В юридической литературе, посвященной адвокатской деятельности, принято подчеркивать не только ее значение для обеспечения субъективных прав личности, но и публично-правовой характер.
В первые постреформенные десятилетия (от 1864 г.), охватывающие период становления новых судебных учреждений и присяжной адвокатуры в России, такие оценки и суждения находили широкий отклик в общественном сознании и научных традициях. На всю страну звучали выступления адвокатов по громким судебным процессам и вердикты присяжных заседателей, проникнутые идеей гуманизма и справедливости.
В широко известной книге «Организация адвокатуры» (СПБ - 1893 г.) Е.В. Васьковский для характеристики адвокатуры приводит высказывания различных авторов, включая зарубежных. Из них следовало, что адвокат - «общественный деятель», что профессия адвоката - «общественная должность», а адвокатура - «институт публичного права»: что если судья - голос государства, то адвокат - голос народа. Автор констатирует, что в уголовном и гражданском процессе адвокат - правозащитник, действующий в качестве уполномоченного общества и в интересах его. «... Адвокатура, - пишет Е.В. Васьковский, - представляет собой не заместительницу тяжущихся, как субъектов процесса, а фактор правосудия и элемент судебной организации, институтом той ветви публичного права, которая носит название судебного или процессуального»1.
Автор рассматривает и иные взгляды на адвокатуру с позиции частно-правовых отношений, однако остается верен своей (достаточно распространенной в то время) трактовке адвоката не в качестве частного лица, а в качестве уполномоченного общества.
«Признав адвокатуру служением частным лицам, мы обратим адвоката в наемного софиста, готового защищать правого и неправого, смотря по тому, кто больше даст, имеющего в виду торжество своего клиента, а не истины, играющего роль попеременно то союзника, то врага правосудия, а потому деятеля, опасного для государства и общества»1.
Наиболее сильным аргументом Е.В. Васьковского в пользу его позиции, приводилось им, вполне уместно, суждение о том, что общество заинтересовано не в победе сильного, а в победе правого, «в том, чтобы правая сторона одержала верх в процессе». Однако значение этого аргумента может быть существенно подорвано соображением, что ни общество, ни государство не могут заранее оценить «правоту» той или иной из спорящих сторон. Об этом можно судить лишь по решению суда, вступившему в законную силу, если признать, что в нем воплощены истина и справедливость. А это, как известно, бывает не всегда.
Любопытно, что и позднейшие авторы скорее постулировали, нежели доказывали тезис о публично-правовом характере деятельности адвоката.
Так, М.С. Строгович писал: «Функция защиты - публичная, общественная, имеющая государственное значение. Защитник - судебный деятель, участвующий в отправлении судом социалистического правосудия.
... Поэтому защитник в своих действиях на суде не связан целиком волей своего подзащитного и определяет свою линию защиты так, как он это считает отвечающим задачам советского правосудия. В противном случае деятельность защитника на суде из содействия правосудию, может превращаться в противодействие ему, что было бы грубейшим извращением задач советской адвокатуры»2.
Вместе с тем, М.С. Строгович отстаивает позицию о том, что защитник - представитель подсудимого (обвиняемого), а отнюдь не самостоятельная сторона в процессе. То есть будучи связан волей представляемого, не имея права на отказ от защиты, адвокат, вместе с тем, не может поддерживать явно незаконные притязания и ложь своего клиента.
Ситуация крайне противоречивая, описанная во множестве публикаций об адвокатуре и не имеющая достаточно убедительного решения, если оставаться на уровне заклинаний, как это делалось чаще всего.
В своем исследовании мы также исходим из гипотезы о публично-правовом характере функций адвокатуры, однако опору для этой позиции будем искать не в либеральной идеологии российского общества конца XIX и начала XX веков, и не в исконных интересах «социалистического правосудия» советской эпохи, а в эволюции законодательства, как отечественного, так и зарубежного, ныне в известной мере ставшего «составной частью правовой системы Российской Федерации».
При этом мы ищем не способы опровержения позиций наших предшественников (что нетрудно делать хотя бы потому, что они вступить в спор не могут), а доводы, подкрепляющие те их выводы, которые нам достаточно близки.
Деление интересов на частные и публичные (т.е. общественные), а отрасли права соответственно на те, которые охраняют частные и общие (общегражданские, государственные) интересы восходит к праву Древнего Рима: «Публичное право относится к положению римского государства. А частное - к пользе отдельных лиц», - писал римский юрист Ульпиан1.
В современном понимании публичное право - та часть правовой системы, нормы которой направлены на защиту общего блага, к достижению общественных целей и задач; частное право защищает интересы личности, частную собственность, частное предпринимательство.
Советская юридическая доктрина развивалась долгие годы на известном высказывании В.И. Ленина о том, что «мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное». Отсюда - пренебрежение частным правом, что в общем-то противоречило другому известному высказыванию, точнее призыву В.И. Ленина - научить граждан «воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права»1.
Речь шла о юридической помощи, разумеется, убогой и ограниченной, ибо в области хозяйства «мы ничего частного не признаем».
Ныне, с внедрением в жизнь, а значит и в право принципов рыночной экономики, с возрождением частного предпринимательства и частной собственности, частные и общественные интересы теснейшим образом переплетаются. И уже невозможно однозначно согласиться с утверждением, что к отраслям публичного права относятся: «международное публичное право, конституционное право, административное право, финансовое право, уголовное и уголовно-процессуальное и ряд других»2.
Любое из них содержит положения, которые могут быть использованы при защите частного интереса. Разделы конституционного права, определяющие статус личности и принципы уголовно-процессуального права, яркое тому подтверждение.
Отсюда бесспорен вывод: пока адвокат осуществляет свои функции в рамках закона и способствует утверждению правопорядка, он действует в интересах и частного лица, и общества, и государства. Эта его деятельность должна оцениваться как публично-правовая. И напротив, если адвокат ставит перед собой цели, противоречащие закону и морали, либо использует противозаконные средства и способы зашиты интересов доверителя, его деятельность перерастает в антиобщественную, содержащую угрозу и для частных интересов. Впрочем, то же можно сказать и о деятельности суда и всей правоохранительной системы. К примеру, приговор суда, если он незаконен и необоснован, не может отвечать публичным интересам.
Конституция РФ 1993 г. содержит множество положений, подтверждающих заинтересованность государства в защите не только публичных, но и частных интересов граждан и этим оно как бы солидаризируется с функцией адвокатуры. Это, прежде всего, положение об обеспечении каждому квалифицированной юридической помощи (ст. 48); это и включение в число обязанностей государства признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина (ст. 2); это и объявление России правовым государством (ст. 1), которое предполагает торжество права и равную защиту общества и личности. В экономической сфере - это признание и защита «равным образом» форм собственности - частной, государственной, муниципальной и др. (ст. 8 ч. 2). Это и гарантия судебной защиты прав и свобод человека и гражданина (ст. 46) и т.д.
Конституция не раскрывает и не может раскрывать всех механизмов защиты прав человека и гражданина, помимо указания на защиту прав и интересов в судебном порядке при обеспечении квалифицированной юридической помощи и участия адвоката-защитника на всех этапах уголовного судопроизводства. Но и этого достаточно, чтобы увидеть, что адвокатура введена в ткань конституционного законодательства, что на адвокатуру государство возложило ответственную миссию обеспечения населения юридической помощью, а обвиняемого - профессиональной защитой. Этого достаточно, наконец, и для утверждения, что адвокатура выполняет публично-правовую функцию и по содержанию и по целям.
Этот вывод представляется достаточно очевидным для современного читателя и, быть может, не стоило так настойчиво заострять на нем внимание. Однако для нашего исследования он выполняет важную служебную роль, - ту роль, которая определяется темой «Адвокатура и государственная власть». Если государственная власть возлагает на адвокатуру и адвоката некие публичные обязанности, оно, государство, должно создать условия для их выполнения - экономические, правовые, организационные. Иначе мы будем иметь то, что на обывательском языке называется игра в одни ворота. Адвокатура не занимается предпринимательской деятельностью. Адвокатура не является коммерческой организацией в классическом толковании этого термина, хотя деятельность отдельного адвоката по реализации за деньги оказываемой юридической помощи и обладает отдельными признаками товарообмена. Для правильного понимания отношений, связанных с реализацией юридической помощи необходимо, на мой взгляд, исходить из того, что производимый адвокатом некий интеллектуальный продукт не имеет себестоимости. Оценить объективно затраты адвоката на производство этого продукта не представляется возможным, и в первую очередь потому, что не существует научно обоснованных методик оценки результатов интеллектуального труда. Следовательно, при отсутствии себестоимости (объективно оцененной) произведенного интеллектуального продукта невозможно в цене его реализации выделить прибавочную стоимость. При отсутствии прибавочной стоимости отсутствует и возможность рассчитать прибыль от реализации интеллектуального продукта в нашем случае юридической помощи оказываемой адвокатом доверителю.
Сделанные выше выводы относительно экономической природы адвокатского труда имеют принципиальное значение, показывающие особенность юридической помощи как совершенно особенного объекта товарообмена. Тем не менее, несмотря на эту особенность они позволяют подчеркнуть, что юридическая помощь такой же товар, как любой иной находящийся в гражданском обороте и на его производство также необходимы трудовые затраты, как на производство любого иного товара и услуг.
Но если труд наемного рабочего подлежит оплате и это гарантируется ст. 37 Конституции, работа же адвоката при выполнении бесплатной юридической помощи далеко не всегда обеспечивается компенсациями со стороны государства. О том, как это выглядит в нашем Отечестве и за рубежом, мы покажем в соответствующем разделе книги.
Выводы, касающиеся этого параграфа, сводятся к следующему.
В функционировании адвокатуры заинтересованы не только частные физические и юридические лица, но и общество и государство.
Конституционное и отраслевое законодательство России развивалось по пути расширения квалифицированной юридической помощи и безусловного признания публично-правового значения этой помощи как в уголовном, так и в других видах судопроизводства.
Возложив Конституцией РФ на адвокатуру определенные обязанности публично-правового характера, государственная власть должна взять на себя определенные обязанности по отношению к адвокатуре. Эти обязанности могут носить не только правовой, но и экономический, и организационный характер. При их невыполнении ставится под сомнение реальное значение такой конституционной гарантии, как обеспечение правовой помощи каждому.
688ff44b38057adab942d3093fb54961.js" type="text/javascript">52e5fbd1c608c4a69b7f2ea5288c092b.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.