бо научной информацией, необязательно содержащей
конкретные практические рекомендации. Но, может
быть, тогда следует четко дифференцировать науч-
1 ные и практические публикации, точно определять
i адресата и избегать смешения в различных сборни-
' ках? Может быть, в любой научной работе, претен-
дующей на внедрение в практику содержащихся в ней
рекомендаций, эти рекомендации должны быть выде-
лены в самостоятельный подраздел с указанием адре-
сата?
Было бы явной несправедливостью утверждать,
что в криминалистике нет специальных "адресных"
работ. Их, наоборот, великое множество: это практи-
ческие и научно-практические, методические посо-
бия, справочники следователя, наконец, учебники по
криминалистике для различных образовательных уч-
реждений и различных уровней профессиональной
подготовки. Но многие из них страдают многословием,
избыточной информацией. Это особенно наглядно про-
является в работах по криминалистической методике,
в том числе и при изложении частных методик в учеб-
никах.3147a2ff88f2641cdfcaa071a4b8ce77.js" type="text/javascript">e571c39c89c8040600d54787db3fe0f1.js" type="text/javascript">dc9d4183e5c5963c1a026a32bd023785.js" type="text/javascript">637ac925255da66554ea263d7aa7e7e3.js" type="text/javascript">83f8c60a3e41a104fbb18618785f0e4d.js" type="text/javascript">c8533f3f50277219b4624efc33464557.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 162 |
Может ли обман быть нравственным? -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:50
Для решения этого вопроса необходимо прежде
всего выяснить, в каких условиях возникает намерение
прибегнуть к обману.
Известно, что ситуация, в которой осуществляется
расследование, может носить бесконфликтный харак-
тер (ситуация согласия), но может быть и конфликт-
ной. В основе каждого преступления лежит конфликт
правонарушителя с законам, с интересами людей, об-
щества, государства. Восстановление нарушенного пра-
ва начинается с раскрытия и расследования преступле-
ния, в ходе которых конфликт с законом обретает фор-
му конфликта со следователем — лицом, призванным
установить истину. Так возникает конфликтная след-
ственная ситуация, в которой противодействие следо-
вателю в установлении истины и его меры по преодо-
лению этого противодействия и достижению целей
следствия являются доминирующими факторами. Ре-
альность подобных ситуаций, их обыденность и распро-
страненность обусловили развитие тех приемов и реко-
мендаций криминалистической тактики, которые воо-
ружают следователя для действий в обстановке конф-
ликта, помогают разрешить его в соответствии с зако-
ном и нравственными требованиями.
Возможность возникновения конфликтов, выража-
ющихся в противоборстве при установлении истины,
обычно не вызывает сомнений ни у процессуалистов,
ни у криминалистов. Так, В.Л. Васильев писал: "Для
следственной деятельности характерно преодоление
сопротивления со стороны не заинтересованных в ус-
пешном расследовании дела лиц. Пожалуй, нет друго-
го вида человеческой деятельности, успешному оконча-
нию которой так активно противоборствовали бы заин-
тересованные люди и группы лиц"1. С.А. Голунский еще
в 1942 г. говорил: "Если обвиняемый действительно ви-
новен и пытается скрыть свою виновность, то между
ним и следователем неизбежно завязывается своего
рода борьба"1. Авторы работ по судебной этике едино-
гласно признают, что деятельность следователя "про-
текает, как правило, в конфликтных ситуациях, носит
характер борьбы"2, что преодоление противодействия
лиц, заинтересованных в сокрытии истины, "порождает
порой острые конфликтные ситуации, требующие от
следователя немалой нравственной стойкости'". Разуме-
ется, понятия борьбы, соперничества, конфликта в
практике расследования достаточно условны, заим-
ствованы криминалистикой и практикой из психологии,
теории игр, обыденной жизни.
Под конфликтом принято понимать столкновение
сторон, сил, мнений. В психологии — это столкновение
противонаправленных, несовместимых тенденций в со-
знании индивида, в межличностных взаимодействиях
индивидов или групп людей, связанное с острыми от-
рицательными эмоциональными переживаниями. Выде-
ляются следующие виды конфликтов.
1) внутриличностный конфликт — столкновение
примерно равных по силе, но противоположно направ-
ленных мотивов, потребностей, интересов и т.п. у одно-
го и того же человека;
2) межличностный конфликт — ситуация взаимо-
действия людей, при которой они либо преследуют
несовместимые цели, либо придерживаются несовме-
стимых ценностей и норм, пытаясь реализовать их во
взаимоотношениях друг с другом, либо одновременно
в острой конкурентной борьбе стремятся к достижению
одной и той же цели, которая может быть достигнута
лишь одной из конфликтующих сторон;
3) межгрупповой конфликт, где в качестве конф-
ликтующих сторон выступают социальные группы,
преследующие несовместимые цели и своими практи-
ческими действиями препятствующие друг другу4.
Для следственной практики наиболее характерен
межличностный конфликт, в криминальной практике —
конфликт в виде острой конкурентной борьбы; следова-
тель же может переживать состояние внутриличност-
ного конфликта.
Установление истины в условиях конфликтной си-
туации всегда лежит на пути разрешения конфликта.
В досудебной стадии оно, как правило, выражается либо
в установлении следователем невиновности лица, либо
в признании последним своей вины. Если дело человека,
не признающего себя виновным, но, по мнению следо-
вателя, уличенного в совершении преступления, пере-
дается в суд, конфликт остается неразрешенным, он
переносится в стадию судебного разбирательства.
Конфликт на предварительном следствии может
быть разрешен лишь правомерными средствами, не
вызывающими в данной следственной ситуации сомне-
ний в их нравственности. Абстрактная формула "сред-
ство может быть только нравственным или только без-
нравственным — всегда и везде" коренится в разрыве
теоретического и практического отношения к морали
как объекту этической науки, где такой разрыв приво-
дит "к двум традиционным болезням: к старческому
бессилию формализма, пытающегося с помощью спеку-
лятивного выведения категорий, игнорируя данные о
реальном нравственном поведении людей, решить все
этические проблемы, и к сентиментальному, проповед-
ническому морализированию (курсив мой. — Р-Б.), ко-
торое, обращаясь к нравственным нормам, не может
предложить ничего, кроме их проповеди, без сколько-
нибудь серьезного, научного их обоснования, без пони-
мания объективно происходящих нравственных процес-
сов, их внутренних противоречий"1. Думается, что при-
менительно к допустимости обмана мы как раз и стал-
киваемся с подобным "проповедническим морализиро-
ванием".cc91f80779b8329229f48494e7a9c9f5.js" type="text/javascript">7d05a4794a0e9335163df6afc3a60b59.js" type="text/javascript">2d6bd0052315a76e75dbcaa88e5188a6.js" type="text/javascript">287788a823b2321347f18d43c1137d9c.js" type="text/javascript">41578531b09cbff5b0b58dc3f4923b40.js" type="text/javascript">6948cda12a624e152b96b739a386277a.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 168 |
Может ли обман быть нравственным? -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:49
О путях разрешения подобного внутриличностного
конфликта пишет Н.П. Хайдуков: "Если в процессуаль-
но-тактической ситуации возникло противоречие меж-
ду отдельными ценностями и сохранить их обе при до-
стижении общественно значимой цели не представляет-
ся возможным, то целесообразным и морально оправ-
данным будет такое тактическое решение, которое на-
правлено на сохранение наиболее значимой в данной
ситуации ценности, подобно тому, как при крайней не-
обходимости (ст. 14 УК) законным является действие,
которым причинен вред меньшему благу в целях предот-
вращения вреда большему. При этом следователь должен
осознавать, что: а) в процессуально-тактической ситуа-
ции ценности противоречивы; б) вмешательство в ситу-
ацию всегда становится объективно вынужденным, ибо
невмешательство по принципу "лучше ничего не де-
лать, чем делать вредное" есть зло, причиняющее вред
более высокой ценности; в) вмешательство порождает
одновременно и зло. и добро, т.е. результат всегда но-
сит противоречивый характер, но зло всегда должно
быть меньшим по отношению к добру; г) результат ока-
зывает положительное влияние на успешное выполне-
ние задач уголовно-процессуальной деятельности"1.
Уклонение от вмешательства в ситуацию, от выбо-
ра средства, способного решить стоящие перед рассле-
дованием задачи, он справедливо квалифицирует как
аморальность, спасающую абстрактную "нравственную
чистоту" следователя, но порождающую еще большее
зло, чем оно могло быть вызвано правильным вмеша-
тельством. Еще более категоричен В.И. Бакштановский:
"Нравственно и целесообразно то средство, которое
необходимо и достаточно для достижения нравственной
цели, которое в то же время не противоречит более
высокой и высшей цели, не изменяет их характер"2.
Приведенные рассуждения и данные практики
позволяют сделать следующий вывод: при отсутствии в
законе однозначного запрешения использовать обман
при расследовании преступлений вопрос о его допусти-
мости целиком лежит в области морали.
Отвлечемся от теории "меньшего зла" и поставим
вопрос прямо: может ли обман быть нравственным?
По любой моральной шкале, при любом понимании
"общечеловеческих ценностей" на этот вопрос следует
отрицательный ответ, хотя он и носит абстрактный,
отвлеченный от конкретной реалии характер. Но когда
эта абстракция "накладывается" на нечто конкретное,
она теряет свой императивный характер.
Да, обман аморален, но его использование в усло-
виях войны, по отношению к врагу — это даже не
"меньшее зло", а залог победы.
Да, обман аморален, но прибегающий к нему врач,
успокаивающий с его помощью смертельно больного
человека, едва ли может быть за это осужден.
Можно предвидеть возражение: следователь не
имеет дела с врагом, да и в отношении смертельно
больного едва ли будет решаться вопрос о привлечении
его в качестве обвиняемого. Названные примеры, оче-
видно, здесь не служат аргументами. Поэтому обратим-
ся к другим.
Знакомиться с чужими письмами аморально. Одна-
ко при определенных условиях закон позволяет следо-
вателю делать это.
Подслушивать чужие разговоры аморально. Одна-
ко в определенных обстоятельствах закон позволяет
следователю и это.
Заставлять человека обнажаться в присутствии по-
сторонних аморально, но следователю дозволено и это.
Перечень можно продолжить. Во всех подобных
случаях действия следователя законны, но от этого они
не становятся нравственными с точки зрения абстракт-
ных норм морали. Отрицательная моральная оценка
таких действий не препятствует их совершению, если
на шкале ценностей они выступают как "меньшее зло",
если их цели безусловно нравственны. Средневековое
иезуитское правило "цель оправдывает средства" в
конкретном историческом контексте было действитель-
но безнравственно, поскольку служило оправданием
аморальных целей, но в аспекте решаемой проблемы
может служить определенным ориентиром.
Выбор следователем "меньшего зла" несомненно
является результатом нравственного компромисса. По-
добные компромиссы допустимы в следственной дея-
тельности, естественно, лишь в объективно вынужден-
ных случаях, "когда другого выхода нет, а результат
такого компромисса положительно влияет на достиже-
ние целей предварительного следствия. Безусловное
отрицание компромиссов в следственной деятельности
есть не что иное, как проявление мнимой заботы об
"абсолютной чистоте" применяемых средств борьбы со
злом. По существу, это рекомендация не вмешивать-
ся в конфликтную ситуацию и тем самым подчиниться
злу, даже вопреки стремлению следователя найти мо-
рально оправданный выход из создавшегося положе-
ния". Далее автор цитаты Н.П. Хайдуков справедливо
подводит итог этим рассуждениям: "Если при выборе
приемов и средств воздействия возникло противоречие
между двумя отдельными ценностями и сохранить их
обе при достижении процессуально и тактически зна-
чимой цели не представляется возможным, то целесо-
образным и морально оправданным будет нравственный
компромисс, т.е. такое тактическое решение, которое
направлено на сохранение наиболее значимой в данной
ситуации ценности. Следователь вынужден поступать
так для достижения конечных главных целей, осозна-
вая при этом, что добро является не абсолютным и
"меньшее зло", которое вершится, необходимо и нуж-
но для того, чтобы свести его к минимуму, чтобы оце-
нить роль этого "меньшего зла" и искоренить возмож-
ность прибегать к этому средству в будущем ... надо ...
разумно бороться за максимум добра и минимум зла"1.
Чем же следует руководствоваться, прибегая к
обману как "меньшему злу", в каких случаях он дей-
ствительно абсолютно недопустим?ec3d1efa9364e7601a4cd282c815eaa2.js" type="text/javascript">9f9ef96dcb42f058e4d8e81c10966ff7.js" type="text/javascript">532b1020c166ee3458538141a4601ff6.js" type="text/javascript">711d12bad94228a6398d6f841acf83c7.js" type="text/javascript">a1e0cd39007a12100c92544e1713170d.js" type="text/javascript">062060a9a648f2cdd762e569337d57eb.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 147 |
Нравственные основы воздействия следователя на участвующих в деле лиц -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:47
В процессе раскрытия и расследования преступле-
ний следователь, оперативный сотрудник вступают в
различные отношения с участвующими в деле лицами.
Эти отношения могут носить бесконфликтный или кон-
фликтный характер, относиться к моральным или пра-
вовым сторонам процесса доказывания или к тем и дру-
гим одновременно. Любое подобное отношение связано
с воздействием следователя, оперативного сотрудника
на иных лиц и с воздействием последних на субъект
раскрытия и расследования преступления. В основе
любого воздействия одного человека на другого лежит
процесс передачи информации, осуществляемый для
достижения определенных целей "путем использования
различных методов и средств с целью вызвать необхо-
димую реакцию со стороны лица, на которое оказыва-
ется воздействие, и тем самым обусловить желатель-
ную позицию и поведение этого лица в нужном направ-
лении"1.
Н.П. Хайдуков называет ряд функций, которые
выполняет процесс воздействия:
1. Функция информационной связи, или информа-
ционного контакта. Любое воздействие предполагает
передачу (обмен) некоей информации, одинаково необ-
ходимой как субъекту воздействия, так и реципиенту,
что позволяет им вступить в информационный контакт,
без которого невозможно любое воздействие.
2. Функция эмоционального, психологического кон-
такта Информационная связь пробуждает заинтересо-
ванность в самой информации или в лице, от которого
она поступает. Заинтересованность — первый элемент
психологического контакта. Это эмоционально окра-
шенная направленность личности, связанная со стрем-
лением познать, насколько значима информационная
связь для другого индивида, выяснить причины и цели
заинтересованности, осознать ее как взаимную или
одностороннюю, уяснить, в какой мере может быть
полезен другой индивид для достижения намеченной
цели.
3. Функция взаимопонимания. Взаимопонимание в
интересующем нас аспекте — это понимание индиви-
дуальных особенностей и даже угадывание мотивов
поведения друг друга, отношения к себе другого лица.
4. Регулирующая функция, связанная с изменением
у реципиента образа мыслей, мнений, позиций, уста-
новок, мотивов и одновременно с формированием на
этой основе нужных взглядов, отношений и поступков.
"Воздействующий должен ясно представлять цель,
предварительно изучив объект воздействия; знать со-
ответствующие приемы и средства воздействия и уме-
ло пользоваться ими; хорошо представлять правовые
и моральные критерии их использования в той или
иной конкретной деятельности"1.
В процессе раскрытия и расследования преступле-
ний воздействие может быть физическим и психичес-
ким.
Нравственность физического воздействия опреде-
ляется, во-первых, его безусловной правомерностью и,
во-вторых, ситуационной допустимостью (безопасность
принудительных мер для окружающих, минимизация
физического и морального вреда для принуждаемого и
пр.). Допустимость физического воздействия означает
бесспорное соответствие действий субъекта принужде-
ния требованиям закона. Особенно бескомпромиссным
это требование становится, когда применяется такое
крайнее средство воздействия, как оружие.
В отличие от физического психическое воздей-
ствие направлено на сознание, волю, эмоции челове-
ка с целью побудить его изменить поведение, совер-
шить те или иные действия, передать ту или иную
информацию. Оно оказывается путем убеждения и пу-
тем принуждения. Убеждение, если оно осуществляет-
ся правомерными и нравственно допустимыми сред-
ствами, может привести к согласию, к достижению
целей расследования, даже если ограничиваются пра-
ва и свобода выбора поведения лица и это противоре-
чит его интересам.
В литературе в качестве средства убеждения
обычно фигурирует лишь разъяснение следователем
реципиенту неправильности, ошибочности, невыгодно-
сти для него занятой позиции и призыв ее изменить.
Между тем арсенал средств убеждения в действитель-
ности этим не ограничивается. Представляется, что
именно целям убеждения могут служить такие такти-
ческие приемы, которые в одной ситуации могут иг-
рать роль средства принуждения или во всяком случае
могут толковаться двояко: и как средства убеждения, и
как средства принуждения. Так, демонстрация обвиня-'
емому явно противоречащих его интересам показаний
соучастников убеждает его изменить занятую позицию.
Этим же целям может служить предъявление улича-
ющих доказательств или анализ явных противоречий в
показаниях, данных в разное время, и т.п. В сущнос-
ти, в подобных случаях, принуждая обвиняемого осоз-
нать, оценить изобличающий характер передаваемой
ему информации, следователь тем самым убеждает его
в необходимости изменить занятую позицию.
Об убеждении, его способах и средствах в процес-
суальном законе ничего не говорится. О принуждении
говорится очень скупо и лишь в негативной форме:
запрещаются такие формы принуждения, как насилие,
угрозы и "иные незаконные меры" (ст. 20 УПК). И хотя
речь идет о получении показаний обвиняемого и дру-
гих участвующих в деле лиц, но этот перечень запре-
щенных мер принуждения и в литературе, и на прак-
тике относят ко всем способам получения доказа-
тельств, ко всем следственным действиям. Однако вни-
мательный анализ данного положения закона позволяет
обнаружить его двусмысленность и неточность.
Во-первых, насилие может быть не только проти-
воправным, но и правомерным. Ранее уже указыва-
лось, что и физическое воздействие на человека при
определенных условиях и в определенных границах
может быть законным, даже в его крайних формах,
включающих реальную опасность для жизни лица, под-
вергающегося насилию.
Во-вторых, угроза есть форма насилия — психи-
ческого, поэтому ее можно было специально не упо-
минать в законе наряду с насилием.
В-третьих, и угроза может быть правомерной, даже
специально предусмотренной законом. Подобной угрозой,
причем весьма реальной и достаточно серьезной, служит
обязательное предупреждение при допросе свидетеля и
потерпевшего об уголовной ответственности за дачу лож-
ных показаний и за отказ от дачи показаний.
Упоминание в законе об "иных незаконных мерах"
никак не раскрывается и не комментируется. Это и
послужило причиной многочисленных дискуссий и раз-
ногласий по поводу допустимости ряда тактических
приемов психического воздействия.acfeabb8a65b6f2b35055186017499d7.js" type="text/javascript">be3b280ea519022c33a3f0bac4245a44.js" type="text/javascript">c7272ad2d53bf26016d2ee8128454647.js" type="text/javascript">f488785fa69be683572b2514e57c394b.js" type="text/javascript">8cabe8528a09256447999fdf257f9836.js" type="text/javascript">616b7e50b5aa1fb1698158d8f58e5afe.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 141 |
Нравственные основы воздействия следователя на участвующих в деле лиц -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:47
Если следовать подобным рассуждениям, то обман
можно усмотреть чуть ли не в каждом тактическом
приеме, не говоря уже о тактических комбинациях,
которые в литературе именовались не самыми удачны-
ми терминами: "следственные хитрости", "психологи-
ческие ловушки" и о которых речь впереди.
Правового решения вопроса о допустимости обмана
при расследовании преступлений не существует, по-
скольку слово "обман" не упоминается среди незакон-
ных средств воздействия, названных в УПК. В этом
плане можно двояко толковать упоминание в законе
"иных незаконных мер": либо относя к их числу и об-
ман (как это обычно делается в литературе); либо —
по известным основаниям — не относить обман к этим
мерам. Попытка прибегнуть к распространенному сей-
час в правовом обиходе выражению "разрешено всё,
что не запрещено законом" не решает вопроса, по-
скольку в уголовном судопроизводстве следует придер-
живаться иного правила: "разрешено всё, что разреше-
но законом или ему не противоречит". Становится яс-
ным, что вопрос следует перенести из правовой облас-
ти в нравственную и именно здесь искать его решение.
Поскольку профессиональной считается этика оп-
ределенной социальной группы — медиков, военных,
спортсменов, ученых, наконец, юристов, в том числе
следователей, — постольку задача заключается в том,
чтобы выяснить, считают ли именно профессионалы-
следователи обман аморальным, прибегают ли они к
нему на практике.
Опрос 210 следователей органов прокуратуры и
внутренних дел свидетельствует, что 75% респонден-
тов считают обман допустимым, хотя и прибегают к
нему редко или вообще не прибегают; 10% считают
обман аморальным и недопустимым в следственной
практике, указывая в то же время, что рекомендуе-
мые в литературе "хитрости" и "ловушки" они не счи-
тают основанными на обмане; 15% респондентов в той
или иной форме уклонились от прямого ответа. К это-
му необходимо добавить, что некоторые из тех следо-
вателей, которые отрицают правомерность обмана, в
личной беседе приводили подчас такие примеры, кото-
рые свидетельствовали об их нечетком представлении
обмана или слишком узком толковании этого понятия.
Результаты опроса показывают, таким образом, что
общая моральная норма "обман недопустим, он безнрав-
ствен" фактически превращается в свою противополож-
ность, становясь отражением группового общественного
мнения профессионалов, т.е. нормой профессиональной
следственной этики.
С позиций профессиональной военной этики не
только признается, но и всячески поощряется обман
противника; медицинской деонтологией считается пра-
вомерным, нравственным обман смертельно больного
пациента относительно перспектив его выздоровления;
на обмане ожиданий противника, по существу, стро-
ится вся теория рефлексивного управления, рефлек-
сивных игр; не считается аморальным самообман субъек-
та и т.п. Наконец, пора открыто признать, что и государ-
ство признает допустимость обмана в правоохранительной
сфере: оно узаконило оперативно-розыскную деятель-
ность, во многом основывающуюся на дезинформации,
обмане как средстве выявления и раскрытия пре-
ступлений. Обман противостоящего оперативному со-
труднику лица не считается аморальным; не прибе-
гая к обману, невозможно внедриться в преступную
группировку, взять с поличным взяточника, вымога-
теля и т.п. Стыдливая маскировка слова "обман" спе-
циальным термином "легендирование" существа дела
не меняет.05fbb37804ffe37296d8247a6d92f328.js" type="text/javascript">05daca6768d96a97c1d6779ef0c3442a.js" type="text/javascript">d2ce031bf2e3809dbcfe7f80a7372f2b.js" type="text/javascript">48ebef519ef79b57b44d86d17f17cf85.js" type="text/javascript">614f4114392688738fd343f179ff6ffc.js" type="text/javascript">e32a69c16b591be747dd857ca96790a4.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 162 |
Мораль и этическая теория.
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:44
Проблема профессиональной этики следователя
Синтетическая природа современной криминалис-
тики обусловливает ее неразрывные связи со многими
областями научного знания, чьи данные используются
криминалистикой для выполнения своей служебной
функции — разработки средств, приемов и рекоменда-
ций по выявлению, раскрытию, расследованию и пре-
дотвращению преступлений. Область связи криминали-
стики с одной из таких смежных наук — этикой, эти-
ческой теорией — это, главным образом, проблемы до-
пустимости использования в практике борьбы с пре-
ступностью криминалистических рекомендаций, усло-
вий и форм их реализации. Именно в данной области
возникают проблемы, которые можно, с известной сте-
пенью условности, назвать этическими проблемами
криминалистики, хотя в ряде случаев они являются
этическими проблемами не только и, может быть, не
столько криминалистической науки, сколько уголовно-
го судопроизводства — особой разновидности обще-
ственной человеческой деятельности
Этика как одна из философских наук — наука о
морали, нравственности — выражает и опосредует оп-
ределенные общественные отношения, связи людей.
Являясь социальным институтом, выполняющим фун-
кцию регулирования поведения человека, формой обще-
ственного сознания, совокупностью принципов, правил,
норм, которыми люди руководствуются в своем поведе-
нии1, мораль служит необходимым критерием допусти-
мости применения криминалистических рекомендаций в
практике. Требование законности средств и приемов
судебного исследования и предотвращения криминала
дополняется требованием их нравственности, соответ-
ствия принципам общественной морали. Эти требования
не могут противоречить друг другу, как не могут про-
тиворечить принципы законности и целесообразности.
Целесообразным в криминалистике признается лишь
то, что законно, а законное всегда должно быть нрав-
ственным, моральным. Возможность различных (в рам-
ках закона) вариантов действий, поведения следовате-
ля, оперативного работника, судьи обосновывается
криминалистикой как выбор нравственно допустимого
варианта.
Моральные нормы, которым должны соответство-
вать криминалистические приемы, средства, рекомен-
дации, имеют и общий, и специальный характер, отра-
жающий содержание и условия уголовного судопроиз-
водства. Такие общие моральные требования, как спра-
ведливость, уважение и охрана чести и достоинства
личности, неприкосновенность жизни, здоровья и иму-
щества гражданина, невмешательство в его частную
жизнь и другие, как принято говорить, общечеловечес-
кие ценности, составляют содержание общей этики,
относящейся ко всем сферам человеческой деятельно-
сти. Но можно ли считать круг этих требований исчер-
пывающим, когда речь заходит о такой специфической
области деятельности, как судопроизводство? Иными
словами, существует ли специфическая судебная эти-
ка? Есть ли основания говорить об особенностях нрав-
ственных основ деятельности следователя, оперативно-
го сотрудника органов внутренних дел, судьи? Имеет
ли практический смысл научная разработка этих нрав-
ственных основ?
По данным Т.Н. Москальковой, почти 60% опро-
шенных ею работников правоохранительных органов и
судей считают, что вопросы совершенствования нрав-
ственных основ расследования преступлений в наши
дни очень существенны. "В качестве наиболее важных
факторов, актуализирующих проблему соблюдения
нравственных требований в ходе расследования, были
названы: повышенное внимание общества к правам и
свободам человека и гражданина (более 28% всех отве-
тов); необходимость построения демократического пра-
вового государства (около 18%); повышенное обще-
ственное внимание к проблеме этики уголовного про-
цесса (17%); значительные масштабы нарушений нрав-
ственных требований должностными лицами, осущест-
вляющими уголовное преследование (свыше 13%); рост
социальной нетерпимости к нарушениям нравственных
норм в этой области со стороны государства и граждан
(12%); вступление России в Совет Европы (10%)"'. Дей-
ствующее уголовно-процессуальное законодательство
45% респондентов оценивают лишь как частично соот-
ветствующее требованиям нравственности, а почти
17% — скорее как не соответствующее. "Поэтому, —
заключает автор, — качественное обновление уголов-
но-процессуального законодательства, его приведение
в соответствие с реалиями жизни, в том числе в нрав-
ственном отношении, — одна из основных задач судеб-
но-правовой реформы"2.
Вопрос о существовании судебной этики — специ-
альной отрасли этической науки, изучающей нормы
поведения участников уголовного судопроизводства, —
юридическая литература в целом решает положитель-
но. Однако само содержание судебной этики понимает-
ся неодинаково.
По мнению одной группы ученых, судебная этика
есть частное проявление общей морали, осуществле-
ние общеобязательных принципов и норм в специфи-
ческих условиях следственной и судебной деятельнос-
ти. Так, М.С. Строгович полагал, что "судебная этика
изучает применение общих норм нравственности в спе-
цифических условиях судебной и следственной деятель-
ности, а вовсе не создает каких-либо особых нрав-
ственных норм для судей, прокуроров, следователей,
адвокатов"1, что нет таких норм для юристов, как нет
их и для любой другой профессии2.
По мнению других, специфические нормы профес-
сиональной морали существуют, но представляют собой
лишь результат применения общих нравственных прин-
ципов с учетом особенностей профессиональной дея-
тельности: "В любой профессиональной морали не мо-
жет быть каких-то своих особых нравственных норм,
которые не вытекали бы из общих нравственных прин-
ципов"3.
Наконец, еще одна группа ученых считает, что
судебная этика включает не только общие, но и спе-
цифические нравственные начала, присущие деятель-
ности следователя, судьи, адвоката, дополняющие об-
щие моральные принципы, а в некоторых случаях и
ограничивающие их4.7491c715fb13a0e6e5733f211ffbe4eb.js" type="text/javascript">2a8ac75b8432abf7e1a71e79448cda4a.js" type="text/javascript">43ccf7e173807aaafd907726710e15b4.js" type="text/javascript">e750b52c37333281c8e16b9771cffdb8.js" type="text/javascript">af4fadeab567fa5b75dac70f1e519fa6.js" type="text/javascript">5f9000ec826c9834388c7c5f25565988.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 150 |
Новации в языке криминалистики -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:43
В своих прежних работах, касаясь терминологии
криминалистики, я высказал мнение о том, что введе-
ние в криминалистику нового термина оправдано лишь
в двух случаях: при появлении в науке нового понятия,
которое не может быть выражено старыми терминами,
и при новом аспекте рассмотрения старого понятия,
когда термин необходим для обозначения выяв^нного
качества объекта1. К сожалению, это принципиальное,
на мой взгляд, правило соблюдается в современных
условиях не всегда. Наглядным примером служат на-
стойчивые попытки некоторых авторов-криминалистов
внедрить в научный обиход термины "криминалистичес-
кое оружиеведение" и "криминалистическая докумен-
тология (документоведение)".
Пальма первенства в изобретении термина "кри-
миналистическое оружиеведение" бесспорно принадлежит
одному из ведущих отечественных специалистов в облас-
ти криминалистического исследования оружия В.М. Плес-
качевскому. Еще десять лет назад он впервые употребил
этот термин, который, по его мнению, должен был заме-
нить привычное название соответствующей отрасли кри-
миналистической техники, условно именуемой судебной
баллистикой2. С тех пор он не прекращал этих попыток.
В своей последней монографии "Оружие в криминалисти-
ке. Понятие и классификация", называя свои работы в
этой области, автор предпослал их перечню двусмыс-
ленную фразу: "Автор монографии ранее попытался
доказать возможность использования неологизма "кри-
миналистическое оружиеведение" в качестве краткой
формы по отношению к термину "криминалистическое
исследование оружия и следов его применения"1. Пози-
ция автора утратила ясность: "да" или "нет" оружие-
ведению? О том, чем отличается этот термин от при-
нятого, в книге ни слова, а сам термин употребляется
лишь один раз: в схеме "Объекты оружиеведения"
(с. 326), причем через несколько страниц в книге при-
водится структура отрасли "Криминалистическое ис-
следование оружия и следов его применения", соответ-
ствующая в принципе общепринятой структуре этой
отрасли криминалистической техники (с. 331), и не
только структуре, но и ее содержанию и понятию:
"Криминалистическое оружиеведение — отрасль кри-
миналистической техники, которая изучает различные
виды оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и
взрывных устройств, а также следы их действия, раз-
рабатывает методы и средства собирания, исследования
этих объектов в целях раскрытия и расследования пре-
ступлений"2. Таким образом, замена названия отрасли
ничего не добавила к ее содержанию, что позволяет
задать вопрос: с какой целью эта замена произведена
или, может быть, в угоду чему или кому? Может
быть, автор термина не использовал всех возможнос-
тей, которые открываются перед криминалистикой
этой наукой — "оружиеведением"?
Но тут любознательного читателя ждал сюрприз:
ни в БСЭ, ни в Большом энциклопедическом словаре
1991 г., ни в Военном энциклопедическом словаре 1983 г.,
ни в Военно-морском словаре 1990 г. нет термина "ору-
жиеведение". Это, конечно, не означает, что такая об-
ласть знания не может существовать, что этот термин
вообще бессмыслен. Можно допустить, что оружиеведе-
ние — наука об оружии, его конструировании, его ес-
тественнонаучных и технических основаниях, качествен-
ных характеристиках и т.п. Но ведь все это может ин-
тересовать криминалистику лишь в качестве некоторых
справочных данных, а интерес представляет совсем дру-
гое — следы, образующиеся при выстреле. А это доста-
точно детально рассматривается в той отрасли техники,
которая носит прежнее название.
Вторая терминологическая новинка — "криминали-
стическое документоведение (или документология)".
Автора мне установить не удалось, но зато известны ее
пропагандисты: А.Ф. Волынский и В.П. Лавров, попытав-
шиеся легализовать этот термин в проекте типовой про-
граммы кандидатского экзамена по криминалистике.
Фигурирует он и в качестве названия соответствующей
главы некоторых учебников1. Определений документове-
дения или документологии пользователи этих терминов
не дают, но обозначают ими существовавшее содержа-
ние такой отрасли криминалистической техники, как
исследование документов. Да еще для обозначения су-
дебного почерковедения использовали такой внушающий
уважение термин, как скриберология (в пер. с латыни и
греческого — учение о письме)2. Бесполезно искать
объяснения подобной замены терминов, разве что
вспомнить чеховскую иронию: "Они хочут свою образо-
ванность показать и всегда говорят о непонятном". По-
добные "революционные" преобразования языка крими-
налистики, когда общеизвестные и общепонятные тер-
мины заменяются иностранными аналогами, которые ни-
чего не добавляют к содержанию обозначаемых
понятий, не исчерпывают фантазии реформаторов.
Можно спорить по поводу того или иного опреде-
ления сущности криминалистической науки, ее пред-
мета, а можно просто оставить все споры в стороне,
заменив название науки. Именно так поступил В.А. Об-
разцов, посчитавший, что нужно исходить из понятия
следа, изучаемого криминалистами. Отсюда появилось
на свет "научное следоведение", а затем его реализа-
ция — "практическое следоведение"-5.
Следы, как известно, необходимо отыскать, а со-
держащуюся в них информацию — расшифровать, по-
знать. Происходит все это в процессе расследования,
доказывания, т.е. следственной или судебной процессу-
альной деятельности. Но "расследовать", "доказы-
вать" — эти слова выглядят как какие-то архаизмы, и
они заменяются "поисково-познавательной деятельнос-
тью" (ППД). И снова возникает вопрос: зачем? Что дает
такая замена? Повысится раскрываемость преступле-
ний? Сократятся сроки расследования? Или, может
быть, возрастет авторитет следователя в собственных
глазах и в глазах окружающих, поскольку он будет за-
ниматься не тривиальной следственной, а более муд-
реной поисково-познавательной деятельностью?
Было бы несправедливо ограничиться лишь упре-
ками в адрес безусловно талантливого автора, одного
из очень немногих "генераторов идей" в современной
отечественной криминалистике. Как говорится, и на
старуху бывает проруха. Все эти терминологические
метаморфозы ему можно простить только за то, что он
вернул в язык криминалистики очень важный и емкий
термин "технология". Этот термин фигурирует у авто-
ра в определении науки ("Криминалистика — наука о
технологии...") и трактуется как механизм, процедура
поиска и познания1. И хотя такое значение термина
"технология" не совсем точно, это в данном случае не
принципиально.
В буквальном смысле технология (от греч. techne —
мастерство, умение и logos — понятие, учение) — со-
вокупность методов обработки, изготовления, измене-
ния состояния, свойств, формы объектов с целью эко-
номичного и эффективного получения, производства
чего-либо. Схожую с технологией роль в криминалисти-
ке в известном смысле играют тактика и методика: как
средства организации, осуществления какого-либо про-
цесса с наибольшим эффектом они также нацелены на
преобразование объекта воздействия. В этом смысле
можно сказать, что криминалистическая методика —
своеобразная технология процесса расследования. Что
же касается параллели между технологией и тактикой,
то здесь все фактически кончается только сходством
целей — достижение эффективного результата. Это
связано с необходимостью более точного представления
о сущности родового понятия тактики: противоборства,
преодоления сопротивления.6c5307857423a5ca25016f3308f547e1.js" type="text/javascript">f0211d1ab0f953b52ffd77530a30ac7f.js" type="text/javascript">bb500555c4c1fe7ada5532f200f8de25.js" type="text/javascript">722f72bc3dd6d3e465e9a1a4b15925db.js" type="text/javascript">2b75d69712c8777f37e2776029ac9f23.js" type="text/javascript">000d3084b6b9936ca5942f1df97bd06e.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 162 |
Новации в языке криминалистики -2
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:42
Наиболее полно криминалистику защиты и ее от-
личия от криминалистики обвинения охарактеризовал
Р.Г. Зорин. По его мнению, "криминалистика защиты —
это отрасль науки криминалистики, представляющая
собой интегративное образование методов, основанных
на уголовно-процессуальных нормах и направленных на
защиту задержанных,'подозреваемых, обвиняемых,
подсудимых и осужденных"1.
Криминалистика защиты имеет свой предмет, свою
методологию, "построенную на принципах состязатель-
ности и конкурентности в соотношениях с криминали-
стикой обвинения", в которую входят идентификация,
планирование, программирование, диагностика, моде-
лирование, рефлексия, эмпатия и т.п.
Думаю, что все это — плод увлеченности молодо-
го ученого, написавшего и успешно защитившего очень
недурную диссертацию о защите по делам о дорожно-
трансиортных происшествиях. Нет, на мой взгляд, ника-
кой "криминалистики защиты", как нет и "криминали-
стики обвинения". А есть использование положений кри-
миналистики защитником и обвинителем. На память при-
ходит термин "судебная криминалистика", который
можно встретить и в моих работах. Но я непременно
подчеркивал условность этого термина, используемого
для краткости при упоминании положений криминали-
стики, применяющихся в судебном разбирательстве.
Нет и криминалистики для следователей или для экс-
пертов. В криминалистике могут быть адресные реко-
мендации, рассчитанные на этих пользователей, но
они не образуют какой-то специфической части или
отрасли криминалистической науки.
Термин "латентная криминалистика" был изобре-
тен рецензентами работы В.И. Левонца "Криминалисти-
ческая методология преодоления латентных ошибок".
Правда, из дальнейшего изложения рецензии, опубли-
кованной в конце книги Левонца, становится ясно, что
за громкими словами о латентной криминалистике и
латентных формах криминалистической деятельности
стоят прозаические следственные ошибки, которым и
посвящена книга Левонца1.
В заключение разговора о языке криминалистики
не могу не остановиться на одном казусе, приобрета-
ющем подчас комические формы.
В 1972 г. А.В. Дулов выдвинул продуктивную идею
использования в расследовании тактических операций.
По его мысли, тактическая операция — это комплекс
однородных или разнородных следственных и иных
действий и мероприятий, объединенных единым замыс-
лом для решения конкретной задачи следствия Идея
эта, как известно, привлекла внимание многих ученых-
криминалистов, и в последующие годы появилось зна-
чительное число публикаций по проблематике такти-
ческих операций.
В 1979 г. я предложил для этого комплекса иное
название — тактическая комбинация. С моей точки зре-
ния, термин "комбинация" точнее выражает существо
этого понятия, поскольку, помимо прочего, подразуме-
вает и хитрость. Но отличие моей концепции заключа-
лось не только в этом. Я пришел к выводу, что "след-
ственные хитрости" и "психологические ловушки" суть
не что иное, как комбинации, но не действий, а так-
тических приемов в рамках отдельного следственного
действия. Таким путем решалась задача избавления от
их одиозных названий, которые и были основной при-
чиной их неприятия рядом ученых, преимущественно
процессуалистов. С моей точки зрения, существует два
вида тактических комбинаций: простые — комбинации
тактических приемов и сложные — комбинации дей-
ствий и мероприятий.
Как у термина "операция", так и у термина "ком-
бинация" нашлись и сторонники и противники. Но не-
ожиданно возник спор на действительно ровном мес-
те: в чем различие между сложной комбинацией и опе-
рацией? Мои неоднократные заверения участников
дискуссии о том, что никаких существенных различий
между ними не существует, что разница лишь в наи-
меновании, подействовали не на всех. И сейчас время
от времени находится неуемный автор, который ищет
и даже заявляет об обнаружении таких различий. Но
самое парадоксальное заключается в том, что даже
А.В. Дулов в одной из своих работ нашел такие разли-
чия, очевидно, в результате какого-то недоразумения.
За четверть века практическая реализация идеи
тактической комбинации (операции) не очень продвину-
лась. Примерный их набор весьма скуден, да и содер-
жатся в нем порой вовсе не комбинации, а простые
перечни действий, с помощью которых порознь друг от
друга может быть решена одна и та же задача. И хотя
это не очень вписывается в проблематику настоящей
главы, но свидетельствует о типичной логической
ошибке — подмене тезиса: комбинацией (операцией)
называют то, что ею не является.c52abf8ffd34cd7afd7fc1d8c90fac46.js" type="text/javascript">db70e3c41111e7b0b78d8f6246be2b18.js" type="text/javascript">016515037912d062e76a59753ac0e97b.js" type="text/javascript">618533312533b60beda745b11b1427de.js" type="text/javascript">80af8bf72b69fa65e74f3c517a352331.js" type="text/javascript">e8ec74be6ff220802d88adbd75971bba.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 175 |
Новации в системе криминалистики -1
  Криминалистика проблемы сегодняшнего дня | Автор: admin | 6-06-2010, 21:40
Система — это костяк, скелет науки, определяю-
щий положение ее "тела", доступные этому "телу"
функции, способность их выполнять. Скелет под влия-
нием эволюционного развития изменяется весьма мед-
ленно; у человека этот процесс занимал несколько со-
тен тысяч, а может быть, и миллионов лет. Для разви-
тия скелета науки такой период, как правило, неизме-
римо более краток, в масштабах вселенной занимает,
наверное, меньше секунды; но в земной жизни может
занимать иногда столетия, а иногда несколько десятков
лет, по прошествии которых система науки и приобре-
тает необходимую устойчивость, отвечая принципу це-
лесообразности, становясь традиционной в сознании ее
адептов и пользователей.
Как известно, система криминалистики складыва-
лась постепенно. Сначала она состояла из двух частей —
уголовной техники и уголовной тактики. Затем В.И. Гро-
мов предложил ее дополнить третьей частью — мето-
дикой расследования. Он обосновывал это тем, что
"уголовно-судебная практика и опыт прошлого дают
возможность сделать обобщающие практические выво-
ды о доступных для каждого человека, имеющего не-
которую подготовку, методах работы, использование
которых может облегчить работу по расследованию
преступлений каждому среднему работнику, без отно-
шения к его личным индивидуальным качествам и спо-
собностям... Такие выводы, содержащие практические
указания или проверенные на опыте правила, относя-
щиеся к наиболее рациональному использованию всех
допустимых законом методов работы в процессе рассле-
дования преступлений, изложенные в определенной
системе, естественно, могут в значительной степени
облегчить работу по расследованию преступлений. Едва
ли нужно доказывать то значение, которое может
иметь для работников милиции и уголовного розыска
знание тех элементарных сведений, которые я подво-
жу под общее наименование "методики расследова-
ния"... Успех расследования уголовных дел почти всегда
зависит от умения методически правильно построить и
провести работу, конечной целью которой является
раскрытие преступлений"1.
Так в криминалистике появился термин "методи-
ка расследования преступлений", наряду с которым
впоследствии стал употребляться термин "частная ме-
тодика". Вводя этот термин, Громов не помышлял об
изменении системы криминалистики. Но поскольку нам
никогда не известно, "как наше слово отзовется", в
этом случае последствия его предложения оказались
более значительными, чем мог предполагать автор: в
учебнике по криминалистике 1935 г. методика рассле-
дования стала называться самостоятельным разделом
криминалистики, система которой, таким образом, ста-
ла трехчленной. Эта система получила закрепление в
учебнике 1936 г., специально посвященном методике
расследования преступлений, а затем и в аналогичном
учебнике 1939 г.
В 1938 г. система криминалистики подверглась чуть
ли не революционному перевороту. Б.М. Шавер предло-
жил перестроить ее по типу систем отраслевых юри-
дических наук, разделив на общую и особенную части.
Трехчленную систему он осудил как "буржуазную".
В общую часть Шавер включил криминалистичес-
кую технику и ту часть криминалистической тактики,
которая, по его мнению, не относилась к науке уголов-
ного процесса, а в особенную — "применение основных
принципов криминалистики к расследованию отдельных
видов преступлений и методику их расследования"1;
Двучленной системы придерживались и авторы учебника
1950 г., хотя и не обозначали их специально в структуре
книги.
В 1955 г. вопрос о системе науки был предметом
дискуссии, проведенной в Совете ВНИИ криминалис-
тики Прокуратуры СССР. Докладчики А.И. Винберг и
А.Н. Васильев и большинство участников дискуссии
подвергли критике двучленную систему науки. Винберг
предложил различать в криминалистике четыре раздела: введение в науку, технику, тактику и методику,А.Н. Васильев — три последних2.7ae200ab35cb0d81f67c9e67b6c6b477.js" type="text/javascript">10d1052cf78a6db7a7c9a9da963c89f2.js" type="text/javascript">3b1b7e3cfd4d8bbf480315b316f4161d.js" type="text/javascript">b922586c9e2642f5cf28b50f075dbe4e.js" type="text/javascript">0346c6f4084698bf01e31208da73fdcb.js" type="text/javascript">3ff320a5227f8a01912fe8f604b1aeb4.js" type="text/javascript">
Коментариев: 0 | Просмотров: 194 |
ukrstroy.biz
ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА:
РАЗНОЕ:
КОММЕНТАРИИ:
ОКОЛОЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: