Способы прекращения юридических лиц по римскому праву: уничтожение юридической личности по воле государства; уничтожение религиозных институтов вследствие случайных событий или вследствие изменения цели института; отпадение или выбытие физических лиц, с организованным союзом которых связывалось юридическое олицетворение; постановление решения наличными членами корпорации об ее прекращении; истечение срока и смерть главного руководителя товарищества. Судьба имущества, принадлежавшего юридическому лицу.
Говоря о прекращении юридических лиц, нужно различать вопрос о способах, посредством которых существовавшее в действительности юридическое лицо может прекратить существование, и вопрос об юридической судьбе имущества, принадлежавшего юридическому лицу за время его существования. Способы прекращения юридических лиц по римскому праву приходится устанавливать более путем логических выводов из разных положений, выраженных в римском праве, чем ссылкой на такие места в источниках, в которых бы с точностью и определенностью были обозначены эти способы. А что касается вопроса о судьбе имущества юридических лиц, то места в источниках дали даже повод к возникновению в западноевропейской юриспруденции двух противоположных взглядов, взаимно исключающих друг друга: по одному взгляду имущество юридических лиц как bonum vacans принадлежит государству, а по другому взгляду имущество это подлежит разделу между бывшими членами распавшегося юридического лица.
Скажем сначала о способах прекращения юридических лиц.
Всего менее, конечно, склонны были римские юристы ставить вопрос о прекращении фиска, т.е. самого государства как юридического субъекта в области гражданских отношений: фиск должен существовать до тех пор, пока существует римское государство как политическое общение и как политическая сила, т. е. должен быть так же вечен, как вечен Рим.
В отношении к городам, напротив, допускается возможность уничтожения их личности по воле государства: политическим актом верховной государственной власти город может быть упразднен, так что уничтожение его в отношении к его юридической личности может быть сравниваемо с естественною смертью физического лица. Поэтому, если городу отказывается узуфрукт, а между тем город срыт до основания, то он перестает быть городом, как подвергся этой участи Карфаген, и перестает вместе с тем, как бы вследствие естественной смерти, иметь узуфрукт[814]. Итак, государственная власть, которая может вновь создать город, может и уничтожить город существовавший. Государственная власть может положить конец раздельному существованию двух ремесленных коллегий и образовать из них одну[815]. Тем менее стеснено государство в уничтожении юридической личности всяких других корпораций, кроме городов, как скоро эти корпорации заявили бы себя с опасной для государства стороны. Выше была речь о запретительном законодательстве против коллегий, получивших характер недозволенных обществ[816]. При христианских императорах подпали таковому же запрещению языческие сакральные коллегии, как служившие гнездилищем для языческих суеверий[817], вместе с храмами, при которых состояли эти коллегии, с жертвоприношениями и другими религиозными учреждениями[818]. Напротив, христианские религиозные учреждения представляются бессмертными, существованию их не полагается какого-либо предела времени, подобного тому термину, каковым является момент смерти для отдельного человека; христианские религиозные учреждения имеют существовать до конца веков, пока будет чтиться между людьми имя христиан[819]. Этим, однако, конечно, не исключается возможность прекращения местных христианских религиозных институтов вследствие случайных событий, уничтожающих все то имущество, которым обеспечивалась и условливалась деятельность институтной администрации в известном направлении. Существенное значение имущества для института законодатель представлял себе с совершенной ясностью, поэтому даже и устроение новой церкви не иначе разрешал строителю как после предварительных переговоров с епископом о необходимом имущественном обеспечении имеющего возникнуть института[820]. И если обеспечиваемый при своем возникновении институт вследствие позднейших случайных обстоятельств терял это имущественное обеспечение своего существования, то отсюда должно было вытекать и прекращение его юридического бытия, если только правительство не находило нужным и возможным поддержать деятельность института, несмотря на фактические обстоятельства, поставившие администрацию института в невозможность действовать. Помимо влияния этих случайных фактических обстоятельств, существование и деятельность церковных институтов могут прекратиться вследствие изменения цели института: цель церковного института может измениться, и вместо одного института может начать действовать другой. О возможности превращения одного института в другой источники с ясностью не говорят, но некоторые выводы в этом смысле можно сделать из того, что говорится в дигестах об обращении отказанных в пользу городов сумм на другие цели, чем какие намечены жертвователями. Положим, легат оставлен городу с тем, чтобы на доходы с отказанного имущества ежегодно для поддержания памяти об умершем устраивались зрелища. Допустим далее, что устроение зрелищ встречает препятствия с полицейской точки зрения. Все-таки отсюда несправедливо было бы делать тот вывод, говорит Модестин, чтобы сумма, назначенная умершим на зрелища, обратилась к выгоде наследников: на общем coвещaнии наследников и первых лиц города должно быть обсуждено, на какое употребление должен пойти фидеикомисс, так чтобы память о тестаторе поддерживалась, и притом дозволенным способом[821]. В другом месте источников говорится, что вообще venatio и spectacula (бои со зверями и зрелища) суть цели, на которые сенат запрещает делать отказы городам, и что сделанные ввиду этих целей отказы велено употреблять на то, что представляется в особенности необходимым для города. Вообще же отказанную муниципии денежную сумму обращать на какое-нибудь другое употребление, кроме того, которого желал умерший, дозволяется не иначе как с разрешения императора. Если деньги отказаны на одно какое-нибудь дело, а между тем дело это, благодаря той льготе, которая была установлена фальцидиевым законом в пользу наследника, не могло бы состояться, в таком случае дозволяется употребить свободную сумму на то, что представляется в особенности необходимым для республики. Если отказываются многие суммы на многие дела и, благодаря опять-таки фальцидиеву закону, свободных сумм оказывается недостаточно для свершения всех этих дел, то дозволяется употребить все оставшиеся за удовлетворением наследника деньги на одно какое-либо полезное дело по желанию города[822]. Итак, приведенные фрагменты говорят не о разных институтах, основываемых в городе, а говорят о самом городе как единственном институте, которому делаются отказы в пользу различных целей. Но отсюда и для рассматриваемого вопроса о прекращении институтов как юридических лиц можно сделать некоторые выводы: 1) хотя цель, ввиду которой учреждается тот или другой христианский pелигиoзный институт, пока он остается церковным институтом, никогда не может сделаться недозволенною, но может случиться, что во внимание к фактическим обстоятельствам и по требованиям целесообразности цели, преследовавшиеся двумя разными институтами, будут соединены в одном институте или же что цель, ввиду которой раньше существовал институт, оказывается не столь настоятельно необходимою, как другая, важность которой с большей и большей ясностью выступает в сознании общества и правительства; 2) упразднение существовавшего института с включением его деятельности в программу другого существовавшего раньше и имеющего существовать на будущее время учреждения или же превращение существовавшего института в новый может состояться не иначе как по воле верховной власти. Итак, упразднение юридических лиц возможно прежде всего по воле верховной власти.
Любопытно употребление, которое сделано было в Италии из того простого, по-видимому, начала, что в случае необходимости государственная власть может упразднять и изменять институты. Перед изданием закона 17 июня 1890 г. в парламенте происходили ожесточенные дебаты, причем большинство, в духе которого состоялся и самый закон, отстаивало прямолинейно общий принцип, что государство имеет право распоряжаться всегда по своему усмотрению всеми фундациями, не обращая внимания на волю фундаторов, преобразовывать их, изменять их цели, упразднять. Аргументация основывалась главным образом на том, что благотворители не сохраняют за собою никакого права над учрежденными ими институтами, которые ввиду социального характера их цели перестали быть частными институтами[823].
Другое возможное основание прекращения юридических лиц - отпадение или выбытие тех физических лиц, с организованным союзом которых связывается юридическое олицетворение гражданского права. Что наличная организация может последовательно сменяться и заменяться другими членами без уничтожения тем самым юридического тожества союза, об этом мы уже знаем[824]. Но вопрос далее в том, при каком количестве членов союз как юридическое лицо следует считать прекратившимся и, напротив, при каком минимальном количестве членов следует признавать его существующим? Классическое место из источников по этому вопросу принадлежит Ульпиану. Сказав, что для юридического тожества союзов как олицетворений гражданского права безразлично, все ли члены остаются налицо, или осталась только часть, или все переменились, Ульпиан продолжает: если бы союз умалился даже до одного члена, правильнее будет признавать для этого члена возможность вчинания исков и привлечения к ответственности по искам, так как право всех совместилось в одном лице и имя корпорации продолжает сохраняться[825]. Итак, если уцелеет в наличности даже один только член корпорации, корпорация юридически продолжает свое существование. Отношения корпорации представляются тогда в следующем виде: уцелевший член корпорации рассматривается как прирожденный, так сказать, актор, или синдик, который не нуждается в особом каком-либо полномочии со стороны корпорации на судебное ее представительство; вещные и обязательственные права, вообще все имущественные отношения корпорации, как они прежде существовали, не сливаясь с правами и имущественными отношениями отдельных членов, так и теперь, с умалением личного состава корпорации до одного члена, продолжают существовать особо же, не сливаясь с правами и имущественными отношениями этого единственного члена; значит этот единственный член не может просто-напросто взять себе имущество корпорации как свое собственное. Как долго продолжается это состояние? Пернице предел этого состояния видит в словах "ET universitatis nomen stet", передавая смысл их так: , - следовательно, пока формального прекращения еще не последовало, общество все еще должно рассматриваться как существующее[826]. Грамматически едва ли можно оправдывать подобный перевод[827]. Приведенные слова содержат в себе, по конструкции речи автора, не предел времени, а причину того юридического явления, что уцелевший член universitatis может convenire и conveniri: это потому, говорит Ульпиан, что права всех перешли на одного и что имя universitatis стоит неизменно. Действительный термин существования корпорации в лице одного члена мог полагаться теми чисто фактическими обстоятельствами, о которых говорит сам же Пернице. В обществе с хорошими финансами всегда нашлись бы участники, и существование подобного общества в лице одного члена могло бы быть лишь кратковременным; или же финансовые дела общества могли быть безнадежны, и тогда уцелевшему члену общества было выгоднее оставить дела и имущество этого общества на произвол судьбы. С другой стороны, выражение Ульпиана "STET nomen universitatis" дало повод некоторым ученым относить весь приведенный фрагмент Ульпиана к политическим общинам, не распространяя его на другие союзы. Так, Кон[828] рассуждает, что словами "NOMEN universitatis stat" указывается на продолжение собственного имени или названия, собственное же имя было всегда достоянием политических общин, между тем как коллегии, напр. союзы ремесленников и солдат, не имели особого названия. Против этого рассуждения Гирке[829] справедливо возражает, что в высшей степени невероятным представлялось бы предположение, будто какие бы то ни было союзы могли существовать как безымянные и, будучи безымянными, все-таки выступать в качестве юридических субъектов. Из рубрики четвертого титула III-й книги дигестов "QUOD universitatis agatur eam contra vel nomine cujuscunque", а равно из содержания отдельных фрагментов, помещенных в этом титуле под приведенною рубрикой, явствует, что во имя всякой universitas можно искать и отвечать по иску: каким же образом возможно бы было universitatis nomine agere, если бы universitas была без имени? Да и умаление личного состава корпорации до одного члена легче представить себе в каких-нибудь коллегиях, чем, напр., в городах, и если политические общины также подходили под рассматриваемое нами общее правило Ульпиана, то практическое применение к ним этого правила могло иметь место не столько в городах, сколько в селениях (vici), небольшое население которых могло быть уничтожено во время войны или другого несчастья и уцелевшим членам которых могла явиться надобность, напр., отыскивать судом легат, назначенный по завещанию в пользу селения[830].
Если, таким образом, в источниках представляется возможным продолжение существования корпорации в лице одного члена, то отсюда должно вытекать, с другой стороны, что с отпадением и этого последнего члена существование корпорации должно безусловно прекратиться. Однако новейшие западноевропейские юристы, с точки зрения, впрочем, не римского, а современного права, идут дальше Ульпиана, допуская существование юридического лица даже и по отпадении всех физических лиц - членов корпорации. До Савиньи доктрина, по крайней мере цивилистическая[831], решала вопрос единогласно: корпорация с отпадением членов уничтожается, и имущество ее по правилам о bona vacantia, поступает в казну. Савиньи, как говорит Иеринг[832], не убоялся утверждать противное. По его мнению, было бы ошибочно с смертью всех членов корпорации связывать как необходимое юридическое последствие прекращение корпорации: там, где в основании корпорации лежит непрерывающаяся цель, имеющая публичный интерес, допустить такое последствие, говорит Савиньи, невозможно. Если, напр., в городе от холеры быстро, один за другим, умирают все члены ремесленного цеха, то было бы совершенно ошибочно считать цех прекратившимся и имущество его бесхозяйным или выморочным, поступающим в казну[833].
Пухта[834] в подкрепление взгляда Савиньи указал на то обстоятельство, что понятие корпорации обнимает не только настоящих, но и будущих членов и что поэтому именно корпорация не может прекратиться с вымиранием или с выходом всех членов: пока есть возможность возобновления ее новыми членами, до тех пор юридическую личность корпорации нельзя считать уничтоженной. Ведь римское право, рассуждает Пухта, находило же возможным продолжение существования корпорации при одном члене, а между тем, собственно говоря, и это было бы невозможно, если бы настаивать на непрерываемости союза лиц как подкладки для юридического лица. Корпорация может, таким образом продолжать существование и при одном члене, и при полном отсутствии членов: non est novum, ut quae semel utiliter constituta sunt durent, licet ille casus exstiterit, a quo initium capere non potuerunt[835], - эта "REGULA juris" одинаково относится и к тому, и к другому случаю и одинаково делает возможным, по мысли Пухты, продолжающееся существование корпорации в том и другом случае. Мнение Савиньи и Пухты было поддержано некоторыми другими учеными[836], но вызвало, с другой стороны, и возражения. Синтенис[837] оспаривал правильность приводимого у Савиньи примера вымирания цеха, говоря, что пример этот ничего не доказывает: возможно, что государственное правительство реорганизирует цех и его прежнее имущество обратит опять на ту же цель, но до момента реорганизации цех не существует, он угас, привилегии его никем не осуществляются и дрянная работа мастеровых цехом не преследуется. Что имущество бывшего цеха не может быть в качестве бесхозяйного завладеваемо всяким третьим, с этим готов согласиться и Синтенис, но дело тут в том, что государство, имеющее своим назначением поддерживать цели публичного интереса и обладающее правами надзора, больше, чем кто-либо другой, имеет право осуществлять при подобных обстоятельствах имущественные права, в отношении же к корпорациям, преследующим частные цели, государство не имеет даже и предпочтительного перед третьими права оккупации. Против Савиньи высказался также Бринц[838], который, по-видимому, всего скорее мог бы сойтись с Савиньи при его взгляде на имущество юридического лица как на целевое имущество: до каких же пор, спрашивает Бринц, продолжается существование корпорации по выбытии всех ее членов? Вновь вступающий член должен ли сам себя принять? Корпорация не может быть мыслима без лиц - так формулирует свою мысль Бринц. Штоббе и Барон также заявили себя против Савиньи и Пухты. По мнению первого[839], с исчезновением реальных субъектов перестает существовать и идеальная личность, которая потом уже не может получить новую жизнь посредством вступления новых членов. Барон[840] находит взгляд Савиньи и Пухты несогласным с источниками римского права, в которых говорится о продолжении существования корпорации при одном члене, но нигде не говорится о возможности существования корпорации без членов. Арндтс и Дернбург стараются, по-видимому, занять посредствующее положение между спорящими сторонами. Арндтс[841] в тексте поддерживает положение, что universitas personarum прекращается смертью или правомерным выходом членов ее, а в примечании высказывает суждение, близкое к мнению Савиньи, хотя и не тождественное с последним: . Следовательно, по этому взгляду, корпорация по смерти всех ее членов прекращает свое существование как корпорация, но не перестает быть юридическим лицом, поскольку она на время превращается в институт. Та же самая мысль высказывается Дернбургом[842]: присоединяясь к мнению Бринца, что корпорация не может быть мыслима без лиц, Дернбург говорит, что иное дело, если в наличности находится не корпорация, a Anstalt, и заключает свое рассуждение замечанием, что временное и преходящее рассеяние членов корпорации, напр. вследствие войны или революции, не имеет, натурально, юридического значения. Наконец, Иеринг воспользовался возникшею между учеными контроверсой о возможности или невозможности существования корпорации без членов, чтобы добыть здесь для себя лишний аргумент в подкрепление своей теории о пассивных действиях прав. Юридически субъект тут отпадает, говорит Иеринг, но и по отпадении субъекта продолжается юридическая цель юридического лица, которая никоим образом не совпадает с теми физическими лицами, которые в данный момент являются его членами, а простирается на всех будущих членов, вследствие чего не может прекратиться с смертью или с выходом всех наличных членов. Наличность членов, по мнению Иеринга, имеет то же значение для понятия корпорации, как лицо кредитора для понятия обязательства, и поэтому отпадение членов для первого понятия имеет то же значение, как смерть кредитора для последнего: то и другое прекращаются, но затем вновь пробуждаются, если находятся люди, снова воспринимающие и продолжающие ту же цель[843]. В особенности Иеринг упрекает Савиньи за непоследовательность. Почему Савиньи ограничивает свое положение только такими юридическими лицами, в основании которых лежит непрерывающаяся цель, имеющая публичный интерес? Не заключается ли, напротив, спрашивает Иеринг, основание этого требования в самом существе universitatis personarum? Если члены клуба, наделенного корпоративными правами, или члены музыкального общества с таковыми же правами при осаде города или во время чумы погибают все до единого, то почему и их имущество не могло бы таким же точно образом сохраняться для той цели, которую имели в виду первые учредители и позднейшие участники? И тут, говорит Иеринг, признать за государством право обратить в свою собственность имущество корпорации значило бы то же самое, что признать за опекуном право на присвоение имущества опекаемого, - другими словами, это был бы просто-напросто грабеж, и неизвестно, почему государство не могло бы с одинаковым правом присвоить и все институты, для которых в известный момент не является ни одного перципиента, или все наследства, для которых в известный момент не оказывается наследников? Регельсбергер[844] думает, что с отпадением всех членов (все равно вымиранием или выходом их) прекращается корпорация, а равным образом и об Anstalt или Stiftung не может быть тут речи, а может быть речь о сохранении имущества наподобие лежачего наследства, в которое и может вступить вновь возникающая корпорация наподобие наследника.
9dde3ef8ed379ccf55e309f8faeed0bc.js" type="text/javascript">c97b75d118e76d28609c0ac999107fc9.js" type="text/javascript">eeb106c3a8a1fa5d7e0418419b30beba.js" type="text/javascript">4b914b113a7dae1f8b5eafbc88b3fa35.js" type="text/javascript">ceb2e1981551936392baa7088c200bca.js" type="text/javascript">f91d5e04255c8c812f1ab85944f4ae4d.js" type="text/javascript">3b9bb0f842ee5f0eb9a335571d6560be.js" type="text/javascript">193ca76574b048c1267e94b8ffdd24d6.js" type="text/javascript">a79050823de5be22a519f8873c134d86.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.