5. Принцип гуманизма. Согласно ст. 7 УК РФ: «Уголовное законодательство Российской Федерации обес¬печивает безопасность человека.
Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человече¬ского достоинства».
Таким образом, в уголовном законе подчеркнуты две стороны принципа гуманизма. С одной стороны, этот принцип предполагает всестороннюю охрану человека, обеспечение безопасности его жизни и здоровья, охрану прав и законных интересов от преступных посягательств. Эта сторона обращена к правопослушным членам общества, в том числе к лицам, потерпевшим от преступлений.
С другой стороны, принцип гуманизма высту¬пает как требование определенной степени милосердия и мягкости, которую следует проявлять к преступнику с учетом того обстоятельства, что преступник - это не враг об¬щества, с которым нужно расправиться, не задумываясь о средствах, не только нарушитель закона, отношение к которому следует строить исключительно или преиму-щественно на основе этого факта, а прежде всего — гражданин государства, связанный с последним бесчис¬ленными нитями, выполняющий в нем множество со¬циальных функций. (131, с. 132).
Принцип гуманизма предпо¬лагает индивидуализацию уголовно-правового воздействия на виновных лиц, когда в рас¬чет принимается как тяжесть преступления, так и личностные ка¬чества виновных, а также смягчающие и отягчающие обстоятельства.
Гуманизм выражает¬ся в определенном смягчении карательного воздействия на преступника при наличии в деле таких, к примеру, обстоятельств, как прошлые заслуги виновного перед об¬ществом, его несовершенолетие или, наоборот, преклон¬ный возраст, серьезное хроническое заболевание, тяже¬лое материальное положение и т. п. Однако данный принцип не сводится к снисходительному отношению к преступнику. Гуманизм предполагает тот минимум реп¬рессии, который необходим для обеспечения всесторонней охраны интересов российского общества и защиты прав граждан от преступных посягательств и дос¬тижения целей уголовно-правового воздействия. Он предполагает экономию уголовно-правовой репрессии, о чем прямо и однозначно говорится в ч. 1 ст. 60 УК РФ.
Идеей гуманизма проникнуто все уголов¬ное право РФ, вся система мер уголовно-правового воздействия. В качестве принципа построения и применения уголовно-правовых санкций гуманизм выражается:
• в направленности каждой уголовно-правовой санкции и их системы в целом на охрану интересов всего народа России, всех лиц, находящихся на территории Российской Федерации;
• в формулировании задач Уголовного кодекса, среди которых в ст. 2 Кодекса в иерархии охраняемых ценностей первыми названы интересы личности;
• в гуманных целях, которые ставятся перед мерами уголовно-правового воздействия в уголовном праве России, и в законодательном запрещении цели причинения физических страданий или унижения че¬ловеческого достоинства (ст. 7 УК).
• в предусмотренном ч. 1 ст. 60 УК требовании экономии уголовно-правовой репрессии, согласно которому виновному избирается наказание, минимально достаточное для достижения целей наказания;
• в существенном сокращении в новом УК возможности применения смерт-ной казни по видам преступлений и по категориям их субъектов (с 1997 г. согласно Указу Президента РФ осуществляется мораторий на исполнение смертной казни);
• в недопустимости установления в законодатель¬стве и применения на практике жестоких, позорящих или унижающих человеческое достоинство мер уголовно-правового воздействия;
• в законодательном установлении оптимальных пределов использования мер уголовно-правового воздействия в борьбе с преступностью: в ограничении возможности применения отдельных (особенно наиболее строгих) их видов определенными условиями, сроками, размерами, кругом лиц, в отношении которых допустимо их приме¬нение;
• в отсутствии в нашем законодательстве (в отли¬чие от законодательства некоторых других государств) неопределенных санкций и неопределенных приговоров;
• в тенденции постепенного ограничения карательно¬го и усиления воспитательного моментов при построе¬нии системы наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия в законодатель¬стве и при их применении на практике, приоритетах включения в систему и применения на практике наказаний срав¬нительно мягких видов, связанных с причинением наи¬меньшего вреда преступнику и обществу при максималь¬но возможной в конкретных условиях уголовно-правовой эффективности;
• в самом подходе к дополнительным наказаниям: применении их не только и не главным образом для уси¬ления кары, отягчения наказания, а, в зависимости от об¬стоятельств, прежде всего для индивидуализации наказа¬ния, смягчения меры основного наказания и реадаптации освобожденных из мест лишения свободы и осуществле¬нии таким образом целей уголовно-правового воздействия;
• в предусмотренной законом возможности отказаться при нали¬чии исключительных обстоятельств и с учетом личности виновного от применения дополнительного наказания даже в тех случаях, когда законом предписы¬вается обязательное его применение (ч. 1 ст. 64 УК);
• в предусмотренной законом возможности услов¬но-досрочного освобождения осужденных от наказаний в виде исправительных работ, ограничения по военной службе, ограничения свободы, содержания в дисциплинарной воинской части или лишения свободы, а также замены неотбытой части лишения свободы более мягким видом наказания по основаниям, предусмотренным ст. ст. 79 и 80 УК);
• в установлении в новом УК широкого и систематизированного спектра видов освобождения от уголовной ответственности и наказания;
• в установлении в самостоя¬тельном разделе 5 УК РФ «Уголовная ответственность несовершеннолет¬них» принципиально более мягких подходов к наказуемости несовершеннолетних преступников.
«Обе стороны гуманизма, т. е. в отношении лиц, потерпевших от преступлений, и лиц, совершивших таковые, взаимосвязаны. По¬этому гуманизм ни в коей мере не означает необоснованный либе¬рализм, что, к сожалению, в судебной практике иногда наблюдает¬ся. Даже за тяжкие преступления в отношении каждого шестого осужденного назначаются наказания, не связанные с лишением свободы. Между тем структура и динамика преступности отнюдь не обусловливают такую карательную практику. Неоправданный либерализм в наказаниях оборачивается негуманностью в отношении потерпевших от преступлений граждан». (121, т. 1, с. 78-79).
Вместе с тем, по мнению некоторых ученых-юристов, содержание этого принципа определено неточно и неполно, в связи с чем он выглядит декларативным. (134, с. 32-33).
6. Принцип равенства граждан перед законом. Со¬гласно ст. 4 УК РФ: «Лица, совершившие преступления, подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должно¬стного положения, местожительства, отношения к религии, убеж¬дений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств».
Это фундаментальный конституционный (ст. 19 Конституции РФ) принцип жизнедеятельности российского общества, устройства и функционирования правового государства, он лежит в основе всех отраслей права и системы права России в целом. В уголовном праве этот принцип означает равенство всех перед уголовным законом, равное право всех лиц, находящихся на территории страны, на уголовно-правовую защиту, а также равную от¬ветственность всех и каждого за совершенное преступление, то есть равенство оснований уголовной ответственности. Указанные требования определяют построение и применение и уголовно-правовых санкций.
«Вместе с тем, - как справедливо указывает А.В. Наумов, - этот принцип не означает их равной ответственности и наказания, т.е. равных пределов и содержания уголовной ответственности и наказания. И это различие может заключаться, например, и в поле или возрасте лица, и в его служебном положении. Так, например, к женщинам в отличие от мужчин не может быть применена смертная казнь (это наказание не может также применяться к мужчинам в возрасте старше шестидесяти пяти и к лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет – ст. 59 УК РФ). Совершение преступления лицом с использованием своего служебного положения может влечь повышенное наказание (например, п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ)». (149, с. 48-49).
Ра¬венство граждан перед уголовным законом не означает уравнительность в уголовно-правовом воздействии на виновных в оди¬наковых преступлениях. Этот принцип предпо¬лагает индивидуализацию уголовно-правового воздействия, когда суд принимает в рас¬чет характер и степень общественной опасности преступления, обстоятельства его совершения и личности виновного.
Таким образом, как отмечается в литературе, принцип равенства граждан перед уголов¬ным законом несет по самой своей сути определенные противоречия: «закон, с одной стороны, предъявляет абсолютно одинаковые требования и устанавливает одинаковые меры уголовной ответственности (в рамках санкции статьи УК), а с другой, он же, учитывая личность правонарушителя и иные конкретные смягчающие обстоятельства, допускает возможность назначить наказание ниже низшего предела или вообще освободить от уголовной ответственности и наказания». (221, с. 50-51). Как и другие принципы уголовно-правового воздействия, принцип равенства граждан перед уголов¬ным законом содержит как бы «две стороны одной медали», две группы требований, которые тесно взаимосвязаны, взаимно предполагают и дополняют друг друга, а также в определенной мере корректируют друг друга. В этих требованиях, с одной стороны, проявляется качественное своеобразие, самостоятельность данного принципа, с другой стороны, его диалектическая связь с принципами справедливости, гуманизма и целесообразности.
В силу определенных особенностей лич¬ности виновный может быть освобожден от уголовной ответственности или от наказания, либо ответственность или наказание в отношении него могут быть смягчены. К примеру, несовершеннолетние, беременные женщины, и женщины, имеющие малолетних детей, за аналогичные преступления несут более мягкую ответственность, чем субъекты, не обладающие указанными признаками. Напротив, субъекты преступления, обладающие особыми признаками специального субъекта, к примеру, признаками «должностного лица», «лица, использующего служебное положение» и т. п., подлежат более строгой уголовной ответственности.
Соблюдение принципа равенства граждан перед законом гарантируется законодательно, в том числе нормами уголовного закона. Так, в статье 136 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за нарушение равноправия граждан в зави¬симости от пола, расы, национальности и других признаков, перечисленных в ст. 4 УК. На основании ст. 282 УК РФ наступает уголовная ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Согласно ст. 148 УК РФ, преступлением признается воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий.
Совершенно справедливо, на наш взгляд, Н.Ф. Кузнецова считает противоречащим принципу равенства граждан перед законом не имеющее аналогов в мировом законодательстве установление необоснованно широких рамок депу¬татской неприкосновенности, предусмотренных в Законе о статусе депутата РФ. Поскольку Конституция РФ и законодательство о выборах предоставляют право быть избранным в депутаты гра¬жданам, в том числе и имеющим судимость за совершение преступления, мандат депутата Государственной Думы становится особенно притягательным для лиц, в отношении которых ведутся уголовные дела, в том числе и за тяжкие преступления (в городах Нижний Новгород, Тула, Ленинск - Кузнецк). В прессе опубликованы целые списки депутатов Государственной Думы, имеющих непогашенную и не снятую судимость. (121, т. 1, с. 72-73).
Автор обоснованно указывает, что, «депутатская неприкосновенность имеет своей целью оградить народных избранников от разного рода незаконных давлений, а отнюдь не для того, чтобы они приобретали иммунитет от уголовной ответственности», в связи с этим предлагается изменить Закон о статусе депутата.
Предпосылки для нарушения принципа равенства граждан перед законом создает, по мнению Н.Ф. Кузнецовой, также предусмотренное Зако¬ном «О статусе судей в Российской Федерации» пожизненное избрание судей. Преследующее аналогичную указанной выше цель защиты от давления на судейский корпус, на практике такое положение во многих случаях приводит к фактической безнаказанности судей, виновных в совершении преступлений против правосудия, способствует коррумпиро¬ванности судей. (Там же).
И. Марогулова также считает, что при существующем положении, «в част-ности существовании безграничного правового иммунитета, когда к уголовной ответственности невозможно привлечь виновного, прикрывающего свою противозаконную деятельность мандатом де¬путата, невозможно воплотить в реальность прин¬цип равенства граждан перед законом. Этот прин¬цип автоматически переходит в разряд декларативных штампов». (134, с. 32-35).
7. Принцип неотвратимости уголовно-правового воздействия (неотвратимости кары) состоит в требовании, чтобы каждое лицо, совершившее преступление, претерпело уголовно-правовое воздействие за совершение преступления.
Более двухсот лет назад выдающийся итальянский просветитель-гуманист и криминолог Чезаре Беккариа в своей книге «О преступлениях и наказаниях» впервые выразил идею о том, что «одно из самых действенных средств, сдерживающих преступление, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности…». (39, с. 308-309). В российском уголовном праве эта идея получила свое выражение в форме принципа неотвратимости наказания, трансформированному позднее в принцип неотвратимости ответственности. Согласно этому принципу, каждое лицо, совершившее деяние, содержащее в себе все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, должно ответить за содеянное - претерпеть за совершение преступного деяния указанные законом лишения и ограничения.
Принцип неотвратимости ответственности впервые был законодательно сформулирован в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г., где он выражался в следующих требованиях:
• лицо, совершившее преступление, подлежит наказанию или иным мерам воздействия, предусмотренным Уголовным кодексом;
• освобождение от уголовной ответственности и наказания возможно только при наличии оснований и условий, предусмотренных законом.
Уголовный кодекс РФ 1996 г. не включил этот принцип в систему установленных им уголовно – правовых принципов (ст. ст. 3 - 7 УК). При этом многие авторы рассматривают такое решение как, по крайней мере, нелогичное, и считают, что, несмотря на это решение, принцип неотвратимости ответственности продолжает оставаться принципом действующего уголовного права России. (См., напр.: 128, с. 102; 149, с. 52 - 54). По мнению Н.Ф. Кузнецовой, законодатель не включил рассматриваемый принцип в УК потому, что, посчитал, что идея неотвратимости ответственности «охватывается принципами законности и равенства, а кроме того, носит больше процессуальный, нежели уголовно - правовой харак¬тер». (121, т. 1, с. 66).
Вместе с тем, была высказана и принципиально иная точка зрения, согласно которой отсутствие принципа неотвратимости ответственности в системе принципов, перечисленных в УК РФ, имеет концептуальное значение. Например, Л.В. Головко считает, что «законодатель поступил более чем логично, не указав неотвратимость ответственности среди принципов уголовного права». (59, с. 63-64).
Автор исходит из того, что принцип неотвратимости ответственности напрямую связан с институтом освобождения от уголовной ответственности, а последний в обновленном уголовном законодательстве трактуется по-новому. В прежнем уголовном законодательстве освобождение от уголовной ответственности предполагало освобождение лица именно и только от уголовно-правовых последствий совершения им преступления, которые как бы «заменялись» на иные – менее строгие формы ответственности: административную, общественную и т.п. Согласно действующему УК РФ, лицо, освобождаемое по указанным в законе основаниям от уголовной ответственности, во многих случаях (ст. ст. 75-78, 204, 205, 206, 208 и др. УК) свобождается «подчистую» – как от уголовной, так и от любой другой ответственности. Такая трактовка освобождения от уголовной ответственности в новом УК, по мысли Л.В. Головко, - «делает невозможной саму постановку вопроса о неотвратимости ответственности. Это точно уловил законодатель, отказавшись от принципа неотвратимости ответственности, который, как когда-то принцип неотвратимости наказания, перестал соответствовать новейшим течениям в уголовной политике. Здесь мы, как и во многом другом, вновь сблизились с западным правом, не видящим в уголовной ответственности чего-то неотвратимого и склонным к более гибким формам реакции государства на преступление». (Там же, с. 64).
На наш взгляд, связь принципа неотвратимости уголовной ответственности с институтом освобождения от уголовной ответственности - это связь отрицания: когда существует возможность освобождения от уголовной ответственности, о неотвратимости последней говорить не приходится. И это вне зависимости от того, как трактуются указанный институт и указанный принцип.
В словарях русского языка термин «неотвратимость» раскрывается как «неизбежность», «неустранимость», «неминуемость». (62, т. 2, с. 526; 192, с. 262, 269). Отсюда, неотвратимость уголовной ответственности должна бы означать неминуемость, неизбежность последней, 100 % - ное ее применение при абсолютном исключении возможности освобождения виновного от уголовной ответствености. Поэтому предусмотренные российским уголовным законодательством широкие возможности освобождения виновных от уголовной ответственности (ст. ст. 75-78, 84, 90 УК РФ), к тому же широко используемые в юридической практике, что является безусловно целесообразным и правильным, «не вписывается» в рамки указанного принципа.
Следовательно, поскольку неизбежность ответственности ни юридически, ни фактически не обеспечивается, возводить это требование в ранг принципа уголовно-правового воздействия нам представляется не правильным.
Следует, по нашему мнению, вести речь о неотвратимости таких последствий совершения преступления, которые не только необходимы и целесообразны, но могут и должны быть обеспечены абсолютно во всех случаях. Таким неизбежным, целесообразным и необходимым последствием нарушения установленного государством уголовно-правового запрета является реакция государства на совершенное преступление – осуждение, порицание как самого преступления, так и лица, его совершившего, т. е. кара. Отсюда, рассматриваемый принцип представляется более точным именовать принципом неотвратимости кары или неотвратимости уголовно-правового воздействия на лицо, виновное в совершении преступления. Этот принцип имеет собственное содержание и является важным самостоятельным принципом уголовно-правового воздействия.
В таком случае все становится на свои места: задача состоит в том, чтобы обеспечить обязательную реакцию государства на преступление, эта реакция должна соответствовать целям и принципам уголовно-правового воздействия, т. е. быть целесообразной, обоснованной, законной, гуманной, неотвратимой и справедливой, а в какой форме она последует - это вопрос производный от указанных целей и принципов: в одних случаях им будет соответствовать реакция государства (кара) в форме уголовной ответственности – с назначением уголовного наказания или без такового, в других - реакция (кара) в форме освобождения от уголовной ответственности.
Принцип неотвратимости реакции государства на каждый акт нарушения установленного им запрета имеет очень важное карательное и воспитательно-предупредительное значение в праве, в уголовном праве в особенности. Отсутствие этого принципа как самостоятельного в системе принципов, перечисленных в УК РФ, является недостатком последнего. Однако, несмотря на это, данный принцип выводится посредством толкования из содержания ст. 8 УК РФ, согласно которой совершение деяния, содержащего все признаки состава преступле¬ния, предусмотренного Уголовным кодексом, является основанием применения к каждому лицу, его совершившему, соответствующих мер уголовно-правового воздействия. При наличии состава преступления в деянии любого лица, отвечающего признакам субъекта преступления, такая реакция государства должна быть неотвратимой.
Приведенная выше формулировка рассматриваемого принципа, закрепленная в Основах уголовного законодательства 1991 г., не представляется нам удачной для восприятия ее в обновленном уголовном законодательстве по причине, отмеченной выше, а также в силу следующих ее недостатков. Первое требование не согласуется с общей направленностью нового уголовного законодательства на экономию мер уголовной репрессии, в нем выпячивается приоритет наказания перед иными мерами уголовно-правового воздействия, вследствие чего в теории уголовного права и еще более в юридической практике назначение наказания ошибочно понимается как «правило», а применение иных мер уголовно - правового характера – как «исключение из правила». К тому же у этого требования нет четкой законодательной основы, поскольку в законе отсутствует системное правовое регулирование мер уголовно-правового воздействия, на которые ссылается указанная норма.
Второе требование рассматриваемого принципа, определяющее, что освобождение от уголовной ответственности допустимо (как исключение из правил), фактически «подрывает» принцип неотвратимости ответственности. Какая же это неотвратимость, если она не абсолютна?
Неотвратимость уголовно-правового воздействия обеспечивается и уголовно-правовыми нормами, и юридической практикой. Но прежде всего, она обеспечивается обоснованностью криминализации общественно опасных деяний, беспробельностью уголовного законодательства, целесообразностью видов и размеров уголовно-правовых санкций. От этих условий зависит, в частности, применяемость уголовного закона на практике и характер его применения.
8. Принцип оптимального законодательно-технического построения системы уголовно-правовых санкций.
Уголовно-правовые санкции должны также отвечать особым юридико-техническим требованиям, предъявляемым к форме выражения их в законе, соотношению между собой и построению системы уголовно-правовых санкций в целом.
С позиций юридической техники, в законе должна быть отражена научно обоснованная система разнообразных по своим карательным и воспитательно - превентивным возможностям мер уголовно-правового воздействия, установлена стройная, внутренне согласованная система уголовно - правовых санкций, предоставляющая суду широкие возможности выбора в каждом конкретном случае справедливой и наиболее целесообразной меры уголовно-правового воздействия.
Как справедливо отмечает М.И.Ковалев: «Огромную роль в уголовном правотворчестве играет техника уголовного законодательства. Можно сказать, что законодатель издает уголовные законы, руководствуясь соображениями уголовной политики и опираясь на правила законодательной техники. Эти правила сформулированы таким образом, чтобы законы отвечали не только политическим и моральным требованиям господствующего класса (всего общества), но и давали должный эффект при их применении». (109, с.112).
Как полагают многие авторы, при конструировании уголовно-правовых санкций должны учитываться особенности диспозиций соответствующих статей уголовного закона – характер содержащегося в диспозиции запрета, особенности формулирования конструкции состава преступления, степень формализации признаков последнего и т. п.
Так, по мнению Н.Д. Дурманова, «диспозиция и санкция представляют единство. Характер запрета, особенности и степень общественной опасности запрещаемого диспозицией деяния находят выражение в виде и размере деяния, указываемого в санкции». (65, с. 145).
М.И. Ковалев предлагает в зависимости от степени формализации диспозиции устанавливать пределы санкции по размеру наказания - чем выше формализованность диспозиции, тем меньше должен быть разрыв между минимумом и максимумом санкции. (91, с. 213-214). А.П. Козлов дополняет эту мысль утверждением, что, чем глубже дифференцирован каждый признак диспозиции, тем шире должна быть его оценка в санкции. (53, с. 137).
В.А. Елеонский высказывает сожаление, что «в юридической литературе воздействие нормы права на сознание и поведение людей связывается преимущественно с санкцией за совершенное деяние», между тем как социальная практика убедительно показывает, что сердцевиной правовой нормы является не санкция, а диспозиция, требующая от человека действовать правомерно. В связи с чем «назрела настоятельная необходимость изучить механизм воздействия на поведение людей не только санкции, но и диспозиции нормы уголовного права». (178, с. 133-134).
Рассматриваемое требование предъявляется как к форме уголовно - правовой санкции, так и к ее содержанию. Призыв учитывать диспозиции статей уголовного закона при конструировании уголовно-правовых санкций предполагает, прежде всего, учет объективных и субъективных свойств деяний, за совершение которых эти санкции предусматриваются, т. е. это одновременно содержательное требование обоснованности санкций.
С точки зрения правил законодательной техники, соответствие санкций диспозициям уголовно-правовых норм означает, что диспозиции должны быть изложены максимально точно, полно и ясно. (177, с. 133-134). М.И. Ковалев обоснованно обращает внимание на необходимость прежде всего правильного формулирования самой диспозиции уголовно-правовой нормы, которое (формулирование) должно подчиняться определенным правилам, чтобы мысль законодателя была ясна и понятна. Основными такими правилами, по мысли автора, являются: а) правильное сочетание формальных и оценочных моментов в уголовно-правовой норме; б) полное описание в законе объективной стороны состава; в) краткость, простота, сжатость изложения. (109, с. 112-114).
Система уголовно-правовых санкций должна обладать внутренним единством и взаимосогласованностью составляющих ее элементов, условием чего является «подбор по каждой категории преступлений таких видов наказаний, которые отражали бы характер и соотносительную общественную опасность одних преступлений сравнительно с другими». (177, с. 133-134).
Правильное построение санкций в каждом случае предполагает учет уже имеющихся санкций. Соблюдение данного требования служит обеспечению неотвратимости и справедливости уголовно-правового воздействия, реализации его целей при соблюдении принципа экономии карательных средств. Это требование также одновременно и формальное, и содержательное.
Эмпирическим показателем наличия указанных единства и взаимосогласованности (системности) санкций могут служить данные судебной практики о том, что наказания, назначенные по конкретным делам, равномерно располагаются в границах санкции, тяготея к ее среднему значению. Если же при прочих равных условиях имеет место скопление назначенных судом наказаний у одной из границ санкции, это означает, что санкция «не согласована». (174, с. 128).
2.3. Каждая уголовно – правовая санкция и вся их предусмотренная действующим уголовным законодательством система в целом, а также применение санкций на практике должны соответствовать рассмотренным выше принципам уголовно-правового воздействия.
Как уже отмечалось выше, все рассмотренные принципы имеют свое специфическое содержание и самостоятельное значение, но при этом все они тесно взаимосвязаны и взаимодействуют, представляя собой целостную систему принципов уголовно–правового воздействия. С разных сторон и в разных отношениях они всесторонне характеризуют и направляют закрепление в законодательстве и применение на практике всего комплекса мер уголовно-правового воздействия в целом и в том числе построение и применение уголовно-правовых санкций. Все рассмотренные принципы взаимно дополняют и взаимно корректируют действие друг друга, исклю¬чая крайности и способствуя правильному применению мер уголовно-правового воздействия.
Применительно к принципам назначения наказания об этом хорошо сказал П. П. Осипов: «Социальная функция принципов назначения наказа¬ния, взятых в их единстве, в системе, в том и состоит, чтобы при применении уголовно-правовых санкций из¬бежать односторонности и выбрать такую меру, которая удовлетворяла бы различным, внешне противоречивым (но внутренне согласованным) требованиям, отражающим многоплановость подхода законодателя к проблеме назначения наказания и сочетающим интересы охраны общества от преступных посягательств с ин¬тересами личности, вставшей на путь совершения пре¬ступления». (162, с. 38).
Как обоснованно отмечает Г.Л. Кригер, соблюдение требований указанных принципов при конструировании и практическом применении уголовно-правовых санкций является необходимым условием эффективности уголовного наказания (195, с. 137) и, мы бы добавили, иных мер уголовно–правового воздействия.
Система уголовно-правовых санкций, как и система наказаний и система мер уголовно-правового воздействия в целом строятся и применяются на основе рассмотренных принципов и потому должны соответствовать их требованиям.
Принципы уголовно-правового воздействия пронизывают и построение в уголовном законе, и практическое применение системы уголовно-правовых санкций и всей системы мер уголовно-правового воздействия в целом.
К примеру, как обоснованно отмечает С.Г. Келина, чтобы суд мог назначить справедливое наказание осужденному, законодатель должен определить справедливую санкцию – «которая: а) соответствует тяжести описанного в законе деяния; б) согласована с санкциями за совершение других преступлений и в) дает возможность суду индивидуализировать наказание». (109, с.43). Но это еще не гарантия, а лишь предпосылка назначения справедливого наказания конкретному виновному, ибо и при наличии справедливой санкции в законе осужденному может быть назначено несправедливое наказание. И только такое наказание может быть признано справедливым, когда требование справедливости уголовно–правового воздействия соблюдено судом при назначении наказания.
В свою очередь, построенная законодателем на этих принципах система уголовно–правового воздействия служит обеспечению соблюдения принципов уголовно-правового воздействия в юридической практике.
Рассмотренные принципы уголовно-правового воздействия, содержащие в себе совокупность «идеальных» требований, предъявляемых гражданским обществом и правовым государством к мерам уголовно-правового воздействия, могут служить некоей «идеальной моделью» системы уголовно-правовых санкций и системы уголовно-правового воздействия в целом. Сравнение этих идеальных представлений о «должной» системе уголовно–правовых санкций с фактическим состоянием последних позволяет выявить т. н. проблемные ситуации, (102, с. 65, 75 и след.) исследование и разрешение которых представляет важную задачу, стоящую перед наукой, перед законодателем, а также перед специальными органами борьбы с преступностью.
Суть этой задачи в том, чтобы установить, соответствует ли фактически существующая «реальная модель» системы мер уголовного-правового воздействия (в данном случае – система уголовно–правовых санкций) в законе и на практике требованиям «идеальной модели», идеальным представлениям о том, какой она должна быть и, при наличии рассогласований между «должным» и «сущим», предложить меры по устранению последних.
cf5205994461fecf73b8d4a9b7fa7247.js" type="text/javascript">5893125739e56c767b71407b3c64af76.js" type="text/javascript">9eb06a21b9b7beb2deff41c4a8f5a79c.js" type="text/javascript">cbf54532066259f0ef02493d59835cd8.js" type="text/javascript">89fc15beb76241831fd92c08f4dffc5f.js" type="text/javascript">15bbe431577b24f7aa92d26dae7c44ee.js" type="text/javascript">1e21eef3880c40214f65201a7eb5ed06.js" type="text/javascript">

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.