От указанного случая явственно различается другой, когда pro-curator, actor municipum, опекун не допускают введенного во владение вступить в это владение, т. е. действуют насильственно же: здесь иск по поводу насильственного недопущения к владению дается не против хозяина, не против города, не против пунилла, а против самого прокуратора, или актора, или тутора[691]. Но тут ничего не говорится о том, чтобы actor municipum действовал nomine municipum, и имеется, следовательно, в виду образ действий городского представителя - на его собственный страх без специального уполномочения на то со стороны города. Все вышесказанное относится к ответственности юридических лиц за деликты, поскольку с этими деликтами связано имущественное обогащение юридических лиц.
Но органы и должностные лица государства и городов могут действовать не в области только частного права, а и осуществлять публичные права и обязанности и при этом осуществлении причинять вред частным лицам. Знало ли римское право гражданскую ответственность государства или общин за неправильные должностные действия своих органов? При христианских императорах, по-видимому, выяснилась идея, что чувство справедливости не было бы вполне удовлетворено, если бы по поводу причиненного законопротивным действием чиновника вреда потерпевший мог требовать вознаграждения только с лица, непосредственно причинявшего вред, так как непосредственный исполнитель вредоносного действия, напр., лицо из низшего служебного персонала, по своим имущественным средствам часто оказывалось бы не в состоянии покрыть весь причиненный им вред. Но идея эта повела к признанию ответственности не государства, а высших магистратов за эксцессы подчиненного им персонала, как и за их собственные эксцессы, причем, впрочем, могли быть подвергнуты ответственности и декурии подчиненного персонала, следовательно - юридические лица[692]. Центральное правительство стареющейся римской империи, бессильное помешать произволу и злоупотреблениям власти установлением энергического высшего надзора и должностной дисциплиной, усиливало уголовную и гражданскую ответственность высших магистратов и декурий, думая заменить тем самым исчезнувшее чувство долга и доставить подданным гарантию, которой не давала самая организация управления[693], отчасти, как указано будет ниже, искало этой гарантии в дефензорах и в епископах.
В отношении к наследственному праву юридических лиц у юристов существовали подобные же сомнения и колебания, как в отношении к владению. И здесь юристов смущало то обстоятельство, что universitas в целом, как лицо, не определенное индивидуально, состоящее из массы физических лиц, относительно которых притом неизвестно было, кто из них окажется в наличности в момент наследования, не может образовать в себе и выразить необходимый акт воли на принятие наследства.
Тот же самый Ульпиан[694], от которого мы получили сведения о существовавших в римской юриспруденции сомнениях относительно владения, сказав, что persona incerta не может быть назначаема наследником, как, напр., если бы кто завещал: "QUISQUIS primus ad funus meum venerit, heres esto", - продолжает: "NEC municipium, nec municipes[695] heredes institui possunt, quoniam incertum corpus est, et neque cernere universi, neque pro herede gerere possunt, ut he-redes fiant; senatusconsulto tamen concessum est, ut a libertis suis heredes institui possint. Sed fideicommissa hereditas municipibus restitui potest; denique hoc senatusconsulto prospectum est".
Приведенный фрагмент Ульпиана, не нашедший себе места в кодификации императора Юстиниана, имеет, однако, важное историческое значение, так как в связи с другими показаниями источников проливает свет на историю развития наследственного права юридических лиц в императорское время. Обратим прежде всего внимание на первое положение Ульпиана о неспособности муниципий к назначению в наследники за неспособностью их к cretio и к pro herede gestio.
Савиньи, желающий видеть в юридическом лице римского права фикцию, в этом именно смысле объяснял и выражение "INCERTUM corpus". Это значит, говорил он, что для города собственная деятельность невозможна, так как он имеет вообще только фингированное, идеальное существование и, следовательно, не имеет естественной дееспособности человека[696].
"INCERTUM corpus", однако, не есть фикция, как не есть фикция и то лицо, которое первое пришло бы на похороны. Все дело именно в неопределенности (incertitudo) назначаемого в наследники и в неудобомыслимости осуществления определенного акта воли на принятие наследства[697].
Тот же Ульпиан, говоря о преторском наследовании (bonorum possessio) и констатируя опять существование сомнений относительно способности муниципий к такому наследованию, основание для сомнений видит в том, что municipes consentire non possunt[698], т. е. то же самое основание, ввиду которого отрицалась теорией и возможность владения для муниципий, - неудобомыслимость совместного выражения или осуществления всеми членами корпорации единого акта воли. И как в отношении к владению с теоретическими сомнениями было покончено положительным правом, так и в отношении к преторскому наследованию вопрос, по словам Ульпиана, решен был в положительном смысле: через другого, т.е. через представителя, муниципия может приобретать bonorum possessionem и вообще может отыскивать завещанное ей на том же основании, на каком требельянский сенатусконсульт признал возможным для муниципий приобретение фидеикомиссарного наследства, а другой сенатусконсульт дозволил им получение наследства от их вольноотпущенников[699].
Сенатусконсульты, на которые ссылается Ульпиан в Fragm. tit. XXII § 5 и в fr. un. D. ХХХVIII, 3, требуют исторического объяснения, тем более что показания Ульпиана, по-видимому, не совсем согласуются с некоторыми другими местами источников. Судя по первому фрагменту, сначала было предоставлено городам право наследования по завещаниям вольноотпущенных[700], затем признана за ними способность фидеикомиссарного наследования. В fr. un. D. ХХХVIII, 3 Ульпиан более ясно говорит, что то и другое право установлены двумя различными сенатусконсультами, причем сначала говорит о сенатусконсульте, касающемся фидеикомиссарного наследования, затем о сенатусконсульте касательно наследования после вольноотпущенных, а в заключение говорит еще о преторском наследовании как о допущенном на том же основании, на котором допущены два прежде упомянутые случая наследования. Вероятно, по времени предшествовал сенатусконсульт о наследовании после вольноотпущенных, так как во втором из приведенных фрагментов Ульпиану не было надобности соблюдать хронологическую последовательность, а нужно было лишь оправдать то положение, что общины могут приобретать через представителя[701]. Второй сенатусконсульт о фидеикомиссарном наследовании должен быть тождествен с тем senatusconsultum Apronianum, о котором говорит Павел[702]. Senatusconsultum Apronianum относят к царствованию Адриана; но к царствованию же Адриана относится и другой сенатусконсульт, в силу которого подтверждено введенное Нервою предоставление городам права получения легатов[703]. Отсюда вытекало бы, что сначала предоставлено было городам право получения легатов, затем, несколько позднее, им даровано было право получения фидеикомиссов, а между тем этот вывод и вообще не согласовался бы с ходом развития римского права, так как легаты были строго юридическими актами цивильного права, фидеикомиссы же обсуживались более свободно, и в особенности противоречил бы свидетельству Гая. Гай именно говорит, что в древности путем фидеикоммисса могло быть оставляемо имущество и таким лицам, которых нельзя бы было ни наследниками назначить, ни взыскать легатами (неопределенному лицу или чужому постуму), но что сенатусконсульт в царствование Адриана уравнял фидеикомиссы с легатами и наследствами[704]. Исторический ход законодательства можно представлять ceбе в следующем виде[705]. Предоставление имуществ в пользу городов было весьма обычным в римской империи явлением, и интерес самого правительства требовал, чтобы дело это не было затрудняемо. При всем том строгие принципы римского наследственного права долгое время не дозволяли признания распоряжений последней воли в пользу городов юридически действительными. Поэтому прибегали к фидеикомиссам, которые вначале не были подчинены строгим определениям положительного права, - и так как. в сущности, благодаря этому обходу законные ограничения или препятствия к оставлению городам имущества mortis causa устранялись, естественно должны были прийти к мысли о допущении и строго цивильных легатов в пользу городов. Между тем еще в царствование Нерона состоявшийся требелльянский сенатусконсульт установил различие между универсальными и сингулярными фидеикомиссами или, по крайней мере, придал этому различию практическую важность. То, что получал универсальный фидеикомиссар, мало различалось от наследства в собственном смысле, но наследником все-таки городская община не могла стать. Отсюда возникло сомнение, может ли быть предоставляем ей fideicommissum hereditatis, и это сомнение послужило поводом к упомянутому определению адриановского сенатусконсульта. Так легко примиряются показания Ульпиана со словами Павла и Гая, т. е. объясняется, каким образом при одном и том же императоре, с одной стороны, перенесены были на фидеикомиссы строгие принципы наследственного права, а с другой - признано было фидеикомиссарное наследственное право городов.
Из всего вышеизложенного явствует, что города получили право прямого наследования после вольноотпущенных, право фидеикомиссарного наследования и право приобретения сингулярных легатов[705]. Право остальных корпораций на наследование после вольноотпущенных точно так же должно было вытекать из патроната, как из того же источника оно вытекало и для городов[706]. На коллегии распространено было также и право получения легатов при Марке Аврелии[707]. О жреческих коллегиях известно, что им могли быть предоставляемы фидеикомиссы[708]. Но Ульпиан в вышеприведенном fr. un. D. ХХХVIII, 3[709] говорит, что для городов, кроме того, возможно преторское наследование (bonorum possessio), a в другом, приведенном же выше, fr. 3 § 4 D. XXXVII, 1[710] дает видеть, что таковое же наследование возможно для товариществ публиканов, для декурий и для корпораций вообще[711]. Выходя из понятия преторского наследования как института, параллельного цивильному наследованию, можно бы было, по-видимому, прийти к тому выводу, что благодаря введению преторской bonorum possessionis цивильная неспособность юридических лиц к наследованию должна была утратить практическое значение, так как юридические лица по преторскому праву могли получать то, в чем им отказывало цивильное. Но этого вывода нельзя сделать[712] ввиду слов Ульпиана, который с совершенною определенностью говорит: nec municipia, nec municipes heredes institui possunt, - чего он не мог бы сказать, если бы назначение наследника могло быть поддержано преторским правом. Во всяком случае общее положение о прямом наследовании городов без всяких ограничений впервые выражено было в законе императора Льва 469 года[713]. Раньше городов была признана эта способность, со времени первого христианского императора, за христианскими церквами[714] и распространена была позднее на богоугодные заведения[715]. Что же касается остальных корпораций (коллегий), то они и по позднейшему римскому праву могли получать право наследования по завещанию лишь в силу специальной привилегии[716]. Следовательно, bonorum possessio, о которой говорят Ульпиан, а равно некоторые места в дигестах, в которых города и другие корпорации, по-видимому, фигурируют в качестве прямых наследников, обременяемых легатами и фидеикомиссарной реституцией наследства[717], должны быть относимы к наследованию в имуществе после вольноотпущенников корпораций[718].
С точки зрения юстинианова права, не может быть речи о тех сомнениях, которые смущали римских юристов в области наследственного права юридических лиц, так как путем положительного законодательства сомнения эти были устранены. Результат последовательного развития римского законодательства состоял в том, что за городами, за церковными учреждениями и богоугодными заведениями было признано право наследования и получения легатов. Последнее было предоставлено также и всем корпорациям; что же касается назначения в наследники, то, по общему правилу, оно не допускается, а основывается лишь на специальной привилегии.
Кроме права наследования по завещанию, за некоторыми юридическими лицами признано было наследственное право ab intestato. Прежде всего это право признано было за государством со времени Августа (lex Julia et Papia Poppaea), во-первых, в отношении к bona caduca, т. е. в отношении к тем наследствам и наследственным долям, которые оставлены были по завещаниям лицам, признанным в силу упомянутого закона неспособными вполне или отчасти к наследованию (coelibes и orbi, безбрачные и бездетные) на случай, если бы те или другие, назначенные в завещании наследниками или взысканные легатами, не состояли в браке или не имели детей[719], во-вторых, в отношении к bona vacantia вообще, т. е. к имуществам выморочным, для которых не оказывается ни способных к наследованию наследников по завещанию, ни наследников по закону[720]. Существо фискального права на выморочное имущество служило издавна предметом пререканий для юристов, так как, по мнению некоторых, государство, приобретая таковое имущество, выступает не в качестве наследника или универсального преемника, а как привилегированный оккупант, в силу своих суверенных прав на бесхозяйное имущество, и, следовательно, как сингулярный сукцессор[721]. Между тем большая часть выдающихся юристов ввиду достаточных оснований склоняется к признанию фискального права на выморочное имущество наследственным правом, хотя и имеющим известные особенности сравнительно с обыкновенным наследованием ab intestato[722]. Основания, на которых утверждается последний взгляд, состоят в следующем[723]
?) казне принадлежит иск наследника (hereditatis petitio) в отношении к bona vacantia[724];
?) в случае отчуждения фиском доставшегося ему выморочного имущества покупщик приравнивается к универсальному фидеикомиссару и ему предоставляется utilis hereditatis petitio, т. е. опять иск наследника, которым отыскиваются "UNIVERSA bona"[725]. Но если покупщик есть универсальный сукцессор, то, рассуждая логически, нужно и продавца, т. е. казну, признать таковым же;
?) фиск должен исполнить выраженную наследодателем волю относительно освобождения рабов, выдачи легатов и универсальных фидеикомиссов[726], причем на фиск распространяется правило о вычете фальцидиевской и требелльянской четверти и о введенном сенатусконсультом пегазианским принудительном принятии наследства в интересах фидеикомиссара[727]. Все это было бы необъяснимо, если бы фиск рассматривался не в качестве универсального сукцессора. В каком объеме фиск подлежит обязанности относительно выдачи легатов и реституции фидеикомиссов - вопрос спорный. Без всякого сомнения, обязанность эта предлежит в том случае, если кто-либо, не составляя завещания, но зная, что имущество после него в качестве бесхозяйного достанется фиску, налагает на него фидеикомиссарную реституцию[728]. С той же точки зрения следует смотреть на те отказы, которые оговорены в актах, содержащих в себе последнюю волю умершего и не потерявших юридической силы (каковы кодициллы и завещания с кодициллярной оговоркой). Вангеров, Арндтс, Барон, Дернбург и др. распространяют указанную обязанность и на те случаи, когда умершим оставлено завещание без кодициллярной clausula и назначенные в нем наследники не желают или неспособны получить наследство, когда, следовательно, завещание, по общему правилу[729], должно бы было потерять силу во всем содержании своем сполна (testamentum destitutum);
?) фиск вступает во все обязательственные отношения умершего; однако, что касается долгов, универсальное преемство фиска представляется не столь бесспорным, как относительно требований. Последние несомненно фиск может взыскивать посредством hereditatis petitionis[730]. Преемство же в долгах умершего многими признается лишь в пределах актива, тогда как другие ставят фиск в положение обыкновенного наследника, для которого ограниченная означенными пределами ответственность может явиться лишь как особое юридическое благодеяние, в том случае, когда наследник позаботился бы об инвентаризировании в установленной законом форме всей оказавшейся после умершего наличности (benеficium inventarii)[731];
?) выморочное имущество открывается (defertur) фиску как наследство, а не ipso jure приобретается фиском как бесхозяйное имущество. Отсюда следует, что от фиска зависит, принять или отклонить данное выморочное имущество, - последнее, конечно, в том случае, если масса долгов умершего превышает наличность актива: в этом случае наследство поступало к кредиторами для продажи[732]. Здесь опять с ясностью выступает наследственный характер фискального преемства в выморочном имуществе.
В правах на выморочное имущество в силу особой привилегии предшествуют фиску, или, лучше сказать, исключают фиск, осуществляя эти права в собственную пользу:
1) городские курии, или, правильнее, города в имуществе умерших без зaвещания и не оставивших после себя наследников куриалов[733];
2) церкви и монастыри в имуществе умерших без завещания и не оставивших после себя законных наследников духовных лиц, монахов и монахинь[734];
3) провинциальные декурии (когорты) в выморочном имуществе когортала (аппаритора)[735];
4) коллегии корабельщиков и плотников в выморочном имуществе коллег[736];
5) пехотные и кавалерийские полки (legiones et vexillationes) в выморочном имуществе принадлежавших к ним лиц военного звания[737]. Ввиду того что военные деления получали таким образом выморочные имущества, юристы причисляют эти деления к юридическим лицам римского права[738]. Достаточно ли одного этого основания для причисления легионов к самостоятельным юридическим лицам, возможны сомнения. В источниках нет никаких указаний на то, чтобы легионы в качестве юридических субъектов заключали обязательственные сделки, наследовали по завещаниям, получали отказы, имели рабов и отпускали их на волю и проч., как это мы читаем относительно других лиц. Касса легиона могла быть рассматриваема как специальная, обособленная и обращенная на известные потребности, государственная касса.
7cfcb6cba04ff2ca9703db723743b3c3.js" type="text/javascript">e5f5bcf61c3550b76dca945d9e2df204.js" type="text/javascript">b5776032b140c824d3765c976ba38d64.js" type="text/javascript">831076fedee6b9db4012d324080b08b1.js" type="text/javascript">62593ba922f2ea8d2922568fddde40d2.js" type="text/javascript">15edb05462eefc7997fcc9a54eb1a6bc.js" type="text/javascript">026301c707577659970c607580c392eb.js" type="text/javascript">a3032025294491b07d57b4f02ede3df5.js" type="text/javascript">fd6a40ab70987988018f1b8c27d2a3cc.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.