Литература: Ducrocq, De la personnalite civile de I'Etat d'apres les lois civiles et administratives de la France (Revue generale du droit, 1894, т. XVIII); Michoud, De la personnalite juridique, т. I, 1906, cтp. 262-373; Hauriоn, Principes de droit public, 1910, cтp. 639-693; Krabbe, Die Lehre von der Rechtssouverenitat, 1906, cтp. 24-32.
Разделение права на публичное и частное сталкивается с большим затруднением, вызываемым тем, что само государство выступает субъектом частно-правовых отношений как со стороны активной, так и со стороны пассивной. Государство приобретает право собственности на недвижимости и движимости, государство становится то кредитором по обязательствам, то должником.
Государство выступает не только, как общественная организация, стоящая над гражданами и властвующая над ними, но и как субъект прав и обязанностей, наравне со всеми гражданами, относясь к ним, как равный к равным.
Для материальной теории затруднение заключается в том, что если частное право обнимает область отношений, в которых выражается частный интерес, то как может быть субъектом частного права государство, это высшее проявление общественного интереса? He меньшее затруднение создается и для формальной теории. Если публичное право обнимает область отношений, защита которых принадлежит инициативе государства, то логически вытекает вывод, признаваемый и Тоном, что "государству могут принадлежать только публичные, но не частные права"*(52), так как по сделкам, заключаемым государством с гражданами, обращение к суду за судебной защитой зависит всецело от государства, как контрагента.
Как понять государство в качестве частно-правового субъекта? Теория двойственного субъекта рисует нам государство в двойном образе: государство, как субъекта публичного права, властвующего над гражданами и диктующего ему нормы права, и государство-казну, как субъекта частного права, подчиняющегося, вместе с гражданами, нормам права в осуществлении своих хозяйственных интересов. При этом юридическая личность казны стоит вне спора, а государство, как организация, построенная на власти, может быть признаваемо или так же юридическим лицом, или же не признаваться таковым*(53). Если казна представляется отличным субъектом от государства, то создание ее составляет продукт воли государства, действующего здесь так же, как и во всех других случаях своего правового творчества*(54). Такая двойственность государства, особенно, если представить себе его в виде двух субъектов права, публичного и частного, способна вызвать смущение. Затруднения не в том, как полагает Мишу, что при таком построении государство, как публичная власть, могло бы не признать себя ответственным за акты, совершенные государством в качестве субъекта частного права*(55), потому что это возможно при всякой конструкции. Но при двойственности получается впечатление, что государство, по своему желанию, принимает тот или другой образ, то являясь во всем величии своей юридически неограниченной власти, то принимая смиренный образ подданного, ищущего в суде защиты своих прав против своего контрагента по договору, или против завладевшего его участком земли. В едином два лица, непостижимо совмещающиеся. Теория единого субъекта отрицает двойственность и считает, что государство и казна - одно лицо. "Государство, как публичная власть, и государство, как юридическое лицо в частном праве, представляют одного и того же субъекта права". "Все акты государства должны быть рассматриваемы, как действия одного и того же лица, которое имеет только различные органы и разные проявления"*(56). "Если дело идет о гражданских отношениях, касающихся его частного имущества, государство окажется обладателем гражданской правоспособности; если дело касается административных отношений. В нем открываются права экспроприации или права обложения, которые являются правами публичной власти, выходящими за пределы частной жизни; наконец, когда дело касается международных отношений, за ним обнаруживается регальные права, как право войны и мира. Значит ли это, что государство имеет две или три личности, наложенные одна на другую, малую, среднюю и большую? Ни в каком случае, у него только одна, наибольшая, которая содержит в себе в возможности все другие"*(57). По словам Еллинека, в настоящее время господствующим следует считать взгляд, что "государство, как субъект принадлежащих ему публичных и частных прав, есть единое лицо, и фиск является поэтому только одной из сторон этого лица"*(58).
Нельзя сказать, чтобы и такое представление не возбуждало сомнений. Если нет двойственности лица, то остается двойственная роль. Как объяснить, что государство, само создающее субъектов частных прав, превращается в субъекта частного права? "Выходит так", говорит Краббе, "будто государство вылезает из своих верховных прав, отрешается от изначала принадлежащей ему власти и стоит на равной ноге с частными лицами, вследствие чего и делается для него обязательным частное право". Но такое представление противоречит существу государства. "Если сущность государства заключается в том, чтобы властвовать, тогда для него невозможно (хотя бы и представить себе его всемогущим) изменить эту сущность и сделать свою волю невластвующей". "He может государство вылезти из своей кожи"*(59).
Несомненно, что казна особый субъект права, созданный для частно-правовых отношений, как и все другие субъекты права. Такое сотворение казны - субъекта права - происходит на глазах истории. Создание фиска в эпоху принципата в Риме составляет исторический факт. В патримониальном государстве такого субъекта нет, и он появляется в новое время. Двойственности субъекта права в государстве нет, потому что в своем властвовании государство действует не как субъект права. Нет и двойственной стороны в едином субъекте права, потому что государство не субъект права, и субъектом права может быть признана только казна, как субъект права, сотворенный государством для своих целей. Но так как казна, как частно-правовой субъект, должна представлять интересы государства, т.е. в высокой степени общественные интересы, то мы имели бы перед собой субъекта частного права, обеспечивающего общественный интерес, - логически невозможное построение.
Государство объявляет казну частно-правовым субъектом, тем концентрирует около него частно-правовые отношения, подчиняет его гражданскому праву и гражданскому процессу. Зачем это? Как будто государство не могло бы удовлетворить своим материальным потребностям актами принудительного воздействия на подчиненных ему граждан?
Гипотетически это мыслимо. В социалистическом государстве, при общественной организации производства и потребления, государству не представилась бы необходимость выступать в качестве частно-правового субъекта, хотя бы между гражданами и сохранились еще в слабой степени меновые отношения, - все свои материальные потребности государство удовлетворит принудительным путем, посредством всеобщей трудовой повинности и распределением продукта общественного труда.
Совершенно иное положение государства в настоящее время, при хозяйственном строе, основанном на системе частных хозяйств. Государство может принудительно получить денежные средства, но этим не удовлетворяюся его материальные потребности, - ему нужны услуги частных лиц, без которых оно обойтись не может и которые оно не может превращать в повинность. Оно нуждается в подрядчиках, поставщиках, перевозчиках, нанимателях и т.п. Чтобы привлечь их к выполнению того, в чем государство нуждается, без принуждения их, необходимо возбудить в них личный материальный интерес, который требует обеспечения. Психика современного человека освоилась с обеспечением частных интересов путем частного права, и государство, желая вызвать в свою пользу со стороны своих граждан услуги такого же рода, какого выполняются ими в пользу других граждан, находит самым верным притвориться частным лицом. Предлагая гражданину быть с ним на равной ноге, обещая ему те же гарантии, с которыми гражданин освоился в своих отношениях к другим гражданам, государство обещает ему подчиниться созданным им самим нормам гражданского права и компетенции им же организованного гражданского суда.
Странно, что государство, вступая в хозяйственное отношение со своим гражданином, привлекает его перспективой суда. Казалось бы, суд и администрация - органы одного и того же государственного управления, агенты одной и той же государственной власти. Но государство вынуждено считаться с исторически сложившимся большим доверием к суду, чем к администрации. Организация суда внушает гражданам большую уверенность в беспристрастии и независимости суждения.
Если бы граждане имели такое же доверие к администрации, какое они имеют к суду, то имущественные претензии граждан к государству могли бы рассматриватся в административном порядке. Но они не имеют этого доверия. Этот психологический факт побуждает государство пользоваться гражданским судом, когда ему нужно побудить граждан к известным действиям, совершаемым добровольно, а не по принуждению.
С какой бы стороны мы ни подходили к государству, какой бы вид оно ни принимало перед нами, всюду мы встретим только общественный интерес. Государство и частное лицо могут быть только противопоставляемы, но не сопоставляемы. Поэтому необходимо согласиться с Генелем, который считает "совершенно неправильным представлять себе государство, в его казенных правоотношениях, не как государство, а как частное лицо"*(60). Но закон, выражая волю государства, обязывает суды рассматривать казну как частно-правового субъекта. Здесь мы имеем дело с юридической фикцией, которая состоит не в том, что государство творит субъекта права в виде казны, а в том, что государство творит субъекта права наподобие частного лица. Все же фикция не способна затмить реальность. Из-за казны выглядывает постоянно государство, со всей своей властью, и подрывает частно-правовой характер субъекта и отношения. Государству приписывается, как и отдельным гражданам, право частной собственности на движимость и недвижимость. Но с таким представлением не легко примириться. Государство не может иметь частной собетвенности, потому что публичная частная собственность есть contradictio in adjecto. Если мы представим себе, что государство сосредоточило в своих руках всю землю, выкупом или скупкой, должны ли бы мы признать, что государство станет единственным частным собственником? Но ведь сущность рассматриваемого института заключается в его частном характере, в "поделении объекта", по выражению Коркунова, что и выражается в названии "право частной собственности".
В случае договоров, заключаемых казной с отдельными гражданами, можно ли признать устанавливающиеся таким путем отношения частно-правовыми, как и те, которые возникают между частными лицами? В договоре между частными лицами правовой характер требованию кредитора дается возможностью настаивать на исполнении при содействии государственной власти или на возмещении неосуществленного интереса из всего имущества должника. Но кредитор казны может рассчитывать только на добровольное исполнение со стороны государства. Точное исполнение своих обязательств составляет для государства дело рассчета, политики, достоинства, но не права. Юридически нет никакого препятствия к тому, чтобы государство уменьшило до срока процент по заключенному им займу. Ни одна из тех мер, которыми располагают органы исполнительного процесса, неприменима к должнику - государству.
Если принудительное исполнение в отношении к государству недопустимо, как получит кредитор удовлетворение? Он обращается в суд. А если суд откажет ему? "На этот случай", замечает Бертелеми, "нет никаких средств принуждения. Кредитору остается обратиться, в порядке петиции, к законодательному собранию. Удивляться нечего, если и это ни к чему не приведет". "На практике такие предположения имеют мало оснований"*(61). Практически - может быть, но теоретически это очень важно.
И в качестве кредитора государство отличается от частного лица. В то время, как гражданин по собственному усмотрению и желанию распоряжается принадлежащим ему правом, права казны должны быть осуществлены агентами власти, и это лежит на их обязанности. Между имущественными отношениями, в которые вступает государство со своими гражданами по подрядам, поставкам, перевозкам, аренде и т.п., и имущественными отношениями, которые устанавливаются по взиманию налогов и пошлин, нет той существенной разницы, какая обыкновенно выставляется. Где и какое, в самом деле, различие между судебными пошлинами и платой за провоз по казенной железной дороге? С точки зрения публично-правовой можно сказать, что плата за перевозку - та же пошлина, уплачиваемая государству за особую услугу, оказываемую частному лицу перемещением принадлежащих ему вещей. C точки зрения частно-правовой можно было бы сказать, что уплатой судебных пошлин гражданин-истец заключает договор с государством, которое обязывается за полученное вознаграждение разрешить спорный вопрос и оказать физическое содействие своему контрагенту, если он окажется правым. В том и другом случае замешаны общественные интересы, а потому то и другое отношение должно быть признано в равной мере публично-правовым.
fe59f0f3a684c21cd26013344d4480b9.js" type="text/javascript">db8e2d3899e2c5b4139871037fe4b3c4.js" type="text/javascript">9a3dcd92f2439697d90fbc80b6907a98.js" type="text/javascript">7bbe8f9f47634b37f82392cc67111410.js" type="text/javascript">618c6038bb39633ad3d76756a81b4786.js" type="text/javascript">5b5884fe6f77d57980af0ccc8738fdfb.js" type="text/javascript">1a3d55877b02da0242d55529f19c8535.js" type="text/javascript">4b63df4f7488b3535c064e12f8a6ce63.js" type="text/javascript">eae2d1e846bdbd8f65cbb5e90c39e726.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.