Советская власть в России решительно свернула начавшееся в начале ХХ века движение страны в сторону рыночной экономики. Незыблемое и единое по своему характеру, неограниченно многочисленное по количеству своих субъектов право частной собственности как институт «буржуазный» с приходом к власти в России рабоче-крестьянского правительства оказалось замененным на огромный единый фонд государственного имущества. В период Советской России государство сосредоточило в своих руках более 90% производственных фондов . Всем этим бескрайним массивом имущества был призван управлять во благо всей страны значительный аппарат государственных служащих и многочисленные государственные организации.
Став фактически единственным собственником всех основных богатств страны, государство в Советской России, к тому же, поставило себя во всех отношениях, в том числе в хозяйственных, выше всех других субъектов права. Государство в СССР практически никогда не спускалось с пьедестала административного руководителя, суверена, произвольно устанавливающего правила для всех остальных. Как таковое государство в гражданском обороте выступало полумифическим субъектом права. Участие государства как казны в гражданских отношениях было ограничено немногими случаями, большинство из которых либо тесно примыкали к публично-правовой тематике, либо откровенно представляли собой экономическую деятельность суверена, а не равного в правах субъекта права. Поэтому прав С.Н. Братусь, который отмечал, что, «разумеется, понятие казны не укладывается в рамки гражданского права» . Так, к редким случаям участия советского государства как такового в гражданских правоотношениях стоит отнести совершение внешнеторговых сделок Союза ССР через торговые представительства, некоторые аспекты исполнения государственного бюджета, в том числе, такие как государственные займы .
Большей частью государственного имущества были призваны управлять государственные юридические лица. Причем причина этого очевидна: государственный аппарат не был способен непосредственно и самостоятельно хозяйствовать на базе государственного имущества. Тем не менее, и сами многочисленные государственные организации, наделенные государственным имуществом, имели крайне ограниченные права и по пользованию, и, тем более, по распоряжению им. Права предприятий ограничивались как нормативными актами (в первую очередь, подзаконными), так и обширными возможностями усмотрения государственных чиновников.
Следует отметить, что единообразного наименования в законодательстве и правоприменительной практике принадлежащих государственным организациям прав на государственное имущество до 1961 года в СССР не было. Государственное имущество передавалось «в ведение», «в хозяйственное управление», «в распоряжение», «на баланс». Использовались и иные формулировки, все, за исключением указания на «собственность» государственных организаций. Все же в науке ряд исследователей склонялся к тому, чтобы считать государственные предприятия собственниками (с теми или иными оговорками): «товарная собственность», по первоначальному мнению А.В. Венедиктова , «фидуциарная (доверительная) собственность», по мнению Б.С. Мартынова . Так, последний исследователь, по меткому замечанию А.А.Иванова и Д.А.Медведева, «реанимировал … теорию разделенной собственности» . Некоторые склонялись к тому, что государственные предприятия являются собственниками не всего имущества, а лишь того, которым вправе распоряжаться самостоятельно, например, оборотных ценностей . Однако, практика не могла последовать по этому пути. Единственным и достаточным препятствием для этого, в действительности, явились не юридические конструкции и доводы, а политическая невозможность объявления многочисленных государственных организаций собственниками. Такое признание в корне бы подточило тезис о едином характере государственной собственности и о рабоче-крестьянском государстве как собственнике всего государственного имущества .
Таким образом, фактически, основанные советским государством юридические лица представляют собой определенное подобие вассалов эпохи феодализма, приобретших такой статус благодаря государству-сюзерену и получивших от него имущество. Так, государственные предприятия в СССР: 1) получали от собственника имущество, которое впредь становилось «принадлежащим» не только собственнику, но и им самим (смотри ст. 60 ГК РСФСР 1922 года). 2)подчинялись государственному собственнику (в лице тех или иных органов) в процессе своей деятельности. Впрочем, конечно же, между собственно феодализмом и советской системой есть определенная разница, однако, не всегда в пользу последней. К примеру, в средневековье вассал, хоть и зависел от другого феодала, но порой мог выдвигать имущественные требования и против него (даже мог лишить сеньора права собственности, став сам верховным собственником соответствующего имущества) . Государственные организации были лишены, по общему правилу, возможности предъявлять те или иные требования (иски) к собственнику своего имущества. Такое право появилось лишь в п.4 ст.32 Закона СССР «О собственности в СССР» 1990 года и п.5 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности в РСФСР», вступившего в силу 01.01.91.
Ограниченность прав государственных хозяйствующих субъектов в СССР является показателем всеобщего огосударствления экономики, её централизации, подавления всяких начал предприимчивости (а следовательно, и хозяйственной свободы) как чуждых основам строя, показателем того, что «…роль государственной собственности в экономике состояла в том, чтобы обеспечить развитие экономики на основе единого народнохозяйственного плана» . Период НЭПа нельзя считать показательным для обоснования противоположных выводов по двум причинам: во-первых, относительная хозяйственная самостоятельность субъектов гражданского оборота в этот период никоим образом не повлияла на преобладающую государственную форму собственности в экономике, во-вторых, НЭП рассматривалась властью как временное и вынужденное отступление от намеченного пути.
Поэтому исключались рассуждения о подчинённой, доверительной, частной, фидуциарной или иной собственности госпредприятий на социалистическое имущество, с оговоркой о том, что идет речь о «вредительских и… антимарксистских «теориях»» . Идеология советского государства требовала скрыть истинную картину государственного феодализма в экономике, представив его как новый, социалистический способ хозяйствования. Для этого необходимо было создать правовую конструкцию, не известную до сих пор и удовлетворяющую главным требованиям: сохранить право собственности за государством и оправдать подчинённое положение в экономике всех государственных юридических лиц. Прав О.С.Иоффе, отмечая, что «тем самым возникает объективно неустранимая необходимость: наряду с правом собственности, принадлежащим Советскому государству, сконструировать имущественное право иного содержания, предоставляемое государственным хозяйственным органам» . Данная задача с успехом была решена одним из виднейших цивилистов Советской России академиком А.В. Венедиктовым.
В своём грандиозном труде «Государственная социалистическая собственность» А.В. Венедиктов подтверждает, что «социалистическое государство является единым и единственным субъектом права собственности как права присвоения в отношении всех государственных имуществ». Государственные же юридические лица («социалистические госорганы») наделяются государством на передаваемое им имущество правом оперативного управления, то есть определёнными правомочиями по владению, пользованию и распоряжению государственным имуществом, осуществляемыми «не своей властью и не в своём интересе, но властью, предоставленной государством и в интересах государства ». При этом каждый раз подчёркивается подчинённое положение государственных организаций, в том числе в имущественной сфере: отсутствие «своего интереса и своей власти», что выражалось в необходимости действовать «в строгом соответствии с социалистическим законом и планом, со всеми директивами партии и правительства » и тот факт, что «распределяя между своими предприятиями средства производства, социалистическое государство полностью сохраняло за собой право собственности на них» .17e4f376fa0e7440be20300d3dc6db1f.js" type="text/javascript">8977eab3eba7e1cf953d3b000ca58ba8.js" type="text/javascript">

Суть экономики эпохи феодализма – ведение самостоятельного хозяйства в своём небольшом государстве (королевстве, княжестве, герцогстве и пр.) Хозяйственная раздробленность Европейского континента отразилась и на сущности политической системы. Сложилась четкая иерархия титулованных правителей, при которой «король повсюду рассматривается здесь как собственник земли» . Именно «он жалует земельные наделы представителям местной знати… Лорды, в свою очередь, могли наделять землями из пожалованного им феода собственных вассалов. По отношению к последним лендлорды выступали как сюзерены. Цепочку можно продолжить, но главным в обусловленной ею структуре ленных отношений является то, что все участвовавшие в них субъекты, за исключением первого и последнего, являлись одновременно и сюзереном, и вассалом» .
Данные особенности предопределили «изменение от «позитивного», «однозначного» права собственности, одинакового для всех, к дробному с множеством градаций и различий, к такому праву, которое «всегда относительно», когда «нет ни полной собственности», ни полной несобственности» . При передаче вассалу поместья (земельный участок со всем находящимся на нем имуществом, в том числе с крепостными крестьянами), сеньор не терял на него права собственности, но лишь даровал часть своих полномочий из классической триады (владение, пользование, распоряжение) в том или ином объёме. Причём, фактически этот объём мог приближаться к праву собственности, то есть включал порой в себя и правомочие вассала распоряжаться поместьем в определённой степени. «То, что интересы на землю являются разделенными, и нет абсолютного неделимого права собственности, составляет сущность феодального права…» , когда «сплошь и рядом на один и тот же участок имели права несколько лиц, располагающихся друг над другом в некотором иерархическом, так сказать, вертикальном, порядке (вассал-сюзерен)» .
Таким образом, средневековым юристам предстояло, отталкиваясь от основ римского права как краеугольного камня всех правовых систем Западной Европы, объяснить наличие у нескольких лиц прав на один объект, приближающихся по объёму и по сути к праву собственности. Эта цель была достигнута путем введения в оборот понятия разделённой собственности.
Глоссаторы оттолкнулись в своих рассуждениях от положений римского права о виндикационном иске, право на который было предоставлено не только собственнику, но и лицам, имевшим вещные права на имущество собственника (ныне – правило ст. 305 ГК). Исходя из того, что управомоченные лица по виндикационному иску в соответствии с классическими нормами римского права - строго собственники, был сделан вывод о том, что они (собственники) могут быть двух родов: верховные – обладающие dominium directum (верховная собственность); подчинённые – обладающие dominium utilis (подчинённая собственность). Первые были сеньорами. Вторые – вассалами, получавшими в «подчинённую собственность» имущество верховного собственника. Причём, средневековые глоссаторы также данную теорию распространяли на права эмфитевта и суперфициария .
Это и есть концепция разделённой собственности. По сути, она представляет расщепление всей совокупности правомочий первоначального собственника между верховным и подчинёнными собственниками. Причём, главные и обязательные полномочия - включавшие в себя правовую возможность удерживать вещь в пределах своего хозяйственного господства и извлекать из неё полезные свойства, а именно полномочия владения и пользования имуществом - оставались за подчиненным собственником. Правомочие распоряжения чаще оставалось за верховным собственником, хотя порой права вассала были настолько широкими, что они «будут надолго исчерпывать все фактическое содержание права собственности, оставляя собственнику только то, что римские юристы называли «голым правом», «nudum jus» , то есть, по сути, титул права собственности «без возможности его реализовать», без возможности осуществления относительно имущества каких-либо реальных действий.
Фактически, общественные отношения нескольких субъектов права по поводу одного объекта, подобные описанным, существовали на протяжении всей истории цивилизации человечества. В эпоху феодализма этот вопрос встал более остро из-за особенностей политической системы, ввиду чего и родилась теория разделённой собственности. С самого начала она подвергалась активной критике. Противники её видели два варианта решения проблемы:
1. Право собственности имеет только вассал. Причем такое право целиком регулируется нормами гражданского права. Сеньор же имеет «государственно-территориальное господство» и право на определённые повинности вассала. Так, немецкий юрист 18 века Будей (Budaeus) утверждал, что «любое из полномочий верховного собственника может быть обосновано той или иной нормой или принципом действующего права – независимо от признания за ним права собственности», и что, если отойти от теории разделённой собственности, то «феодальная связь между сеньором и вассалом останется непоколебленной» . Позже эта идея получила развитие, и некоторые исследователи утверждали, что отношения вассала и сеньора происходят из сферы государственного права. Верховная собственность – территориальное господство суверена, а, так как по известному древнеримскому правилу на один объект не может быть два права собственности (Duorum in solidum dominium vel possessionem esse non posse ), то собственником поместья является его реальный владелец и пользователь, то есть вассал .
2. Другие говорили об исключительном праве собственности сеньора и о правах на чужую вещь вассала. Отметим, что именно это теоретическое правовое оформление описанных общественных отношений впоследствии и получило развитие в Советской России: фактическое хозяйственное господство на основе особого права осуществляло одно лицо, а собственником считалось другое.543acc530c1ecb4e4a1196da59e5bf82.js" type="text/javascript">06da08196457b1ba87b272a89783bf1a.js" type="text/javascript">

Одна из основных особенностей права хозяйственного ведения и права оперативного управления состоит в том, что данные вещные права предоставляют их носителям правовую возможность обособлять в качестве собственного имущества - имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу. Таким образом, правовая конструкция права хозяйственного ведения и права оперативного управления оставляет за одним лицом (собственником) лишь номинальное право, то есть право, лишенное большинства правомочий, в то время как на деле осуществляет полномочия владения, пользования и распоряжения имуществом от собственного имени другой субъект.
Появление института права оперативного управления в отечественном законодательстве связано с Основами гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года (ст. 21 названного акта). Впервые ссылку на право хозяйственного ведения (в качестве права полного хозяйственного ведения) мы находим в ст.4 Основ законодательства СССР об аренде от 23.11.89 и в п.2 ст. 10 Закона СССР «О предприятиях в СССР» от 04.06.90. Однако в России последний закон не вступил в силу. Действительное же внедрение права полного хозяйственного ведения в российскую правовую реальность связано с введением в действие Закона СССР «О собственности в СССР» (п.1 ст. 24), вступившего в силу 01.07.90. Оба правовых института изначально замышлялись как правовые механизмы управления имуществом государственного собственника. Тем не менее, впоследствии законодатель каждый раз давал правовую возможность более широкому перечню лиц создавать субъектов права оперативного управления и права полного хозяйственного ведения.10e989101eaa7fad765038168db8953f.js" type="text/javascript">62b499965ff6d39ad55952f850e23778.js" type="text/javascript">