В предыдущей главе отмечалось, что органы дознания и предварительного следствия допускают в своей деятельности не мало серьезных нарушений законности, прав человека. Объясняется это не в последнюю очередь тем, что осуществление функции уголовного преследования прокуратурой в том объеме, который сложился к настоящему времени, подрывает объективность прокуроров при оценке законности процессуальных решений и действий органов расследования.
Наряду с констатацией большой работы прокуроров по обеспечению законности в стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, Генеральная прокуратура РФ обращает их внимание, в частности, на то, что они нередко принимают решение о санкционировании ареста без должной ответственности. Это выражается в том, что прокуроры глубоко не вникают в материалы дела, не во всех необходимых случаях лично допрашивают подозреваемых и обвиняемых и т.д.
Отмечается также, что прокуроры не всегда принимают достаточные меры, чтобы исключить обвинительный уклон со стороны следователей, обеспечить всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, соответствие выводов обвинительного заключения имеющимся доказательствам. Некоторые прокуроры, несмотря на низкое качество расследования, проявляют нерешительность, уклоняются от обращения уголовных дел к доследованию, а также от их прекращения при наличии к тому законных оснований, что приводит к вынесению судами оправдательных приговоров либо направлению дел на новое расследование.
Большой объем следственной работы, осуществляемой прокуратурой, при отсутствии у нее собственного оперативно-розыскного аппарата, с одной стороны, не дает возможности обеспечить оптимальный уровень раскрытия особо опасных преступлений, в том числе имеющих значительный общественный резонанс, с другой, как отмечалось, – снижает степень объективности прокуроров при осуществлении надзора за исполнением законов органами, осуществляющими предварительное следствие по уголовным делам. Отсюда, в частности, широкая общественная критика прокуратуры.
Недостаточная эффективность прокурорского надзора в деле обеспечения конституционных прав и свобод граждан на досудебном этапе уголовно-процессуального производства вызывает к жизни необходимость кардинального решения соответствующих проблем. С целью упрочения процессуальной самостоятельности следователей и независимости прокуроров, а также для решения некоторых других проблем, возникающих в сфере борьбы с преступностью, предлагалось образовать единый Следственный комитет, ввести судебный контроль за законностью решений и действий органов предварительного следствия, нарушающих права человека, и т.д.
Реализация любого из этих предложений предполагала в той или иной мере ограничение полномочий прокуратуры. В первом случае это означало передачу следственного аппарата прокуратуры в состав Следственного комитета, во втором – освобождение прокуроров от таких полномочий, как санкционирование заключения под стражу в качестве меры пресечения, наложения ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию и т.д. Законодатель избрал наиболее оптимальное решение названных проблем, установив судебный контроль на предварительном следствии. Если еще совсем недавно сфера судебной деятельности ограничивалась собственно судопроизводством, в рамках которого суд проверяет законность и обоснованность решений и действий следственных органов лишь по делу, оконченному производством и поступившему в суд с обвинительным заключением, то в настоящее время судебная власть обладает также полномочиями на осуществление проверки законности и обоснованности процессуальных актов предварительного следствия в ходе его производства.
Эта проверка осуществляется не только в Случаях, когда в суд поступают жалобы о незаконности ареста, продления срока содержания под стражей, прекращения дела и т.д., но также в связи с обращением к суду представителей органов уголовного преследования о даче разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий или процессуальных действий, сопряженных с ограничениями прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, неприкосновенность жилища и т.д., возможных исключительно на основании судебного решения (ст. 23, 25 Конституции РФ).
Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что в соответствии со вступившим в силу для СССР (Российская Федерация является его правопреемником) в марте 1976 г. Международным Пактом о гражданских и политических правах, нормы которого согласно Конституции РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации и имеют верховенство над ее внутренним законодательством, «каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно» (ст. 9 Пакта).
Исходя из этого, жалоба лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, его защитника или законного представителя о незаконности или необоснованности задержания должна приниматься судами и разрешаться по существу применительно к порядку и по основаниям, предусмотренным уголовно-процессуальным законодательством .
В соответствии с вступившим в силу 20 июля 1995 г. Федеральным законом РФ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» подозреваемые и обвиняемые, заключенные под стражу, имеют право обращаться с жалобами, в том числе в суд, по вопросу о законности и обоснованности содержания под стражей и нарушениях других принадлежащих им прав (п. 7 ст. 17).
Расширение сферы функционирования судебной власти, повышение ее роли в деле обеспечения законности предварительного следствия и уголовной разведки (оперативно-розыскной деятельности) произведено, в частности, за счет наделения ее некоторыми полномочиями, ранее принадлежащими прокурорам.
Однако установление судебного контроля в таком его понимании совсем не означает отказа от прокурорского надзора за исполнением законов данными органами. На долю прокурора по-прежнему остается достаточно полномочий. Он проверяет уголовные дела, материалы о совершенных преступлениях, ходе расследования, а также исполнение закона о работе с заявлениями и сообщениями о преступлениях; отменяет незаконные и необоснованные постановления следователей и органов дознания; дает указания о расследовании преступлений, производстве отдельных следственных действий; передает дело от одного органа расследования другому для обеспечения наиболее полного и объективного исследования его обстоятельств; отстраняет следователя от дальнейшего ведения расследования, если им допущены нарушения закона, и т.д. (ст. 211 УПК РСФСР).
Кроме того, как предусматривает п. 2 ст. 221 проекта УПК РФ, прокурор санкционирует помещение в медицинское учреждение подозреваемого или обвиняемого для производства судебно-медицинской экспертизы. Только с его согласия возможно обращение следователя или органа дознания с ходатайством в суд о применении такой меры пресечения, как заключение под стражу, а также о выдаче им разрешения на производство осмотра, обыска или выемки в жилище (п. 8 ст. 187, п. 2 ст. 196 проекта УПК РФ).
При сохранении за прокурором таких широких полномочий нет достаточных оснований утверждать, что передача на усмотрение суда решения вопроса об аресте, производстве обыска в жилище и некоторых других процессуальных действий принудительного характера практически лишает прокурора какой-либо власти в уголовном судопроизводстве .
Судебный контроль не исключает прокурорский надзор, а дополняет его, в результате чего создается более надежная система гарантий прав и свобод человека в уголовном процессе. Предложения о полной замене прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве контролем со стороны суда, превращении прокурора исключительно в орган уголовного преследования не могут быть приняты в условиях современной России, в частности, потому, что продолжает функционировать старая, сложившаяся в советское время, система ранжированных судов, отсутствует специальная контрольная структура судебной власти.
Система судов в нашей стране была сконструирована по иерархическому принципу, характерному для жестко централизованной власти с присущими ей командно-административными методами и подчинением нижестоящих органов вышестоящим. Это полностью отвечало концепции, что суды должны действовать «сообразно с принципами Советской власти» . В такой судебной системе вышестоящие суды вправе без проведения в необходимых случаях непосредственного исследования доказательств отменять решения нижестоящих судов и возвращать им дела для нового судебного рассмотрения с обязательными указаниями.
В централизованной судебной системе судьи не обладают необходимой независимостью. Пребывая под постоянной угрозой отмены принятых ими решений, они принуждены соизмерять их с установками, идущими сверху. Одни судьи принимают решения с оглядкой на то, как на это посмотрит вышестоящий суд, другие, наоборот, – с тем расчетом, что их возможные ошибки будут исправлены более опытными судьями. И в том, и в другом случае судьи не проявляют должной самостоятельности и ответственности.
Множество судебных ошибок, в частности, как следствие недостаточной самостоятельности судей, свидетельствуют о неспособности существующей судебной системы в должной мере обеспечить защиту прав человека.
С другой стороны, освобождение прокурора от названных ранее полномочий развяжет ему руки, сделает его более объективным в деле обеспечения прав и свобод граждан органами уголовного преследования.
Наделение лиц, участвующих в уголовном процессе, правом на обращение в суд с соответствующими жалобами и обоснование их в заседании, в котором участвует также прокурор, означает определенное продвижение по пути превращения всей системы уголовно-процессуального производства в «уголовное судопроизводство», – деятельность, осуществляемую судебной властью непосредственно (в судебных стадиях), либо находящуюся под ее контролем (в стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования), осуществляемом на началах состязательности.
В прошлом полное отождествление понятий «уголовный процесс» и «уголовное судопроизводство» было не корректным, так как дознание и предварительное следствие осуществлялись не только несудебными органами, но также без участия суда .
Вместе с тем, судебный контроль в случаях рассмотрения судьей вопроса о принятии решения, как основания для ареста подозреваемого или обвиняемого, производства обыска в жилище, принятия оперативно-розыскных мер и т.д., осуществляется негласно, без участия заинтересованных лиц (кроме следователя или представителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность) и поэтому не может рассматриваться как судопроизводство. Конфиденциальные, с соблюдением секретности, контакты судьи со следователями или представителями спецслужб не отвечают конституционному положению, что судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ).
Судебный контроль во всех его проявлениях, инициируемый в одних случаях самим следователем (при обращении его в суд за получением разрешения на производство действий, возможных исключительно на основании судебного решения), в других- заявителем, потерпевшим, подозреваемым, обвиняемым и другими заинтересованными лицами, участвующими на этапе досудебного уголовно-процессуального производства (посредством обращения в суд с жалобой о незаконности и необоснованности процессуальных решений), объективно оказывается элементом системы предварительного следствия. Судья, давая разрешение на производство осмотра, обыска и выемки в жилище, на арест и выемку почтово-телеграфной корреспонденции, на применение в отношении обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу и т.д., тем самым констатирует законность соответствующих обращений следователя и наличие для производства названных действий достаточных оснований.
Проект УПК РФ наделяет судью полномочиями в целях проверки оснований для производства осмотра, обыска и выемки в жилище получать от следователя необходимые пояснения и материалы (ст. 187, 196). Если судья, рассмотрев представленные ему материалы, обосновывающие, например, необходимость тайного проникновения в жилище, дает разрешение на это, значит, он так же, как орган уголовной разведки, полагает, что без такого действия обойтись нельзя .
Таким образом, судья неизбежно втягивается в обсуждение вместе с должностными лицами органов уголовного преследования также вопроса о необходимости и целесообразности названных процессуальных и иных акций. Другими словами, он оказывается причастным к решению проблем предварительного расследования.
Нередко получение веских обвинительных доказательств становится возможным, благодаря своевременному реагированию судьи на представленную ему информацию о необходимости производства осмотра, обыска и выемки в жилище, воспринимаемую им как достаточное основание для совершения данных следственных действий. В случае, когда судья отказывается дать разрешение на производство следственных и иных действий и принятие процессуальных мер, ограничивающих свободу человека, его личную неприкосновенность, право на неприкосновенность жилища, тайну переписки и т.д., он не только обеспечивает соблюдение следственными органами индивидуальных прав и свобод, но также корректирует производство по уголовному делу, объективно ставит следователя перед необходимостью избрать иные пути решения задач предварительного следствия. То же будет, когда судья по жалобе заинтересованного лица примет решение об отмене незаконного и необоснованного постановления следователя.
Потерпевший, обвиняемый и его защитник, прочие заинтересованные лица, обращаясь в суд с жалобами о незаконности одних решений и действий следователя, через посредство судьи добиваются производства органом расследования других, необходимых с их точки зрения, следственных и иных процессуальных действий. Право этих лиц обращаться не только к следователю (в форме ходатайства), но также к судье (в форме жалоб), постановления которого обязательны для следователя, в немалой степени ограничивает усмотрение последнего при принятии процессуальных решений.
Так как именно прокурор ныне санкционирует арест подозреваемого или обвиняемого, то вполне логично наделение его правом оспорить решение судьи об отмене меры пресечения в виде заключения под стражу и освобождении лица из-под стражи путем принесения протеста в вышестоящий суд. Это означает также, что решения судебной власти, способные круто изменить содержание и направление предварительного следствия, не являются окончательными и представляют собой объект прокурорского реагирования в случае, если прокурор ставит под сомнение законность и обоснованность таких судебных решений. К числу последних следует отнести также постановление судьи об отмене решения следователя о прекращении дела, когда оно принимается с согласия прокурора (ст. 6-9 УПК РСФСР).
Проект УПК РФ устанавливает, что постановление судьи, вынесенное по рассмотрению жалобы о незаконности действия (решения) дознавателя или следователя обжалованию и опротестованию не подлежит (п. 5 ст. 127). Данная норма исключает возможность исправления ошибок либо злоупотреблений судьи при осуществлении судебного контроля, что не только закрывает гражданину, добивающемуся, например, возбуждения уголовного дела, доступ к правосудию, но также может причинить вред делу борьбы с преступностью.
Предоставление суду полномочий на принятие решений о проведении оперативно-розыскных мероприятий и совершении следственных действий, ограничивающих право граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, а также право на неприкосновенность жилища, делает границу, разделяющую функции судебного контроля и уголовного преследования, весьма узкой, которую нетрудно переступить.
Закон установил, что судья, проверявший жалобу о незаконности и необоснованности ареста или продления срока содержания под стражей, не может участвовать в рассмотрении того же дела в суде первой и второй инстанций, а также в порядке надзора (ч. 1 ст. 60 УПК). Но точно также нельзя допустить рассмотрение дела судьей, который ранее принимал по данному делу решения об аресте и выемке почтово-телеграфной корреспонденции, о проведении оперативно-розыскных мероприятий и т.д. Главным образом именно поэтому вынесение постановлений о разрешении провести оперативно-розыскные мероприятия или следственные действия, связанные с ограничением прав на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, на неприкосновенность жилища, либо об отказе в этом отнесено к полномочиям Верховных Судов республик, а также краевых, областных судов и других судов второго звена .
Однако, когда в соответствии с Конституцией РФ и новым УПК РФ, вопрос об аресте лица, подозреваемого в совершении преступления, необходимо будет решать до истечения 48 часов с момента его задержания, а также при необходимости производства осмотра или обыска в жилище и т.д., окажется невозможным возлагать обязанность принятия соответствующих решений на вышестоящий суд.
Решение данной проблемы видится в создании особой структуры судебной власти- федеральных следственных судей. Эти судьи должны осуществлять исключительно функцию судебного контроля и быть свободными от полномочий по отправлению правосудия не только по делу, по которому они принимали решения на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования (об аресте лица и продлении срока его содержания под стражей, о проведении соответствующих следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, а также по жалобам на постановления и действия органов, осуществляющих следственную и оперативно-розыскную функции), но и по любому другому уголовному делу.
Федеральный следственный судья назначается Президентом Российской Федерации и не может входить в состав какого-либо суда или иной государственной структуры, однако должен иметь свой офис с соответствующим вспомогательным персоналом. Нечто похожее заключает в себе институт пенитенциарных судей, который, в отличие от института следственных судей, предусмотрен Концепцией судебной реформы 1991 г. Пенитенциарные судьи не рассматривают уголовные дела, их функцией является разрешение вопросов, возникающих в связи с исполнением приговора, а также обращений к ним лиц, отбывающих наказание, с жалобами на действия (решения) администрации мест заключения1.
Конституция РФ гарантирует каждому обеспечение его прав и свобод правосудием (ст. 18, 46). В соответствии с Законом РФ от 27 апреля 1993 г. «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» суды по правилам гражданского судопроизводства, с учетом особенностей, установленных настоящим законом, рассматривают жалобы на любые действия и решения государственных органов и должностных лиц, нарушающие права и свободы граждан, кроме действий (решений), проверка которых отнесена законодательством к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ, а также действий (решений), относительно которых законодательством предусмотрен иной порядок судебного обжалования (ст. 3).
Конституционный Суд РФ по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле (п. 4 ст. 125 Конституции РФ, п. 3 ст. 3 Закона РФ от 24 июня 1994 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Так, Конституционный Суд по жалобе гр-на Аветяна признал не соответствующим Конституции положение ст. 220 УПК, ограничивающее круг лиц, имеющих право на обжалование в суд постановления о заключении под стражу в качестве меры пресечения, только лицами, содержащимися под стражей, и связанное с ним положение ст. 2202 УПК о проверке законности и обоснованности применения данной меры пресечения судом только по месту содержания лица под стражей.
Верховный Суд РФ разъяснил судам, что под «иным порядком судебного обжалования действий и решений государственных органов и должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан, следует понимать порядок, специально установленный законодательством». Вследствие этого не подлежат судебному рассмотрению в порядке, предусмотренном Законом РФ от 27 апреля 1993 г., жалобы о незаконности таких действий суда, судьи, прокурора, следователя, дознавателя, в отношении которых уголовно-процессуальным законодательством установлен иной порядок судебного обжалования (п. 2 постановления Пленума Верховного
Суда РФ от 21 декабря 1993 г. «О рассмотрении судами жалоб на неправомерные действия, нарушающие права и свободы граждан»).
В настоящее время УПК РСФСР предусматривает судебный порядок проверки возникающих в связи с производством предварительного расследования жалоб о незаконности и необоснованности ареста или продления срока содержания под стражей (ст. 220', 2202), а также жалоб о незаконности прекращения уголовного дела (ч. 5 ст. 209).
Возникает проблема, законность каких действий (решений) суд может проверять в ходе предварительного следствия, еще до его окончания по жалобам заинтересованных лиц? Анализ законодательства и обозначившихся в судебной практике тенденций позволяет сделать следующий вывод: обжалованию в суд и судебной проверке подлежат такие решения и действия органов уголовного преследования, которые нарушают конституционные права и свободы граждан.
В суд могут быть обжалованы: следственные действия, при производстве которых использовались запрещенные Конституцией РФ методы (пытка, насилие, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение); незаконное применение меры пресечения, незаконный привод, как нарушающие право на свободу и личную неприкосновенность гражданина; действия, нарушающие право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; действия, нарушающие право на неприкосновенность жилища; действия, нарушающие право на правосудие (незаконный отказ в приеме заявления о преступлении, незаконный отказ в возбуждении уголовного дела); действия, нарушающие право на получение квалифицированной юридической помощи; принуждение кого-либо свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников; неправомерный отказ в признании потерпевшим, что также закрывает соответствующему лицу доступ к правосудию.
Суд не должен до окончания предварительного следствия заниматься проверкой жалоб на нарушения процессуального закона, не являющиеся в то же время нарушениями конституционных прав и свобод (например, допрос свидетеля не в указанное в повестке следователя время). Опасения, что расширение круга жалоб на решения и действия следственных органов, подлежащих судебной проверке, может «парализовать» предварительное следствие, нанести вред делу борьбы с преступностью, представляются преувеличенными. Об этом свидетельствует положительный опыт прокуратуры по рассмотрению таких жалоб, накопленный за несколько десятилетий с момента введения в действие УПК РСФСР 1960 г. К тому же необходимо иметь в виду, что заключение под стражу как мера пресечения, а также следственные действия, влекущие ограничения прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища могут иметь место, согласно Конституции РФ и с принятием нового УПК, на основании судебного решения и, следовательно, выпадают из числа решений и действий органов предварительного расследования, могущих быть обжалованными в суд.
В основу проекта УПК РФ заложена, в частности, концепция, суть которой в том, что граждане вправе обратиться в суд с жалобой о незаконности действий и решений органа дознания и следователя, если она не была удовлетворена прокурором (п. 1 ст. 126, п. 1 ст. 127). Они, таким образом, вопреки Конституции РФ (ст. 46), которая право каждого на судебную защиту не обставляет какими-либо предварительными условиями, лишаются свободы выбора адресата обжалования. Человек независим в выборе правовых средств защиты. Это важное условие его свободы. В Конституции зафиксировано право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (п. 2 ст. 45).
В результате оказывается также, что в суд обжалуется решение прокурора, а не тех, кто принимал процессуальное решение и производил следственные действия, нарушающие права и свободы человека (дознаватель, следователь). Именно прокурору придется представлять судье материалы по жалобе, давать пояснения и т.д. Эта методологически ошибочная конструкция судебного контроля не может быть принята, так как перед судом отвечать должен тот, кто совершил правонарушение. Кроме того, оказывается, что суд будет проверять «двойную» жалобу – на то, что были нарушены права человека на предварительном следствии, и на то, что прокурор отказал в удовлетворении соответствующей жалобы. Все это необоснованно дискредитирует прокурора, представляя его в качестве главного нарушителя прав человека на досудебных стадиях уголовного процесса.
Установление контроля судебной власти за законностью и обоснованностью решений и действий органов уголовного преследования способно предупредить немало случаев использования неспровоцированного и неправомерного принуждения, что создает дополнительные возможности для расширения области свободы в уголовном процессе.
6f75035ce1c85bf0ff0c5566f8862c69.js" type="text/javascript">6ff5dbde8f78a534adaaa9711623dc75.js" type="text/javascript">ff114f58eca084d1f9fbcb30e14c668d.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.