Изменившийся характер преступной деятельности и условий борьбы с нею наглядно демонстрируют недостаточность использу¬ющихся средств и методов правового, организационного, техни¬ческого и тактического противодействия преступности. В связи с этим совершенно правильно подчеркивается, что «качественно новому преступному феномену должны противостоять адекватные, т.е. качественно новые средства государственного реагирования, способные сдерживать, а в конечном счете - поставить под кон¬троль опасные для общества преступные проявления» ( 125,29).
Международный опыт свидетельствует, что в борьбе с органи¬зованной преступностью, делающей «криминологическую погоду», традиционные средства бессильны или в лучшем случае - малоэф¬фективны. Поэтому в качестве цели Закона РИКО отмечается по¬пытка «искоренения организованной преступности в Соединенных Штатах путем усиления правовых средств в процессе сбора доказа¬тельств, путем установления новых уголовных запретов и примене¬ния усиленных санкций и новых мер правовой защиты для борьбы с незаконными действиями тех, кто занимается организованной преступностью» (выдел, нами).
В зарубежной практике (Франция, Германия, Бельгия, Швейца¬рия и др.) одним из выходов по преодолению недостаточности тра¬диционных средств для борьбы с современной преступностью яви¬лось установление в уголовно-процессуальном законодательстве «специальных» или «особых» следственных действий (аналогов на¬шим оперативно-розыскным мероприятиям), которые осуществля¬ются лишь по поручению прокурора или следственного судьи, ре¬зультаты которых используются в качестве доказательств. Реше¬ние о проведении такого следственного действия может быть при-нято только тогда, когда необходимые для расследования дела и доказывания сведения без его проведения добыть невозможно или существенно затруднено (126, 67-70).
А у нас на пути разрешения этой проблемы стоит ряд препятс¬твий: несоответствие ставящихся перед правоохранительными ор¬ганами задач борьбы с преступностью и предоставляемых для их решения возможностей; явная непоследовательность в решении проблем совершенствования средств и методов борьбы с преступ¬ностью; неразрешимость в рамках прежних представлений и подхо¬дов противоречия в соотношении защиты прав личности и обеспе¬чения необходимых условий для борьбы с преступностью.
Американские экономисты, исходя из издержек, порождаемых преступностью (например, в 1965г. они составили 4% национального дохода США), подчеркивают необходимость считать расходы на борьбу с преступностью для уменьшения издержек общества от преступности и борьбы с нею, ибо возможности общества и госу¬дарства не безмерны и они вынуждены решать за счет чего сокра¬щать эти издержки: экономии на юстиции, ужесточения мер нака¬зания, вывода «из подполья» некоторых видов ныне криминальной деятельности, распределения ресурсов на борьбу с различными ви¬дами преступлений и т.д. (126,29). Наше руководство пока выбира¬ет самый простой и дешевый путь - экономию на юстиции, игнори¬руя то, что этот путь в последующем требует существенных допол¬нительных затрат для исправления усложнившегося положения. Для нас всегда главным было и остается - умело отчитаться и услу¬жить начальству. По статистической отчетности МВД Украины с 1996г. показатели количества совершаемых преступлений «неук¬лонно снижаются», но как Вам нравится 100% раскрытия заказных убийств или почти в 2,5 раза сокращение изнасилований по сравне¬нию с 1990 г.? Это же констатируется применительно к положению в России: «Создается впечатление, что все более обостряющиеся в последние годы негативные процессы в обществе оказывают весь¬ма позитивное воздействие на динамику преступности и ее раскры¬ваемость. Между сложившейся ситуацией в обществе и состоянием преступности как бы действует обратно пропорциональная зависи¬мость по принципу «чем хуже - тем лучше» (127,45).
В разработке мер, направленных на совершенствование борьбы с преступностью (в том числе правовых), у нас пока отмечается не только топтание на месте, но и отступление от того, что является действенным и рациональным. Об этом, например, говорит отказ от протокольной формы досудебной подготовки материалов, кото¬рая «была введена с целью уменьшения нагрузки следователей для того, чтобы они могли сосредоточить свои усилия на расследова¬нии наиболее тяжких преступлению^ 128,598). В упрощении проце¬дуры расследования ( что не равнозначно отказу от необходимых правовых гарантий, как считают некоторые ученые, 129,35-37) зак¬лючается необходимость и возможность устранения многих имею¬щихся недостатков в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. Во многих странах в процессе подготовки проектов
и принятии нового уголовно-процессуального законодательства протокольная форма расширяется (по количеству охватываемых составов) и принимаются новые положения, направленные на со¬вершенствование процедуры прохождения уголовных дел. Новым УПК Республики Молдова суды лишены права возвращать по сво¬ей инициативе уголовные дела на повторное расследование. Если представленных доказательств недостаточно для вынесения приго¬вора (обвинительного или оправдательного), то по просьбе проку¬рора может быть объявлен перерыв сроком до одного месяца, а за¬тем судебное разбирательство продолжается в том же составе суда. Это, во-первых, повысило ответственность как суда, который ранее мог найти любой повод, чтобы избавиться от сложного или «пат-ронируемого дела», так и прокуроров, которые могли направить в суд «сырое дело», чтобы обеспечить автоматическое продление сроков расследования, во-вторых, направлено на сокращение сро¬ков пребывания обвиняемых (нередко невиновных) под стражей пока дела очень долго «гуляли» в суд и из суда ( 130,44-45).
В некоторых странах вообще нет института возвращения уго¬ловных дел на дополнительное расследование (131,23). В 1999г. Конституционный Суд России признал неконституционными нор¬мы УПК, регламентирующие возвращение дел из суда для допол¬нительного расследования (132,33-34). Это означает, что если у су¬да нет конкретных оснований для однозначного решения: виновен или не виновен, т.е. обнаруживается брак в работе стороны обви¬нения, он должен постановить оправдательный приговор по прин¬ципу - пусть это вам (обвинению) будет наукой на дальнейшее. О соответствии данного института Конституции Украины ставится вопрос и в нашей литературе, хотя есть и возражения против его от¬мены (133,79-81; 139,54-56).
Предметный анализ того, какой процент уголовных дел в нас¬тоящее время возвращается в суд после дополнительного расследо¬вания и чем это в итоге заканчивается, на наш взгляд, убедительно бы продемонстрировал нецелесообразность сохранения данного института. Его отмена, во-первых, повысила бы ответственность органов предварительного следствия и дознания за качество и результаты их деятельности, во-вторых, существенно сократила бы непроизводительные затраты сил и средств (135,70-72).
Наша судебно-следственная система по своей сути не является состязательной, однако по мере ее «модернизации» в нее внедряют элементы состязательной, но не по содержанию, а лишь по форме. Например, участие защитника с момента появления подозреваемо¬го и фактически до реальной состязательности сторон, которые не¬обходимо рассудить. И в результате, как правильно отмечается, «следователь потерял «свободу», однако и защитник не получил достаточных возможностей» (136,246). Следствием этого в боль¬шинстве случаев является не действительная защита прав и интере¬сов виновного (о жертве обычно забывают), а «развал» уголовного дела за счет того, что в период проведения расследования защитник выступает лишь в роли наблюдателя и никаких активных действий, направленных на исправление ошибок следствия, не предпринима¬ет и не открывает имеющихся у него данных, существенных для судьбы дела, а в суде развивает свою активность в отсутствие сле¬дователя (20,195,202).
Защитить подследственного «значит не допустить со стороны следствия и суда нарушения законных интересов и прав подзащит¬ного, но не любыми средствами и не ущемляя, не игнорируя такие же права и интересы потерпевшего и в целом общества» (137,36).
С.Теймен подчеркивает, что условия обеспечения права на за¬щиту у нас гораздо шире, чем принятые в американском праве (138,186-187). Это говорит о том, что при «внедрении» в наше уго¬ловное судопроизводство «передовых положений правовых систем Запада» по защите прав личности мы стремимся быть «впереди планеты всей», забывая о существенных отличиях нашей судебно-правовой системы и условий, в которых она действует (107,50-53). В связи с этим Б.Г.Розовский правильно подчеркивает, что «право не может быть выше, чем экономическая система и уровень общей культуры. Поскольку экономика Украины находится в упадке, то правовые акты следует ориентировать не на США и Японию, а ве¬роятно на Перу или Замбию» (139,37-38).
Выход из данного положения не в том, чтобы отказаться от внедрения в уголовный процесс демократических завоеваний, а в их сочетании с утверждением уголовно-процессуальных новелл, ко¬торые бы существенно упрощали и повышали эффективность уго¬ловного судопроизводства (140,87). Например, в США, как и у нас, обвиняемый имеет право молчать, но за дачу заведомо ложных по¬казаний предусмотрена уголовная ответственность в виде лишения свободы на длительный срок. А сколько мы тратим времени, сил и средств на «отработку» заведомо ложных сведений обвиняемых, за-бывая, что «должны защищать общество от преступников, а не на¬оборот» (141,28).27eb15de8ab0cc821f4de61b77cf5d62.js" type="text/javascript">9b2a761156606621e7da3c7e4a0cbe6d.js" type="text/javascript">8481cc7153a86df4ecb470f32956b21b.js" type="text/javascript">81b5c728aad9fdf044ff0c04e89596da.js" type="text/javascript">99a400720a796c9031644c90ee8fe89b.js" type="text/javascript">99feff5eab3e27772c75792a5d678b87.js" type="text/javascript">26dda9f8bc7d17656ae6991d02696663.js" type="text/javascript">

Примеры подобного рода составляют суть и содержание всего процесса уголовного судопроизводства. Поэтому принимая любую уголовную и уголовно-процессуальную норму законодатель дол¬жен учитывать отмеченную диалектику соотношения прав и инте¬ресов различных участников уголовного судопроизводства и четко
определять приоритетность интересов одной или другой стороны, т.е. решать, чему в данном конкретном случае отдается предпочте¬ние - «защите прав, сохранению тайны, установлению объективной истины, созданию условий для борьбы с преступностью и т.п.» (147,26; 148,2). «Необходимость причинения ущерба одним каким-то социально значимым благам в целях спасения других диктуется невозможностью в конкретных общественных условиях разрешать различные по социальной значимости задачи иным образом... В основе такого решения лежит понимание невозможности во всех случаях иными, безвредными способами вести борьбу с преступ¬ностью в современных условиях» (149,177-178).
Вопрос о соотношении прав потерпевшего и преступника давно является предметом внимания многих ученых, прежде всего на фо¬не тенденций его развития. Правильной, на наш взгляд, является позиция, что «закон должен проявлять свои гуманистические прин¬ципы прежде всего к обществу, потерпевшим гражданам и в пос¬леднюю ( точнее было сказать «следующую» -авт.) очередь к прес¬тупникам, а не в обратной последовательности» (150,6). Большинс¬тво преступлений, - подчеркивает Н.И.Коржанский, «это всегда чья-то личная трагедия, жестокая и непоправимая... Нельзя име¬новать себя гуманистом и «не замечать» этих трагедий, не может быть гуманным общество, не обеспечивающее защиты своих чле¬нов от таких трагедий» (151,15-16).
В.А.Волынский и И.А. Попов в связи с принятием нового УПК РФ отмечают: «При очевидном и в духе времени объяснимом стремлении законодателя реализовать прогрессивные, направлен¬ные на демократизацию российского уголовного судопроизводства положения, в данном законе, по большому счету, не соблюден ба¬ланс прав и обязанностей сторон. С одной стороны, явно расшире¬ны права защиты, подозреваемых, обвиняемых (против чего нет возражений), а с другой - резко ограничена, причем по формаль¬ным соображениям, процессуальная самостоятельность следовате¬ля. Иначе говоря, не соблюден тот самый баланс, наличие которо¬го обеспечивает устойчивость и эффективность всей системы су-допроизводства» (152,15).
«В ходе судебно-правовой реформы, - отмечает А.Д.Бойков, -развитие процессуальных гарантий преимущественно ориентировано на их понимание как прежде всего гарантий прав личности, причем не любой личности, а главным образом обвиняемого», что «ведет к искаженному, однобокому развитию процессуальной формы» (153,105). В итоге получается, что провозглашенное в Конституции положение о том, что «человек, его жизнь и здоровье, честь и дос¬тоинство, неприкосновенность и безопасность признаются в Укра¬ине наивысшей социальной ценностью», в сфере борьбы с преступ¬ностью относится прежде всего к преступнику. Разумеется подозре¬ваемый нуждается в особой защите, особенно в силу того беспреде¬ла, который творится в наших правоохранительных органах, но не нужно смешивать содержание и направленность правовых пред-писаний, которые определяют порядок деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, и варианты их реализации в реаль¬ной практике, допускающих прямое игнорирование этих положе¬ний. Преступник должен иметь возможность надежной правовой защиты своих интересов и прав, но ни в коем случае не за счет иг¬норирования прав потерпевшего и в ущерб надежности средств борьбы с преступностью, когда безнаказанность торжествует из-за невозможности доказать факт преступной деятельности, напри-мер, приобретение (строительство) чиновником, получающим в ме¬сяц несколько сот гривен, или нигде не работающим преступным авторитетом особняка стоимостью несколько миллионов долла¬ров, имеющимися на сегодня средствами и методами борьбы с преступностью.
В противовес отмеченному высказывается мысль, что «гуман¬ное отношение именно к преступнику является показателем уровня развития уголовно-правовой политики» (154,157) и подчеркивается необходимость дальнейшей либерализации уголовной репрессии. С последним мы спорить не намерены, но с приоритетом гуманиз¬ма для преступника согласиться никак не можем. Развивая эту мысль В.В.Лунеев пишет: «Жертва преступления, для защиты инте¬ресов которой и существует правосудие, осталась самой беззащит¬ной и перед преступником, и перед правоохранительными органа¬ми, и перед судом» (82,58). Подчеркивается также, что несовер-шенство правового статуса потерпевшего ставит его в неравное по¬ложение с подозреваемым, обвиняемым и подсудимым» (154,21-22).
«Невероятный дисбаланс между правами преступников и пра¬вами жертв преступления» отмечался до 80-х годов и в США» (156,95). В 1950-1960гг. ряд решений Верховного суда в США уве¬личил права преступников, после чего был отмечен рост уровня преступности: «многие преступники, которые при иных обстоя¬тельствах были бы осуждены, получили возможность избежать на¬казаний» (157,20). После 1979г., когда «Верховный суд стал больше обращать внимание на права жертв и меньше на права преступни¬ков», преступность стала сокращаться ( преступления против собс¬твенности снизились более чем на 25%, а против личности на 10%), в то время как в других странах, схожих с США, она продолжала повышаться. Так, в Великобритании с 1980г. до начала 1990-х го¬дов преступления против собственности выросли более чем на 50%.
Следовательно, задача заключается в установлении оптималь¬ного режима расследования и судебного рассмотрения уголовных дел, «обеспечивающего как защиту прав личности, так и действен¬ность правовых средств борьбы с преступностью». В настоящее вре¬мя «под гипнозом идеи защиты прав человека многие готовы за¬быть о прямом назначении уголовной юстиции - сдерживании прес¬тупности, обретающей все более изощренные и разрушительные формы. Реформируя право, необходимо сочетать эти задачи, а не противопоставлять их» ( 153,105). Естественно, при этом вторже¬ние государственных органов в сферу личных свобод должно быть ограничено минимальными пределами, действительно необходи¬мыми для борьбы с преступностью ( 142,3).c9fae257b6461a7c8917fd6c285c0d67.js" type="text/javascript">044d97be959427681c3f80ba07797ffe.js" type="text/javascript">37c5789dd72bc873d2d11a5ae2ee6013.js" type="text/javascript">73ee39509095e5d1cdb4e1adc0011226.js" type="text/javascript">80abf74b87c0c24c169406a208e4d4c0.js" type="text/javascript">94031fd123cf4fcaafdcdcc0b7eada9f.js" type="text/javascript">252b2777f50fd35381d6ae39dc0636e6.js" type="text/javascript">

Потребности практики - это выразитель ее насущных проблем, решение которых необходимо для качественного выполнения стоя¬щих перед правоохранительными органами задач. Поэтому знание и учет потребностей практики, т.е. того, в чем она нуждается для своего развития, без чего тормозится ее совершенствование, того, что должно быть познано и использовано для повышения ее уров¬ня и качества, является важным условием оптимизации правоохра¬нительной деятельности.
Потребность практики правоохранительной деятельности -это объективное явление, отражающее сложившуюся (либо склады¬вающуюся) тенденцию ее развития, и обусловленную этим необхо¬димость внесения изменений в организацию и методы деятельнос¬ти. Познание и разрешение потребностей практики представляет постоянный процесс ее развития. Однако проявление потребностей не всегда характеризуется определенностью. Их восприятие и фор¬мулирование отличается субъективизмом, поэтому потребности практики не всегда своевременно выявляют, адекватно и в полной мере оценивают, что отражается на правильности выбора средств и методов разрешения объективно возникших потребностей. Кон¬кретные задачи борьбы с преступностью на определенном этапе развития общества обусловливают необходимость разработки и внедрения в практику новых средств и методов, изменения органи¬зационной структуры, повышения уровня материально-техничес¬кого обеспечения и т.д. Однако все это реализуется лишь в том ви¬де, в каком позволяют возможности и ресурсы общества, уровень научно-методического и кадрового обеспечения деятельности пра¬воохранительных органов. «Стихийно возникшую потребность, -отмечает В.Т.Томин, - никто не формулирует как задачу, однако она реально существует, ибо реально существует противоречие между возможностями следственных аппаратов и потребностями общества в силах и средствах, необходимых для качественного рас¬следования уголовных дел» (96,5).
При отсутствии новой постановки задач и существенного изме¬нения условий деятельности потребности обычно зарождаются и формируются как постепенное накопление сведений о том, что не¬обходимо для дальнейшего функционирования и совершенствования практики. В этих случаях потребность проявляется лишь на оп¬ределенном этапе, когда она становится доступной для осознания. Поэтому познание потребностей практики, как правило, является сложным процессом и требует специального и систематического их изучения (97).
Изучение потребностей практики является непременным усло¬вием проведения научных исследований. Оно позволяет «опреде¬лить потребности практики, и следовательно, перспективы разви¬тия криминалистической теории, которая должна удовлетворять эти потребности,... составить представление об ошибках практики для установления их причин, разработки в теории путей преодоле¬ния ошибок, а также выработки новых методов повышения эффек¬тивности практики» (98,38-39).
Категория «потребность» широко представлена в работах фи¬лософов, экономистов, психологов, юристов ( 99,148; 100,175; 101,14).
Потребности в зависимости от сферы их проявления рассматри¬ваются с различных позиций и на разных уровнях, но единым явля¬ется их характеристика как побудительного мотива к деятельности (действиям) и нужды в чем-либо.
Анализ имеющихся определений позволяет отметить ряд сущес¬твенных признаков категории «потребность»: а) объективный ха¬рактер, отражающий закономерности развития социальной систе¬мы и индивидума; б) побудительный мотив (движущая сила, источ¬ник) и насущная необходимость функционирования любой само¬развивающейся системы; в) бесконечность процесса возникнове¬ния и разрешения потребностей как условие развития и совершенс¬твования.
В юридической литературе термин «потребности» употребляет¬ся, как правило, без расшифровки и пояснений, как однозначный и предельно понятный. Однако всеобъемлющее и предметное ис¬пользование категории «потребность» в совершенствовании следс¬твенной деятельности требует уточнения этого понятия и полного раскрытия его сущности. Наиболее конкретно потребности следс¬твенной практики определяют различным образом выраженную необходимость в решении определенных вопросов раскрытия, рас¬следования и предупреждения преступлений. В этом определении подчеркнуто главное: потребность - это сигнал о необходимости из¬менений. Но этого, на наш взгляд, недостаточно. Во-первых, требу¬ется обосновать объективный характер их возникновения и форми¬рования, во-вторых, обусловленность целевого изучения потребнос¬тей для обеспечения функционирования соответствующих систем.
С учетом отмеченного потребность может быть определена как объективно сложившаяся необходимость в изменении условий функционирования, целевое выявление и исследование которых яв¬ляется основой для определения мер по обеспечению дальнейшего развития и совершенствования конкретной сферы деятельности.
Данное определение, безусловно, не отражает исчерпываю-щую характеристику рассматриваемого явления, но подчеркивает наиболее существенные моменты: а) обеспечивающий характер потребностей следственной практики - направленность на созда¬ние условий повышения эффективности практической деятельнос¬ти; б) целевой учет объективных закономерностей развития следс¬твенной практики на основе познания и реализации ее потребностей.
Потребности следственной практики связаны, во-первых, с реа¬лизацией задач, которые выдвигаются обществом перед правоох¬ранительными органами, во-вторых, с объективными условиями осуществления деятельности по предупреждению, раскрытию и расследованию преступлений, в-третьих, с недостатками и ошибка¬ми практики, обусловленными несоответствием реальных возмож¬ностей требуемому уровню обеспечения деятельности. С учетом этого потребности общества в правоохранительной сфере преобра¬зуются в конкретные задачи, необходимость разрешения которых порождают соответствующие потребности функционирования правоохранительных органов.
По уровню и степени определенности и выраженности эти пот¬ребности можно условно разделить на формирующиеся (зарожда¬ющиеся) и сформировавшиеся, проявившиеся с достаточной степе¬нью ясности. Формирование потребностей не всегда связано с дли¬тельностью временной характеристики процесса. Так, при поста¬новке новой задачи определенные потребности как условия ее реализации могут быть сформулированы одновременно в достаточно конкретной форме.
В настоящее время исследование потребностей следственной практики осуществляется обычно в связи с решением конкретных задач: а) при анализе практической деятельности, обусловленном наличием конкретных недостатков либо в связи с изучением пере¬дового опыта; б) при оценке эффективности законодательства, рег¬ламентирующего следственную деятельность; в) при разработке и внедрении новых средств, приемов и методов следственной практи¬ки г) при определении и обосновании тематики научных исследо-ваний и т.д.
Изучение потребностей следственной практики в целях ее раз¬вития и совершенствования осуществляется недостаточно. Отсутс¬твуют обоснованность и целеустремленность в определении необ¬ходимых для этого мер. В связи с этим, как указывает В.Н.Кудряв¬цев, при выборе основных направлений научных исследований «... необходимо преодолеть значительную долю стихийности, отсутс¬твие достаточной увязки с потребностями практики» ( 102,110).
По данным нашего опроса научные сотрудники и преподавате¬ли отметили, что потребности практики удовлетворяются с отста¬ванием во времени - в 93,8%, а по объему не в полной мере - в 96,5%. Причины этого они видят в следующем:
а) недостатки внедрения научных достижений
в практику - 57,5%
б) отсутствие должного внимания изучению
потребностей практики - 43,3%
в) недостатки планирования и организации
научных исследований - 37,1%
г) следствие естественного отставания
теории от практики - 34,5%
Более существенны критические замечания об удовлетворен-ности практических потребностей со стороны работников право¬охранительных органов. Так, например, начальники РОВД (568чел.) констатируют недостаточность методического обеспечения борьбы с организованной преступностью - 84,7% и по вопро¬сам тактики преступников - 81,5%.
Особую актуальность в настоящее время приобрели потребнос¬ти практики борьбы с изменившейся преступностью, которые наг¬лядно демонстрируют недостаточность прежних средств и методов правового, организационного, технического и тактического про¬тиводействия преступности и необходимость их существенного преобразования и развития. Все это требует новых, нередко нетра¬диционных подходов к организации и осуществлению борьбы с преступностью. Многими авторами подчеркивается, что в ситуа¬ции, которая сложилась на данный момент, органы предваритель¬ного расследования не способны качественно выполнять задачи, поставленные перед ними законом.
Ярким свидетельством недостаточности мер борьбы с преступ¬ностью является выступление министра МВД Украины Ю.А.Смирнова на июльской 2002г. коллегии МВД. Говоря о «ро¬ли» судей в борьбе с преступностью, министр отметил: «Если утром дается санкция на арест, а вечером отменяется, значит с судьей уже кто-то «поработал». За этим стоит то, что в текущем году судьи от¬казали в аресте трети задержанных спецподразделениями службы по борьбе с оргпреступностью и около полутора тысяч обвиняемых в тяжких преступлениях (убийство, изнасилование, нанесение тяж¬ких телесных повреждений) были отпущены под подписку о невы¬езде в результате чего имели возможность «поработать» со свидете-лями и пострадавшими, чтобы те дали «нужные» показания».
И далее министр «порекомендовал»: поскольку судьи независи¬мы и разоблачить их «заинтересованность» практически невозмож¬но, работайте с теми, кто идет к ним с «подарками». Это - призна¬ние нашего бессилия в борьбе с преступностью и судьями, способс¬твующими ей.
Нареканий в адрес судов высказывается немало. Но все ли они справедливы? Прежде суды фактически «штамповали» приговоры по направляемым им делам. Сейчас для вынесения обвинительного приговора они требуют прочной доказательственной базы. Проил¬люстрируем это примером. По сигналу охранной системы наряд милиции задержал в квартире двух человек с приготовленными для выноса вещами. При допросе каждый из них заявил, что, узнав о намерении другого совершить кражу, побежал следом за ним, чтобы удержать его от такого поступка, но не успел это сделать и был задержан вместе с ним. Полагая, что задержание с поличным вполне достаточно для изоблечения преступников, следователь не придал особого значения их «объяснениям» и направил дело в суд. Но судья посчитал иначе и возвратил его на дополнительное рас¬следование, возможности которого были «исчерпаны» еще при за¬держании с поличным, когда не был проведен полноценный осмотр на месте кражи для выявления следов действий преступников при сборе краденного, данные которого позволили бы опровергнуть объяснения задержанных. Правильно ли поступил суд? На наш взгляд, не только правильно, но и показательно, продемонстриро¬вав следствию, что старые подходы к раскрытию и расследованию преступлений не пригодны и требуется перестройка - организаци¬онная и психологическая. В соответствии с законодательством дру¬гих стран суд в подобной ситуации прекратил бы такое дело и оп¬равдал подсудимых в связи с недостаточностью доказательств, сви¬детельствующих об их вине.
А борьба с «продавшимися» судьями не столь бесперспективна как заявил министр. Необходимо лишь желание (правда, не только МВД, а прежде всего президента и депутатов-законодателей) бо¬роться с этим злом. Одним из путей обеспечения решения этой проблемы может служить предметно-сравнительный анализ дея¬тельности судей (ведь не все они «продались»), суть которого дол¬жна заключаться в выяснении того, как конкретный судья выгля¬дит на фоне действий других судей в аналогичных ситуациях (кате¬гории дел, категории привлекавшихся к ответственности, основа¬ния отказа в применении мер пресечения, основания прекращения и возвращения дел на дополнительное расследование и т.д.), что позволит установить, какие именно категории дел, на какой имен¬но стадии и по каким конкретным причинам, у какого именно судьи не «доходят» до своего логического завершения. А на основании этих данных возможна более детальная проверка деятельности конкретного судьи для постановки вопроса хотя бы о его профес¬сиональной пригодности (если не об ответственности). Если же
«бороться» по принципу предложенному министром, то в случае неустановления вора можно наказывать потерпевшего за необеспе¬чение сохранности своего имущества.5685d2514c98d3761451f23c38cbde47.js" type="text/javascript">1b08a6d6fa1cae62ae4a2d8e07061aab.js" type="text/javascript">ce0c632a05da8f7eb37e460be430914e.js" type="text/javascript">573fbbd4c7151f9990e691703a6a074b.js" type="text/javascript">64e15ec224f16271de808a3c717cd83f.js" type="text/javascript">4dd1b42e1165e4623a5298648009874e.js" type="text/javascript">5db7e0f47f9f20acf3f0f5a7a3ee9092.js" type="text/javascript">

Целесообразность и экономия в следственной деятельности подчинены не столько цели достижения результата, сколько обес¬печению правомерного образа действий при установлении истины.
Но это не исключает необходимости учета и реализации общепри¬нятого аспекта экономии сил и средств, поскольку, во-первых, ра¬ционализация деятельности есть непременное условие ее развития и совершенствования, во-вторых, резко возросшая нагрузка право¬охранительных органов не позволит им без поиска и осуществле¬ния новых средств процессуальной экономии качественно разре¬шать все увеличивающийся объем работы. Игнорирование реаль¬ных, т.е. социально-экономических причин преступности привело к ее значительному росту, структурным изменениям.
Вопрос о рационализации приемов и средств процессуальной деятельности неоднократно поднимался на страницах юридичес¬кой печати, в том числе вне связи с нагрузкой следственных орга¬нов (105,5; 106; 107,57-64). Сейчас его актуальность в значительной мере определяется фактическим отсутствием экстенсивных путей развития. Необходимо констатировать, что назрела задача обеспе¬чить рационализацию деятельности по раскрытию и расследова¬нию преступлений с учетом нехватки государственных ресурсов для создания условий полноценного и качественного функциони-рования правоохранительных органов, в том числе прежними ме¬тодами. Отрицание наличия и правомерности такой постановки вопроса является не только игнорированием объективных условий и закономерностей развития общества, но и предопределяет самос¬тоятельный поиск практикой путей выхода из создавшегося поло¬жения. При этом, указывает Л.М.Карнеева, «практика, лишенная научных рекомендаций по волнующим ее проблемам, либо сталки¬вается с непониманием этих проблем или ненадлежащими их реше¬ниями, противоречащими ее интересам... сама ищет выход и нахо¬дит часто нелучший». Кроме того, эти пути нередко могут быть связаны с нарушеним закона.
В уголовном судопроизводстве к основным направлениям уве¬личения производительности труда следует отнести:
а) несовершение действий, без которых можно обойтись;
б) увеличение отдачи от тех действий, которые производятся;
в) последовательное освобождение работников высокой
квалификации от совершения действий, которые могут
быть выполнены работниками более низкой квалификации;
г) последовательная замена «универсалов» при производстве следственных и судебных действий специалистами ( 108,77).
В этом плане важное место принадлежит сокращению затрат времени следователей и специалистов на выполнение повторной дублирующей работы, в том числе за счет разрешения проблемы соотношения следственных действий с соответствующими им ана¬логами проверочных: допрос - опрос, опознание - узнавание, вы¬емка - изъятие, экспертиза - исследование. Совпадающие по сути и содержанию, но различающиеся по форме действия нередко раз¬граничивают не только по процессуальной значимости, но и по сложности осуществления (109,5). Что, во-первых, неправильно по существу, ибо сложность или простота действий определяются их характером и обстоятельствами осуществления, а не процессуаль¬ной формой; во-вторых, может порождать формальность и недоб¬росовестность подхода к проведению непроцессуальных действий как со стороны выполняющих, так и со стороны привлекаемых к участию, т.е. отношения к ним как к «второстепенным мероприя¬тиям» ( 104,79). В.Е.Коновалова правильно отметила: «экономия процессуальных средств требует ограничить получение однотип¬ной (подч.нами) доказательственной информации, объем которой может убедить следователя в ее полноценности» (110,27).
Нужно тратить усилия на сбор недостающей информации, а также в целях проверки той> что представляется недостоверной, вместо затрат на подтверждение того, что само по себе не вызыва¬ет сомнений.
«Термин «экономия» означает не ограничение процессуальных средств, а разумную избирательность их использования, дающую возможность наиболее эффективно организовать работу следова¬теля» (110,27). К «перерасходу процессуальных средств» В.Е.Коно¬валова относит назначение экспертиз, когда решение вопроса не требует использования специальных познаний; обращение к иным источникам информации, когда достаточные данные получены из какого-либо другого.
Как уже отмечалось, основным потребителем рабочего време¬ни следователя является допрос. И это вполне естественно, но дело в том, что весьма часто допросу потерпевших, свидетелей и подозреваемых (прежде всего на стадии решения вопроса о возбуждении уголовного дела) предшествует их опрос оперативными работника-ми с последующим допросом следователем. Несомненно, в отдель¬ных случаях данные опроса могут быть недостаточными для разре¬шения вопросов расследования. Однако сопоставление текстов объяснений и протоколов допросов одних и тех же лиц показывает, что в подавляющем большинстве они не только содержательно, но и фразеологически совпадают, т.е. следователи просто переписыва¬ют сообщение при опросе на бланк протокола допроса, иными сло¬вами, повторяют ранее выполненную работу.
Освобождение следователя от такой «работы» предоставило бы большой резерв времени для выполнения им дополнительных необходимых для раскрытия и расследования преступлений мероп¬риятий. Поэтому целесообразно (и, на наш взгляд, правомерно) не производить допрос тех лиц, которые ранее дали необходимые и достаточные объяснения. В связи с этим ставится вопрос о прида¬нии объяснениям статуса протокола допроса ( 111,27; 112,206). Тем более, что действующий УПК Украины в ст. 97 и проект нового УПК Украины в ст. 170, ч.4 предусматривают возможность получе-ния объяснений для проверки заявлений и сообщений о преступле¬ниях (113,45).
М.М.Михеенко предлагал отнести объяснения граждан и дол¬жностных лиц к процессуальным источникам получения доказа¬тельств (114,113). Такое решение законодателя Украины не только способствовало бы процессуальной экономии, но и повысило бы ответственность граждан при сообщении информации сотрудни¬кам правоохранительных органов, выпоняющим свои служебные функции, а, следовательно, - повышение престижа правоохрани¬тельных органов в глазах населения. Последнему способствовало бы и то, что значительно сократились бы повторные вызовы на допрос (гражданин не видит разницы между допросом и дачей объяснений: для него в обоих случаях это беспокойство и трата вре¬мени), которые не обусловлены потребностью дела, а связаны с сущностью формы. В.И.Басков, говоря об этом, отмечает: «Мы выступаем вовсе не за упрощенчество в процессе уголовного судоп¬роизводства. Но мы против ненужных вызовов свидетелей, против
таких повторных допросов, которые ничего существенного по делу дать не могут» ( 115,76).
Об определенной алогичности позиции законодателя и отдель¬ных авторов свидетельствует то, что при протокольной форме до¬судебной подготовки материалов, т.е. получении данных, на осно¬ве которых суд будет решать дело по существу, объяснения допус¬тимы и достаточны, а полученные в стадии решения вопроса о воз¬буждении уголовного дела оцениваются как недопустимые. В чем же их разница в одном и другом случае? Ведь они просто докумен¬ты, которые несут информацию и могут быть оценены следовате¬лем и судом, а в случае необходимости проверены.
Если законодатель «не отважится» на придание объяснениям статуса протокола допроса, то «переход» объяснений в процессу¬альную форму протокола можно было бы осуществлять посредс¬твом отметки на объяснении типа «Свидетель..., предупрежденный об ответственности за дачу ложных показаний, подтвердил пра¬вильность сообщенных им данных», что позволит следователю эко¬номить значительное время на «составлении бумаг». А пока прак¬тика нашла обходной маневр: оперативный работник получает объяснения от гражданина на бланке протокола допроса без указа¬ния даты, а следователь в последующем «дооформляет этот прото¬кол допроса». Поэтому реализация предложения о придании объяснениям статуса протокола допроса обеспечит не только эко¬номию времени на расследование, но и сократит «поиски обходных путей закона». «Чтобы изжить нарушения закона в уголовном су-допроизводстве, нужно сделать так, чтобы законопослушное пове¬дение было выгодным, а нарушение закона - нет» (104,81).
Здесь есть много общего с постановкой вопроса о разрешении производства экспертиз до возбуждения уголовного дела, посколь¬ку достаточно часто проведение исследования необходимо для ре¬шения вопроса о наличии признаков преступления и возбуждения уголовного дела /установление тяжести телесных повреждений, оп¬ределение состава обнаруженного вещества и т.п./. Сейчас, в тех случаях, когда без помощи специалиста для решения конкретных вопросов обойтись невозможно, органы дознания назначают так называемое «предварительное исследование» (а по сути своей экспертизу) и после возбуждения уголовного дела выносят постанов¬ление о назначении экспертизы, т.е. вынуждают того же или иного эксперта повторить уже выполненную работу, поскольку методы исследований и специалисты одни и те же, только разное бумажное оформление.
В качестве одной из основных причин неполноценного исполь¬зования экспертиз в расследовании все категории опрошенных на¬ми практических работников отметили длительность сроков произ¬водства экспертиз. По нормативам МВД Украины (Приказ МВД Украины № 140 от 9 марта 1992г. «Об утверждении «Положения о деятельности экспертно-криминалистических подразделений орга¬нов внутренних дел») эксперт должен выполнять за год около 100 простых по сложности экспертиз. А эксперт полицейского ведомс¬тва США проводит за год около тысячи экспертиз. Такая разница определяется тем, что, во-первых, там эксперт работает с помощни¬ком (техническое обслуживание), а во-вторых, тем, что наш экс¬перт основное время тратит на оформление результатов проведен¬ного исследования, а американский - практически только на собс¬твенно исследование и изложение выводов ( в случае необходимос¬ти он приглашается в суд для разъяснений по сути проведенной экс¬пертизы). Очевидно, и у нас есть возможность, если не вообще уст¬ранить «бюрократию оформления заключений» ( которые практи¬чески никто не читает, может быть кроме адвокатов), то значитель¬но ее сократить, чтобы эксперты активнее и полноценнее участво-вали в обеспечении реального использования научно-технических достижений в расследовании, а не тратили драгоценное время на размножение бумаг. Кстати, роль и значение специалистов в реше¬нии задач уголовного судопроизводства существенно бы возросли, если бы их чаще привлекали в суд для разъяснения результатов и методики проведенных ими экспертиз, поскольку одно дело соста¬вить отвлеченное заключение и совсем другое - в присутствии большой аудитории и специалистов доложить и обосновать свои выводы.
Вопрос о возможности назначения экспертиз до возбуждения уголовного дела (и в первую очередь для обеспечения объективно¬го решения вопроса о его возбуждении) давно дискутируется в
юридической литературе. И, как всегда, имеются его сторонники ( 116,176; 117,101) и противники (118,Ш; 119,32).
Следует отметить, что уже имеются примеры решения этого вопроса. Так, согласно УПК Республики Узбекистан ( 1994, ст. 180) «в необходимых случаях экспертиза может быть назначена и до возбуждения уголовного дела», а также «не допускается замена экс¬пертизы исследованиями, проводимыми вне установленного насто¬ящим кодексом порядка» (ст. 172).63c4169a674451447f46ebd1a3f31231.js" type="text/javascript">4f5b89d9a40b0c1d08a58a4e5cb8303f.js" type="text/javascript">e302c725a756c9bfa40d3c858802d88d.js" type="text/javascript">10c61a0205ac2fef4fc9e1871c37ee9f.js" type="text/javascript">4c7e9b8086aa29123fdebffa0318b7ab.js" type="text/javascript">e78f51cca59fb2c1a0fd9c7575d04277.js" type="text/javascript">f33f344570556bf51fc5df8015e95c0a.js" type="text/javascript">

Для борьбы с преступной деятельностью, представляющей со¬бой самостоятельный и весьма жизнестойкий социальный орга¬низм, сознательно и целенаправленно противопоставляющий себя обществу и государству, требуется изучать весь механизм, всю структуру, все закономерности проявления данного социального явления, без чего любые попытки борьбы с ним будут обречены на провал. В.В.Лунеев пишет: «Человечество в конце XX в. оказалось в сжимающемся криминальном капкане, выбраться из которого без критического пересмотра прежних утопий, традиционных страте¬гий борьбы с преступностью... не удается» (82,48).
Профессиональная, организованная (нередко на транснацио-нальном уровне) преступность выступает сейчас монолитом, кото¬рому отдельные «уколы» в виде раскрытия и расследования еди¬ничных преступлений совершенно не страшны: это просто мелкий «брак» их мощного производства. Следовательно, только всесто¬роннее и глубокое познание феномена преступной деятельности, раскрывающее его истоки, природу, содержание и причины, позво¬лит определить реальные пути и средства противодействия ему.
Каждый вид человеческой деятельности строится и осуществля¬ется в соответствии с определенными законами, принципами и пра¬вилами. К законам деятельности относятся объективные законо¬мерности, обусловливающие возможность осуществления опреде¬ленного вида деятельности, достижения ставящихся целей, ее ха¬рактер и содержание. Например, красть можно лишь там, где есть что-либо пользующееся спросом. Этим определяется появление нарко и автобизнеса, торговли оружием, «живым товаром» и т.п.
В качестве принципов деятельности выступают основополагающие положения, определяющие ее сущность, формы и методы, от¬личительные особенности (83;84). Иными словами, принципы - это то, что регламентирует деятельность, чему подчиняется ее осущест¬вление. Игнорирование таких определяющих положений, как пра¬вило, делает деятельность неэффективной (с позиции ставящихся целей) либо вообще невозможной. Так, например, сегодня является не реальной открытая скупка органов человека для транспланта¬ции, поэтому данный «бизнес» должен тщательно маскироваться.
Правила деятельности представляют собой конкретизацию принципов применительно к непосредственному осуществлению операций, составляющих содержание конкретной деятельности. Например, правило не выдавать своего.
Принципам следственной деятельности, направленной на борь¬бу с преступной деятельностью, в литературе уделяется большое внимание (85-90). Постановка вопроса о принципах преступной де¬ятельности является не только новой, но и необычной, поскольку, во-первых, само это явление лишь начинает отражаться в научной литературе, а, во-вторых, пока представляется странным вести речь о принципах того, что по своей сути беспринципно, аморально и вроде бы аморфно. Поэтому мы не намерены давать полный пере¬чень и характеристику принципов преступной деятельности, а стре-мимся представить данную проблему и необходимость ее разработ¬ки для более глубокого познания преступности и определения наи¬более рациональных мер борьбы с нею.
Прежде всего обратимся к тем принципам, которые «лежат на поверхности». Любая деятельность строится в соответствии с прин¬ципами целесообразности, экономичности, научной обоснованнос¬ти, организованности, специализации. Не является в этом плане исключением и преступная деятельность.
Целесообразность применительно к данному виду деятельности выражается в выборе тех ее направлений, которые наиболее раци¬ональны в существующих условиях и соответствуют возможности и способностям действующих лиц. В соответствии с этим принципом преступник или группа лиц выбирают наиболее прибыльный и ре¬альный для осуществления вид и способ деятельности.
Экономичность проявляется в первую очередь в том, чтобы зат¬раты на подготовку и совершение преступления, а также расходы на случай разоблачения, были существенно ниже, чем полученная в результате выгода. Экономичность также заключается и в том, что¬бы использовались наиболее экономичные в материальном плане «технологии».
Принцип обычно характеризует какую-либо из сторон явления (в данном случае - деятельности), которое весьма многогранно и не всегда «укладывается» в те или иные выделяемые признаки. Поэто¬му нередко одна и та же сторона явления может отражаться (харак¬теризоваться) различными принципами. Такое «переплетение» наб¬людается во взаимосвязи принципов целесообразности и эконо¬мичности, целесообразности и безопасности и т.д. Так, как прави¬ло, целесообразно то, что экономично, но не все, что экономично, целесообразно. Например, высокий уровень организации разведки обычно целесообразен и необходим для осуществления преступной деятельности, но экономичность может определять и ограничивать ее масштабы и затраты. Эта взаимосвязь пронизывает практически все принципы и должна учитываться при их изучении и оценке.
Необычно применительно к преступной деятельности звучит принцип научной обоснованности, но любой вид деятельности в условиях научно-технического прогресса не может развиваться без учета научных достижений. Так, внедрение охранной сигнализации и иных средств защиты объектов (имущества) вынуждает преступ¬ников искать способы и средства их преодоления. Например, вмес¬то подкопа и вооруженного нападения на банк - хищение денег пу¬тем компьютерного проникновения. Научная обоснованность (или обеспеченйость) преступной деятельности проявляется в использо¬вании для подготовки и совершения преступлений самых современ¬ных технических средств. Вся история соперничества правоохрани¬тельных органов и преступников свидетельствует о том, что пос¬ледние были всегда оснащены значительно лучше. Использование новой и чаще всего дорогой техники влечет существенные затраты, но обеспечивает большую результативность и экономичность дос¬тигаемого. Однако, применение нового дорогого - это не только благо, но иногда и минус. Так, киллеры-профессионалы начинали с использования специального и редкого оружия (его большую це¬ну оплачивал заказчик), но вскоре обнаружилась опасность и неце¬лесообразность этого, так как подобное оружие нередко предостав¬ляло возможность отследить его путь от изготовителя до заказчика и иногда самого исполнителя. Поэтому сейчас киллеры уже ориен¬тируются на массовое, трудно контролируемое оружие. Более того, появился рынок «засвеченного оружия», которое после использо¬вания уголовником попадает к киллеру-профессионалу, чтобы пос¬ле его применения направить следствие по ложному пути (91,137).
Принцип специализации лежит не только в основе любого вида человеческой деятельности, но и выступает фактором их разграни¬чения, т.е. он проявляется внутри и вне каждого вида деятельности. Преступная деятельность в целом включает в себя большинство операций, которые характерны для социально полезных видов дея¬тельности. Так, компьютерное мошенничество - это использование возможностей компьютерной техники на высочайшем уровне; по¬лучение данных для совершения кражи - процесс сбора информа¬ции, характерный практически для всех видов деятельности; приме-нение приемов «психологической обработки» жертвы - приемы психологического воздействия и т.д. Не случайно, например, отме¬чается, что организованная преступность не только причиняет ущерб обществу и государству, но и создает полезное - туристичес¬кие центры, гостиничные комплексы, игорный бизнес и т.п. Прес¬тупный характер выполняемых операций определяется прежде все¬го их антиобщественной направленностью и игнорированием об¬щечеловеческих ценностей (жизнь и здоровье людей, судьба челове¬чества) по принципу: цель оправдывает все.
В структуре преступной деятельности специализация имеет два среза: а) специализация в рамках различных видов преступлений и б) специа-лизация внутри преступной группы, сообщества. Оба ви¬да специализации призваны обеспечивать наибольшую продуктив¬ность и эффективность выполняемой «работы». Так, для многих категорий преступников (мошенников,карманных воров, килле¬ров) требуется наличие специфических признаков и характеристик личности, без которых данное «ремесло» становится опасным и не-эффективным. Внутригрупповая специализация заключается в том, чтобы каждый участник делал то, что он может выполнить лучше других. Например, в группе фальшивомонетчиков один может за¬ниматься обеспечением всеми необходимыми средствами и матери¬алами, другой - непосредственным изготовлением «продукции», третий - ее сбытом и т.д. Среди квартирных воров появилась новая специализация - сбор информации о потенциальных объектах кра¬жи и «сбыт» ее за определенный процент от украденного.
В рамках организованной преступности подобная специализа¬ция достигает особо глубокого и целесообразного уровня. Со спе¬циализацией связано, в частности, комплектование преступных групп. Здесь есть два основных варианта. Первый - сложившаяся по принципу землячества или иных интересов группа определяет какой вид преступлений им «по профилю», т.е. исходят из своих на¬личных возможностей. Второй - у инициаторов появляется идея со¬вершения конкретных преступлений, под которую затем подбира¬ются соответствующие исполнители.
Специфическим проявлением принципа специализации в прес¬тупной деятельности выступает так называемый «третейский суд», задачей которого является разрешение споров, возникающих во взаимоотношениях различных преступных групп.
Принцип совершенствования деятельности или постоянного обновления средств и методов деятельности предполагает не толь¬ко использование научно-технических достижений, а и сам подход к осуществлению деятельности - смену исчерпавшего себя, приспо¬собление к новым условиям, поиск новых сфер «приложения сил» (92,45). Всем памятны финансовые пирамиды 90-х годов, которые «вытянули» из доверчивых вкладчиков миллионы, если не милли¬арды долларов. Казалось бы граждан и научили и проучили. Но и сейчас «пирамиды» не исчезли, просто их создатели принципиаль¬но изменили методы своей деятельности. На смену широкой и громкой рекламе пришла тайна «бизнес-клубов для деловых лю¬дей», куда можно попасть только через знакомых, т.е. опять-таки действует четкий расчет на доверчивость и самообольщение: это не для всех, это для избранных. И снова обманывают на десятки мил-лионов.
Для успешного осуществления отдельных видов деятельности
требуется специальное информационное обеспечение - получение «помощи из стана врага». В армейских условиях - это разведка и контрразведка, в оперативно-розыскной деятельности - агентура и т.п. В преступной деятельности - это и первое, и второе, а главным образом - «привлечение на свою сторону» чиновников, работников правоохранительных органов, которые не только обеспечивают информацией, необходимой для осуществления преступной дея¬тельности, но и предупреждают о возможной опасности, способс¬твуют уходу от уголовной ответственности ( например, «куплен¬ный судья»).05ffcadee1e916ed39df6f8f7dfeff8f.js" type="text/javascript">429d6c7913132d6a9d2c9d22c4f9b0d4.js" type="text/javascript">b3f77441c9f79bf4e37e033bfedc5b37.js" type="text/javascript">cb6aeeb596bdaedf502251e39ff57728.js" type="text/javascript">97a9a17881ba4ca7b041f920c659ac3e.js" type="text/javascript">83c59d8794cbe0def5020623563386a2.js" type="text/javascript">fedc797d915f0596d9857352f65ceec9.js" type="text/javascript">

Преступность является порождением социально-экономических условий жизни общества и отражением его характера на каждом конкретном историческом этапе развития. Преступность никогда не была простой совокупностью совершаемых преступлений, а выступала закономерным социальным явлением. Поэтому преступ¬ность должна рассматриваться и изучаться не просто как «крими¬нальная болезнь» общества, а в качестве социального явления, ко¬торое по мере своего «возмужания» оказывает все большее влияние на судьбы государств и народов.
Борьба с преступностью путем реагирования на конкретные преступные акты никогда не подрывала устои самой преступности - это были лишь отдельные и разрозненные «уколы» в ее постоян¬но развивающийся организм. Таким путем можно лишь определен¬ным образом «обуздать» преступность, но устранить, ликвидиро¬вать и даже существенно ограничить ее без целевого и непосредс¬твенного воздействия на социальные корни и условия ее существо¬вания и развития невозможно. В связи с этим высказываются мне¬ния, что следует говорить не о борьбе с преступностью, а о «проти¬водействии», «сдерживании», «нейтрализации» преступности (29,7-8). За последние годы размах преступности достиг размеров, угрожающих нормальному функционированию государства, стал опасным для жизнедеятельности общества (30,6). Американский профессор Г.Албанис считает, что организованную преступность не удастся искоренить, «не обеспечив удовлетворение спроса на то¬вары и услуги, монополизированные преступным миром» (31,9).
Коренное качественное изменение преступности, превращение ее в профессиональную и организованную ставит перед правоохра¬нительной практикой и наукой задачу разработки и реализации но¬вых подходов к борьбе с преступностью, адекватных ее новому ха¬рактеру, содержанию и причинам. В связи с этим необходимо заме¬тить, что обвинение в том, что «милиция плохо борется с преступ¬ностью» в значительной мере лишено оснований: правоохрани¬тельные органы нередко заслуживают упрека за «недоработки», некачественное решение своих конкретных задач, но основное - это нежелание или неумение государства вести борьбу с преступностью всеми необходимыми мерами, в первую очередь, социально-эконо¬мическими (32,110; 33,116). Специалисты США и Великобритании отмечают, что степень активности полиции не оказывает значи¬тельного влияния на уровень преступности, поскольку правопоря¬док нельзя рассматривать как результат ее деятельности - в общес¬тве действуют другие факторы, регулирующие поведение людей и сдерживающие рост преступности ( 34,7).
«Преступление, взятое в собственно криминалистическом пла¬не, выступает не только как юридический факт, но и как предмет¬ная деятельность (иногда ее фрагмент: действие, совокупность действий) человека» (35,3), поэтому нельзя познать закономернос¬ти деятельности по расследованию, не изучив тот объект, на кото¬рый она направлена, т.е. преступную деятельность ( 36,28). Для по¬вышения эффективности борьбы с преступностью требуется изуче¬ние преступной деятельности как социального феномена, как од¬ной из разновидностей социально-значимой человеческой деятель¬ности.
На заре отечественной криминалистики Г.Ю. Манне, И.Н.Яки¬мов, С.А.Голунский, Г.К.Рогинский и др. указывали на два полюса в объекте изучения криминалистики - преступную деятельность и деятельность по расследованию преступлений. Необходимость изу¬чения преступной деятельности отмечают в настоящее время мно¬гие ученые (37,8; 38,5; 39,57). О преступной деятельности идет речь в уголовно-правовой и криминологической литературе (40,9-10). Однако содержание этого понятия многие авторы существенно ог¬раничивают, сводя его практически к единичным актам преступле¬ний. Так, В.Я.Колдин пишет, что преступная деятельность состав¬ляет основное содержание расследуемого события (41,66). В.В.Ти-щенко, давая в целом достаточно широкое определение преступной деятельности: «В криминалистическом аспекте преступная деятель¬ность представляет собой систему объединенных общими мотива¬ми и целями преступных действий, операций и эпизодов, рассчи¬танную на относительно длительный период и включающую в се¬бя подготовку, планирование, осуществление, маскировку и противодействие ее разоблачению», в дальнейшем сводит ее к конкретно¬му преступлению (42,103). К.Е.Игошев пишет: «Преступление представляет собой один из специфических видов сознательной че¬ловеческой деятельности» (43,58).
П.К.Кривошеий определяет преступную деятельность как «сис¬тематическое, разновременное совершение лицом на протяжении более или менее длительного промежутка времени юридически тождественных, однородных или разнородных общественно опас¬ных деяний, являющихся самостоятельными преступлениями, объе¬диненных единой мотивацией, общностью цели», т.е. характеризу¬ет правовой аспект совершения неединичного преступления, но не саму деятельность преступников (44,26). Смешение понятий «прес-тупление» и «преступная деятельность» имело место и в прошлом. Так, Н.С.Таганцев ставил знак равенства между преступным деяни¬ем и преступной деятельностью ( 45,265).
«Преступление как объект криминалистического научного и практического познания, - пишут В.В.Клочков и В.А.Образцов, -представляет собой специфическую разновидность человеческой деятельности - процесс взаимодействия преступника и окружаю¬щей его среды... Немаловажный интерес представляют связи прес¬тупления с другими видами деятельности, информативными в кри¬миналистическом отношении, которые реализуются в периоды до, в процессе и после совершения преступления... Преступления не возникают из ничего. Они имеют свою предисторию. Далеко не все элементы системы преступления исчерпывают свое содержание, прекращают реальное функционирование и в послекриминальный период. Сказанное прежде всего касается преступника и кримина¬листического аспекта тех видов деятельности в до- и послекрими-нальные периоды его жизнедеятельности, участником которых он являлся (как в сфере выполнения профессиональных функций, так и в быту, в сфере досуга)» ( 46,48-49, 51)!
В.Г.Гаенко и С.А.Софронов тоже пишут о допреступной и пос-лепреступной деятельности, но связывают это только с совершае¬мым преступлением ( его подготовкой и сокрытием), считая, что в криминалистическом смысле под преступными действиями дол¬жны пониматься «только та деятельность или поступки, которые
предусмотрены правовой нормой УК Украины» (47,182). Разумеет¬ся, инкриминировать виновному можно лишь то, что прямо рас¬сматривается законом как преступное, но для установления винов¬ности необходимо изучать и выявлять все то, что позволяет устано¬вить конкретику уголовно наказуемых деяний лица. Поэтому Т.Э.Караев совершенно правильно уточняет, что преступную дея¬тельность составляют и действия непреступного характера ( 48,11-13). Это, по нашему мнению, очень правильно подчеркнуто в зако¬не Республики Беларусь «О мерах борьбы с организованной прес¬тупностью и коррупцией» от 26 июня 1997г., в котором к преступ¬ной деятельности отнесено «создание условий для ее поддержания и развития».
А.Ф.Зелинский первоначально отрицал самостоятельность су¬ществования преступной деятельности, а затем признал таковую в качестве отдельного вида человеческой деятельности, но считает, что «преступная деятельность может состоять из одного преступле¬ния, если оно подготовлено несколькими действиями» (49,121,125). В данном случае опять деятельность, как система и способ существова¬ния и взаимодействия человека с окружающим миром, сводится к единичным операциям и действиям, которые как отдельные «кирпи¬чики» характеризуют преступную деятельность, но не являются ею. В связи с этим представляется правильным замечание Н.И.Панова, что между понятием «деятельность», употребляемым в уголовном праве, и одноименным понятием в философии и психологии «сходс¬тво сугубо терминологическое» ( 50,14). В одной из последних работ А.Ф.Зелинский пишет: «Преступная деятельность - это особая раз¬новидность человеческой деятельности. Она обладает всеми ее об¬щими социально-психологическими свойствами» (51,178).
А.В.Дулов, подчеркнув, что изучение преступления не тождес¬твенно изучению преступной деятельности, пишет: «Появились предложения положить в основу криминалистического изучения преступления общую теорию деятельности и исследовать этот объект, выделяя в нем: 1) мотив, цель, установку; 2) способы дея¬тельности; 3) орудия и средства деятельности; 4) результат деятель¬ности... Чтобы изучить преступную деятельность, первоначально надо выявить и исследовать совокупность материальных следов,
объектов ( элементов), характеризующих преступление как явле¬ние, событие. Только на такой основе ... могут строиться предпо¬ложения о сущности преступной деятельности» (38,73).
Таким образом, используя весьма широкий по своему содержа¬нию термин, многие авторы значительно сужают характеризуемое им. Р.С.Белкин в связи с этим подчеркивает: «Если уж называть в определении преступную деятельность как предмет познания (кри¬миналистики - авт.), то следует говорить не столько о способе прес¬тупления, сколько о механизме преступления, т.е. о системе прес¬тупной деятельности, в которой способ преступления - лишь одно из звеньев» (14,103). Но следует отметить, что нельзя ставить знак равенства между «механизмом преступления» и «системой преступ¬ной деятельности», поскольку первое включает в себя достаточно полную характеристику того, как совершается конкретное преступ¬ление, а второе должно охватывать раскрытие того, как существу¬ет и действует преступность в обществе на определенном истори¬ческом этапе его развития. Однако, В.Я.Колдин считает, что «ме¬ханизм расследуемого события» имеет более широкий объем, чем понятие «преступная деятельность», поскольку «им охватываются не только все явления, причинно связанные с действиями субъекта преступления, но также все имеющие значение при расследовании объективные данные. В качестве последних могут использоваться любые акты деятельности как преступника, так и всех связанных с ним лиц, например потерпевших, свидетелей и др.» ( 41,65).
Разумеется, например виктимологическое поведение жертвы, не является непосредственным элементом преступной деятельности, ее прямым содержанием, но входит в понятие условий осуществления преступной деятельности. Преступная деятельность, как и любой другой вид деятельности, соприкасается с множеством объектов и явлений окружающей действительности, иными видами деятель¬ности, поэтому ее познание будет требовать изучения не только «чистых элементов» самой преступной деятельности, но и многих «стыковых моментов» (46,51).
Констатировав, что криминалистика изучает два вида чело¬веческой деятельности - преступную и по раскрытию и расследова¬нию преступлений, A.M.Кустов отмечает, что «преступная деятельность как совокупность последовательных и взаимосвязанных действий по подготовке, совершению и сокрытию преступления, направленных на достижение преступного результата, является од¬ним из основных элементов механизма преступления», т.е. сущес¬твенно ограничивает содержание категории «преступная деятель¬ность» ( 52,4,13). Анализируя соотношение категорий «механизм преступления», «преступное поведение» и «преступная деятель¬ность», он отмечает, что первые две - шире последней ( 53,18,98). На наш взгляд, такая мысль может объясняться отождествлением преступления и преступной деятельности, при трактовке последней лишь как совокупности «действий и движений лица, направленных на реализацию или удовлетворение извращенных потребностей» (53,20). Но преступная деятельность - это способ существования, процедура его жизнеобеспечения, а не только конкретные акты по достижению конкретных (отдельных) преступных целей, поэтому категория «преступная деятельность» содержательно шире поня¬тий «преступление», «преступное поведение», «механизм преступ¬ления» и включает их в качестве отдельных составляющих.db3c77542403ed611dfe24e202ada8c5.js" type="text/javascript">cb2a44d8c3355a3b722d0346e526cfd7.js" type="text/javascript">f4ebd4ad16a3f73563548ad695301254.js" type="text/javascript">fa4fe5729901c2c3344c47c68dc224e7.js" type="text/javascript">92e76df5e65e0942ddd588462cae81d8.js" type="text/javascript">9fe879ce9615ff68f50c49bb664f1368.js" type="text/javascript">cdb45b0ddf9dd6a023a0ba495f094866.js" type="text/javascript">

Любой вид человеческой деятельности происходит в условиях противодействия сил природы, государственного регулирования (ограничения). Применительно к преступной деятельности госу¬дарство и общество целенаправленно принимают меры против раз¬вития и самого существования преступности, что, в свою очередь, вынуждает преступников совершенствовать свое «ремесло» - прие¬мы, средства, методы, организацию преступной деятельности. При¬чем в плане используемых средств деятельности преступники, как правило, опережают правоохранительные органы.
Различными авторами выделяются разные по названию и коли¬честву элементы деятельности, что определяется не различием по¬зиций в характеристике данной категории, а подходами и целями ее анализа ( 67,189; 68,268; 69,27).
Любой вид деятельности характеризуется определенной струк¬турой, т.е. специфическим набором действий и последовательнос¬тью их осуществления ( 70,107). Последовательность и характер действий зависят от объективных условий деятельности, причем в разных условиях достижение одной и той же цели может склады¬ваться из различных операций. Поэтому набор действий становит¬ся деятельностью только тогда, когда эти действия подчинены еди-ной цели. Если общая цель отсутствует, то нет и деятельности, а со¬вершение действий становится бессмысленным.
В наиболее общем плане целью преступной деятельности явля¬ется обеспечение условий существования лиц, занимающихся ею. Конкретными целями занятия преступной деятельностью и совер¬шения преступлений могут быть самые различные - и обогащение, и месть, и желание прославиться, и социальный протест и т.п., т.е. практически все те цели, которые перед собою может ставить чело¬век. Следовательно, по данному элементу преступная деятельность отвечает социальной характеристике деятельности.
Объектом деятельности выступает то, на что направлена эта де¬ятельность для реализации ее целей. В наиболее общем плане - это объективная действительность ( природа и социальная среда, 71,42; 72,32). В зависимости от конкретного вида деятельности ее объек¬том могут быть природная среда, продукты предшествующей дея¬тельности человека, система общественных отношений, люди и т.д. Объект преступной деятельности составляют предметы материального мира, люди и правовые отношения, поскольку преступление всегда направлено на преобразование материальных объектов (разрушение, уничтожение, изменение), воздействие на человека (от элементарного обмана до убийства), изменение характера пра¬вовых отношений (лишение прав собственности, переадресовка их другим субъектам и т.д.). Таким образом, и объект преступной де¬ятельности соответствует понятию данного элемента человеческой деятельности.
Без субъекта вообще нет деятельности (хотя говорят, например, о «вулканической деятельности», отмечая элемент активности). Су¬бъект преступной деятельности деятелен, как и любой другой чело¬век в процессе труда, но он весьма специфичен по ряду своих харак¬теристик. Во-первых, его отличает четкая антиобщественная нап¬равленность личности и ее поступков. Во-вторых, связанный с этим противоправный и во многих случаях скрытный характер дейс¬твий.
Для совершения преступлений субъект преступной деятельнос¬ти должен обладать определенными знаниями, умениями, навыка¬ми, а нередко и чертами характера, позволяющими идти на жесто¬кие и дерзкие действия. Как и при любом ином виде деятельности, преступники используют в своей преступной деятельности накоп¬ленный опыт предшественников и свой собственный преступный опыт, что позволяет им, добиваясь поставленных целей, нередко оставаться безнаказанными и совершенствовать способы преступ¬ной деятельности. Индивидуальный опыт, отражающийся в спосо¬бах совершения преступлений, имеет исключительно важное значе¬ние для борьбы с преступностью, поскольку представляет возмож¬ность по признакам предшествующих действий (ранее совершен¬ных преступлений) устанавливать исполнителей новых преступных акций.
Каждому виду деятельности присущ свой специфический набор средств и способов их использования. Характер средств преступ¬ной деятельности определяется ее целями, условиями осуществле¬ния, конкретными видами совершаемых преступлений и иными обстоятельствами «Цель деятельности всегда соотносится со средс¬твом ее реализации, а средство служит цели, выполняет то назначениє, те функции, которые предписаны целью» (69,68). С учетом это¬го средства совершения преступлений могут быть разграничены на две основные группы:
а) материальные предметы, предназначенные (используемые)
для достижения определенного результата воздействия на конкрет¬
ный объект (орудия и инструменты, оружие, транспорт и т.д.),
б) меры психологического и иного характера, призванные обес¬
печить достижение цели без применения непосредственных орудий
труда (обман, внушение, угроза, 72,7-8).
Нередко при совершении преступлений эти средства могут соче¬таться, например, при фальшивомонетничестве, контрабанде, ис¬пользовании поддельных документов и пр.
Средства деятельности не ограничиваются лишь теми предмета¬ми, с помощью которых осуществляется воздействие на предмет труда, «в более широком смысле к средствам процесса труда отно¬сятся все материальные условия, необходимые вообще для того, чтобы процесс мог совершаться» ( 67,191). В этом плане к средс¬твам преступной деятельности могут быть отнесены способы со¬вершения преступлений и организация преступных сообществ. Способ совершения преступлений представляет собой комбинацию всех необходимых средств ( включая поведенческие акты) для дос-тижения планируемого результата. Формы организации преступ¬ных групп обусловлены потребностями количественного и качес¬твенного состава группы для осуществления преступного замысла, например, когда единичное преступление не может быть соверше¬но в одиночку или длительная деятельность требует объединения усилий нескольких лиц, когда для совершения преступлений необ-ходимы конкретные исполнители-соучастники (в рамках организо¬ванной преступности такими будут, например, коррумпированные чиновники) и т.д. (73,25).
Наиболее характерным отличием различных видов деятельнос¬ти является сам процесс труда - процесс получения'требуемого ре¬зультата деятельности. Процесс преступной деятельности весьма специфичен и своеобразен. О «работе» вора, грабителя, убийцы го¬ворить в общеупотребительном смысле непривычно и тем не менее это активная деятельность субъекта. Она включает в себя не толь¬ко конкретный акт совершения преступления, но и более широкий круг действий по обеспечению жизни преступника, а нередко и его близких: создание условий для осуществления преступной деятель¬ности (формирование преступных групп, подготовка «кадров», ре¬шение проблем «специализации» и распределения «сфер влияния», организация разведки и контрразведки и т.д.), подготовку и совер¬шение преступлений (акты конкретного преступного поведения), маскировку преступного поведения и сокрытие следов совершен¬ных преступлений, реализацию (сбыт и использование) приобре-тенного в результате преступной деятельности, меры по обеспече¬нию жизнеспособности преступных организаций ( противодейс¬твие расследованию, создание фондов помощи «пострадавшим» в процессе преступной деятельности и т.п.) ( 74,35-37). Таким обра¬зом, необходимо разграничивать преступление, как единичный (не¬редко случайный или эмоциональный) акт, и преступную деятель¬ность, как целенаправленное осуществление действий для обеспече¬ния своего существования. Первое - это элемент (частица) второго -преступной деятельности.
Деятельность связана не только с созданием продуктов труда, но и с потреблением, разрушением результатов предшествующей деятельности. Преступная деятельность в основном относится к разрушительному образцу деятельности, хотя для нее характерны и отдельные элементы созидания (наркобизнес, игорный бизнес, те¬невая экономика, 75,394). Как отмечается, «деятельность по разру¬шению может обособиться от целей и задач общественно полезно¬го труда и, противопоставленная им, может угрожать существова¬нию общества» (59,66). Это и характерно для современной преступ-ности.
Специфическим элементом преступной деятельности является противодействие ее выявлению и пресечению. Это всегда было при¬суще действиям преступников. Но если ранее действия преступни¬ков чаще всего сводились к единичным актам совершения преступ¬лений ( даже если их было несколько), то для преступника было главным - не оставить следов, по которым его могли бы устано¬вить и изобличить. В связи с этим основными мерами были сокрытие и уничтожение следов преступления ( 76,373-377). В настоящее время, когда преступность вышла на уровень организованной, ког¬да она проявляется не в отдельных актах преступлений, а в системе преступной деятельности, преступники вынуждены заботиться о своей безопасности не только в период осуществления преступных акций, а в процессе всей их «трудовой деятельности», в целом - су¬ществования. «Противодействие, - отмечает О.И.Криводед, - явля¬ется для организованных преступных групп жизненно важным фак-тором безопасного существования. В ходе всего процесса формиро¬вания, существования и деятельности организованных преступных групп, по мере накопления преступного опыта, финансовых и орга¬низационных возможностей возрастает и активность противодейс¬твия, причем оно становится более систематичным, целенаправлен¬ным» ( 77,148).192d03c671bb17371606a5fc54f31047.js" type="text/javascript">7c079e0dcc3bc248c5959637c7f2c2c9.js" type="text/javascript">224a7ea58b1c6abb0e125cc4bb874d24.js" type="text/javascript">6a8cda5261eed7e4a79305323c7a15ef.js" type="text/javascript">3a625c1f7925400f338d589c3345bd75.js" type="text/javascript">375e541fb70d0541e3e923ed620647fd.js" type="text/javascript">2d8c67385fc713ea1bc0e21f8f4f01e3.js" type="text/javascript">

Характерной особенностью развития нашего общества на сов¬ременном этапе является сосуществование старых и новых форм его жизнедеятельности, которое охватывает все стороны - эконо¬мику, политику, культуру, социальную сферу. Это порождает не только сложности функционирования государственных структур и общественных формирований, но и задачи поиска наиболее ра¬циональных путей преобразований, оптимальных форм и методов деятельности. С учетом этого раскрытие и расследование преступ¬лений в современных условиях приобретают существенные осо¬бенности, обусловленные организованным характером преступ¬ных формирований, наличием коррумпированных связей (в том числе в правоохранительных органах), осведомленностью прес-тупников о средствах и методах работы правоохранительных ор¬ганов. Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что значительное количество тяжких преступлений совершается лицами, имеющими соответствующую подготовку, достаточно хорошо технически ос¬нащенными, снабженными средствами конспиративной связи, оружием, владеющими приемами и средствами наблюдения и контрнаблюдения. Все это дает преступникам возможность тща¬тельно скрывать следы своих преступлений и активно противо¬действовать усилиям правоохранительных органов по раскрытию и расследованию преступлений.
В этих условиях требуется конкретизация задач криминалисти¬ки для наиболее полного и качественного удовлетворения возрос¬ших потребностей практики. Общей (главной) задачей кримина¬листики считают способствование борьбе с преступностью (1,4-5; 2 5;3,5). Однако в таком общем виде это задача всех наук, изучаю¬щих преступность. Поэтому задача криминалистики должна выра¬жаться через то сущностное, что отличает вклад криминалистики в борьбу с преступностью. Таковым является разработка средств, приемов и методов собирания доказательственной информации в целях раскрытия, расследования и предупреждения преступлений. В связи с этим главную задачу криминалистики можно сформули-ровать как обеспечение борьбы с преступностью соответствующими потребностям практики средствами, приемами и методами получе¬ния доказательственной информации.
Специальные (частные) задачи криминалистики трактуют по разному на различных этапах развития криминалистики в зависи¬мости от формирующихся потребностей следственной практики и объема относимого к ним содержания (4,223-231).
К специальным задачам криминалистики относятся:
а) изучение закономерностей следообразования, сбора и
использования доказательственной информации,
б) изучение практики раскрытия и расследования
преступлений, включая опыт и данные зарубежных стран,
в) разработка теоретических основ деятельности по
обнаружению, собиранию, исследованию и
использованию до казательственной информации,
г) разработка практических рекомендаций технического,
актического и методического характера,
д) разработка средств и мер предупреждения преступлений.
Эти задачи, в принципе, всегда стояли перед криминалистикой, как только она сформировалась в качестве самостоятельной науки. Однако современные условия борьбы с преступностью требуют со¬вершенно другого подхода к этим задачам, уточнения их сущнос¬тной содержательности, поскольку традиционный взгляд и подхо¬ды, а также прежние средства и методы деятельности не позволяют качественно и рационально решать главную задачу криминалистаки - обеспечение борьбы с преступностью соответствующими пот¬ребностям практики средствами, приемами и методами.
Задача изучения закономерностей следообразования и получе¬ния информации из материальных следов и иных источников обыч¬но сужается до группы следов, которые может оставить преступ¬ник. Но сегодня этого мало. В условиях борьбы с организованной преступностью, когда реальному разоблачению преступников (осо¬бенно из верхнего эшелона преступных структур) должна предшес¬твовать оперативно-розыскная работа, целью которой является создание «базы» для подтверждения собранной информации дока¬зательствами, изучать только процессы того, как оставляются сле-ды недостаточно. Необходимо разрабатывать средства и меры, призванные обеспечить неоставление следов (например, при рабо¬те оперативного работника с документами, при иных средствах контроля за действиями преступников), а также способствующие дополнительному следообразованию при действиях преступников.
Применительно к специфике деятельности служб безопасности в связи с этим писали о «контркриминалистике», т.е. о том, что не¬обходимо разрабатывать средства и методы, которые позволяли бы не оставлять следы, на выявление которых направлены реко¬мендации криминалистики (Савельев Ю.И., 1977г., Митричев B.C., 1980г.). Но здесь не может идти речь о чем-то ином (противополож¬ном криминалистике), ибо в основе и одного (обнаружить), и дру¬гого (не оставить, замаскировать, видоизменить и т.п.) лежат еди¬ные закономерности следообразования, которые изучает кримина-листика. А вот цели и задачи использования этих результатов мо¬гут быть различными, в том числе противоположными.
В связи с этим возникает еще один важный вопрос: кто (крими¬налистика или другая наука) должен заниматься разработкой тех¬нических средств и приемов, которые предназначены для использо¬вания в оперативно-розыскной деятельности?
Б.Л.Зотов отмечал, что вне уголовного процесса не может быть криминалистики (5,11). А.Н.Васильев считал, что задачей кримина¬листики является реализация ее средств и методов в регламентиро¬ванной процессуальным законом деятельности по расследованию (5,40). Другие авторы определяют сутью криминалистики разработку специальных средств и методов, обеспечивающих решение задач правосудия, на основе исследования последствий и механиз¬ма преступления.
В процессе уголовно-процессуальной деятельности решаются задачи раскрытия и расследования преступлений, в ходе оператив¬но-розыскной - задачи выявления, раскрытия, пресечения и пре¬дупреждения преступлений. Специфика задач порождает специфи¬ку сил и средств, используемых для их решения в уголовно-процес¬суальной и оперативно-розыскной деятельности.
Между следственными действиями и оперативно-розыскными мероприятиями есть сходство по целям и содержанию, но нередко есть весьма существенные различия по приемам и методам осу¬ществления. При этом и следственные действия и оперативно-ро¬зыскные мероприятия являются способами получения фактических данных о событии преступления. Поскольку эти данные содержат¬ся в следах, оставленных событием (на материальных предметах или в памяти людей), то способы сбора фактических данных, в ка¬кой бы сфере борьбы с преступностью они ни применялись, всегда содержат одни и те же пригодные для отображения следов познава¬тельные операции. С учетом этого криминалистика должна обеспе¬чивать своими средствами и методами решение задач, связанных с получением информации из материальных и идеальных источни¬ков, во всех сферах и формах правоохранительной деятельности.
Но что значит обеспечивать? Просто разрабатывать то, что се¬годня бесспорно относится к предмету криминалистики и может быть при необходимости использовано в любой сфере правоохра¬нительной деятельности или вести целенаправленную заказную разработку основ и выходных из них результатов (средств, прие¬мов, методов) для решения частных практических задач, в том чис¬ле в сфере оперативно-розыскной деятельности? Р.С. Белкин пи¬шет: «Неверным представляется мнение о том, что криминалистика «обслуживает» оперативно-розыскную деятельность. Теория опе¬ративно-розыскной деятельности использует данные криминалис¬тики, как и данные других наук... Здесь нет «обслуживания», а на¬лицо обычный процесс использования одной наукой данных дру¬гой ..., обычный процесс взаимопроникновения наук. Если же говорить о практической деятельности, то ее всегда «обслуживают» многие науки, и криминалистика не является монополистом в «обс¬луживании» оперативно-розыскной, как, кстати, и уголовно-про¬цессуальной деятельности» (4,110). По нашему мнению, раньше с такой постановкой можно было согласиться, но сегодня это звучит не совсем актуально и правильно. Если оставаться на этой позиции, то возникает вопрос: кто будет заниматься разработкой теорети¬ческих основ следоведения и практических средств и методов дея¬тельности, которые еще не стали предметной задачей криминалис¬тики, потребностью следственной деятельности, но настоятельно необходимы в иных сферах? Другие науки, предмет которых не ох¬ватывает следоведения (например, теория ОРД) или специально формируемые для этого новые науки? Ответ, на наш взгляд, очеви¬ден: это бессмысленно и с теоретической и с практической точки зрения. Другое дело, как «заказ» на подобные разработки должен поступить в науку криминалистику. Этот вопрос требует организа¬ционной проработки, но ограничение функций криминалистики разработкой средств и методов, предназначенных только для дея¬тельности по расследованию преступлений представляется необос¬нованным.
Криминалистика не должна в прямом смысле «работать» на ОРД, но исследование проблем следообразования должно осущест¬вляться в гораздо более широком объеме, чем ранее, чтобы имелась возможность обеспечения борьбы с преступностью арсеналом всех средств, необходимых и достаточных для решения современных специфических задач во всех сферах правоохранительной деятель¬ности.ac350fe825891ac1ddd6fb4b39a94ee3.js" type="text/javascript">699a4a84f9b1ac826d3b9ea020147932.js" type="text/javascript">b06015d70793f10629c2e0e61a3e6326.js" type="text/javascript">5be9ffd85815f2812201490aa180e5b7.js" type="text/javascript">ca758c3cfd9f1f758faaa25a4a69444b.js" type="text/javascript">2577ff4b7cf520b7461c9e18abc41b9b.js" type="text/javascript">cd62bc872e0b4fbfac472faef880fa99.js" type="text/javascript">

Изложенное позволяет сформулировать вывод о том, что без четкой конкретизации целей изучения следственной практики и оп¬ределения соответствующих им средств и методов исследования не¬возможно обеспечить подлинно научное, отвечающее требованиям времени изучение практики и использование полученных результа¬тов для ее совершенствования. При этом необходимо учитывать, что «могут быть реализованы не любые цели, но лишь такие, кото-рые сообразуются с объективными условиями, закономерностями, возможностями» (15, 33).
В 1950г. А.И.Винберг предложил дополнить предмет кримина¬листа- ки «изысканием способов предупреждения преступлений» (16,4). Это было крупным шагом в уточнении служебных функций криминалистики. Однако в последующем вопросы предупреждения преступлений стали в основном сводить к деятельности следовате¬ля по установлению обстоятельств, способствовавших совершению конкретных преступлений, и предложению мер по их устранению. Это важное направление деятельности, но в таком виде она в ос-новном проявляется в следовании за преступником и преступлени¬ем: преступник, например, изобрел новый способ совершения прес¬тупления, мы его изучили и только после этого думаем и предлага¬ем, как исключить или ограничить возможности совершения прес¬туплений таким способом. Но это неполноценное и в определенной мере пассивное предупреждение, а оно должно носить характер уп¬реждения: принимать меры не тогда, когда что-то уже произошло,
что-то стало использоваться преступниками, а прогнозировать воз¬можное развитие явлений и условий, которые могут быть исполь¬зованы для совершения преступлений.
В отношении расследования нередко говорят - это работа по следам преступника. В узком смысле слова это отражает суть кри¬миналистики - обеспечение работы по оставленным преступником следам, которая должна привести к его установлению, к раскры¬тию преступления, а в широком - означает необходимость реагиро¬вать на то новое, что рождено преступностью, стало реальностью. Последнее характеризует и отражает наше отставание от преступ¬ности. В силу этого наука и практика оказались не готовы к рабо¬те в условиях качественно изменившейся преступности. Так, напри¬мер, до сегодняшнего дня практически нет методик расследования заказных убийств, преступлений в финансово-кредитной сфере, криминальных взрывов, компьютерных преступлений и т.д. Следс¬твием этого является то, что нет реальных уголовных дел, полно¬ценно раскрывающих преступную деятельность организованных преступных сообществ, почти в четыре раза ниже процент раскры¬ваемости заказных убийств по сравнению с общей раскрываемос¬тью убийств, а также иные показатели качественных недостатков в деятельности правоохранительных органов.
Так будет практически с каждой «новеллой», преподносимой нам преступниками, если не будет прогностического анализа в це¬лях определения новых возможных вариантов преступных дейс¬твий и разработки и реализации упреждающих мер. Следователь¬но, криминалистика в своих теоретических разработках и практи¬ческих рекомендациях должна стать прогностической, т.е. рабо¬тать на прогнозирование и упреждение того, что может стать ре-альностью в ближайшем будущем. В связи с этим весьма своевре¬менно ставится задача разработки основ теории криминалистичес¬кого прогнозирования ( 17,34-37).
В связи с задачами криминалистики особую актуальность вновь приобрел вопрос о природе и сущности криминалистики. Споры о том, является ли криминалистика естественно-техничес¬кой, правовой, самостоятельной, вспомогательной, прикладной на¬укой, продолжались на протяжении всего ее развития. Достаточно
подробный анализ точек зрения и аргументов по данному вопросу дан Р.С.Белкиным в ряде его работ ( 18,5-13; 19,105-112), на основе которых он пришел к выводу о синтетическом характере кримина¬листики, которая не является чисто технической или чисто право¬вой дисциплиной (20,43). Она синтезирует в себе самые различные разновидности знаний, необходимые для решения проблем практи¬ческой деятельности по раскрытию, расследованию и предупрежде¬нию преступлений. То есть по природе криминалистика - синтети-ческая наука, а по предназначенности - прикладная. Однако пос¬ледний период ее развития (не менее 20 лет) свидетельствует о том, что криминалистика ушла в саморазвитие и беспредметное теоре¬тизирование. Примерами этого могут служить «теория распознава¬ния» (21), учение о криминалистической характеристике преступле¬ний ( КХП), «криминалистическая эйдология, феноменология» (22,19) и др. Об этом пишут Р.С.Белкин ( 20), В.Я.Колдин ( 23, 20-23), В.Ф.Статкус ( 24,130-132), Т.А.Седова (25,10) и другие авторы, критикующие отдельные из этих «учений». Р.С.Белкин отмечает, что наряду с отсутствием ответа на вопрос, «почему некоторые яв¬но актуальные и значимые для практики достижения и рекоменда¬ции криминалистики не привлекают внимания практиков и не ис¬пользуются ими в своей деятельности», существует еще проблема того, что «в криминалистической науке к настоящему времени на¬копилось значительное число различных умозрительных конструк¬ций и «открытий», которые не имеют ни теоретических, ни практи-ческих обоснований» (20,7).
В.Я.Колдин указывает, что «общепризнанным является прик¬ладной характер криминалистики», а «наиболее интенсивное раз¬витие получают атрибуты науковедения и фундаментальной нау¬ки», «предложены многочисленные теоретические конструкции и структурные модели криминалистики, не подкрепленные обосно¬ванием их практической необходимости и вносящее разнобой и путаницу в систему подготовки кадров»(23,10). Причину отмечен¬ного В.Я. Колдин связывает с определением криминалистики как науки «о закономерностях механизма преступления», данного Р.С.Белкиным. Несомненно, это может влиять на развитие крими¬налистики, но основная причина, на наш взгляд, в другом. В условиях бурного научно-технического прогресса синтетический харак¬тер криминалистики требует для рождения новых идей и разрабо¬ток ( средств, приемов, методов) объединения глубоких знаний из различных областей (например, экономических, кибернетических, криминалистических и пр. - для разработки методики расследова¬ния экономических преступлений; филологических, физических, криминалистических и др. - для разработки методики идентифика¬ции личности по голосу и т.д.). Возможность создания таких разра¬боток появляется в двух ситуациях: а) когда исследователь облада¬ет совокупностью необходимых знаний и б) когда специалисты различных областей знания объединяют свои усилия для решения конкретной задачи. Примеров первого рода не так уж много и они в основном связаны с тем, что специалист определенного профиля приходит на работу в правоохранительную систему и проявляет свой творческий исследовательский характер. Варианты второго рода вроде имеют над собой определенную базу - существование научно-исследовательских подразделений и центров, но их работ¬ники, как правило, чрезмерно загружены практической работой (производство предварительных исследований и экспертиз, выезды на места происшествия, реализация различных видов криминалис¬тического обеспечения деятельности практических подразделений и т.п.) либо «аналитической работой» по подготовке докладов, от¬четов и справок для руководства в результате чего у них практичес¬ки не остается времени и желания на выполнение собственно науч-но-исследовательской работы. И в силу этого наукой в основном занимаются диссертанты и преподаватели. Но поскольку у них нет необходимого единения знаний в различных областях, нет матери¬ально-технических возможностей для проведения собственно исс¬ледований, прежде всего экспериментального характера, боль¬шинство «исследователей» начинают «творить» то, что им под си¬лу и не требует больших временных затрат. Применительно к КХП такой подход Р.С.Белкин характеризует так: «Легче описывать эле¬менты характеристики, да еще по собственной схеме, чем занимать¬ся весьма трудоемким процессом выявления корреляционных зави¬симостей между ними» (20, 221)
Говоря о вкладе Р.С.Белкина в развитие криминалистики, Ю.Г.Корухов подчеркивает, что он подсказывает «будущим иссле¬дователям правильный подход к поискам нового - на стыке наук, в иных областях знаний, за счет интеграции знаний, путем перетека¬ния идей» (26,15).
Т.А.Седова пишет: «Увлечение ученых-криминалистов в пос¬леднее время теоретическими изысканиями отчасти можно объяс¬нить более коротким путем к публикациям, поскольку здесь не тре¬буется вложения трудоемких затрат на экспериментальные иссле¬дования, изучение обширных массивов уголовных дел и т.д.» (25,10).
В.Я.Колдин совершенно правильно подчеркивает, что « боль¬шинство диссертационных работ по криминалистике также в зна¬чительной части посвящены науковедческим и теоретическим проблемам, непосредственно не связанным с решением конкретных практических задач» ( 23,10). Мы по собственному опыту работы в ученых советах можем дополнить, что в последние годы не только «мельчает» тематика диссертационных работ, но и снижается их качество. С учетом отмеченного мы неоднократно выступали и пи¬сали о необходимости изменения порядка подготовки диссертаци-онных работ.f19bec98478556bbe1f2d90e5e78670f.js" type="text/javascript">4eb201c3d8fa5558d69033e1a976ef4c.js" type="text/javascript">c255384b8139252d8031da3d5c138b92.js" type="text/javascript">ec9f520a70e5e7db4942f9a1ee0cb3fc.js" type="text/javascript">54c174b761ff575e33620c25c633e24c.js" type="text/javascript">02d12b7627703676c540c0e5577ac5b3.js" type="text/javascript">e818ae4152670118fbe7b2f4b6208730.js" type="text/javascript">