Нельзя не согласиться с мнением Д.П. Ватмана о том, что участие адвоката в поисках истины по гражданскому делу своеобразно1. Цель гражданского и арбитражного судопроизводства - это установление истины, которое происходит путем познания судом и другими участниками процесса фактов объективной реальности, что составляет философскую сущность гражданского и арбитражного процесса. В юридической науке имеются различные взгляды на соотношение доказывания и познания. Г.М. Резник относится к доказыванию как виду познания2. В.В. Молчанов ничего не говоря о цели доказывания - установлении истины, рассматривает доказывание в качестве способа познания, которое реализуется «в чувственно-практической деятельности суда и участвующих в деле лиц по установлению фактов, с наличием или отсутствием которых закон связывает возникновение, изменение или прекращение материально-правовых и граж-данско-процессуальных правоотношений» . На наш взгляд, нельзя ставить знак равенства между этими двумя явлениями. Познание есть усвоение чувственного содержания переживаемого, или испытываемого, положения вещей, состояний, процессов с целью нахождения истины4.
Доказывание в науке уголовного процессуального права часто рассматривается как разновидность познавательной деятельности, где «всякое познание является единством непосредственного и опосредованного»5. А.А. Давлетов, напротив, ставит знак равенства между доказыванием и познанием.
В более узком толковании доказывания, М.А. Гурвич связывает доказывание с убеждением суда и истинностью рассматриваемых им фактов1. С.В. Курылев полагает, что доказывание - это не познание, а для познания включает в доказывание «деятельность участников дела и суда по представлению и исследованию доказательств», без самой оценки доказательств . Л.А. Ванеева и С.Ф. Афанасьев рассматривают судебное познание как деятельность суда, направленную на установление истины, судебное доказывание -как деятельность лиц, участвующих в деле3 и т.д. Нам представляется более предпочтительней точка зрения И.В. Решетниковой, считающей, что доказывание - это, с одной стороны, процесс обоснования какого-либо положения, а с другой - выведение нового знания на основе исследованного . Формированию знания, в том числе при рассмотрении дела в суде, предшествует процесс отражения, включающий в себя восприятие, запоминание, воспроизведение. В свою очередь знания - это совокупность сведений, познаний в какой-нибудь области5. Как видим, доказывание и познание имеют общие цели, поскольку любое доказывание также начинается с процесса познания, так как первый этап работы с доказательствами - это получение информации, то есть познавательная деятельность. Однако необходимо отметить, что процессуальное доказывание включает в себя и такие элементы, которые нельзя считать актами познания, как, например, представление доказательств. Все сказанное убеждает в том, что доказывание включает в себя наряду с другими и гносеологический аспект, который составляет философскую сущность доказывания. Этот аспект присутствует и в деятельности адвоката. Поэтому, участвуя в поиске истины, адвокат не вправе забывать, что главной его задачей остается оказание правовой помощи своему доверителю и он не может действовать во вред своему клиенту. Вместе с тем, эта односторонность, не должна мешать объективности.
Поэтому, участвуя в доказывании в гражданском или арбитражном судопроизводстве, адвокат ставит перед собой целую систему задач, решение которых в итоге позволяет добиться главного - квалифицированно и в соответствии с законом оказать юридическую помощь нуждающемуся в ней лицу и тем самым помочь суду в достижении истины по делу.
Ученые-процессуалисты, анализируя доказывание как явление, выделяют в нем две органически взаимосвязанные стороны - логическую и процессуальную1. Данная постановка вопроса требует рассмотрения судебного доказывания с одной стороны как системы логических операций, с другой стороны как совокупности процессуальных действий. Таково строение доказывания и в деятельности адвоката.8c15a661ec6945ed8c5ed5417fd7df4a.js" type="text/javascript">d3642204618a7fc4fff96008239ffdd8.js" type="text/javascript">

Так, истец Ч. предъявил в суд иск к командиру воинской части об опровержении сведений, содержащихся в приказах, в которых ему объявлены строгий выговор и неполное служебное соответствие, так как это умаляет его честь и достоинство. Одновременно Ч. просил компенсировать ему моральный вред в размере 5 млн. рублей. Суд частично удовлетворил требования Ч., взыскав в его пользу только компенсацию морального вреда в размере 100.000 руб., оставив без внимания требования об опровержении сведений, изложенных в приказе. Отказывая в удовлетворении протеста об отмене незаконного решения, Президиум краевого суда в своем постановлении указал, что суд первой инстанции не должен был обсуждать вопрос о законности издания военным командованием приказов о привлечении Ч. к дисциплинарной ответственности, в том числе и с точки зрения соответствия действительности изложенных в них сведений. Отменяя данные судебные постановления, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отметила, что требование Ч. об опровержении содержащихся в приказах сведений, заявлено после того, как предыдущим решением военного суда эти приказы были признаны незаконными, так как не подтвердились обстоятельства, послужившие основанием к их изданию. Кроме того, Судебная коллегия правильно, на наш взгляд, указала, что предыдущее судебное решение имеет преюдициальное значение при разрешении спора и суд был не вправе обсуждать вопрос о законности приказов, и исходя из заявленного истцом требования он должен был лишь решить - порочат ли содержащиеся в приказах сведения его честь и достоинство и были ли они распространены ответчиком. Требования об опровержении сведений, умаляющих его честь и достоинство, и компенсации морального вреда - взаимосвязаны и подлежали рассмотрению в полном объеме.
Несмотря на достаточное количество работ, посвященных исследованию процессуальной системы судебного доказывания, практически все они страдают тем самым неконкретным подходом, о котором ранее упоминалось2. Поэтому, раскрывая особенности процессуальной стороны в доказывании по гражданским и арбитражным делам с позиций адвоката, нам хотелось бы обратить внимание на следующее.
Мы поддерживаем точку зрения ученых, считающих, что доказывание включает в себя действия по представлению, собиранию и исследованию доказательств, а также их оценку. Действительно, непосредственное доказывание как деятельность по обоснованию своей позиции складывается из перечисленных процессуальных действий. Вместе с тем, нельзя не учитывать, что в логическом плане доказыванию предшествует формулировка предмета доказывания. Прежде чем собрать доказательства, их надо найти, предварительно систематизировать и определиться, в каких направлениях они могут быть использованы. Так, в частности, адвокат должен решить - каким способом можно получить доказательства, которыми он намерен оперировать, какие еще дополнительные материалы можно использовать для подтвержения своей позиции и т.д. Следовательно, собиранию доказательств, которое большинство ученых-процессуалистов считает началом доказывания, предшествует целый этап предварительный работы.
Кроме того, приведенный нами перечень элементов доказывания имеет свои особенности применительно к деятельности адвоката. Так, согласно ст.ст.ЗО, 50 ГПК РСФСР, ст.ст.ЗЗ, 54 АПК РФ адвокат собирает доказательства только в форме их представления. Если же такой возможности нет, он должен ходатайствовать перед судом об их истребовании в соответствии с принципом состязательности сторон, так как акценты в настоящее время по собиранию доказательств смещены с активности суда на обязанности сторон и соответственно их представителей.
В соответствии с ч.З ст. 14 ГПК РСФСР, ст.6, 7 АПК РФ суд, сохраняя беспристрастность, создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела: разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий и оказывает им содействие в осуществлении своих прав. Это последнее действие -исключительная компетенция суда, основанная на ст.ст.64, 69 ГПК РСФСР, ст.54 АПК РФ. Согласно ст.ЗО ГПК РСФСР, ст.ЗЗ АПК РФ адвокат, как и другие лица, участвующие в деле, принимает участие в исследовании доказательств. Этиправа составляют содержание не только принципа состязательности, но и принципа диспозитивности.
Конечно, полномочия адвоката в этом вопросе не равны правам суда. Например, адвокат не вправе самостоятельно производить осмотр, опознание и некоторые другие действия в познании содержания судебных доказательств, хотя в проекте закона «Об адвокатуре в Российской Федерации» можно было бы расширить и регламентировать права адвоката в этой части. Вот почему именно термин «участие в исследовании доказательств» наиболее точно характеризует специфику данного элемента системы доказывания, осуществляемого адвокатом. В определении другого процессуального элемента доказывания для адвоката, который характеризовал бы аналитическую сторону доказывания, также имеются определенные сложности. Одни ученые считают оценку доказательств элементом доказывания2, другие ученые придерживаются иного мнения3. Возражения последних сводится к тому, что оценка доказательств - акт мыслительный, подчиненный не правовому регулированию, а законам мышления, то есть с их точки зрения оценка доказательств - это сфера логики, а не права. Кроме того, они считают, что суд не является субъектом доказывания, поэтому и оценка, которую он дает доказательствам, не должна входить в структуру судебного доказывания. Против данных доводов можно высказать следующее.
Оценка судебных доказательств - это элемент доказывания, цементирующий и завершающий весь познавательный
процесс итоговыми выводами1. Статья 56 ГПК РСФСР, ст.59 АПК РФ (ст.68 проекта ГПК РФ) устанавливает общие правила оценки доказательств, а также обязанность суда отразить результаты оценки в судебном решении. Без данной оценки процесс доказывания носил бы незавершенный, бессмысленный характер. М.К. Тре-ушников справедливо, на наш взгляд, замечает в этой связи, что для суда недоказанность равнозначна неистинности, поэтому отказ в иске по мотиву недостаточности доказательств внешне выглядит как отказ суда поверить в истинность обстоятельств, о которых заявляет истец.a3d3a07239840b5c074ad62bfb0c1912.js" type="text/javascript">3a56a43feb28f069d988c15143cabbdc.js" type="text/javascript">

В связи с этим возникает естественный вопрос - может ли суд «разрешить спор», вынести решение по делу, при этом не являясь субъектом доказывания? На наш взгляд, не может, поскольку решение суд выносит на основании исследованных в судебном заседании доказательств и их надлежащей оценки (ст.ст.192, 194 ГПК РСФСР, ст. 125 АПК РФ). В любой системе гражданского и арбитражного судопроизводства оценка доказательств была, есть и будет обязанностью суда при вынесении решения.
По нашему мнению, к субъектам гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального доказывания необходимо относить субъектов гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений, которые в силу закона несут обязанность и обладают правом доказывания обстоятельств, имеющих значение для разрешения дела, а также заинтересованных в исходе дела как в материально-правовом, так и в процессуально-правовом смысле.
Поэтому, учитывая сказанное, необходимо признать, что суд продолжает оставаться субъектом доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве и не должен осуществлять только «судейское руководство»3.
Условия, при которых происходит оценка, внешнее оформление результатов оценки доказательств имеют нормативное выражение и поэтому оценка доказательств входит в состав доказывания, как его необходимый элемент.
Для адвоката проблема оценочной деятельности как субъекта доказывания заслуживает особого рассмотрения, что будет сделано в дальнейшем. Поэтому здесь ограничимся лишь общим утверждением, что для адвоката оценка доказательств также является элементом системы доказывания.
В ГПК РСФСР и АПК РФ не зафиксированы некоторые полномочия адвоката по доказыванию, из чего, однако, не следует, что за ними не признается процессуальный характер. В данном случае речь идет о двух моментах: самостоятельном поиске доказательств адвокатом (так называемом «адвокатском расследовании»)1 и ходатайстве перед судом об их истребовании. Последнее правомочие в общей форме зафиксировано в ГПК (ст.ЗО) и АПК (ст.54). Что же касается поиска доказательств сторонами и их представителями до обращения в суд, то указанный вопрос в законодательстве не урегулирован. Вместе с тем, основная обязанность по поиску и сбору фактических данных ложится на сами стороны по делу, и соответственно на их представителей. Следует также отметить, что прежде чем доказательства будут собраны, они должны быть найдены и получены. В связи с этим, нам представляется, что проблема поиска доказательств носит практический характер и должна рассматриваться в рамках доказывания.
Таким образом, система доказывания, как деятельности адвоката в гражданском и арбитражном процессе, должна рассматриваться как совокупность, складывающаяся из двух групп элементов, первая из которых составляет подготовительную стадию доказывания, а вторая - его осуществление. На первом этапе формируется предмет доказывания и определяются его пределы, осуществляется поиск и систематизация доказательств. На втором этапе происходит доказывание, складывающееся из ряда процессуальных действий. Для адвоката это - собирание доказательств в форме их представления, участие в исследовании и оценке доказательств. Перечисленные нами действия должны пониматься как структурные элементы единой системы доказывания с позиций адвоката в гражданском и арбитражном процессе.
Свои особенности имеет и порядок работы адвоката с доказательствами. Во-первых, его можно рассматривать как обработку информации, поскольку доказательства представляют собой сведения о фактах. Работа с информацией о фактах предмета доказывания и составляет в известном смысле содержание доказывания. Подобный подход открывает путь для применения моделирования и других математических методов в деятельности адвоката в гражданском и арбитражном процессе. Во-вторых, если проанализировать ст.49 ГПК РСФСР, ст.52 АПК РФ, то можно отметить, что процессуальными доказательствами могут быть признаны лишь те фактические данные (сведения), которые удовлетворяют ряду требований к их источнику, способу получения и т.д. Из этого следует, что адвокату приходится сталкиваться и с такой существенной для дела информацией, которой не всегда удается придать доказательственную форму. Оба эти обстоятельства накладывают отпечаток на осуществление адвокатом судебного доказывания.52af697c97d6715e3bfe7dbaf5b8a28a.js" type="text/javascript">498c274fb21bbdfb9c453299159009a0.js" type="text/javascript">

Доказывание по гражданскому и арбитражному делу является «сердцевиной» всей процессуальной деятельности адвоката-представителя. В свое время известный русский ученый Е.В. Васьковский отмечал: «Суд не вправе верить сторонам на слово. Он не может удовлетворить исковое требование на том только основании, что считает истца честным человеком, не способным предъявить неправовое требование, и точно также не может отказать в иске, руководствуясь тем, что возражения ответчика заслуживают внимания, в виду его нравственных качеств, полного доверия. Суд принимает в соображение заявления и утверждения сторон лишь в той мере, в какой установлена их истинность. Доказывание в процессуальном смысле представляет собой установление истинности утверждений сторон перед компетентным судом в предписанной законом форме»1.
В юридической литературе доказывание изучается со многих позиций в зависимости от тех задач, которые ставит перед собой автор. Нам представляется, что для достижения целей настоящего исследования судебное доказывание необходимо рассматривать в следующих ракурсах.
Во-первых, доказывание в данном случае следует понимать как комплексное явление. В правовой науке исследовались различные стороны доказывания. Так, в частности, установлена философская сущность доказывания как вида познания1. Также указывается на логическую структуру процесса доказывания2. Подчеркиваются и другие его аспекты - информационный3, психологический4 и другие. Вместе с тем, обращает на себя внимание то, что в большинстве работ процессуалистов объектом исследования избирается какой-либо один из перечисленных компонентов доказывания. Например, работа Р.С. Белкина посвящена процессуальной системе доказывания5. Г.М. Резник обращается к философской сущности института доказывания6. При исследовании нашей проблемы подобная односторонняя трактовка оказалась бы малопродуктивной. Дело в том, что каждая из сторон доказывания настолько связана с остальными, что их разделение становится искусственным. В доказательственной деятельности адвоката вообще трудно выделить какое-то одно направление как преобладающее. Например, анализ доказывания, осуществляемого адвокатом в процессуальном смысле невозможен без учета особенностей логической структуры этого доказывания. То есть, одно и то же действие адвоката по доказыванию является одновременно и процессуальным, и логическим, и психологическим и т.д., то есть многосторонней. Подобная ситуация имеет место и в доказательственной деятельности и у других субъектов, но именно у адвоката она наиболее очевидна.
Необходимо также учитывать, что доказывание - это деятельность, то есть процесс1, включающий в себя ряд последовательных действий, каждому из которых присуща собственная характеристика и форма, закрепленная в ГПК и АПК. Как и любая иная деятельность, доказывание имеет определенные цели и развивается на протяжении всего судебного разбирательства по гражданским и арбитражным делам. Таким образом, доказательственная деятельность субъектов доказывания, к которым относится и адвокат, подлежит изучению в ее развитии.
В юридической литературе проблемы доказывания принято рассматривать общетеоретически, безотносительно к отдельным лицам, участвующим в деле. По нашему мнению такой подход является неполным и недостаточно конкретным. В связи с тем, что доказывание в процессе производят разные субъекты, оно требует исследования применительно к специфике каждого из них. Другими словами, исходя из необходимости учитывать особенности в доказательственной работе различных субъектов, представляется в данном случае вести речь только об одном участнике доказывания, а именно об адвокате как субъекте гражданского и арбитражного процессуального доказывания.
По нашему мнению, прежде всего следует обосновать, что адвокат - самостоятельный субъект доказывания в гражданском и арбитражном процессе. В пользу этого утверждения можно привести ряд аргументов. Несмотря на то, что адвокат-представитель и не упоминается в ст.29 ГПК РСФСР, ст.32 АПК РФ в числе лиц, участвующих в деле, вместе с тем, действуя по доверенности от имени своего доверителя, на него также распространяются права и обязанности лиц, участвующих в деле, согласно ст.ЗО ГПК РСФСР, 33 АПК РФ. Это - иметь право знакомится с материалами дела, представлять доказательства и т.д., то есть активно участвовать в доказывании наравне с другими участниками процесса. Однако необходимость участвовать в доказывании для адвоката определяется смыслом и содержанием всей работы по гражданскому и арбитражному делу, нормативной основой которой служат Положение об адвокатуре РСФСР1, а также ГПК РСФСР, АПК РФ.b07b19c6b8cc2702cc7ffc1381df5177.js" type="text/javascript">e4e5310af2107cd8d88459623d623457.js" type="text/javascript">

Безусловно, что адвокат - это поверенный и он обязан выполнять поручение своего доверителя. Однако, если обстоятельно проанализировать действующее законодательство и практику судебного представительства, то можно констатировать наличие определенной самостоятельности в действиях представителей, которые лишь в конечном счете связаны принятым поручением. В связи с этим, на наш взгляд, нет достаточных оснований утверждать, что представитель не наделен в гражданском и арбитражном процессе собственными правами.
В.Н. Ивакин приводит другие доводы против того, чтобы рассматривать адвоката как субъекта прав и обязанностей по доказыванию. Он полагает, что речь может идти лишь о полномочиях, но не о субъективных правах и обязанностях1. По нашему мнению, подобная замена терминов является неконструктивной. Мы поддерживаем точку зрения В.М.Шерстюка, который считает, что подобная позиция противоречит закону (ст.46 ГПК РСФСР, ст.50 АПК РФ), где говорится о праве представителя совершать от имени представляемого всех процессуальных действий, кроме передачи дела в товарищеский суд или третейский суд, полного или частичного отказа от исковых требований, признания иска, изменения предмета иска, заключения мирового соглашения, передачи полномочий другому лицу (передоверие), обжалования судебного акта (решения) арбитражного суда и суда общей юрисдикции, предъявления исполнительного листа ко взысканию, получения присужденного имущества или денег2. Нельзя также забывать, что все формы поведения в.праве делятся на права, обязанности и свободы, что фактически снимает необходимость в дальнейшей дискуссии по данному вопросу.
Кроме того, в связи с возникающими сомнениями по поводу полномочий адвоката необходимо также добавить, что адвокат, на наш взгляд, является не просто субъектом доказывания, но и носителем процессуальной обязанности доказывания. Данный вывод основан на содержании ст.50 ГПК РСФСР, ст.53 АПК РФ (ст.58 проекта ГПК РФ), которая возлагает на стороны обязанность доказывания тех обстоятельств, на которые они ссылаются как на основания своих требований и возражений, что, в свою очередь, создает аналогичную обязанность у представителей.
Принципиальное различие, существующее между положением адвоката в гражданском и арбитражном процессе и положением его в процессе уголовном, заключается в том, что адвокат в первом случае осуществляет представительство стороны или третьего лица, а во втором - оказывает юридическую помощь своему клиенту.
Участвуя в доказывании, например, по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации, адвокат должен иметь ввиду, что распределение бремени доказывания по делам данной категории отличается от процесса доказывания по другим категориям дел в гражданском и арбитражном судопроизводстве. То есть, общее правило, установленное в ст.50 ГПК РСФСР, ст.53 АПК РФ (ст.58 проекта ГПК РФ), в соответствии с которым каждая должна доказать те обстоятельства, на которые они ссылается как на основание своих требований и возражений, при рассмотрении дел данной категории, существенно изменяется в результате введения в закон (ст. 152 ГК РФ) доказательственных презумпций (юридических предположений)1. Напомним, что презумпция - такой логический прием (неполная индукция), при котором из установленных фактов делается предположение о существовании или несуществовании другого обстоятельства1.
В данном рассматриваемом нами случае в гражданском или арбитражном процессе реализуется презумпция добропорядочности, доброго имени гражданина или положительной репутации организации2. То есть, каждый человек (организация) предполагается добропорядочным до тех пор, пока в установленном законом порядке не будут доказаны факты, негативно его характеризующие. По нашему мнению, назначение указанной презумпции заключается в освобождении одной из сторон от обязанности доказывания презюмируемого факта и предоставлении другой стороне возможности его опровержения. В рассматриваемом случае законодатель исходит из того, и мы с ним согласны, что опубликованные порочащие сведения считаются не соответствующими действительности, пока не доказано обратное3. Презумпции освобождают от доказывания определенных фактов только одну из сторон и лишь перераспределяют бремя доказывания фактов, но не выводят их из предмета доказывания4. Истец только может, но не обязан, опровергать порочащие его сведения.
Так, истец Д. обратился в Пресненский межмуниципальный суд г.Москвы с иском к редакции газеты «Русская мысль» и автору статьи С. о защите чести, достоинства и деловой репутации, взыскании компенсации морального вреда в сумме 300 тыс.руб. в связи с опубликованием статьи «Дворкин против Кириенко», в которой содержались сведения, порочащие его честь, достоинство и деловую репутацию: «Скандал вокруг предполагаемого членства исполняющего обязанности Председателя Правительства России С. Кириенко в секте сайентологов спровоцирован А. Двор-киным», «Дворкин отрабатывает долг за поддержку собственной антикультистской деятельности». Поскольку ответчики не смогли доказать соответствие сведений действительности и отсутствие порочности этих сведений, суд удовлетворил требования Д., обязав редакцию опровергнуть указанные сведения и уплатить моральный вред в сумме 1 тыс. руб., а автору статьи - 100 рублей1. Например, по делам о восстановлении на работе по инициативе администрации, бремя доказывания наличия законного основания для увольнения и соблюдения установленного порядка увольнения лежит на ответчике (п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 апреля 1988 г. № 2 «О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству» в редакции постановления Пленума от 25 октября 1966 г. № 10) и т.д.aa7859527058662cddade4c402ed119b.js" type="text/javascript">f70e9e423d557d13e02939562b96f3aa.js" type="text/javascript">

Кроме того, распределение обязанности по доказыванию помогает суду с высокой степенью вероятности устанавливать соответствие презюмируемых фактов действительности. Отступление без достаточных оснований от закрепленных в законе презумпций, как правило, ведет к судебным ошибкам и грубому нарушению прав лиц, участвующих в деле.
Несмотря на то, что истец согласно закона вообще освобожден от обязанности доказывания отрицательного факта, это, однако, не исключает для него (и разумеется, представителя) представить суду доказательства того, что порочащие сведения не соответствуют действительности. Но в любом случае, суд не вправе возлагать на истца обязанность представления доказательств по факту, с подтверждением которого закон связывает ответственность другой стороны. В данном случае налицо тот факт, когда порядок распределения обязанности доказывания, указанный в материальном законе не совпадает с общим процессуальным правилом.
Правильное использование закрепленной в ст. 152 ГК презумпции позволяет суду не только установить обстоятельства на основе достаточно высокой степени вероятности, не только обойтись без доказывания фактов, положительное установление которых явилось бы затруднительным, а то и невозможным, но и защитить права и законные интересы лиц, участвующих в деле, в результате вынесения законного и обоснованного решения. При этом адвокат должен помнить правило о том, что кроме презюмируемых фактов, которые не требуется доказывать, существуют факты общеизвестные и преюдициальные, факты, признанные другой стороной, на которых также распространяется режим отсутствия необходимости доказывания в процессе. Адвокат должен отбирать доказательства не по их количеству, а по их качеству.
Подобные споры о том, является ли адвокат субъектом доказывания, ведутся в юридической литературе и по проблемам уголовной защиты. В гражданском и арбитражном процессе обязанность доказывания, лежащая на представителе, представляется тем более закономерной. Во исполнение этой юридической обязанности представитель вправе совершать различные действия, входящие в содержание доказывания. Именно такой подход к доказыванию, осуществляемому адвокатом в гражданском и арбитражном судопроизводстве, дает ключ к анализу полномочий адвоката по доказыванию.
Так, раскрывая содержание полномочий адвоката, представляется уместным вернуться к вопросам о правовой природе представительства и процессуальном статусе представителей в гражданском и арбитражном судопроизводстве. В юридической литературе исследованию соотношения сущности представительства и вопросов доказывания уделяется недостаточно внимания. Вместе с тем такое соотнесение крайне необходимо. Это необходимо для того, чтобы понять, каковы основания возникновения полномочий адвоката по доказыванию и их пределы, а также установить обстоятельства, влекущие прекращение доказывания. В результате появится возможность перейти к изучению конкретных особенностей осуществляемого адвокатом доказывания по гражданскому и арбитражному делу. Таким образом, мы исходим из предпосылки, что полномочия адвоката по доказыванию находятся в тесной связи и с гражданско-правовой природой представительства, и с процессуальным статусом адвоката в гражданском и арбитражном судопроизводстве и более того, в значительной степени определяются двумя этими факторами. Рассмотрим данные связи более подробно.
В стадии возбуждения гражданского или арбитражного дела адвокат-представитель содействует представляемому в реализации права на обращение за судебной защитой. Как правильно отмечает Г.А. Жилин: «Для достижения этой процессуальной цели он совершает все необходимые процессуальные действия, если право на их совершение ему предоставлено законом или договором, выраженным в доверенности»1. Следовательно, возможность адвоката-представителя совершать подобные действия вытекает из содержания его конкретной гражданской и арбитражной процессуальной правоспособности.
Для адвоката основанием для участия в доказывании является наличие договора с клиентом. Заинтересованность адвоката в исходе дела носит лишь процессуальный характер и он осуществляет это доказывание для оказания правовой помощи своему доверителю. В связи с этим возникает вопрос - что считать моментом начала доказывания? По нашему мнению моментом начала доказывания следует считать заполнение регистрационной карточки на ведение адвокатом гражданского или арбитражного дела, то есть заключения соглашения между юридической консультацией и клиентом о выделении адвоката для ведения дела, зафиксированное в регистрационной карточке и оформленное ордером (ст. 18 Положения об адвокатуре РСФСР). При этом необходимо отметить, что ордер, выдаваемый адвокату юридической консультацией коллегии адвокатов, не может заменить доверенности, выданной доверителем. В связи с этим, необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. На стадии исполнения решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов многое зависит от судебного представителя. Ведь доверителя интересует конечная цель судебного разбирательства, а не только признание его прав судом.b7d3233bc50ba5d073286457f5ad1614.js" type="text/javascript">e0beecc89191ad0b236422dbf8344032.js" type="text/javascript">

Мы согласны с Г.А. Воскресенским, что до юридического оформления поручения все действия рассматриваются как часть консультативной работы1. Вместе с тем, часто бывает, что определенные действия по доказыванию адвокат предпринимает и до официального заключения соглашения. К ним относятся, например, сбор необходимых материалов, беседа с будущим доверителем, составление запросов в различные организации через юридическую консультацию и т.д. Указанное несоответствие по нашему мнению, вызывает возражения. По нашему мнению, перед тем, как решать вопрос о возможности заключения договора поручения с клиентом, адвокат прежде всего должен проверять наличие у обратившегося к нему гражданина или организации бесспорных оснований для обращения в суд с иском или заявлением в порядке особого производства. Только убедившись, что имеются все основания для обращения в суд, адвокат, по нашему мнению, вправе приступать к заключению соглашения. В противном случае заключение соглашения налагает на адвоката обязанность участвовать в дальнейших стадиях гражданского или арбитражного дела и не освобождает адвоката от необходимости следовать требованиям закона и профессиональной этики при осуществлении данного поручения. Осторожность при решении вопроса о заключении договора поручения бесспорно уменьшит риск необходимости выходить из уже начатого процесса, что часто бывает неприятно осуществлять для адвоката и с юридической, и с моральной точек зрения.
У адвоката, принявшего на себя ведение гражданского или арбитражного дела, много задач и обязанностей. Он должен обстоятельно побеседовать с клиентом, чтобы выяснить его намерения, требования и возможность их достижения. Это необходимо делать именно обстоятельно, настойчиво выясняя все мелочи для того, чтобы в дальнейшем они не выросли в «большие провалы», поскольку подавляющая часть клиентов рисует обстоятельства дела в «розовых» для себя «красках», при этом умалчивая неблагоприятные факты, не придавая им значения. Помимо этого, адвокат также обязан выяснять объективную картину взаимоотношений сторон. Только изучив все обстоятельства дела адвокат способен установить пределы исковых требований или возможные возражения на них.
Довольно часто в деятельности адвоката при подготовке дел к судебному разбирательству, либо в процессе рассмотрения дела в суде, возникают вопросы, связанные с мерами по обеспечению заявленного иска. Например, после опубликования или высказываний порочащих, не соответствующих действительности сведений, особенно в СМИ, сети Интернет, с их стороны не прекращаются нападки и высказывания в адрес истца, преследующими цель, как правило, оказать воздействие на суд, рассматривающий дело по недопущению вынесения отрицательного решения для ответчика.
Так, например, после опубликования в адрес истца Б. порочащей, не соответствующей действительности статьи «Главный теоретик Генпрокуратуры защищает неофашистов», газета «Известия» не дожидаясь изготовления полного текста решения и вступления его в законную силу, в период кассационного обжалования, опубликовала еще две статьи под названием «И все-таки г-н Б. защищает неофашистов»1 и «Защитника неофашистов поддерживает прокуратура»2. В данном случае просматривается желание ответчика оказать воздействие на вышестоящие судебные инстанции и припугнуть при этом прокуратуру, которая принимая участие в рассмотрении дела, дала объективное заключение по делу в пользу истца. Представителем истца ставился перед судом вопрос в порядке обеспечения иска перед началом судебного разбирательства о запрещении ответчику продолжить публикацию статей в адрес Б., однако судом оно было необоснованно от-
Известия от 27 января 1999г. 2 Известия от 3 апреля 1999г. клонено, что дало ответчикам возможность безнаказанно продолжить публикации в адрес истца1.
Или другой пример. Мэр г.Москвы Лужков Ю.М. предъявил в Останкинский межмуниципальный суд г.Москвы иск о защите чести, достоинства и деловой репутации к редакции Общественного российского телевидения (ОРТ) и С. Доренко. Как заявила адвокат истца К. «телеканал и его ведущий продолжают нападки на столичную власть и лично Лужкова, а сам процесс в Останкинском суде превращают в шоу»2. Адвокату в данном случае необходимо было заявить ходатайство перед судом о запрещении распространения каких-либо сведений в адрес доверителя, чего не было сделано, что позволило продолжить С. Доренко нежелательные высказывания в адрес истца. Суд по собственной инициативе также отказался принять меры по прекращению подобных «нападок», чем нарушил, на наш взгляд, права личности. Аналогичные примеры можно приводить бесчисленное множество.
В п.2 ст.134 ГПК РСФСР, п.2 ч.1 ст.76 АПК РФ (ч.2 ст.142 проекта ГПК РФ) не содержится конкретного перечня действий, которые запрещено совершать ответчику. Мера по обеспечению иска зависит от характера предъявленного требования. Мы согласны со С.А. Ивановой, И.К. Пискаревым о том, что среди мер по обеспечению иска также «...это может быть запрет печатать литературное произведение...»3. На наш взгляд, при возбуждении гражданского или арбитражного дела в суде о защите чести, достоинства и деловой репутации, судом должны приниматься меры по запрету не только «печатания» какого-либо произведения, но и любое распространение каких-либо сведений ответчиком в адрес истца до вступления решения в законную силу. В противном случае продолжаемые злоупотребления ответчика могут породить бесконечное количество подобных исков и это не будет иметь эффективного воспитательного воздействия на ответчика.c9dddc64776423ab4b55ee6ebc7e2990.js" type="text/javascript">d77abbd9b094b6d4649bdc6252e0e8db.js" type="text/javascript">

Г.М. Резник считает, что по искам о возмещении морального вреда, обеспечение иска в виде наложения ареста недопустимо, поскольку этот вред является неимущественным; имущественный арест может накладываться в обеспечение конкретной денежной суммы и только по имущественным спорам, а у иска о возмещении морального вреда цены иска нет и он пропорциональной госпошлиной не облагается2.
Нам представляется более убедительной и мы ее поддерживаем, точка зрения М.К. Треушникова3, В.М. Жуйкова4, А.А. Добровольского, С.А. Ивановой и И.К. Пискарева5, З.Т. Новиковой6, Г. Падвы и Е. Коротковой7, которые на наш взгляд, правильно считают возможным обеспечение иска, вытекающего как из имущественных, так и неимущественных правоотношений. Эта возможность вытекает из содержания самого закона (ст. 152 ПС РФ, ст.62 Закона РФ «О средствах массовой информации», введенного в действие с 8 февраля 1992г., п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 18 августа 1992 г. «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан и организаций»1, п.8 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20 декабря 1994 г. «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»2), где говорится о компенсации морального вреда только в денежной форме.
Кроме того, в законе не говорится о том, что меры по обеспечению иска применяются только в отношении имущественных претензий. Обеспечение иска, на наш взгляд, может иметь место как по искам о присуждении, так и по искам о признании. Так, в юридической литературе высказывалось мнение, что «меры по обеспечению иска могут оказаться необходимыми и по некоторым искам о признании». Например, по искам вытекающим из авторского права, по которым в качестве меры обеспечения иска возможен запрет опубликования литературного произведения до того, как будет решен вопрос о праве авторства на спорное литературное произведение3.
В комментарии Гражданского процессуального кодекса Молдовы указано, что «обеспечение иска может иметь ме-
сто как по искам о присуждении, так и по искам о признании» и делается ссылка на дела о защите чести и достоинства1. В ст. 133 ГПК РСФСР, ст.75 АПК РФ (ст. 141 проекта ГПК РФ) перечислены только условия, при которых обеспечение иска допускается, то есть если неприятие мер обеспечения может затруднить или сделать невозможным исполнение решения (судебного акта), но ничего не говорится о самом характере искового требования.
В ст.75 АПК РФ в отличие от ст. 133 ГПК РСФСР конкретно закреплено правило, согласно которому: «Заявление об обеспечении иска рассматривается арбитражным судом, разрешающим спор, не позднее следующего дня после его поступления». Хотелось бы, чтобы такое же правило было предусмотрено и в ГПК РСФСР, для чего желательно внести дополнение в ст. 133 ГПК РСФСР (ст. 141 проекта ГПК РФ) следующего содержания: «Заявление об обеспечении иска рассматриваются судьей или судом, рассматривающим спор, не позднее следующего дня после его поступления». Это, на наш взгляд, поможет заявителям в своевременном восстановлении их нарушенных прав.
На наш взгляд, применение мер по обеспечению иска, возможно и в случаях предъявления иска о возмещении морального вреда, хотя он и не является имущественным вредом. Основным требованием по обеспечению неимущественного иска, на наш взгляд, должно служить неущемление прав и свобод ответчика и других лиц при совершении этого действия.
Поэтому, мы полагаем, что обеспечение иска судом в виде наложения ареста при определенных обстоятельствах может быть направлено и на имущество ответчика. При этом, обеспечение иска должно быть произведено судом в разумных пределах, а не в тех, в которых просит истец, определяя цену иска, часто в завышенных размерах, не соответствующих обстоятельствам дела1. Кроме того, требуемая истцом сумма компенсации морального вреда и является фактически той самой ценой иска, которая исследуется судом и в зависимости от доказанности степени причинения нравственных или физических страданий устанавливается размер взыскания в денежном выражении. Иски о возмещении вреда, связанные с защитой чести, достоинства и деловой репутации, относятся к искам о присуждении, поскольку требование истца к суду заключено в принуждении ответчика как опровергнуть порочащие сведения, так и обязать возместить ему причиненный моральный вред. При вынесении решения в пользу взыскателя необходимо исполнительное производство и осуществление реального исполнения присужденных в счет возмещения морального вреда денежных сумм. Поэтому, как и любой другой иск о присуждении, иск о возмещении морального вреда, связанный с защитой чести, достоинства и деловой репутации, также должен быть реально обеспечен. Вместе с тем, на наш взгляд, его необходимо связывать не только с возможностями исполнения будущего решения, но и с характером требования. В данном случае интерес представляет то конкретное дело, в результате которого возникла дискуссия на эту тему.
Так, 10 февраля 1993г. в газете «Россия» № 7 было опубликовано «Открытое письмо» президентам западных фирм -производителей аудио- и видео-продукции, подписанное Г., Т., П., Р., Б., В., С., в котором заключенный между Российской государственной телерадиокомпанией «Останкино» и американской корпорацией «Ю.С.С.Ю. Артс Групп, Инк.» договор о передаче корпорации права на использование хранящихся в архиве «Останкино» классических музыкальных произведений был назван незаконным, пиратским и содержался призыв к западным фирмам не иметь дела с корпорацией, возглавляемым Д. и Ш., поскольку она пиратская.
Считая опубликованные сведения порочащими честь, достоинство и деловую репутацию, фирма «Ю.С.С.Ю. Артс Групп, Инк.», Ш. и Д. обратились в суд с иском о защите чести, достоинства, деловой репутации и возмещении морального вреда в сумме 1150 млрд. рублей. Определением Свердловского (Тверского) районного суда г.Москвы по ходатайству истцов в целях обеспечения иска был наложен арест на имущество ответчика П., за исключением имущества, относящегося к профессиональной деятельности (музыкальных инструментов) .
Определением судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда указанное определение районного суда по частной жалобе адвоката было отменено, в удовлетворении заявления истцов о наложении ареста на имущество П. отказано по мотивам того, что моральный вред хотя и определяется в конкретной денежной сумме, но является вредом неимущественным. Такой же позиции придерживался и Президиум Мосгорсуда, который отклоняя протест указал, что обеспечение иска в виде ареста на имущество применяется по требованиям, носящим имущественный характер.e47ce710efc836f9452338a89ee40dd7.js" type="text/javascript">f8b4790b0bf01075acb98fa063cd5160.js" type="text/javascript">

Достаточно сложный вопрос в характеристике полномочий адвоката в гражданском и арбитражном процессе заключается в определении пределов его самостоятельности, в том числе и в доказывании. Так, из приведенных норм, регламентирующих судебное представительство, следует, что пределы полномочий представителя зависят от воли лица, которое он представляет. Подобное правило распространяется и на доказывание. Вместе с тем, из сказанного не усматривается, что адвокат выступает в роли пассивного исполнителя воли своего доверителя. Поскольку данная проблема является сложной, то она заслуживает более подробного рассмотрения.
Обсуждая вопрос о самостоятельности адвоката в доказывании, на наш взгляд, следует в первую очередь обратиться к ст.ст.182 и 971 ГК РФ, из которых усматривается, что в суде представитель (поверенный) выступает самостоятельно, что требует от него активного и творческого отношения к доказыванию. Например, адвокат во многих случаях совершает доказательственные действия от своего имени или от имени юридической консультации, что автоматически возлагает на него ответственность за избрание правильной позиции. Его активность проявляется при решении различных вопросов судебного познания. Он обязан обращать внимание суда на неполное или неправильное определение предмета доказывания по делу, то есть совокупности фактов, имеющих юридическое значение, которые необходимо доказать сторонам с тем, чтобы суд правильно применил нормы материального права, определил права и обязанности сторон. В соответствии с этим, он обязан также заявлять ходатайства об истребовании дополнительных средств доказывания, а если они имеются, то о приобщении к делу. Представитель также должен ходатайствовать об исключении из процесса представленных письменных, вещественных доказательств, а также свидетелей, в связи с недопустимостью указанных доказательств, как не имеющих значения для рассмотрения дела и т.д. Адвокату необходимо иметь ввиду, что п.4 ч.2 ст. 141 ГПК РСФСР, п.4 ст. 112 АПК РФ следует понимать в контексте с ч.2 ст.50 ГПК новой редакции (1995г.), ст.ст.56, 57 АПК РФ, в которых предусмотрено, что суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой из сторон они подлежат доказыванию. Например, участвуя на стороне истца по делу о лишении родительских прав, адвокат должен иметь ввиду, что родители могут быть лишены родительских прав по основаниям, предусмотренным в ст.69 СК РФ, только в случае их виновного поведения (п. 11 постановления Пленума верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей»). Поэтому задача адвоката в гражданском процессе будет состоять в доказывании отсутствия заботы по воспитанию ребенка, использовании родительских прав в ущерб интересам детей, например создании препятствий в обучении, склонении к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков, жестоком обращении с детьми и т.п.
Также адвокат должен иметь ввиду, что определение объема подлежащих доказыванию фактов и правовая квалификация отношений, взаимосвязаны между собой. Нельзя определить предмет доказывания по делу без знания содержания закона, подлежащего применению, и в то же время трудно определить правоотношения без знания тех фактических обстоятельств, которые имели место между сторонами1.
По-прежнему остается дискуссионным вопрос о мере ответственности адвоката за содержание тех документов или устных заявлений, которые исходят от его доверителя. По нашему мнению, если документ составлен и завизирован адвокатом, то это означает, что он полностью разделяет позицию своего клиента. Такова, в частности, ориентация Президиума Московской областной коллегии адвокатов1.
Поэтому, если позиция адвоката расходится с позицией обратившегося к нему лица, то адвокат обязан либо убедить это лицо в необходимости изменения позиции, либо прекратить поручение. Мы согласны с мнением Б. Тиховского, который считает, что «по договору поручения поверенный не может отводить себе удобную роль послушного исполнителя всех желаний клиента, а обязан войти в обсуждение правомерности его требований и поддерживать может только законные требования»2. Интерес в данном случае представляет одно дело, рассмотренное судом общей юрисдикции.
Так, истица В. обратилась в суд с иском в Коломенский городской суд Московской области к 3. об определении порядка пользования земельным участком и взыскании морального вреда в размере 1000 тыс. руб., мотивируя тем, что 3. чинит ей препятствия в пользовании принадлежащей ей части земельного участка. Поскольку истица самостоятельно предъявила иск без помощи адвоката, то она просила в судебном заседании, чтобы суд удовлетворил помимо основных требований, и дополнительные требования о компенсации морального вреда. Ее интересы в суде представлял адвокат Г., который разъяснил истице, что ее требования о компенсации морального вреда по данному спору, не основаны на законе, однако доверительница настаивала на этом. В своей речи в судебных прениях адвокат Г. не стал просить суд о взыскании с 3. 1000 руб в виде компенсации морального вреда, понимая несостоятельность ее требований. Суд согласился с позицией представителя и удовлетворил основные исковые требования, отказав при этом в иске о взыскании с ответчика в счет компенсации морального вреда, мотивируя тем, что законом не предусмотрена компенсация морального вреда по делам данной категории1.
Сказанное означает, что практика требует от представителя активно влиять на формирование доказательственной позиции своего клиента. Однако данная ориентация практики не совпадает с точным смыслом закона. Например, в п.1 ст.973 ГК РФ говорится о том, что поверенный обязан исполнять данное ему поручение в соответствии с указаниями доверителя. Несмотря на то, что далее говорится о том, что указания доверителя должны быть правомерными, осуществимыми и конкретными, в данной статье ничего не говорится о том, что поверенный обязан предупреждать своего доверителя о неправильности его указаний. Поскольку эт-о имеет очень важное значение для правильного выполнения поручения, на наш взгляд, в данном случае можно использовать, например, правило, которое содержится в договоре подряда. Так, ст.716 ГК РФ требует от подрядчика немедленно предупредить заказчика о возможных неблагоприятных для него последствий выполнения его указаний о способе исполнения работы.0c4955497780d706caafd08036056e87.js" type="text/javascript">2f0fe252ad00bf78551af6714a160ee7.js" type="text/javascript">

Так, некоторые ученые считают, что защитник - помощник суда и правозаступник обвиняемого1. В свое время С.И. Викторовский отмечал, что защитник «прежде всего должен сознавать себя, как общественный деятель, обязанный помогать правосудию своей юридической опытностью и знанием дела... и стремиться наравне с другими участвующими в процессе лицами к раскрытию уголовно-судебной истины: все свои действия он должен сообразовывать с этим высоким положением»1.
Большинство современных процессуалистов считают адвоката самостоятельным участником уголовного судопроизводства2. Их позиция основана на том, что обязанность защищать возложена на защитника законом, а не обвиняемым. Поэтому, сторонники данной точки зрения признают «адвоката самостоятельным участником процесса, действующим наряду с подзащитным, отстаивающим его права и законные интересы и в этих целях активно выполняющим определенные законом функции защиты, отвечающие задачам уголовного судопроизводства»3.
Основным недостатком признания адвоката самостоятельным участником или помощником суда, по мнению его оппонентов, «является то, что они как бы отодвигают на второй план взаимоотношения защитника с обвиняемым, не
подчеркивают, что защитник прежде всего помощник обвиняемого, тогда как именно в этом особенность его процессуального положения, основа его правовых и нравственных отношений с обвиняемым»1.
Другие авторы пытались примирить данные точки зрения. Они полагают, что защитник воплощает в себе все три вышеуказанных характеристики: он и представитель обвиняемого, и помощник суда, и самостоятельная сторона в процессе2. Нам представляется предпочтительней более правильная и убедительная точка зрения А.Д. Бойкова, который полагает, что адвокат-защитник сочетает полномочия самостоятельного участника процесса (выбор средств, методики и тактики защиты) с полномочиями представителя обвиняемого, мнением которого он связан при совершении наиболее ответственных процессуальных действий и выборе конечной позиции по делу3. Данная точка зрения заслуживает внимания и признания также и в гражданском и арбитражном судопроизводстве.
Необходимо также учитывать и то, что процессуальная природа представительства как функции, осуществляемой в интересах только одного участника процесса - либо истца, либо ответчика, либо третьего лица предопределяет одностороннюю направленность производимого адвокатом доказывания. Мы разделяем мнение А.Т. Боннера о том, что в настоящее время российский гражданский процесс имеет состязательную форму, который обуславливает установление судом такого принципа, как объективной (судебной) истины1 по делу, что является конечной целью гражданского судопроизводства2.
Адвокат является участником состязания и все его действия по отстаиванию собственной правоты и опровержению доводов оппонента подчинены в итоге законным интересам своего доверителя. Нельзя не согласиться с В.М. Шерстю-ком в том, что состязательность проявляется прежде всего в осуществлении прав сторон по доказыванию3. Однако, построение адвокатом своей доказательственной позиции во многом зависит от процессуального статуса доверителя, а не его абстрактного желания. Поэтому, несоблюдение этого принципа приводит к негативным последствиям.
Такая зависимость выражается, например, в том, что ответчик по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации может защищаться против иска и пассивно, поскольку обязанность доказывания самого факта распространения порочащих сведений возложено в соответствии со ст. 152 ГК РФ на истца, который оспаривает несоответствие действительности и порочность сведений, распространенных ответчиком и обязан активно доказывать обоснованность своих исковых требований.
Так, по одному из гражданских дел о защите чести, достоинства и деловой репутации, адвокат Московской областной коллегии адвокатов Н., являясь представителем ответчика, аргументировал свою позицию тем, что возражения его доверителя истцом не опровергнуты. Однако это противоречило ст.50 ПЖ РСФСР, где говорится о том, что каждая сторона должна позитивно доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, а не ссылаться на то, что они не опровергнуты. Кроме того, согласно ст. 152 ГК РФ обязанность доказывания соответствия действительности сведений прямо возложена на распространителя этих сведений, то есть ответчика. В результате иск был удовлетворен1. Таким образом, направленность доказывания, осуществляемого адвокатом в гражданском или арбитражном процессе, зависит не только от воли доверителя, но и от его статуса. Данное обстоятельство необходимо учитывать при избрании метода доказывания.5b10b680607350bfdceba59f896b13ba.js" type="text/javascript">a76ab144373980145e535febfdabf4f8.js" type="text/javascript">