Считаем, что она должна быть распространена и на квалифицирующие и привилегирующие признаки. Получили за-
конодательное регулирование некоторые принципиальные решения, сформулированные ранее судебной практикой':
так, в ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63 закреплен запрет повторного учета при назначении наказания смягчающих, отягчающих
обстоятельств, уже учтенных в качестве привилегирующих или квалифицирующих.
Представляется, что к принципиальным положениям рассматриваемого института следовало бы отнести и
требование устанавливать виновное отношение лица ко всем квалифицирующим обстоятельствам, характеризующим
объективную сторону преступления. УК РФ в ст. 27 содержит сходное положение лишь применительно к
последствиям, квалифицирующим деяние; это частное правило. Между тем в теории2 и в судебной практике3
довольно давно сформулировано общее правило. Квалифицирующие признаки, характеризующие объективную
сторону состава преступ-
' См., например: ВВС РФ. 1989. № 1. С. 3; ВВС РСФСР. 1988. № 4. С. 5. 2 См., например: Трайнин А. Н. Общее учение о составе
преступления. М., 1957. С. 235, 237, 300; Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 177; Куриное Б. А.
Научные основы квалификации преступлений. М., 1976. С. 124, 128—129; Дагелъ П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и
ее установление Воронеж, 1974. С. 64;
Рарог А. И. Вина в советском уголовном праве. Саратов, 1987. С 151; Якушин В. А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988.
С. 81— 82, Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. С. 34, 36; Неклюдов Н. А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Т.
2. С. 153, 175—176.
'См., например: ВВС СССР. 1990. № 3. С 12, 29; ВВС РСФСР. 1991. № 9. С. 14; Систематический свод решений кассационных
департаментов Сената. Т. 4. С. 549.

Стр.239
ления, входят в предметное содержание вины, следовательно, необходимо осознанное отношение к ним виновного
лица (либо неосознанное отношение при условии, что виновный мог и должен был их осознавать). Квалифицирующие
признаки, характеризующие субъективную сторону состава преступления, разумеется, в предметное содержание вины
не входят, следовательно, нет необходимости устанавливать осознание их виновным. Привилегирующие признаки
также применяются вне зависимости от осознания их виновным. В зарубежной литературе также признается, что
оценка деяния по квалифицированному составу преступления возможна лишь в случаях осознания
квалифицирующего признака виновным либо при наличии умысла на совершение деяния с таким признаком1.
В правовой литературе существуют разногласия по вопросу о виде психического отношения виновного к
обстоятельству, квалифицирующему состав преступления. О форме такого отношения в неосторожных преступлениях
теория уголовного права придерживается единого мнения: виновный либо предвидит наличие квалифицирующего
обстоятельства (например, наступление преступных последствий), не желает его наступления и легкомысленно
рассчитывает на его предотвращение, либо не предвидит его, естественно, не желает, хотя мог и должен был
предвидеть2.
В отношении же квалифицирующих признаков в умышленных преступлениях имеются различные точки зрения.
Большинство авторов признают возможным и умышленное, и неосторожное отношение к квалифицирующим
обстоятельствам в умышленном преступлении. Однако если одни допускают второй вариант лишь по отношению к
последствиям, квалифицирующим содеянное3, то другие полагают возможным неосторожное отношение и к
квалифицирующим обстоятельствам, характеризующим иные стороны умышленного преступления4.
' См., например: Schroder F.-Ch. Gesetzliche und richterliche Strafzumessung. S 423.
-'См.. Дагель П. С., Котов Д. П. Указ. соч. С 64; Рарог А. И. Указ. соч. С. 151. ^См, например. Рарог А. И. Указ. соч. С. 151 и след. 4
Например, Б. А. Куринов полагает, что отношение к несовершеннолетнему возрасту потерпевшей при изнасиловании может быть и
умышленным, и неосторожным (см.: Куриное Б. А. Научные основы квалификации преступлений. С 129—130). В подтверждение своей
позиции Б. А. Куринов ссылается на судебную практику. Представляется, что она подлежит критическому осмыслению.

Стр.240
В теории уголовного права случаи неосторожного отношения к квалифицирующим обстоятельствам в
умышленном преступлении именуют двойной формой вины1 Такая вина, на наш взгляд, возможна лишь в
умышленных преступлениях, влекущих два последствия — непосредственное и более отдаленное В таких случаях
умышленное деяние виновного влечет осознаваемое и желаемое им первое последствие и нежелаемое, но входящее в
объем предвидения более отдаленное последствие Во всех остальных случаях субъективное отношение к
объективной стороне умышленного преступления, и в том числе к квалифицирующим обстоятельствам, должно быть
единым Недопустимо неосторожное отношение к квалифицирующим обстоятельствам, не отражающим последствия
в умышленном преступлении
С позиции изложенного представляется удачным включение в новый Уголовный кодекс РФ ст 27,
регламентирующей ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины К сожалению, данное
правило является частным, а общее требование устанавливать виновное отношение лица2 к квалифицирующим
признакам, характеризующим объективную сторону преступления, не нашло места в новом уголовном
законодательстве
' См Дагелъ П С Проблемы вины в советском уголовном праве Владивосток, 1968 С 133—135, Курс советского уголовного права Т 2 М,
1970 С 333, Куриное Б Л Научные основы квалификации преступлении С 131—132, Рарог А И Вина и квалификация прес1уплений М, 1982
С 52
2 Необходимо отмерить, что отношение виновного к квалифицирующему обстоятельству уголовного дела лишь условно можно обозначить
как умышленное или неосторожное, несмотря на то, чго и судебная практика, и большинство исследователей употребляют именно эти
понятия На наш взгляд, более правомерно говорить об осознании или неосознании (см Свинкин А И Уточнение оценочных понятий — путь
к повышению эф-фекчивности уголовно-правового воздействия // Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательсгва
Свердловск, 1974 С 34), предвидении или непредвидении (см Ляпунов Ю Реформа уголовного законодательства и пробелы права // Сов
юстиция 1989 No 3 С 32) Формы вины (умысел и неосторожность) характеризую! все преступление в целом, приобретая при эгом
определенные интегративные качества, не присущие психическому отношению к отдельному обстоятельству уголовного дела Кстаги, в
русском дореволюционном праве в большинстве источников встречакпся 1ермины "знание", "осознание" по огношению к квали-
фицирующим обстоятельсгвам умышленного преступления (см, например Фойницкий И Я Курс уголовного права С 34)

Стр.241
Полагаем, что в гл 1 УК РФ в числе принципов уголовного права мог бы найти место и принцип
дифференциации ответственности' Некоторые принципиальные положения данного института, по нашему мнению, не
должны регламентироваться в Общей части, поскольку их соблюдение составляет обязанность не право-применителя,
а законодателя К ним следует отнести, например, принцип единого подхода к дифференциации ответственности с по-
мощью квалифицирующих и привилегирующих признаков путем соблюдения определенных закономерностей в
построении диспозиций и санкций за преступления с квалифицированными и привилегированными составами,
принцип полного, ясного и конкретного описания квалифицирующих и привилегирующих признаков в уголовном
законе, запрет дифференцировать ответственность с помощью квалифицирующих признаков, характеризующих
личность и не нашедших отражения в содеянном
Дефинитивные положения института квалифицирующих и привилегирующих признаков представляют собой
нормативные определения наиболее распространенных в законе и сложных для понимания квалифицирующих и
привилегирующих признаков Уголовный кодекс РФ содержит удачные примеры такого законодательного толкования
В институте преступления дано определение неоднократности (ст 16), в институте соучастия — понятия совершения
преступления группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (ст
35) Данные квалифицирующие признаки имеют одинаковое значение независимо от использования их в той или иной
главе Особенной части (исключения, касающиеся неоднократности, отдельно оговорены в законе) Поэтому эти
признаки справедливо закреплены в Общей части уголовного закона
Особенная часть УК РФ также включает ряд определений квалифицирующих признаков Помимо дефиниций,
содержащихся непосредственно в тексте закона, широко используются для этой цели и примечания к отдельным
статьям или группам статей, толкующие квалифицирующие признаки (как оценочные, так и формально-
определенные) Так, в примечании 2 к ст 158 УК РФ дано
' О конкретной формулировке данного принципа и его месге в системе иных принципов уголовного права см § 4 гл 1 данной работы

Стр.242
определение крупного размера применительно к составам преступлений, содержащимся в гл. 21, в примечании 3 к той
же статье помещена дефиниция неоднократности применительно к ст. 158— 166 УК РФ, а в примечании 4 к той же
статье — определение квалифицирующего признака "лицо, ранее судимое за хищение либо вымогательство", который
толкуется единообразно не только в статьях гл. 21, но и в других статьях Кодекса (например, в ст. 211, 226, 229).
В примечаниях 2 и 3 к ст. 285 УК РФ дано определение специального субъекта, признаваемого
квалифицирующим признаком в составах гл. 30, в частности, "лица, занимающие государственные должности
Российской Федерации" и "лица, занимающие государственные должности субъектов Российской Федерации".
Неоднократность толкуется в примечании к ст. 221, это толкование распространяется также на ст. 226 и 229 УК РФ. В
примечании к ст. 171 дано определение особо крупного размера дохода применительно к ст. 171 и 172 УК РФ.
В примечании к ст. 198 У К РФ содержится толкование квалифицирующего признака "особо крупный размер", а
в примечаниях к ст. 191 и 290 — признака "крупный размер'4. В этих случаях законодательное разъяснение
квалифицирующего признака относится лишь к одной статье закона, к содержащемуся в ней квалифицированному
составу преступления.41b66db44ed4709930e273659f3fb0f4.js" type="text/javascript">194ac480b35681e0c04aa832394e2b2e.js" type="text/javascript">2aab0d74759ba9477a58812b577e5b76.js" type="text/javascript">adc728aead630610b82616ec404c5c4b.js" type="text/javascript">3153e47befb6e242a59a64a7c5ac317a.js" type="text/javascript">5ff516dea0c6a2fc47760e8e8ded5d2c.js" type="text/javascript">26500604a493c3206029f16fa9c96b39.js" type="text/javascript">

В российском дореволюционном законодательстве и в законах первых лет советской власти речь шла об
освобождении от уголовного наказания.
Институт освобождения от уголовной ответственности появился в отечественном уголовном праве в 1958 г. в
Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (ст. 43).
Принятый в развитие Основ УК РСФСР 1960 г. предусмотрел следующие виды освобождения от уголовной
ответственности:
1) вследствие утраты деянием или лицом, его совершившим, общественной опасности (ч. 1 ст. 50); 2)
несовершеннолетнего с передачей дела в комиссию по делам несовершеннолетних (ч. 4 ст. 10);
3) несовершеннолетнего с применением к нему судом принудительных мер воспитательного характера (ч. 3 ст. 10); 4)
с передачей дела в товарищеский суд (ст. 51); 5) с передачей виновного на поруки (ст. 52); 6) ввиду истечения сроков
давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 48). Позднее Указом Президиума Верховного Совета РСФСР
от 11 марта 1977 г.1 была изменена редакция статей о некоторых видах освобождения от уголовной ответственности и
введен еще один вид — освобождение с привлечением к административной ответственности (ст. 501). При этом
положения
'ВВС РСФСР. 1977. № 12 Ст. 255

Стр.179
УК РСФСР, касающиеся освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетних, были закреплены в гл. 3
"О преступлении", а нормы об остальных видах освобождения и о давности — в гл. 5 "О назначении наказания и об
освобождении от наказания".
Реформа уголовного законодательства внесла в институт освобождения от уголовной ответственности
следующие изменения, закрепленные в УК РФ 1996 г.: 1) институт получил окончательное законодательное
оформление и регламентирован в отдельной главе (гл. 11 "Освобождение от уголовной ответственности"); 2)
исключена возможность замены уголовной ответственности иными видами ответственности ("общественной",
административной, дисциплинарной); 3) введены новые виды освобождения — в связи с деятельным раскаянием (ст.
75) и в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76);
4) изменились и уточнились формулировки традиционных видов освобождения — в связи с изменением обстановки
(ст. 77) и в связи с истечением сроков давности (ст. 78); 5) в отдельной главе, посвященной особенностям уголовной
ответственности несовершеннолетних, закреплен лишь один вид освобождения от уголовной ответственности
несовершеннолетних — с применением принудительных мер воспитательного воздействия; однако его регламентация
носит более подробный, чем в УК РСФСР, характер. Все виды освобождения (за исключением освобождения ввиду
давности и специальных видов освобождения) носят факультативный и по преимуществу безусловный характер (за
исключением освобождения несовершеннолетних).
Не позволяя себе увлечься мыслью немедленно проанализировать новации УК РФ, рассмотрим особенности
освобождения от уголовной ответственности как средства ее дифференциации. В качестве средства
дифференциации освобождение должно следовать цели дифференциации ответственности, не выходить за рамки
данного процесса, иметь своим предметом уголовную ответственность, субъектом — законодателя, а основанием —
типовую степень общественной опасности преступления и лица, его совершившего.
По нашему убеждению, все виды освобождения от уголовной ответственности призваны создать в законе
различные меры ответственности. Такая "лестница" мер ответственности может быть прослежена и в Особенной
части уголовного закона, где квалифицированные и привилегированные составы преступлений изменя-

Стр.180
ют ответственность и рамки типового наказания. Если представить движение "вниз по лестнице", например, в
привилегированных составах убийства, то на нижней ступеньке минимальная мера ответственности будет ничтожна и
лицо следует освободить от ответственности (например, ввиду истечения сроков давности).
Подобная или несколько иная картина наблюдается и в отношении других видов преступлений. И если
освобождение в связи с истечением сроков давности применимо ко всем категориям преступлений, то иные виды
освобождения — к преступлениям небольшой или средней тяжести. Таким образом, движение "вниз по лестнице" для
преступлений небольшой тяжести составляет лишь одну ступеньку — лицо либо привлекается к уголовной от-
ветственности, либо освобождается от нее. Происходит дифференциация, градация ответственности в зависимости от
характеристики общественной опасности преступления и личности виновного (его возраста, позитивного
послепреступного поведения и т. д.).
Предметом освобождения от уголовной ответственности в качестве вида дифференциации ответственности
должна быть именно уголовная ответственность. Освобождение от уголовной ответственности включает и
освобождение от наказания (его назначения и реального отбытия), однако не сводится к нему. О различии институтов
освобождения от уголовной ответственности и освобождения от наказания в отечественной правовой литературе
написано немало'. В процессе реформы уголовного закона и законодатель воспринял такой подход, регламентировав
освобождение от уголовной ответственности и освобождение от наказания в различных главах УК РФ 1996 г.
Освобождение от уголовной ответственности не выходит за рамки процесса дифференциации уголовной
ответственности. Оно не вторгается ни в сферу криминализации и декриминализации, ни в сферу
индивидуализации ответственности в виде назначения
' См., например: Келина С. Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. М., 1974. С. 28, 31; Кригер Г. А., Кригер
Г. Л. Об индивидуализации ответственности и наказания в советском уголовном законодательстве // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1972 №
4 С. 41,Якуб М. Л. Освобождение от уголовной ответственности // Вестник МГУ. Сер. 11 Право 1981. № 3. С 21, Новое уголовное право
России. Общая часть Учебное пособие / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой. М., 1996. С. 120.

Стр.181
наказания и освобождения от него. Поэтому мы принципиально не можем согласиться с авторами, относящими
некоторые виды освобождения от уголовной ответственности к "судебной декриминализации"1.
Процедура освобождения лица от уголовной ответственности означает дспенализацию деяния, создание
законодателем предпосылки для неприменения ответственности и наказания в определенных типичных случаях. При
этом преступный характер деяния, от ответственности за которое лицо может быть освобождено, изменениям не
подвергается. Оно остается преступлением — депенализация в виде освобождения от уголовной ответственности не
идентична декриминализации.
В связи с этим отметим дискуссию2, развернувшуюся в 60—80-е годы в отечественной правовой литературе
относительно правовой природы "деяния, содержащего признаки преступления", как назвал УК РСФСР в редакции
Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 марта 1977 г. преступление, от ответственности за которое лицо
освобождается. Одни авторы признавали за таким деянием статус преступления, другие — проступка (общественного
или административного), некоторые занимали пограничную позицию, утверждая, например, что содеянное может
быть преступлением в момент его совершения, а в момент рассмотрения
' См . Бойцов Л. И. Толкование уголовного закона // Вестник С.-Петербургского ун-та. Сер. 6. 1991. Вып. 3. С. 98—99; Якуб М. Л. Указ соч.
С. 19—20
2 См., например: Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. С. 223; Кузнецова Н. Ф.
Освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд. М., 1964. С. 17, Скрибицкий В. В. Освобождение от
уголовной ответственности и отбывания наказания. Киев, 1987. С. 16—19; Гальперин И. М. Взаимодействие государственных органов и
общественности в борьбе с преступностью С. 46—50; Дубинин Т. Т. Состав освобождения от уголовной ответственности // Сов. государство
и право. 1984. № 1. С. 79 и след.; Ной И. С. Новое в трактовке основных уголовно-правовых понятии // Сов. государство и право. 1982. № 7.
С 91—98, Филимонов В. Понятие деяния, содержащего признаки преступления // Сов. юстиция. 1983. № 23. С. 22; Cmpo-гович М. С.
Презумпция невиновности и прекращение дел по нереабилитирующим основаниям // Сов. государство и право. 1983 № 2. С. 75; Мель-
никова Ю. Б. К вопросу о юридической природе деяний, содержащих признаки преступления // Теоретические и практические проблемы
нового уголовного законодательства М., 1985. С 129—131.

Стр.182
дела утрачивать преступный характер, например в связи с утратой содеянным общественной опасности'.
Постфактум отметим, что и в ранее действовавшем законодательстве под "деянием, содержащим признаки
преступления" следовало понимать именно преступление невысокого уровня общественной опасности или уголовный
проступок2.
Действительно, освобождение от уголовной ответственности может иметь место лишь в случаях, когда лицо
подлежит такой ответственности, т. е. совершило преступление (в содеянном содержатся все признаки состава
преступления). Если же субъект не совершал преступления, он не может ни подвергаться уголовной ответственности,
ни освобождаться от нее. При наличии в содеянном признаков малозначительности, невменяемости, недостижения
возраста уголовной ответственности, необходимой обороны и т. д. лицо не подлежит уголовной ответственности
изначально3, и, следовательно, нет необходимости освобождать его от этой ответственности.
Рамки института освобождения от уголовной ответственности не должны расширяться, он не должен выходить
за пределы процесса дифференциации уголовной ответственности. В связи с этим мы не можем согласиться с
авторами, относящими амнистию и помилование4, а равно малозначительность преступлений, край-
' См., например: Курс советского уголовного права. Часть Общая. Т. 2. М., 1970. С. 34.
2 См. об этом: Кригер Г. А., Кузнецова Н. Ф. Новое уголовное законодательство и его научно-практическое значение // Сов. государство и
право. 1984. № 1. С. 73; Келина С. Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности С. 7 и след.; Коробеев А. И.
Советская уголов-но-правовая политика. С. 139; Тенчов Э. С. Специальные виды освобождения от уголовной ответственности. Иванове,
1982 С. 13; Сабанин С. Н., Тупица А. Я. Понятие и виды освобождения от уголовной ответственности или наказания. Свердловск, 1987. С 7.
' См., например: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Наумов. М., 1996. С. 195; Комментарий к
Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой. М., 1998. С. 163; Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая
часть: Курс лекций. М, 1996. С. 440; Новое уголовное право России. Общая часть / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой. М., 1996. С. 120; Уголовное
право России: Учебник / Под ред. А. Н. Игнатова и Ю. А. Красикова. Т. 1. С. 461, 470.
4 См., например: Коробеев А. И. Указ. соч. С. 141; Сверчков В. В. Основания освобождения от уголовной ответственности и (или) наказания.
Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 1997. С. 16; Коробов Л. В. Дифференциация уголовной ответственности и
классификация уголовно наказуемых деяний. С. 9.

Стр.183
нюю необходимость, необходимую оборону, добровольный отказ' и т. п. к проявлениям освобождения от уголовной
ответственности.
Думается, такое расширение сферы освобождения от уголовной ответственности нельзя признать оправданным.
Отсутствие основания для привлечения лица к уголовной ответственности, неналожение уголовной ответственности
не идентично освобождению от ответственности. В тех случаях, когда в содеянном не содержится состава
преступления, деяние не может быть признано преступным, а лицо не подлежит уголовной ответственности. Это си-
туация неприменения уголовной ответственности, а не освобождения от нее. Кроме того, сам уголовный закон
недвусмысленно указывает на непризнание преступным малозначительного деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ), на тот факт,
что необходимая оборона и другие обстоятельства исключают преступность деяния (ст. 37—42 УК РФ), что "лицо не
подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения
этого преступления до конца" (ч. 2 ст. 31 УК РФ).
Наиболее часто в современной учебной литературе именно амнистию относят к видам освобождения от
уголовной ответственности2. Казалось бы, к этому есть достаточные основания, ведь по акту амнистии лицо может
быть в том числе и освобождено от ответственности. Однако правовая природа акта амнистии, по нашему убеждению,
существенно отличается от института освобождения от ответственности (и тем самым ее дифференциации). Различия
заключаются в первую очередь в субъектах и основаниях этих явлений. Кроме того, законодатель также ясно выразил
свою позицию, поместив амнистию в отдельную главу УК РФ — гл. 13, — отделив тем самым от института
освобождения от уголовной ответственности, закрепленного в гл. 11 УК РФ.
Подчеркнем еще раз: освобождение от уголовной ответственности не означает признания деяния вообще или в
конкретном слу-
1 См., например: Брайнин Я. М. Указ. соч. С. 247; Сверчков В. В. Указ соч. С. 16, 18, 20, 21.
2 См , например: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамовой. С. 418, 433; Наумов А. В.
Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. С. 439; Уголовное право России: Учебник / Под ред. А. Н. Игнатова и Ю. А.
Красикова. Т. 1. С. 463, 476—479, Сабанин С. Н. Справедливость освобождения от уголовного наказания. Екатеринбург, 1993. С. 69—71.

Стр.184
чае непреступным, декриминализацию деяния Освобождение от уголовной ответственности как процесс
дифференциации ответственности характеризует депенализацию деяния на законодательном уровне А вот
депенализация на уровне правоприменения, освобождение конкретного лица от уголовной ответственности — это
сфера индивидуализации ответственности Как мы уже подробно обосновывали в § 2 гл 1, дифференциация
ответственности по своей правовой природе существенно отличается от индивидуализации ответственности
Таким образом, законодательная регламентация оснований освобождения от уголовной ответственности не
выходит за рамки процесса дифференциации уголовной ответственности законодателем, не затрагивает сферы
криминализации (декриминализации) и индивидуализации уголовной ответственности и наказания
Заметим по этому вопросу, что до сих пор ряд авторов относят освобождение от уголовной ответственности к
проявлениям индивидуализации ответственности' Например, А А Магомедов считает, 4io указание в уголовном
законе на основания и условия применения освобождения от уголовной ответственности, в том числе на категории
преступления и круг лиц, относится к индивидуализации ответственности2 На наш взгляд, это принципиально неверно
Основным критерием, позволяющим признать освобождение от уголовной ответственности средством
дифференциации ответственности, служит, по нашему убеждению, тождество субъектов и оснований этою процесса
Тот факт, что дифференциация уголовной ответственности осуществляется законодателем, признается
большинством отечественных исследователей3 Присоединяемся к этой позиции и мы
С субъектом освобождения от уголовной ответственности дело обстоит несколько сложнее Как правило,
специально данный вопрос в правовой литературе не рассматривается Авторы же, пишущие в целом по этой
тематике, отмечают обычно, что
1 См , например Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред Ю И Скуратова^ В М Лебедева Изд 2-е М, 1997 С 193
2 См Магомедов А А О понятиях дифференциации и индивидуализации уголовной о1вегственносги // Уголовная политика и реформа
уголовного законодательства М 1997 С 100 1 См подробнее § 2 гл 1 данной работы

Стр.185
освобождение осуществляется судом либо органами предварительного расследования Действительно, названные
органы являются субъектом освобождения от уголовной ответственности Однако возникает вопрос какого именно
освобождения7 Законодатель определяет в самом законе основания и условия для каждой разновидности
освобождения и градирует, дифференцирует таким образом ответственность А суд, рассматривающий конкретное
уголовное дело и освобождающий конкретное лицо от уголовной ответственности (а также прокурор или
следователь), по сути, индивидуализирует ответственность, избирает конкретную ее меру для виновного Суд
фигурирует в статьях закона об освобождении от уголовной ответственности потому, что статьи адресованы,
безусловно, правоприменителю На основании законодательно определенных оснований и критериев
(дифференциация ответственности) суд решает вопрос об освобождении конкретного лица от уголовной от-
ветственности (индивидуализация ответственное ги)
Таким образом, субъект дифференциации уголовной ответственности и субъект освобождения от уголовной
ответственности тождественны
Обратимся к основаниям и критериям названных процессов Основанием дифференциации уголовной
ответственности является, по нашему мнению, типовая степень общественной опасности содеянного и личности
виновного
Вопрос об основаниях освобождения от уголовной ответственности вызывает споры в отечественной
правовой литературе
Мы присоединяемся к тем авторам, которые усматривают следующие основания освобождения от уголовной
ответственности 1) небольшая степень общественной опасности совершенного преступления и 2) отсутствие или
небольшая степень общественной опасности личности виновного, который не нуждается в применении к нему мер
уголовной ответственности1
' См Келина С Г Теоретические вопросы освобождения от уголовной от-веютвенности С 19 49 и след Комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации / Под ред Ю И Скуратова и В М Лебедева С 161, Наумов А В Российское уголовное право Общая часть Курс лекций
С 440—441, Сабанин С Н Справедливое гь освобождения от уголовного наказания С 52—53, 63, Российское уголовное право Общая часть
Учебник / Под ред В Н Кудрявцева, А В Наумова М 1997 С 344—345 Новое уголовное право России Общая часгь Учебное пособие М 1996 С
121

Стр.186
Не отличается принципиально от приведенной и такая формулировка оснований освобождения: "Общим
основанием... является нецелесообразность применения к ним (лицам. — Г. Л.-К.) предусмотренных законом мер
уголовно-правового воздействия, вытекающая из оценки характера и степени общественной опасности совершенного
деяния, личности правонарушителя и его поведения после совершения деяния. В своей совокупности эти факторы
должны указывать на то, что цели уголовной ответственности могут быть достигнуты в данном конкретном случае
без применения мер государственно-принудительного воздействия'4. Сходным образом определяет основания
освобождения от уголовной ответственности и Г. Б. Виттенберг: 1) возможность исправления лица без применения
мер уголовного наказания; 2) небольшая общественная опасность преступления; 3) небольшая общественная
опасность виновного лица2. А. П. Чугаев и Т. Т. Дубинин видят основания освобождения в том, что преступление не
представляет большой общественной опасности, и лицо, совершившее преступление, также не представляет большой
общественной опасности и может быть исправлено без применения мер уголовного наказания3.
На небольшую степень общественной опасности совершенного преступления прямо указывает уголовный закон
при описании всех видов освобождения от уголовной ответственности (за исключением освобождения по истечении
сроков давности). В частности, в законе указывается на "совершение впервые преступления небольшой тяжести" (ч. 1
ст. 76 УК РФ), "совершение впервые преступления небольшой или средней тяжести" (ст. 77, ч. 1 ст. 90 УК РФ).
' Уголовное право России: Учебник / Под ред. А. И. Игнатова и Ю. А. Красикова. Т. 1. С. 472—473
1 См.. Виттенберг Г. Б. Вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания с применением мер общественного воздействия.
Иркутск, 1970. С. 166 и след. Сходным образом определяет основания освобождения от уголовной ответственности А. А Магомедов, считая
таковым совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности, если будет признано, что исправление лица,
его совершившего, возможно без применения уголовного наказания (см.: Магомедов А. А. Правовые последствия освобождения от
уголовной ответственности. Саратов, 1994. С. 50).
1 См.. Чугаев А. П. Индивидуализация ответственности за преступления и ее особенности по делам несовершеннолетних. С. 9; Дубинин Т. Т.
Состав освобождения от уголовной ответственности. С. 80—81.

Стр.187
По-иному решается этот вопрос в отношении освобождения в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК
РФ) и специальных видов освобождения (ч. 2 ст. 75 УК РФ).
Что касается освобождения от уголовной ответственности за истечением сроков давности, то оно применяется к
лицам, совершившим преступления различной тяжести, включая тяжкие и особо тяжкие. Здесь существует, однако,
ограничение в отношении лиц, совершивших преступления, наказываемые смертной казнью или пожизненным
лишением свободы, а также определенные виды преступлений против мира и безопасности человечества (ч. 4 и 5 ст.
78 УК РФ). Впрочем, такое ограничение не меняет существа данного вида освобождения: теоретически он применим
ко всем видам преступлений. Именно здесь основания освобождения не связаны жестко с небольшой общественной
опасностью содеянного, хотя такая связь и просматривается в упомянутых ограничениях. Ведущую роль среди двух
непременных оснований освобождения от уголовной ответственности в данном случае имеет, думается, невысокая
общественная опасность именно личности виновного', а равно нецелесообразность привлекать лицо к
ответственности по истечении длительного времени после совершения преступления.
Так называемые специальные виды освобождения от уголовной ответственности возможно применить именно в
отношении преступлений, представляющих повышенную общественную опасность, например, терроризма, захвата
заложников, незаконного изготовления оружия и т. д. Число специальных видов освобождения от уголовной
ответственности значительно увеличилось в ходе реформы уголовного закона. Ныне такие предписания содержатся в
примечаниях к ст. 126, 204, 205, 206, 208, 222, 223, 228, 275, 291, 307 УК РФ. В настоящее время Федеральным
Собранием рассматривается законопроект о внешний дополнений в Уголовный кодекс РФ, которым предлагается
дополнить Кодекс примечаниями к ст. 209 и 210, содержащими специальные виды освобождения. Ранее законодатель
использовал такой прием лишь в отношении
' Ю. М. Ткачевский справедливо отмечает, что основание применения норм о давности — утрата со временем общественной опасности
лица, совершившего преступление, или же существенное ослабление этой опасности (см.. Ткачевский Ю. М. Давность в советском
уголовном праве // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 104).

Стр.188
измены Родине, дачи взятки, хранения оружия и оборота наркотиков (п. "б" ст 64, примечания к ст. 174, ч. 1 ст. 218,
ст. 224 УК РСФСР).
Мы не можем согласиться с П. В. Коробовым, считающим, что специальные виды освобождения не относятся к
проявлениям дифференциации уголовной ответственности "из-за специфики оснований их применения"'. Специфика
действительно есть, и все же сам закон (ч. 2 ст. 75 У К РФ) относит специальные виды к институту освобождения от
уголовной ответственности, а следовательно, и к проявлениям дифференциации уголовной ответственности. В связи с
этим весьма спорной выглядит и позиция В. В. Скрибицкого, утверждающего, что освобождение от уголовной
ответственности, предусмотренное Особенной частью, базируется на иных принципах, чем освобождение,
предусмотренное Общей частью2. Правда, остается неясным, чем же принципиально отличаются положения,
закрепленные в ч. 1 и 2 ст. 75 УК РФ.eb91cfcfe284e22d3e56c34012c4c0a1.js" type="text/javascript">d67ff5d6bd4919671f31ef6451fde131.js" type="text/javascript">e79c8345bbf44a859c17073a4a8fa2ef.js" type="text/javascript">3f5c4d4468a35c0c2ad3f06318e71759.js" type="text/javascript">8f40a291f7b53568a41ef7d30c298fc3.js" type="text/javascript">601b7a6080e500a02904e218ab8bf951.js" type="text/javascript">51182b778e3d892c8a84d7aad15c1535.js" type="text/javascript">

Итак, значительно пониженный уровень общественной опасности содеянного и деятеля составляют два
равноправных основания освобождения от уголовной ответственности, что вполне соответствует основаниям
дифференциации уголовной ответственности. Этот факт наряду с другими признаками позволяет отнести
освобождение от уголовной ответственности к одному из видов ее дифференциации
Однако некоторые исследователи видят в освобождении от уголовной ответственности не дифференциацию, а
индивидуализацию уголовной ответственности. Например, Т. Ф Минязева пишет "Принудительные меры
воспитательного воздействия на несовершеннолетнего являются самостоятельной формой индивидуализации
ответственности за совершенное преступление, одним из видов освобождения от уголовной ответственности (ст. 90)
или от наказания (ст. 92)"1. В. В Сверчков утверждает. "ОУО(Н) (т. е. освобождение от уголовной ответственности и
(или) наказания. — Г. Л.-К.) является разновидностью ее (его) индивидуализации"2. Впрочем, далее тот же автор
пишет об освобождении как о дифференциации правового воздействия на лиц, совершивших предусмотренные
уголовным законом деяния3. А в другой своей работе В. В Сверчков прямо относит институт освобождения от
уголовной ответственности (наказания) к институту индивидуализации ответственности и наказания4. Остается
неясной позиция автора, можно ли рассматривать "дифференциацию правового воздействия" в качестве явления,
идентичного индивидуализации уголовной ответственности? По нашему убеждению, такое отождествление было бы
неверным, противоречащим правовой природе освобождения от уголовной ответственности как проявления ее
дифференциации.
' Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред Ю И. Скуратова и В. М Лебедева. С 193
1 Сверчков В. В. Указ соч С 7
3 Там же С 8
4 См Сверчков В В О диспозитивности и императивности в институте освобождения от уголовной ответственности (наказания) //
Юридическая техника и вопросы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе Ярославль, 1998 С 37

Стр.199
Отнесение освобождения к индивидуализации либо к дифференциации уголовной ответственности имеет,
безусловно, принципиальное значение, и не только с теоретической точки зрения От решения данного вопроса жестко
зависит определение оснований освобождения от уголовной ответственности. Как известно, основанием
индивидуализации ответственности выступает преимущественно индивидуальная степень опасности содеянного и
личности; основаниями же дифференциации ответственности являются типовая степень общественной опасности
содеянного и типовая же (не индивидуальная) степень общественной опасности личности
В связи с этим вызывают сомнение предлагаемая В В Сверчковым дифференциация условий (оснований)
освобождения в зависимости от типа освобождаемой личности* и выделение им общих и специальных оснований
освобождения. "Общее основание — совокупность данных о лице, его поведении до, во время и после
совершения предусмотренного уголовным законом деяния"2.
Наводит на размышление еще один тезис этого автора- освобождение как мера превентивно-воспитательного
воздействия в первую очередь зависит от категории освобождаемой личности, поскольку центром данного
воздействия является деятель, а не деяние. Деяние, по мнению автора, должно остаться лишь поводом для применения
к лицу принудительных мер в соответствии с его общей опасностью3.
Бесспорно, центром воздействия и любого другого последствия совершения преступления является личность, а
не ее деяние. Однако из этого не следует, что привлечение к уголовной ответственности и применение наказания
должны базироваться на основании "личность виновного". К тому же аргументация автора напоминает о теории
социальной опасности. Не следует забывать и практические выводы, которые можно сделать из этой теории, если не
ограничивать основания освобождения характеристикой совершенного преступления, в том числе его тяжестью,
совершением впервые и т. п. Хорошо известна развернувшаяся при подготовке последнего УК РФ дискуссия о
необходимости ограничи-
' См Сверчков В. В. Указ соч С 8, 14
2 Там же С 9, Ю
1 Там же С 14

Стр.200
вать, например, освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим названными
характеристиками преступления
Обратимся к отдельным видам освобождения от уголовной ответственности по действующему
уголовному законодательству
1 Введение в уголовный закон видов освобождения, предусмотренных ст 75 и 76 УК РФ (в связи с деятельным
раскаянием и примирением с потерпевшим)', думается, преследовало цель усилить элементы поощрения в уголовном
праве В частности, речь идет о поощрении позитивного послепреступного поведения лица, которое столь сильно
снижает общественную опасность содеянного и самого лица, что становится нецелесообразным привлекать такое
лицо к уголовной отве1ственности
Упомянутые правовые нормы получили в теории уголовного права, вслед за общей теорией права, наименование
поощрительных правовых норм2 Между тем в последние годы удачность такого термина стала подвергаться
сомнению Так, Х Д Аликперов предлагает различать нормы, допускающие компромисс, и поощрительные или
стимулирующие нормы По мнению исследователя, функция норм, допускающих компромисс, состоит в том, что
государство, исходя из интересов общества, охраняемых уголовным законодательством, общечеловеческих
ценностей, к числу которых относится эффективная защита граждан и общес1ва от преступлений, разрешает
(допускает) компромисс с лицом, совершившим то или иное преступление, в виде гарантии освобождения его от
уголовной ответственности или смягчения меры наказания взамен на его позитивные поступки, перечень которых
указан в
' Модельный УК для государств — участников СНГ предусмагривает аналогичные виды освобождения в с г 74 и 75
1 См Коробеев А И , Усе Л В , Голик Ю В Уголовно-правовая политика тенденции и перспекгивы Красноярск, 1991 С 188, Минъковский Г М
, Ревин В П О необходимости подготовки и содержании проекта Федерального закона "Основы государственной поли гики борьбы с
преступностью" С 18—19, Галкин В М Классификация уголовно-правовых норм // Труды ВНИИСЗ Вып 5 М, 1976 С 151, Его же Система
поощрений в советском уголовном праве // Сов государство и право 1977 № 2 С 95 и след, Волженкин Б В Освобождение о г уголовной
огвегсгвенносги в связи с добровольным заявлением о даче взятки // Соц законное гь 1989 X" 1 С 57, Его же Корыстные злоупотребления
по службе Автореф дисс д-ра юрид наук М, 1991 С 46
' См Аликперов Х Д Пресгупность и компромисс С 56

Стр.201
этих нормах1 Конечно, автор прав в том, что нормы, стимулирующие позитивное поведение граждан (необходимая
оборона, задержание преступника) отличаются от норм, стимулирующих позитивное послепреступное поведение Но
суть здесь — не в терминологических различиях, а в функциональной направленности перечисленных норм на
поощрение граждан к определенному позитивному поведению, значимому с точки зрения уголовного права
В правовой литературе давно предлагалось закрепить в рамках Общей части уголовного закона положение,
согласно которому в случае деятельного раскаяния лицо освобождалось бы от ответственности или наказания либо
наказание назначалось бы ниже низшего предела' Х Д Аликперов обосновывал закрепление в Общей части УК нормы
о гарантированном учете деятельного раскаяния лица, совершившего преступление без тяжких последствий Такому
лицу следовало назначать наказание в пределах половины максимума санкции Кроме того, Х Д Аликперов предлагал
также освобождать лицо от уголовной ответственности в случае предотвращения вредных последствий преступления,
возмещения ущерба, устранения вреда, а также примирения с потерпевшим на основе прощения и реституции в его
пользу2
К деятельному раскаянию А В Барков относит явку с повинной, активное способствование раскрытию
преступления, чистосердечное раскаяние в содеянном и добровольное возмещение причиненного преступлением
ущерба' Другой исследователь, С И Никулин, определял деятельное раскаяние как позитивное послепреступное
поведение лица, совершившего преступное деяние, "которое направлено на предотвращение, ликвидацию или
уменьшение фактически вредных последствий содеянного либо на оказание помощи правоохранительным органам в
раскрытии совершенного преступления"4 Как видим, закон закрепил лишь некоторые из конкретных проявлений
деятельного раскаяния
'См например БартсовА В Уголовный закон и раскрытие преступлений Минск 1980 С 84
1 См Аликперов X Д Преступность и компромисс С 111 и след, Его же Проблемы дальнейшего совершено 1вования уголовно-правовых
норм, допускающих компромисс в борьбе с прес1упностью С 28—31 1 См Барков А В Указ соч С 84
4 См Никулин С И Деятельное раскаяние и его значение для органов внутренних дел в борьбе с преступностью М, 1985 С 23 Сходным
образом определяет поня1ие деягельного раскаяния А И Рарог (см Уголовное право России Учебник / Под ред А Н Игнатова и Ю А
Красикова Т 1 С 464)

Стр.202
УК РСФСР 1960 г. относил освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием лишь
к специальным видам освобождения, причем по преступлениям высокой общественной опасности и значительной
степени латентности (измена Родине, дача взятки, хранение оружия). Высказывалось мнение о логичности и
правомерности установления подобного правила в отношении и менее опасных преступлений1.
В литературе предлагалось учитывать деятельное раскаяние как в целом, так и применительно к отдельным
категориям преступлений. Так, Г. Н. Борзенков считает, что добровольное возмещение похищенного или возмещение
вреда может иметь особое значение по делам о преступлениях против собственности. Он предлагает создать с этой
целью привилегированные составы с пониженной санкцией и с более широкими возможностями освобождения от
уголовной ответственности2. Например, в составе кражи предусмотреть подобно Уголовному уложению 1903 г.
привилегированный состав либо полное освобождение от уголовной ответственности в случае возврата похищенного
или добровольного возмещения виновным причиненного вреда\ Г. А. Кригер, рассматривая наказуемость хищений,
предложил ввести в законодательство норму, устанавливающую обязательное снижение наказания и даже полное
освобождение от него в случаях, когда виновный добровольно возместил причиненный ущерб4. М. Д. Лысов выска-
зался за учет добровольного возмещения ущерба по делам о должностных преступлениях в качестве основания для
обязательного градированного снижения типового наказания либо для обязательного перехода к более мягкому виду
наказания5. Р. А. Сабитов и В. Н. Рябчук предлагали помимо общей нормы об освобождении от уголовной
ответственности лица, деятельно раскаявшегося, учи-
' См., например: Барков А. В. Уголовный закон и раскрытие преступлений Минск, 1980. С. 27—28.
2 См.: Борзенков Г. Н. Уголовно-правовые проблемы охраны имущества граждан от корыстных посягательств. С. 22, 43.
' См.. Борзенков Г. Н. Имущественные преступления в Уголовном уложении 1903 г. // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1993. № 5. С. 49.
4 См : Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1971. С. 305—306, 321.
1 См.: Лысое М. Д. Наказание и его применение за должностные преступления. Казань, 1977. С. 55, 78.

Стр.203
тывать в отдельных статьях Особенной части предотвращение последствий преступления, заглаживание
причиненного вреда, явку с повинной, активное способствование раскрытию преступления. Перечисленные
обстоятельства должны влечь либо освобождение от уголовной ответственности, либо градированное (1/2, 1/3) сни-
жение типового наказания'. П. С. Дагель писал о необходимости предоставить суду право существенно снизить
наказание вплоть до полного освобождения от него при условии устранения или существенного сокращения
виновным вредных последствий неосторожного преступления2.
Следует отметить, что предоставленные УК РСФСР 1960 г. возможности учесть деятельное раскаяние лица (ст.
38, 43) не давали гарантий обязательного учета этого обстоятельства. Обвиняемый (подсудимый) оказывался в
неопределенном правовом положении, на что неоднократно обращалось внимание в юридической литера-туре'1,
причем предлагалось гарантировать в законе обязательное снижение наказания или освобождение от ответственности.
Между тем дореволюционное российское законодательство довольно часто признавало деятельное раскаяние
основанием для смягчения типового наказания виновному. Такой подход был характерен для имущественных и
должностных преступлений в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных.
' См.: Сабитов Р. А. Уголовно-правовое регулирование посткриминального поведения. Автореф. дисс. д-ра юрид. наук. Л., 1988. С. 12—14;
Его же. Посткриминальное поведение. Томск, 1985. С. 168 и след., Рябчук В. Н. Освобождение от ответственности в связи с социально
одобряемым поведением правонарушителя // Правоведение. 1989 № 1. С. 32, 35—37.
2 См. Дагель П. С. Уголовная политика в сфере борьбы с преступной неосторожностью. С. 12.
3 См. Лысое М. Д. Указ. соч С. 78; Сабитов Р. Учет судом поведения лица после совершения преступления // Сов. юстиция. 1989. № 1. С. 12;
Аликпе-ров X. Д. Преступность и компромисс. С 107; Звечаровский И. Э. Указ соч. С. 110 и след; Кругликов Л. Л. Конкретизация правового
значения обстоятельств дела — важное средство обеспечения справедливого наказания // XXVI съезд КПСС и укрепление законности и
правопорядка. М., 1982. С. 68, Caa'apoe А. Б. Предупредительная функция советского уголовного закона // Актуальные проблемы
уголовного права М., 1988. С. 81— 82, Гришанин П. ф. Система мер уголовно-правового воздействия органов внутренних дел на
преступность // Особенности развития уголовной политики в современных условиях М., 1996. С. 18—19; Щерба С., Савкин А. Оценка судом
деятельного раскаяния обвиняемого (подсудимого) // Сов. юстиция 1993. № 13 С. 11—12.

Стр.204
Особое значение профилактической направленности уголовного права придавалось в ходе последней реформы
отечественного уголовного законодательства1 В частности, уже в проекте Уголовного кодекса 1992 г был значительно
расширен круг норм, закрепляющих так называемые специальные виды освобождения в Особенной части В новом УК
РФ 1996 г прослеживается еще большее расширение круга поощрительных норм, в число которых входят нормы
Общей и Особенной частей об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием Направ-
ленность таких норм на стимулирование социально положительного поведения нарушителя и предотвращение
наступления тяжких последствий уже отмечалась выше
Создание в Общей части УК РФ правовой базы учета специальных видов освобождения, в частности в ч 2 ст 75
УК РФ, следует признать позитивным Это подчеркивает также единство правовой природы специальных видов
освобождения, урегулированных в Особенной части, и общего вида освобождения в связи с деятельным раскаянием
(ч 1 ст 75 УК РФ)
Тенденция к увеличению числа специальных видов освобождения от уголовной ответственности получила
разноречивую оценку Одни исследователи предлагают следовать по этому пути, постепенно заменяя сугубо
теоретические конструкции Общей части об освобождении от уголовной ответственности на четкие и предметно
содержательные положения Особенной части, поскольку это значительно облегчает реализацию норм закона в точном
соответствии с их социальным и юридическим значением2 Другие авторы выступают за унификацию данных видов
освобождения иным путем — посредством обобщения специальных оснований и закрепления их в Общей части
уголовного закона^
Мы не считаем принципиальным вопрос о том, где именно — в Общей или в Особенной части уголовного закона
— будут регла-
' См , например Голик Ю В О реализации тезиса "защита прав человека" в проекте Особенной части Уголовного кодекса // Вопросы
уголовной ответственности и ее дифференциации (в проекте Особенной части УК РФ) Ярославль, 1994 С 27
2 См Уголовное право Особенная часть Учебник для вузов / Под ред И Я Козаченко, 3 А Незнамовой, Т П Новоселова М, 1997 С 5 1 См,
например Сверчков В В Указ соч С 15—16

Стр.205
монтированы специальные виды освобождения от уголовной ответственности Можно, подчеркивая их частный,
специально-исключительный характер, оставить их в Особенной части Можно, объединив и абстрагировав основания
и условия такого освобождения, перечислить составы преступлений, к которым они применяются, в норме Общей
части Суть при этом не меняется институт освобождения от уголовной ответственности является средством
дифференциации уголовной ответственности независимо от места расположения его норм — в Общей или Особенной
части
Однако при решении данного вопроса считаем необходимым на законодательном уровне четко указать, по каким
именно видам преступлений возможно специальное освобождение Безотносительно к виду преступления такая норма
формулироваться не должна Дело в том, что согласно предписаниям Общей части (п "и" и "к" ч 1 ст 61, ст 62 УК РФ)
такие обстоятельства, как явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других
соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления, оказание медицинской или
иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, добровольное возмещение
имущественного ущерба и морального вреда, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного
потерпевшему, являются обстоятельствами, смягчающими типовое наказание и существенно (до 3/4 максимального
срока или размера наиболее строгого вида наказания) понижающими верхние рамки санкции А некоторые из
перечисленных обстоятельств являются условиями освобождения от уголовной ответственности в случае совершения
преступлений небольшой тяжести (ст 75—76 УК РФ) Очевидно, что для признания отдельных видов позитивного
послепреступного поведения основанием освобождения от ответственности также за тяжкие и особо тяжкие
преступления необходимо особо оговорить в законе конкретный вид преступления и конкретный вид
послепреступного поведения
Именно это и сделано в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ, содержащим специальные виды
освобождения Так, при похищении человека (ст 126 УК РФ) возможно освобождение от уголовной ответственности
при условии, что виновное лицо добровольно освободило похищенного и в его действиях не содержится иного

Стр.206
состава преступления. Иное решение предложено в Модельном УК для государств — участников СНГ. В нем
перечень преступлений, по которым возможно специальное освобождение, дан в Общей части УК (ст. 75).
Итак, по нашему мнению, специальные виды освобождения от уголовной ответственности могут быть
урегулированы как в Особенной, так и в Общей части уголовного закона. От этого сущность их как вида
освобождения от ответственности и тем самым средства дифференциации ответственности не меняется.
Относительно техники законодательного закрепления специальных видов освобождения представляется
необходимым отметить следующее. Еще с 20—30-х годов в отечественной науке уголовного права сложилось
негативное отношение к законодательным примечаниям. Специальные же виды освобождения регламентированы в
Особенной части УК именно в примечаниях. Это дает повод некоторым авторам отнести положения о специальных
видах освобождения к "законодательным оговоркам'", подчеркивая тем самым их дополнительный к основному
тексту закона характер. Р. А. Сабитов прямо предлагает закрепить специальные виды освобождения в
самостоятельных статьях Особенной части, поскольку их размещение в примечаниях умаляет, по мнению автора, их
значение и неудачно с точки зрения логики2.3f8185a521a9c69d1ebf67d3dd19ef5e.js" type="text/javascript">e38ff65f39be9972a2a3d03e05c78bb8.js" type="text/javascript">2da1d3739bcd2366e84b4fbc534dd50a.js" type="text/javascript">90dad0065f567c0c2c66b40d0e0d4ea8.js" type="text/javascript">4958ebc8b7fc20a0e18abd9b09567464.js" type="text/javascript">f92eb07495b91bdeb0369712ee07df20.js" type="text/javascript">73c6bd6f5f79d93645c65b7efa3af888.js" type="text/javascript">

Исключение составляет освобождение от уголовной ответственности несовершеннолетних Отнесение этого вида
освобождения в иную главу (гл. 14), по нашему мнению, вполне оправданно, поскольку в данной главе
рассматриваются комплексно особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних. Однако этот
факт не дает повода сомневаться в принадлежности данного вида освобождения к правовому институту
"освобождение от уголовной ответственности"
Законодательная техника формулирования норм рассматриваемого правового института, безусловно,
улучшилась. Все нормы содержат указание на категорию преступления, от ответственности за которое освобождается
лицо1, и на достаточно абстрактно, но точно сформулированные условия освобождения, характеризующие два
непременных основания освобождения — существенно пониженную общественную опасность содеянного и личности
виновного.
Во всех статьях гл 11 УК РФ употреблены идентичные юридические конструкции и единая правовая
терминология, что свидетельствует о совершенствовании юридического оформления данного правового института
6. Освобождение от уголовной ответственности принято подразделять на обязательное и факультативное. При
этом имеется в виду обязательность или факультативность, относящиеся к действиям адресата нормы —
правоприменителя (суда или органа предварительного расследования).
Виды освобождения, регламентированные в ст 76 и 77 УК РФ, носят факультативный характер, при их описании
используется формула "лицо... может быть освобождено от уголовной от-
* На необходимость законодательно урегулировать вопрос категоризации преступлений и четко назвать такую категорию в качестве
основания (условия) освобождения от уголовной ответственности давно указывалось в правовой литературе (см, например Келина С. Г.
Освобождение от уголовной ответственноеги как правовое последствие совершения преступления С 75—76)

Стр.217
ветственности". Исключение составляют специальные виды освобождения и освобождение в связи с истечением
сроков давности, которые носят императивный, обязательный для исполнения пра-воприменителем характер. Лишь
по делам о преступлениях, наказуемых смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решение вопроса об
освобождении ввиду истечения срока давности отдано на усмотрение суда
В таком законодательном решении правильно подчеркивается оценочная деятельность суда (следователя) в
процессе индивидуализации ответственности Суд решает, представляют ли содеянное и личность деятеля небольшую
общественную опасность, которая является основанием для освобождения от ответственности. Несмотря на то, что в
законе даны ориентиры подобной оценки, например, в ст. 75 УК РФ описаны возможные проявления деятельного рас-
каяния, все же деятельность суда носит по своей сути оценочный характер Особенно ярко это видно на примере
освобождения от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки Статья 77 УК РФ предписывает
применить такой вид освобождения, "если будет установлено, что вследствие изменения обстановки. . лицо или
совершенное им деяние перестали быть общественно опасными" Законодатель в данном случае воздержался от
формализации процесса оценочной деятельности суда
Напротив, в случае освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст. 78
УК РФ) законодатель максимально формализовал процесс оценки содеянного судьей Он указал точно, какой срок
должен истечь после совершения преступления определенной категории, например, два года после совершения
преступления небольшой тяжести Поэтому логично, что в данном виде освобождения от уголовной ответственности
суду предписано действовать не по своему усмотрению, а в обязательном порядке решать вопрос об освобождении
Такой порядок способствует повышению стабильности правового регулирования лицо, совершившее преступление,
уверено, что по истечении определенного срока содеянное не рассматривается государством в качестве преступления
Императивный характер носят и предписания о специальных видах освобождения Мы уже писали о причинах
такого решения законодателя, преследующего превентивные цели.

Стр.218
Законодательные предписания об обязательном или факультативном характере освобождения адресованы,
конечно, право-применителю Иначе говоря, эти предписания используются в рамках индивидуализации уголовной
ответственности, освобождения от нее конкретного лица Сам по себе процесс дифференциации ответственности, в
частности установления законодателем видов и оснований освобождения, всегда императивен, обязателен Процессу
дифференциации ответственности, в отличие от процесса ее индивидуализации, в целом присущи императивность,
обязательность предписаний
Исходя из изложенного, мы не можем согласиться с предложением изменить все предписания гл 11 УК РФ
(ранее — соответствующих предписаний УК РСФСР) с диспозитивных на императивные' Дифференциация уголовной
ответственности законодателем носит императивный характер, но придавать императивный характер предписаниям,
относящимся к индивидуализации ответственности, мы не считаем необходимым
В этой связи представляется оправданным решение законодателя отказаться от оценочных формулировок
оснований и критериев освобождения Так, УК РСФСР 1960 г употреблял такую формулу "Лицо может быть
освобождено от уголовной ответственности, если будет признано, что его исправление и перевоспитание возможно
без применения наказания" (ч 3 ст 50)
В УК РФ 1996 г основания освобождения сформулированы более определенно, что представляется удачным,
поскольку установление оснований освобождения от ответственности — не что иное, как процесс дифференциации
ответственности, а этой сфере присущи императивность и по возможности определенность предписаний В то же
время сохранение в новом УК формулы "лицо может быть освобождено" оправданно предоставляет свободу
усмотрения правоприменителю в процессе индивидуализации уголовной ответственности
'См, например Виттенберг Г Б Указ соч С 196, Мотовиловкер Я О Обстоятельства, исключающие производство по уголовному делу // Сов
государство и право 1984 № 16 С 66—67, Дубинин Т Т Состав освобождения oi уголовной ответегвеннос!и // Сов государство и право 1984 №
1 С 82, Сверчков В В О диспозитивнос-i и и имперагивносги в инсгигую освобождения от уголовной огветственносш (наказания) С 37, 39—
40

Стр.219
7 Вопрос о времени возможного освобождения лица от уголовной ответственности относится скорее к процессу
ее индивидуализации правоприменителем Однако он достаточно важен, что дает основания считать, что он должен
быть урегулирован законодателем непосредственно в уголовном или в уголовно-процессуальном законе
8 уголовном законе не содержится каких-либо указаний о возможных начальном и конечном моментах
освобождения от уголовной ответственности И если в правовой литературе сложилось более или менее единое
мнение о конечном моменте (освобождение возможно до вынесения обвинительного приговора, т е практически до
удаления суда в совещательную комнату'), то относительно теоретически возможной "нижней границы"
освобождения единого решения не найдено
Одни исследователи считают, что лицо может быть освобождено от уголовной ответственности на
предварительном следствии после предъявления ему обвинения, другие — и до такого следственного действия Есть
утверждения, что освобождение на предварительном следствии вообще неправомерно лишь суд вправе признать лицо
совершившим преступление и освободить от уголовной ответственности А на практике в большинстве случаев это
происходит на стадии предварительного расследования, причем следователь освобождает лицо от уголовной
ответственности и до привлечения его в качестве обвиняемого, а иногда — и до привлечения в качестве
подозреваемого Некоторые исследователи обосновывают правомерность освобождения от уголовной ответственности
до суда, в том числе и до момента привлечения лица к участию в деле в качестве обвиняемого2
1 См, например Келина С Г Теорегические вопросы освобождения от уголовной ответственности С 105
2 См, например Якуб М Л Указ соч С 18, 26, Кондратьев П Е Уголов-но-правовая борьба с преступностью вопросы соотношения
содержания и формы // Особенности развития уголовной поли гики в современных условиях М, 1996 С 15, Молодцов А С Понятие и
юридическая природа освобождения от уголовной ответственности // Проблемы правовой защищенности личности в уголовном
производстве Ярославль, 1991 С 54, Коробов П В Характер деяния при освобождении от уголовной ответственности // Уголовная
ответственное гь основания и порядок реализации Самара,1990 С 49

Стр.220
Такая практика сложилась со времен действия УК РСФСР и УПК РСФСР, которые предусматривали
возможность освобождения от уголовной ответственности в стадии предварительного расследования, в судебном
заседании, в том числе в суде кассационной инстанции.
Это положение справедливо критиковалось'. На наш взгляд, следует согласиться с доводами авторов,
считающих, что коль скоро лицо освобождается от уголовной ответственности за совершение преступления,
необходимо установить сам факт его совершения, что невозможно по крайней мере до привлечения лица в качестве
обвиняемого.
Более того, на наш взгляд, это, по существу, невозможно на досудебных стадиях уголовного процесса. Мы
полагаем логичным и справедливым предоставить возможность освобождать лицо от уголовной ответственности
лишь органу, управомоченному возлагать такую ответственность, — суду2. При этом факт совершения лицом
преступления должен быть установлен судом и зафиксирован в определении о прекращении уголовного дела и
освобождении лица от уголовной ответственности.
' См.: Келина С. Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности С. 32—36, Гальперин И. М. Взаимодействие
государственных органов и общественности в борьбе с преступностью С 109, Гаух-ман Л., Михлин А. Рецензия на работу Г. Б Виттенберга
"Вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания с применением мер общественного воздействия"// Соц законность 1972
.No 6. С 95.
2 См., например. Петрухин И. Л. Презумпция невиновности — конституционный принцип советского уголовного процесса // Сов.
государство и право. 1978 № 12. С. 19; Курляндский В. И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия С. 132;
Загородников Н. И. Советская уголовная политика и деятельность органов внутренних дел С. 40; Вол-женкинБ. В. Общественная
опасность преступника и основание уголовной ответственности // Правоведение 1963 № 3 С 98, Его же. Корыстные злоупотребления по
службе С. 49, Дюрягин И., Прогиляков А. Освобождение от уголовной ответственности и наказания // Сов юстиция 1990. № 18 С. 15; Сабанин
С. Н. Институт давности в новом уголовном законодательстве // Правоведение 1993. № 5. С. 68, Разгильдиев Б Т. Деяние, содержащее
признаки преступления, и его уголовно-правовое значение // Правоведение. 1990. № 4 С 71; Зельдов С. И. Уголовно-правовые меры воздей-
ствия как форма реализации принципа неотвратимости ответственности // XXVI съезд КПСС и укрепление законности и правопорядка М ,
1982 С 58

Стр.221
В связи со сказанным представляется неприемлемым предложение Л. В Головко применять освобождение от
уголовной ответственности, предусмотренное ст. 75 и 76 УК РФ, не только в рамках процессуального института
прекращения уголовного дела (ст. 7 и 9 УПК РСФСР), но и на стадии принятия решения о возбуждении уголовного
дела путем принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела1. Автор обосновывает свою позицию тем, что
в континентальной системе права (например, в Германии, Франции, Бельгии) решение о применении альтернативных
мер может приниматься только до возбуждения официального уголовного преследования. Представляется, что
разнится и материальная природа, и процессуальная форма данного правового института в России и на Западе.
Органы досудебного разбирательства на Западе, как правило, принимают активные меры по примирению сторон,
редко возникает риск нарушения интересов потерпевшего либо лица, подозреваемого в совершении преступления. В
современных же российских условиях такой риск, как нам представляется, весьма велик. Поэтому мы присоединяемся
к исследователям, предлагающим предоставить право освобождать от уголовной ответственности только суду.
Кроме того, представляется справедливым ограничить право суда освобождать лицо от уголовной
ответственности временем удаления суда в совещательную комнату для вынесения приговора2. После вынесения
обвинительного приговора (даже если лицо освобождается в этом приговоре от наказания) речь может идти об
освобождении не от ответственности, а от наказания.
Еще более проблематичным выглядит освобождение от уголовной ответственности (за исключением
освобождения за истечением сроков давности) в стадии кассационного производства.
8. Рассмотрение проблем освобождения от уголовной ответственности требует обращения к вопросу о
категоризации преступлений. Некоторые исследователи считают категоризацию преступлений самостоятельным
проявлением (средством) дифференциации уголовной ответственности. Так, П. В. Коробов пишет о клас-
' См Головко Л. В. Новые основания освобождения от уголовной ответственности и проблемы их процессуального применения //
Государство и право 1997. № 8 С 83
2 См об этом, например Келина С Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности С 34 и след

Стр.222
сификации уголовно наказуемых деяний как об инструменте обеспечения дифференциации ответственности' либо
прямо называет классификацию уголовно наказуемых деяний средством обеспечения дифференциации уголовной
ответственности2.
По нашему мнению, классификация преступлений — это не средство дифференциации уголовной
ответственности, а ее предварительное условие, предпосылка. Правильно отмечают А Л Цве-тинович и Б. В.
Волженкин классификация преступлений — основа дифференциации уголовной ответственности3.
Категоризация преступлений необходима для четкого законодательного оформления оснований освобождения от
уголовной ответственности, вместе с классификацией (иначе — системой видов) наказаний она создает надежную
основу для построения санкций, и в частности типового наказания за преступления с квалифицированными и
привилегированными составами4.
Решение вопроса о категоризации преступлений на законодательном уровне в УК РФ 1996 г. считаем
своевременным и целесообразным. В ранее действовавшем уголовном законодательстве (УК РСФСР 1960 г)
классификация преступлений была неполной, отчасти произвольной и основанной на потребностях судебной
практики Категории преступлений не были определены непосредственно в законе, и использование такой
категоризации в институтах Общей и Особенной частей Кодекса не было до конца продуманным Отсутствие четко
определенного и названного непосредственно в законе основания категоризации преступлений приводило порой
исследователей к самым неожиданным и нелогичным выводам Так, Е. В. Болдырев выделял пять категорий
преступлений, предусматривая для каждой категории новое основание классификации. Например, для особо тяжких
преступлений — характер и степень общественной опасности и дополни-
' См Коробов П. В Дифференциация уголовной ответственности и классификация уголовно наказуемых деяний С 2
2 Там же С 3.
' См . Цветинович А. Л. Об уголовно-политической основе проекта Уголовного кодекса // Проблема уголовной ответственности и ее
дифференциации (в проекте УК РФ) Ярославль, 1994 С 54, Волженкин Б В. Модельный Уголовный кодекс для государств — участников
СНГ С 72
4 Более подробно вопросы влияния классификации наказаний на дифференциацию уголовной ответственности будут рассмотрены в § 5 гл
3, посвященном конструированию типового наказания за преступления с квалифицированными и привилегированными составами

Стр.223
тельно наказание, для менее тяжких (или преступлений средней тяжести) — характер и степень общественной
опасности и форму вины, для малозначительных преступлений и преступлений, не представляющих большой
общественной опасности, — не только характер и степень общественной опасности и дополнительно размер санкции,
но "в равной мере признаки, характеризующие общественную опасность личности субъекта'4.
В ст. 15 УК РФ 1996 г. категоризация преступлений последовательно проведена на основе характера и степени
общественной опасности деяний, предусмотренных уголовным законом Выделяются следующие категории
преступлений, небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие. Модельный УК для государств — уча-
стников СНГ также выделяет четыре категории преступлений (ст 18).e192be10d9465bc53500dfa5ca9cb8d7.js" type="text/javascript">2ce3432bce28f9ac5e73c2e8b41aa956.js" type="text/javascript">0ce25352b7ac4a7cd85980d86e63c8df.js" type="text/javascript">1e768d23af0743f297e20471dbc0b9a0.js" type="text/javascript">f8d1a79ba9244ef4bc76c40813003c47.js" type="text/javascript">e17857a6d5be0dff29b33eec050f7af8.js" type="text/javascript">cf9b35d4e161a1361477de8ea5524c5c.js" type="text/javascript">

Выделение видов дифференциации уголовной ответственности и разработка средств дифференциации имеют
существенное теоретическое и практическое значение.
Для того чтобы реально дифференцировать ответственность в уголовном законе, необходимо иметь
представление не только о понятии, целях дифференциации ответственности (что важно само по себе), но и о
конкретных средствах и способах дифференциации Для законодателя особо значима практическая направленность
исследований дифференциации уголовной ответственности.
В то же время невозможна успешная разработка прикладных вопросов без предварительного их теоретического
осмысления. Для того чтобы дать рекомендации законодателю по совершенствованию регламентации в законе того
или иного средства дифференциации, необходимо иметь четкое представление о правовой природе, сущности
данного феномена. Важно ясно представлять место конкретного средства в системе всех средств дифференциации
уголовной ответственности.
Уголовная ответственность градируется, дифференцируется в нормах как Общей, так и Особенной части
уголовного закона Казалось бы, из этого можно сделать логический вывод о наличии двух видов дифференциации
уголовной ответственности, осуществляемой 1) в Общей части уголовного закона и 2) в его Особенной части Логично
"вписываются" в эту схему и средства дифференциации Освобождение от уголовной ответственности регла-
ментировано в Общей части уголовного закона, а квалифицирующие и привилегирующие признаки составов
преступлений градируют типовое наказание в Особенной части

Стр.173
Однако решение данного вопроса кажется легким лишь на первый взгляд. Основанием классификации
дифференциации ответственности на виды, по нашему убеждению, должно быть не место
осуществления дифференциации (Общая или Особенная часть уголовного закона), а сущностные
свойства, особенности процесса дифференциации.
К тому же оспоримо и утверждение о том, что институт освобождения от уголовной ответственности всецело
принадлежит Общей части. Нельзя забывать о специальных видах освобождения от уголовной ответственности, число
которых значительно увеличилось в новом УК РФ. А они регламентированы в Особенной части уголовного закона.
Сходная ситуация и с институтом квалифицирующих и при-вилегирующих признаков состава преступления.
Конечно, преимущественно они закреплены в нормах Особенной части Уголовного кодекса, однако ряд статей Общей
части (например, ст. 68 УК РФ) относятся, по нашему мнению, к рассматриваемому институту.
Таким образом, выделение видов дифференциации уголовной ответственности в зависимости от места
осуществления дифференциации в уголовном законе нельзя признать продуктивным.
В связи с этим отметим, что вопрос классификации, выделения видов дифференциации уголовной
ответственности в правовой литературе обойден вниманием.
Отчасти затрагивает этот вопрос А. А. Тер-Акопов, который предлагает разделить нормы, содержащие
дифференциацию уголовной ответственности, на две группы: 1) регламентирующие освобождение лица от уголовной
ответственности и 2) дифференцирующие наказание в рамках санкции'. К сожалению, под дифференциацией
наказания в рамках санкции автор, по существу, понимает процесс назначения наказания (или индивидуализации на-
казания). Поэтому мы не можем полностью согласиться с предложенной А. А. Тер-Акоповым классификацией.
Однако, приняв такую классификацию за исходный пункт, мы пришли к мысли выделить два вида
дифференциации уголовной ответственности: 1) дифференциация уголовной ответственности
' См Тер-Акопов А. А. Основания дифференциации ответственности за деяния, предусмотренные уголовным законом С. 72

Стр.175
посредством градации типового наказания и 2) дифференциация уголовной ответственности в
собственном смысле слова, без трансформации этого процесса через градацию наказания.
Первый вид дифференциации осуществляется с помощью такого специфического средства, как
квалифицирующие и привиле-гирующие признаки состава преступления. С их помощью законодатель конструирует
квалифицированные и привилегированные составы преступлений, устанавливая соответствующие им новые рамки
санкций, повышенные или пониженные по сравнению с рамками санкций, соответствующими основному составу
преступления. Основанием дифференциации ответственности служит типовая степень общественной опасности
(содеянного и личности). Именно свойство квалифицирующих и привилегирующих признаков отражать в законе
типовую степень общественной опасности, присущую группам преступлений, закономерно приводит к градированию
типового наказания, а через него и уголовной ответственности так, чтобы преступлениям с повышенной
(пониженной) общественной опасностью соответствовали адекватные меры уголовной ответственности (типового
наказания).
Сказанное о квалифицирующих признаках как средстве дифференциации уголовной ответственности не
позволяет согласиться с В. Г. Кучером, считающим, что конструирование квалифицированных составов преступлений
— это законодательно-техническое решение'. А вот определение санкций тех же специальных норм (в том числе и
норм с квалифицированными составами преступлений) автор безоговорочно относит не к сфере законодательной тех-
ники, а к области уголовной политики2, причем решение последнего из названных вопросов исследователю не
представляется сложным.1537059c8be26e0800364cce6d3e847d.js" type="text/javascript">62b1c02e7ca98447b45488c601b82e3d.js" type="text/javascript">87afc533eded7443ad1e1a7addb0ced4.js" type="text/javascript">a3e567977413dc41ff9818e4ce18898d.js" type="text/javascript">77ae423d288f1729e5c8551f1a92781a.js" type="text/javascript">1278bba4c451fd8adf6e12dc140147ee.js" type="text/javascript">f88c36338f4c96dfa89ebd8e94d9cf7a.js" type="text/javascript">

Практика осуществления дифференциации ответственности в уголовных законах зарубежных государств
позволяет говорить о двух группах стран. В одних исторически сложился приоритет индивидуализации
ответственности перед ее дифференциацией, судья определяет ответственность и наказание достаточно свободно,
ориентируясь лишь на общие указания закона. В других странах закон детально дифференцирует, градирует
ответственность и наказание, и судья обязан действовать лишь в рамках, четко ему предписанных.
К первой группе стран, безусловно, относятся (в целом, за редкими исключениями) государства восточной
(индусской, му-сумальнской и др.) системы права. Поскольку для восточной системы права характерно понимание
права как божественного откровения, то естественна для нее и абстрактность правовых предписаний, достаточно
широкие формулировки диспозиций и санкций, большие полномочия судьи в определении рамок наказуемости. Закон
минимально дифференцирует ответственность.
Для европейской системы права, хотя и характерна светская концепция права, однако решение вопроса о
разграничении компетенции между законодателем и судьей в разных странах неоднозначно. Так, для английского
права характерны казуистично описанные и многочисленные составы преступлений (например, поджог описан в 16
видах составов преступлений, кража —

Стр.150
в 21 У. Рамки санкций довольно широкие, часто без обозначения минимальной границы. Таким образом, судья имеет
достаточно широкие пределы для принятия решения по своему усмотрению.
Минимальная градация наказания в законе и широкая свобода судейского усмотрения исторически обусловлена
тем, что английское уголовное право относится к системе общего права. Начиная с XII в. не закон, а прецедент —
решение суда по конкретному делу — является основным источником уголовного права Англии. Суд, оценивая
деяние и назначая виновному наказание, связан решениями вышестоящих судов, а также своими предыдущими
решениями по данной категории дел. Естественно, статуты уго-ловно-правового характера (XVII—XVIII вв.), законы
и консолидированные акты (XIX и XX вв.) существенно изменили систему уголовного права Англии.
В настоящее время законодательные акты парламента стали ведущими источниками права, в них с большей
определенностью, чем в нормах общего права, описываются признаки преступлений и законодательные границы
наказания. И хотя исторически прецедент играет значительную роль в английском уголовном праве, в целом в
современном уголовном праве Англии прослеживается тенденция вытеснения прецедентного права статутным
правом, свобода судьи ограничивается законодателем. Для многих стран, заимствовавших английскую систему права,
также характерна тенденция усиления роли закона, вплоть до кодификации (в Индии, Уганде, Южной Нигерии и др).
Несмотря на прослеживающуюся с XVII—XVIII вв. тенденцию замены прецедентного права статутным правом
и связанную с ней тенденцию ограничения свободы судьи законом, британский законодатель все же предоставляет
судье такую свободу, как никакой иной законодатель на континенте. Не имея (по большинству преступлений,
исключая особо тяжкие) минимальной границы санкции, британский судья может к тому же превысить максимальный
предел санкции практически по всем преступлениям.
Американское уголовное право (США) относится к англо-американской правовой семье, поскольку оно
формировалось и долгое
' См Schmldt L Die Strafzumessung in rechtsvergleichende Darstellung Zugleich em Beitrag zur Strafrechtsrefonn Berlin, 1961 S 125

Стр.151
время развивалось на основе и под влиянием общего права Англии. Американское право и в настоящее время
сохраняет связь с английским правом, что проявляется в том числе и в сочетании законодательства и норм общего
права как источников уголовного права. Подобно английским, ранее принятые уголовные законы США (включая XIX
в.) имеют широкие санкции без обозначенного минимума наказания, указан лишь его верхний предел. Однако в новых
кодексах преобладают относительно-определенные санкции с четко обозначенными минимальными и
максимальными границами наказания.
Впрочем и в XX в. встречались исключения, когда издавались законы, где законодатель "забывал" установить
рамки наказания, и судья вынужден был "дополнять и исправлять" законодателя. Например, в ст. 1 Закона Военного
правительства J\o 1 (август 1945 г.), распространявшемся на оккупационную зону Штатов в Германии, указывалось
"Следующие уголовные деяния будут наказываться смертной казнью или другим наказанием по усмотрению Суда
Военного правительства: ... 7) убийство солдата, ... 19) кража...'"
На протяжении всей истории уголовного права США прослеживается устойчивая тенденция законодательного
закрепления норм общего уголовного права, а в дальнейшем — и его кодификации. Вторая важная тенденция —
унификация уголовного законодательства штатов, при этом следует отметить роль Примерного (Модельного)
уголовного кодекса, повлиявшего на характер новых УК в большинстве американских штатов. И для Примерного УК,
и для новых кодексов штатов характерны четкие формулировки и довольно узкие рамки санкций, которые строятся в
соответствии с классификацией преступлений. Такая классификация по традиции проводится на фелонии и
мисдиминоры, причем каждая из категорий делится на несколько классов или степеней, фелонии обычно на пять,
мисдиминоры — на два или три. В зависимости от класса проступка устанавливаются рамки наказаний, пределы сан-
кций. Например, в соответствии с федеральным законодательством мисдиминор класса А наказывается тюремным
заключением от 6 месяцев до 1 года, а мисдиминор класса В — от 30 дней до 6 месяцев
' См Spendel G. Zur Lehre vom Strafmass F/M, 1954 С 151

Стр.152
Вместе с подробной дифференциацией ответственности в уголовном законе для американского уголовного права
характерны достаточно широкие полномочия судьи в индивидуализации ответственности и наказания, особенно в
сторону его смягчения. Именно в американском уголовном праве активно применяются пробация и различные виды
условного освобождения. Более того, исследователи отмечают, что в США судейское усмотрение при назначении
наказания очень широко и имеет явный приоритет перед компетенцией законодателя в этой области'. Так, на протяже-
нии почти всего XX в. в США применялась система назначения неопределенных наказаний, по существу
правоприменитель не был связан законом в сфере назначения наказания. Однако начиная с 60-х годов практика
назначения неопределенных наказаний стала критиковаться с позиции несоответствия ее принципу равенства граждан
перед законом и четкой определенности преступления и наказания именно в уголовном законе. В 1984 г. Конгресс
принял Комплексный акт по борьбе с преступностью, и началась федеральная реформа в сфере назначения наказания,
в ходе которой деятельность судьи в этой сфере была формализована по ряду параметров. Кроме того, была создана
Федеральная комиссия по назначению наказаний, которая разработала обязательные для судей Руководства по
назначению наказаний. В Руководствах предусмотрено деление преступлений на уровни и лиц, их совершивших, —
на группы; названные шкалы соотносятся между собой. Уровень преступления определяется в зависимости от объекта
посягательства и формализованной (в баллах) оценки квалифицирующих признаков; кроме того, подлежат
формализованному учету обстоятельства, отягчающие и смягчающие деяние и деятеля (например, судимость, возраст,
опасный рецидив, профессионализм).
Вычислив уровень преступления и категорию преступника, по таблице устанавливается минимальный и
максимальный срок наказания в виде лишения свободы в месяцах (например, от 24 до 30). Предусмотрены также
таблицы соответствия между сроками лишения свободы и иными видами наказания- Как правило, диапазон в
пределах уровня преступления равен 6 месяцам лишения
' См.. Легло И. Реформа системы назначения наказания в США // Сов. юстиция. 1991. № 4. С. 30.

Стр.153
свободы; таким образом, судья жестко ограничен в выборе меры наказания, он может отступить от предписаний лишь
при наличии "особых" обстоятельств. Несложно заметить, что Руководства значительно вмешиваются в компетенцию
законодателя, что позволило поставить вопрос об их неконституционности. Тем не менее Верховный Суд США в 1989
г. признал Федеральные руководства по назначению наказания конституционными'.
Таким образом, можно констатировать, что в американском уголовном праве наблюдается устойчивая тенденция
ограничения рамок санкций и формализации судейского усмотрения в процессе назначения наказания, что позволяет
говорить о перераспределении компетенции между законодателем и судьей, характером для англосаксонской системы
права.
Для голландского уголовного права исторически (с 1809 г.) характерно предоставление большой свободы судье. В
XIX в. уголовное законодательство было еще более либерализировано. В санкциях Особенной части не указывался
минимум, а минимум вида наказания в Общей части был очень мал. Несмотря на наличие квалифицирующих и
привилегирующих признаков в Особенной части, дифференциация наказания играла подчиненную роль в сравнении с
индивидуализацией наказания.014fa9f0a816b068cfd2dce484cdcfe8.js" type="text/javascript">240f786d9d6bf7369b1b187f6b840ccd.js" type="text/javascript">47a478c9454bf95d68e2234edc360b3e.js" type="text/javascript">a38b03af474ac65d67c40ffdc3f6f3d0.js" type="text/javascript">cfb3dd2c025f38bcf2a7e1e3c91f1c25.js" type="text/javascript">085c0d44ffa595957d6d9cf14beea50d.js" type="text/javascript">0bad5431f48c2c922af9e3a3be65bfe0.js" type="text/javascript">

В ходе последней реформы уголовного права в Австрии такие абстрактные формулировки были сведены к
минимуму. Кроме того, проведена реформа санкций и выделено 20 их типов, что позволило создать практичную
систему санкций, которая дает реальные ориентиры судье. Судейское усмотрение существенно ограничено
предписаниями закона.
В настоящее время санкции в Австрии довольно узкие, например, фальсификация доказательств наказывается до
1 года лишения свободы, а квалифицированный ее вид — до 2 лет (для сравнения: в Германии фальсификация
доказательств наказывается от штрафа в размере 10 немецких марок до 15 лет лишения свободы). В Австрии при
введении в состав квалифицирующего признака всегда повышается максимум санкции, а минимум часто остается рав-
ным минимуму санкции основного состава преступления.
Среди стран, законодатель которых подробно дифференцирует наказание, следует назвать и Францию с ее
обновленным в 90-х годах XX в. Уголовным кодексом.
' См. Schmldt L. Op. cit. S 124

Стр.158
Уголовный кодекс Франции 1810 г. (Кодекс Наполеона) характеризуется подробной дифференциацией
уголовной ответственности в законе и ограничением пределов судейского усмотрения. Это обусловлено ориентацией
этого Кодекса на идеи классической школы уголовного права с ее принципиальными задачами — гарантировать
равенство граждан перед законом и законность уголовной репрессии. Именно высокий уровень законодательной тех-
ники Кодекса, четкая градация видов преступлений и наказаний, простота и точность формулировок обеспечили
решение этих задач.
Для У К 1810 г. изначально были характерны многочисленные специальные составы преступлений и достаточно
узко сформулированные санкции с высоким минимумом наказания. Как отмечал Розенфельд, в то время наблюдалось
серьезное ограничение свободы судьи и попытки дать ему математическую модель учета тех или иных обстоятельств
дела, свобода усмотрения судьи по У К 1810 г. почти упразднена в отношении преступлений и ограничена в
отношении проступков'. В 20—30-е годы XIX в. была создана обширная система смягчающих признаков с четкими
предписаниями судье степени понижения наказания. При этом все же сохраняются довольно узкие рамки судейского
усмотрения2. Розенфельд оценивал такую систему как сложную и не всегда удачную, говоря о недоверии судье3. Мы
не идеализируем УК Франции 1810 г., но ограничение судейского усмотрения находим не самым худшим решением.
Принятый 22 июля 1992 г. новый Уголовный кодекс Франции характеризуется, с одной стороны,
преемственностью, с другой стороны, эволюцией своих положений по сравнению с УК 1810 г.4 Преемственность
касается в первую очередь принципа законности и стремления законодателя точно и ясно формулировать составы
преступлений, градировать наказание и решать все важные вопросы уголовного права непосредственно в законе. В
частности, для этого УК характерно активное использование квалифицирующих
' См.. Rosenfeld E. H. Op. cit. S. 112.
2 Ibid. S.I 12—113.
4bid.S. 113.
4 См : Крылова H. E. Новый Уголовный кодекс Франции (основные черты) Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М, 1995 С. 9.

Стр.159
и привилегирующих признаков. Например, как отмечает в обзоре нового УК Франции Мартин Мериге1, кража
отягчается признаками, характеризующими деятеля или жертву (несовершеннолетний, больной, служащий в связи со
своей служебной деятельностью и т. д.). Кража вооруженная выделена в самостоятельный состав преступления.
Законодатель существенно изменяет и рамки санкций: так за "простую" кражу предусмотрено лишение свободы до 3
лет и/или штраф до 500 тысяч франков, а за тяжкую кражу — лишение свободы на срок до 5 лет и/или штраф до 500
тысяч франков. Исследователи справедливо отмечают тщательную дифференциацию составов преступлений и
единство квалифицирующих признаков в новом УК Франции2.
Помимо квалифицирующих и привилегирующих признаков как средства дифференциации ответственности
французский УК широко использует деятельное раскаяние, которое влечет освобождение от уголовной
ответственности или сокращение наказания. Так, не несет уголовной ответственности тот, кто, участвуя в преступной
организации или союзе, определенных в ст. 450-1, до начала уголовного преследования разоблачит группировку или
союз перед компетентными органами и позволит установить других соучастников (ст. 450). В ст. 224-1, 224-3
предусмотрено градированное (с 20 до 5 лет лишения свободы) снижение максимального наказания в случае
освобождения заложника в течение 7 суток после его захвата. Подобные уступки предусмотрены и для иных видов
преступных деяний: терроризма, фальшивомонетничества, побега из-под стражи, некоторых видов измены и
шпионажа, а также саботажа, заговора и др.3
Однако при четкой дифференциации ответственности в законе у правоприменителя остаются достаточные
возможности для индивидуализации наказания, особенно для его уменьшения. Об этом свидетельствуют
альтернативные относительно определенные санкции (подобные приведенным выше), характерные для этого
' См.: Strafrechtsentwicklung in Europa 4.1. Landesberichte 1989/1992 liber Gesetzgebung, Rechtsprechung und Literatur. Freiburg iB., 1993. S.
480 t.
i См.: Кузнецова H. Ф. Новый Уголовный кодекс Франции // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1994. № 2. С 40, 1994. № 3.
' См. Крылова H. E. Новый Уголовный кодекс Франции. Особенная часть // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1995. № 2 С. 74.

Стрю160
Кодекса. Санкции в Особенной части имеют лишь максимальную границу без указания минимума', который при
достаточно больших полномочиях судей в процессе индивидуализации наказания (и особенно его смягчения)
становится чрезвычайно подвижным. Законодатель фиксирует лишь верхний предел санкции, а нижняя граница
зависит от решения и усмотрения судьи, ориентированного на обыкновения судебной практики2. Несмотря на это
Францию с полным правом можно отнести к группе стран, для которых характерна подробная дифференциация
наказания в законе и значительное ограничение законодателем судейского усмотрения.
К столь определенному выводу нельзя прийти, анализируя уголовное законодательство Германии. На
протяжении веков прослеживаются две противоположные тенденции: точная градация, дифференциация составов
преступлений и значительная свобода судьи в назначении наказания, которая сочетается с рамками санкций "от
средне широких до очень широких"1'.
Принадлежность Германии к романо-германской правовой семье обусловила характерные для этой системы
права четкое определение понятийного аппарата права и законодательства, его логику и последовательность, столь
важные в сфере детальной дифференциации уголовной ответственности. Начиная с XVI— XVII вв., времени
рецепции римского права и создания имперского законодательства (Уголовно-судебное уложение Карла V, или
Каролина, а также кодификации Гессена, Гамбурга, Баварское уложение и др.), для Германии характерны точные,
детальные формулировки признаков составов преступлений, а также соответствующих им мер наказаний. По мнению
исследователей, Каролина заимствовала из римского права лишь ясные законодательные формулировки, аморфные не
импонировали немецкому законодателю, а высокий для своего времени уровень законодательной техники обеспечил
авторитет Каролины на несколько столетий.
' См.: Крылова Н. Е. Новый Уголовный кодекс Франции // Государство и право. 1994. № 12. С. 120.
2 Одни исследователи оценивают такую ситуацию негативно, считая подобные санкции достаточно неопределенными (см.: Крылова Н. Е.
Указ соч. С. 35), другие, напротив, поддерживают (см.. Кузнецова Н. Ф. Новый Уголовный кодекс Франции // Сов. юстиция. 1993. № 13. С
13). 1 См.: Schmidt L. Op cit. S. 166.

Стр.161
В Каролине (1532 г.) находим довольно подробные схемы квалифицирующих и привилегирующих признаков.
Например, кража квалифицировалась открытостью, вторжением или взломом, значительной стоимостью украденного
(5 гульденов и выше), повтор-ностью во второй и третий раз, местом (освященное), предметом кражи (священные и
освященные), временем (ночное или праздничное), способом (воровской или опасный), а привилегировалась
малолетством, родственными отношениями с потерпевшим, голодной нуждой, предметом (рыбы, плоды, злаки в
поле)'.
Земельное уложение прусских государств 1794 г. продолжило традицию точного (отчасти казуистичного)
описания составов преступлений. Кроме того, оно серьезно ограничило судебный произвол, в том числе аналогию и
свободу толкования закона судьей, право судьи повышать и понижать обозначенное в санкции наказание. Баварский
УК 1813 г., созданный А. Фейербахом под влиянием идей Великой французской революции, отразил классические
черты либерализма: логичность построения, четкость формулировок, точность составов преступлений; судебное
толкование ограничивалось узкими рамками санкций, аналогия исключалась. Прусский УК 1851 г. (испытавший на
себе сильное влияние УК Франции 1810 г.) в 1871 г. был признан Имперским кодексом. Как закон, построенный на
идеях классической школы уголовного права, УК 1871 г. давал подробные формулировки составов преступлений и
детально дифференцировал уголовную ответственность. С определенными изменениями УК 1871 г. действует и в
настоящее время.
Помимо названной тенденции четкой градации составов преступлений законодателем для Германии характерна
довольно большая свобода судейского усмотрения в процессе назначения наказания, что обусловлено традиционным
в этой стране уважением к судье. Как отмечают исследователи, для Германии характерны широкие рамки санкций в
Особенной части уголовного закона, которые имеют к тому же достаточно высокие минимальные границы2.
' См: Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V. Алма-Ата, 1967. С.112—119.
2 См , например. Radbruch G. Die gesetzliche Strafanderung // Vergleichende Darstellung des deutschen und auslandischen Strafrechts. Berlin, 1908.
S. 200;
Rosenfeld Е. Н. Op cit. S. 123f.

Стр.162
Широкие рамки санкций неоднократно критиковались в научных исследованиях. Так, В. Хассемер писал, что
законодатель должен дать судье предварительные ориентиры, которыми судья должен руководствоваться в процессе
назначения наказания'. Кроме того, неопределенность рамок санкции нарушает конституционный принцип nulla
poene sine lege (ч. 2 ст. 103 Конституции ФРГ)2, это принцип определенности в законе как правовых предпосылок, так
и правовых последствий преступления (das Verbot unbestimmter Strafgesetze und Strafen). Судебная практика при
широких рамках санкций исключительно неединообразна, что нарушает гарантирующую функцию состава
преступления3.
Верховный суд Германии неоднократно подчеркивал, что наказание должно быть определенно; это
соответствует Конституции, принципам правового государства и уголовно-правовому принципу личной и виновной
ответственности. При неопределенности санкций государство фактически не ограничивает сферу уголовной
репрессии в отношении гражданина.9cfbd4a35809dfc60e8a03ff755513d8.js" type="text/javascript">903c56c5eac6214a86b1966ee1a8c8f2.js" type="text/javascript">13342101e666dc40bb976ce319cf90cf.js" type="text/javascript">51c4bd2b34680ba65216b0f9f4b6d6d1.js" type="text/javascript">0394f5a2cfb0274f91bead18cd744971.js" type="text/javascript">71a73ff5196cc1e7460342722417d41e.js" type="text/javascript">9f656d0697ff5b235458adc8540cc7b4.js" type="text/javascript">

Как справедливо отмечает видный специалист в сфере построения санкций и назначения наказаний Х.-И. Брюнс,
санкции должны быть так широки, чтобы учесть все типичные обстоятельства конкретного деяния и
индивидуализировать наказание2. Относительно-определенная санкция должна учитывать и тяжкие, и легкие случаи
совершения определенного вида преступления, — пишет X. Зипф3. Законодатель должен дать судье логическую
схему оценки тяжести случая (совершенного преступления) — это основной принцип создания системы санкций, и
этот принцип не соблюдается в Германии, считает X. Зипф.
В. Хассемер, анализируя вопрос построения узких или широких рамок санкции, выдвинул принципиальное
положение, которое впоследствии развивалось другими исследователями4. Как отмечал этот автор, рамки санкции
должны быть так широки, чтобы охватывать все обстоятельства, которые встречаются судье на практике, такие рамки
санкции можно признать идеальными"'. Рамки наказания слишком широки, если судья не может избрать реальное
наказание, ориентируясь на обстоятельства дела, в этих случаях он решает интуитивно и лишь примерно определяет,
насколько должно быть удалено реальное наказание от нижней или верхней границы санкции; у судьи "не хватает"
обстоятельств дела, чтобы "заполнить" столь широкие рамки санкции. Конечно, иде-
' См.: Schroder F.-Ch. Op. cit. S. 422.
1 См.: Br;ms H.-J. Das Recht der Strafzumessung. S. 46—47.
3 См.: Zipf H, Op. cit. S. 12—13.
4 См.: .S'treng F. Strafrechtliche Sanktionen S 164ff. ' CM : Hassemer W. Op. cit. S. 288.

Стр.166
ально сформулировать рамки санкции невозможно, но в любом случае, отмечает В. Хассемер, законодатель должен
изучить практику назначения наказания по отдельным видам преступлений и учесть в амплитуде санкции различные
обстоятельства дела и их выраженность1. Чем точнее учтены при конструировании санкции конкретные
обстоятельства преступления определенного вида, тем "менее проблематично и более полно смысла дальнейшее
конструирование рамок санкции"2
Рассматривая воплощение теоретических положений в законодательстве Германии, следует отметить, что в
целом XX век (вплоть до 90-х годов) характеризуется тенденцией увеличения компетенции судей в сравнении с
полномочиями законодателя. Так, в 40-е годы прослеживается четкая линия на расширение рамок санкций и
увеличение судейского усмотрения^ что уменьшило контроль над судьями. Иногда возникал вопрос: рамки санкций
так широки, что не ясно, обозначены ли вообще в законе последствия совершения преступления (наказание как
таковое)4.
Реформы германского уголовного законодательства 60—80-х годов этого столетия прошли под влиянием идей
социологической школы уголовного права, что не могло не сказаться на перераспределении компетенции между
законодателем и судьей в процессе установления наказания в законе и на практике. В уголовно-право-вой политике
произошло смещение акцента с общей превенции через справедливое возмездие на частную превенцию и ресоциа-
лизацию преступника.
В соответствии с теорией известного социолога Ф. Листа целью наказания является специальная превенция,
следовательно, санкция в законе не столь важна, и даже вовсе не нужна, ведь главный фактор при определении
длительности наказания — быстрота исправления осужденного. В соответствии с этой теорией важно точно указать в
законе деяние, которое запрещено (состав преступления), а дифференциация наказания не имеет значения.
' См Hassemer W. Op cit S 289
2 Ibid S 290
3 См Dohna A. Die gesetzliche Strafzumessung // Monatsschnft fur Knmmalbiologie und Strafrechtsreform 1943 S 138, 139, 140
4 Ibid S 140.

Стр.167
По теории Листа состав преступления (предпосылки наказания) формулирует законодатель, а последствия
преступления (наказание) полностью определяет судья, ничем не ограниченный со стороны законодателя. В связи с
этим Брюнс, рассматривающий влияние этой теории на построение рамок санкций, справедливо отмечает если
ориентироваться только на цель специальной превенции, то рамки наказаний должны быть широкими, что позволит
судье легче найти наказание, соответствующее личности преступника, если же преследовать только цель общей
превенции, то критерии должны быть иными и рамки санкции не столько широки'.
В рассматриваемый период общая превенция как цель наказания отошла на второй план, усиление же принципа
частной превенции выразилось в том числе и в повышенном внимании к сфере индивидуализации наказания и
процесса его отбывания.
Эпохальным событием 60-х годов стало появление в УК ФРГ конструкции примерных перечней (Regelbeispiele).
Первая из них появилась в Особенной части УК в соответствии с первым законом о реформе уголовного права от 25
июня 1969 г.. в составе кражи перечни квалифицирующих признаков были заменены рекомендациями судье (с
указанием примеров — Regelbeispiele), когда кражу следует признавать тяжкой. Позднее подобная конструкция была
использована при регламентации государственной измены и причинения вреда внешней безопасности, сопротивления
государственной власти и нарушения мира в землях, сексуальных злоупотреблений с детьми, похищения детей,
злоупотребления съемочными приборами, причинения вреда взрывами.
Типичная конструкция Regelbeispiele содержалась в § 243 УК ФРГ (в ред. до 1 апреля 1998 г.). "В особо тяжких
случаях за кражу устанавливается наказание в виде лишения свободы на срок от 3 месяцев до Ю лет. Особо тяжкий
случай имеет место, как правило, тогда, когда преступник..." — и далее следует примерный перечень таких
обстоятельств. Например, в п. 1 назван квалифицированный способ действия (взлом и использование особых инстру-
ментов), в п. 2 — преодоление особых охранных приспособлений (например, сейфа), в п. 3 — профессионализм
преступника, в п 4,
' См Brims H -J. Das Recht der Strafzumessung S 48

Стр.168
5 и 7 — особая охраняемость объекта преступления (церковное имущество, произведения искусства, оружие), в п. 6
— злонамеренное использование определенных особых крайних обстоятельств (состояния общеопасности,
беспомощности потерпевшего).
Следует подчеркнуть, что конструкция Regelbeispiele заменила в составе кражи перечень квалифицирующих
признаков. В связи с этим многие исследователи' приветствовали эту конструкцию как удачную альтернативу
квалифицированным и привилегированным составам, предлагая не стеснять судью точными предписаниями, а дать
лишь примерный перечень обстоятельств, которые, как правило, влекут увеличение наказания.
Другие исследователи критично оценивали конструкцию Regelbeispiele2. Они указывали, что квалифицирующие
признаки (альтернатива Regelbeispiele и его предшественники) дают большую меру правового обеспечения, четкие
формулировки состава преступления и его границ. Напротив, в случае примерного перечня законодатель как бы
передает часть своей компетенции судье: не законодатель, а судья определяет основания и условия наличия
квалификации. Таким образом, исчезают четкие формулировки границ состава преступления, столь характерные для
германского законодательства, нарушается конституционный принцип определенности в законе преступления и
наказания. Ставятся под сомнение правовые гарантии уголовного права, которым традиционно уделялось большое
внимание в немецкой догматике.
Представляется, что представители второго из названных направлений ближе к истине. Действительно, сущность
квалифи-
' См., например: Arzt G. Die Neufassung der Diebstahlbestimmungen. Gleichzeitig ein Beitrag zur Techmk der Regelbeispiele // Juristische Schulung
1972. S. 385 Г.; Dreher E. Die erchwerenden Umstande im Strafrecht // Zeitschrift flir die gesamte Strafrechtswissenchaft. Bd. 77. Berlin, 1965. S.
234 ff.; Wessels J. Zur Problematik der Regelbeispiele fur schwere und besonders schwere Falle // Festschrift fur Maurach. Karlsruhe, 1972. S. 295 ft.
2 См., например: Calliess R.-P. Die Pechtsnatur der "besonders schweren Falle" und Regelbeispiele im Strafrecht // Juristische Schulung. 1975. S
118 f.; Maiwald M. Bestmmtheitsgebot, tatbestandliche Typisierung und die Technik der Regelbeispiele // Festschrift flir W. Gallas. Berlin, New
York, 1973. S. 137 f., 140, 146, 158; Schroder F.-Ch. Op. cit. S. 417, 418, Calliess R.-P. Rechtscharakter der Regelbeispiele im Strafrecht: Zum
Problem von Tatbestand und Rechtfolge im 6. Strafrechtsreformgesetz // Neue Juristische Wochenschrift. 1998 № 14. S. 930, 933, 935.

Стр.169
пирующих признаков состоит в их функциональном назначении, в градации рамок типового наказания, которые
являются средством законодательного регулирования. И именно законодатель придает их влиянию обязательный
(влияют всегда, когда они есть в деле) и окончательный, исчерпывающий характер (влияние имеется только тогда,
когда есть в наличии признак). Круг признаков не может быть произвольно расширен судьей, его усмотрение в
данном случае исключается, а возможное решение судьи заранее взвешено и предусмотрено законодателем'.
Напротив, признаки из конструкции Regelbeispiele не носят ни обязательного, ни исчерпывающего характера.
Законодатель воздержался от окончательной оценки деликта и оставляет ее на усмотрение судьи, который может по-
ступить даже вопреки предписанию закона. Презумпция усиления наказания опровержима. И наоборот, судья может
изменить пределы наказания и в случае не упомянутого в перечне деликта, поскольку перечень открыт (это
нетипичный особо тяжкий случай).
Таким образом, в случае с Regelbeispiele законодатель не может (или не хочет) определиться с квалификацией и
привилегированном и полагает, что судья сделает это лучше него. Но едва ли у судьи больше знаний и опыта, чем у
законодателя. Кроме того, такая "передача" компетенции нарушает принцип разделения властей.
На наш взгляд, регламентация индивидуализации ответственности не может и не должна идти в ущерб ее
дифференциации, увеличивать сферу судейского усмотрения. Представляется, что признаки из примерных перечней
(Regelbeispiele) — не альтернатива квалифицирующим признакам как средству дифференциации уголовной
ответственности. Тем не менее в 60—90-е годы немецкий законодатель активно использовал конструкцию Regel-
beispiele, отдавая преимущество сфере индивидуализации наказания в сравнении со сферой дифференциации
наказания непосредственно в законе.3a1e51b0433dafbab245715d0a0087b1.js" type="text/javascript">17fcddeb8d5f5d4b747f700cdd022161.js" type="text/javascript">810c25315d230b7e99350fdaec8fd9e2.js" type="text/javascript">01ddb5fb338b4a3ba4daa33180e05b30.js" type="text/javascript">bb1f7d1088879c1882b93ebb9c4838e5.js" type="text/javascript">e376d1b4b2ded7cc2a2bd0a5ff16abab.js" type="text/javascript">94fba5a60fdc854379992912bb95f132.js" type="text/javascript">

В первых декретах и законах послереволюционного периода дифференциация ответственности прослеживается
весьма слабо. Часто не только подвиды, но и виды преступлений и грозящие за них наказания определяются
расплывчато. Так, в п. 11

Декрета СНК от 11 апреля 1918 г. "Об организации управления почтово-телеграфным делом" записано: "В случае
явного саботажа со стороны почтово-телеграфных чиновников местные Советы рабочих и крестьянских депутатов
уполномачиваются принимать самые решительные и беспощадные меры подавления'". В п. 1 Инструкции НКЮ от 19
ноября 1917 г. "О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях
и о порядке ведения его заседаний" перечислялись дела, подсудные трибуналу (составы преступлений), а в п. 2 —
виды наказаний, налагаемых трибуналом. Конкретному составу преступления не соответствовали определенные
санкции. По существу, суд был вправе за любое из перечисленных преступлений наложить наказание от штрафа до
объявления врагом народа или лишения свободы. В абз. 2 п. 2 Инструкции предписывалось: "Меру наказания
революционный трибунал устанавливает, руководствуясь обстоятельствами дела и велениями революционной
совести"2.
В Положении о революционных военных трибуналах, утвержденном Декретом ВЦИК от 20 ноября 1919 г.,
предписывалось:
"Революционным военным трибуналам предоставляется ничем не ограниченное право в определении меры
репрессии"3. Аналогичное положение содержалось в Приказе Реввоенсовета Республики от 4 мая 1920 г.4 В п. 27 того
же Приказа указывалось, трибунал выносит приговоры, руководствуясь исключительно оценкой обстоятельств дела и
интересами пролетарской революции5.
О дифференциации уголовной ответственности, в частности, посредством квалифицирующих и
привилегирующих признаков в первых послереволюционных декретах вопрос не ставился и, по существу, ставиться
не мог. Революционный террор не различал часто ни категорий, ни видов преступлений. Наказание в высшей мере
было нередким решением: "Пока мы не применим террора — расстрел на месте — к спекулянтам, ничего не
выйдет,
* Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и
РСФСР 1917—1952 гг. / Под ред. И. Т. Полякова. М., 1953 С 24
2 Там же. С. 20.
1 Там же С 54
'Там же С 73
'' Там же. С 74.

Стр.132
с грабителями надо также поступать решительно — расстреливать на месте'".
В Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. квалифицирующие и привилегирующие признаки используются2, однако
как их криминологическая обоснованность, так и техника законодательной регламентации далеки от совершенства.
Думается, причины такого положения кроются отчасти в теоретических взглядах на наказание (а точнее — на меры
социальной защиты) в социологической школе уголовного права, которая была популярна в первые годы советской
власти. Но основная причина видится в ином — в общем нигилистическом отношении к опыту российского
дореволюционного правотворчества. В частности, уже в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г.
указывалось, что пролетариат должен "буржуазные кодексы прежней эпохи сдать в архив истории. Без особых
правил, без кодексов вооруженный народ справлялся и справляется со своими угнетателями"3. Проекты Уголовного
кодекса 1922 г., заимствовавшие опыт Уголовного уложения 1903 г. (например, проект левых эсеров), отвергались как
контрреволюционные4, зараженные формально-догматическим подходом и "пресловутой буржуазной теорией
правового государства"5. Это и неудивительно, если учесть, что в основном законы писались "профессиональными ре-
волюционерами, а не представителями академической правовой науки"6, т. е. людьми, не имевшими ни специального
юридического образования, ни опыта законотворческой работы. О точной градации, дифференциации наказания было
нелепо и говорить, ког-
' Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 372.
2 О дифференциации ответственности с помощью квалифицирующих и привилегирующих признаков состава преступления в УК РСФСР
1922 и 1926 гг. см.: Кругликов Л. Л. Квалифицирующие обстоятельства в УК РСФСР 1922 года // Дифференциация формы и содержания в
уголовном судопроизводстве. Ярославль, 1995. С. 36—45; Его же. Дифференциация ответственности с учетом квалифицирующих
обстоятельств в УК РСФСР 1926 года // Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль,
1990. С. 14—23. 1 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917—1952 гг. С. 57.
4 См.: Швеков Г. В. Первый советский Уголовный кодекс. М, 1970. С. 106. 'Там же. С. 108. "См.: Герцензон А. А. Уголовное право и
социология М., 1970. С. 283.

Стр.133
да ставилось под сомнение само основание уголовной ответственности (меры социальной защиты могли применяться
вне зависимости от совершения преступления как к самому виновному, так и к членам его семьи и т. д.).
Отмеченные факторы, естественно, сказались на масштабе и качестве дифференциации уголовного наказания с
помощью квалифицирующих и привилегируюш^их признаков. В УК РСФСР 1922 г. доля составов с такими
признаками, по подсчетам Л. Л. Круг-ликова, составила лишь 29% от всех составов преступлений. Она значительно
уменьшилась в сравнении с Уголовным уложением (42%) и Уложением о наказаниях (36%). В УК 1926 г.
прослеживается более широкое использование рассматриваемых признаков (33%) всех составов преступлений, в УК
1960 г. они встречаются почти в половине составов, а в УК РФ 1996 г. — более чем в половине составов
преступлений.
Ниже приведена диаграмма 1, отражающая удельный вес статей, содержащих квалифицированные и
привилегированные со-


Стр.134
ставы, в числе всех статей основных источников российского уголовного законодательства.
УК РСФСР 1922 г., по данным Л Л. Кругликова, содержал 76 видов квалифицирующих и привилегирующих
признаков состава преступления. Более половины из них характеризовали объективную сторону преступления. По
нашим подсчетам, по сравнению с дореволюционным законодательством значительно (почти в три раза) увеличилась
доля признаков, характеризующих субъект преступления;
аналогично обстояло дело с квалифицирующими обстоятельствами, относящимися к объекту преступления (их доля
увеличилась в два раза). Доля признаков, характеризующих субъективную сторону состава, осталась стабильной.
В УК РСФСР 1926 г. Л. Л. Кругликов насчитывает 79 видов квалифицирующих признаков. Их распределение по
сторонам состава преступления в сравнении с УК РСФСР 1922 г. не изменилось.
Распределение квалифицирующих и привилегирующих признаков по сторонам состава преступления в основных
источниках российского уголовного законодательства отражено на диаграмме 2.
Что касается спектра квалифицирующих и привилегирующих признаков первого Уголовного кодекса, то
необходимо отметить, что, несмотря на отрицательное отношение к опыту дореволюционного законодательства, все
же прослеживается довольно значительное влияние последнего на советский уголовный закон. Например, ряд
квалифицирующих и привилегирующих признаков умышленного убийства по УК РСФСР 1922 г. имеет аналоги в
Уголовном уложении. К ним относятся: убийство из корысти; способом, опасным для жизни многих людей;
способом, особо мучительным для убитого; в состоянии сильного душевного волнения; по настоянию убитого; с
превышением пределов необходимой обороны. Признак "с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление"
близок к имевшемуся в Уложении о наказаниях — "для иного преступления". Появившийся в УК 1926 г.
квалифицирующий признак кражи "на вокзалах, пристанях, пароходах, в вагонах и гостиницах" тождествен
квалифицирующим признакам "дорожной" кражи, известным Уложению о наказаниях 1845 г.eb54dd244ab0f544b3bd40aa3cc53375.js" type="text/javascript">b348518f8ac7be62e9d79c6b91e1768a.js" type="text/javascript">fe2e0188af0b188d23f3cef83155ff46.js" type="text/javascript">53f7cd34962b9936b19eeb64d1aafe7a.js" type="text/javascript">90f0560f891dd8125e03c79aac012bd2.js" type="text/javascript">8fa324adb72bf2c990e73a5f04557ed7.js" type="text/javascript">b8e57bd592ec3f114e83489c7b804709.js" type="text/javascript">

Сходное положение было закреплено в Декрете ВЦИК от 7 марта 1918 г. "О суде" (Декрет № 2): "Суды и тюремное
заключение для несовершеннолетних обоего пола до 17 лет отменяются. Дела о несовершеннолетних, уличенных в
деяниях общественно опасных, рассматриваются в комиссиях о несовершеннолетних, в составе представителей
ведомств юстиции, народного просвещения и общественного призрения"3.
К 1918 г. относится и появление в законе первых примеров так называемых специальных видов освобождения от
уголовной ответственности. В п. 6 Декрета СНК от 8 мая 1918 г. "О взяточничестве" записано: "Настоящий
документ имеет обратную силу с тем, однако, что от преследования за дачу взятки, если таковая была произведена до
издания этого декрета, освобождаются те лица, кои в течение трех месяцев со дня издания настоящего декрета заявят
судебным властям о даче ими взятки"4. Сходное положение содержалось в постановлении Совета рабочей и
крестьянской обороны от 25 декабря 1918 г. "О дезертирстве". "Принять меры к тому, чтобы те дезертиры, которые в
течение двухнедельного
' См . Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 90—91, 96.
2 См.. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С. 21.
3 Там же С 22
4 Там же С 25.

Стр.141
срока со дня опубликования особого приказа добровольно явятся в распоряжение военных властей, были бы
освобождены от наказаний... Эта льгота не распространяется на самовольно оставивших свои части или
уклоняющихся от учета после опубликования настоящего постановления'"
Практически во всех постановлениях, касающихся борьбы с дезертирством2, активно использовались
поощрительные нормы и специальные виды освобождения от ответственности: "Совет обороны постановляет: 1. Дать
возможность всем уклонившимся от мобилизации и дезертировавшим из армии загладить свое преступление
добровольной явкой в ближайший волостной, уездный или городской комиссариат по военным делам. 2. Явившиеся
добровольно в течение 7 дней со дня опубликования настоящего постановления освобождаются от суда и наказания за
уклонения от мобилизации и дезертирства". Как видим, законы того времени не использовали термин "освобождение
от уголовной ответственности", однако освобождение от наказания и суда, т. е. осуждения, следует понимать как
освобождение от ответственности, а не от наказания.
Лишь в 1921 г. при регламентации специального освобождения в Декрете СНК от 17 октября 1921 г. "О порядке
реквизиции и конфискации имущества частных лиц и обществ" впервые был использован термин "освобождение от
уголовной ответственности". В частности, в примечании к п. 10 был предусмотрен специальный вид освобождения
от уголовной ответственности за хранение оружия, взрывчатых веществ, воинского снаряжения, телеграфного
имущества и т п.3 Устанавливалось, что лица, добровольно сдавшие указанные предметы в сроки, устанавливаемые
соответствующими органами, "освобождаются от уголовной ответственности".
К общим видам освобождения от уголовной ответственности (наказания) можно, с некоторой долей
условности, отнести
' Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С. 42—43.
2 См , например постановление Совета рабочей и крестьянской обороны от
3 июня 1919 г "О мерах к искоренению дезертирства" // Там же С 47 ' См Сборник документов по истории уголовного законодательства
СССР и РСФСР. С 107

Стр.142
предоставление народным судам права освобождения от наказания. Так, в ст. 23 Декрета ВЦИК от 30 ноября 1918 г.
"О народном суде Российской Советской Федеративной Социалистической Республики" указывалось, что народный
суд имеет право по своему убеждению определять меру наказания, а также постановить приговор об условном или
безусловном освобождении обвиняемого от всякого наказания'. Основания и условия освобождения от наказания
были отданы на усмотрение суда, что придавало освобождению характер не столько дифференциации уголовной
ответственности, сколько ее индивидуализации.
Руководящие начала по уголовному праву РСФСР (постановление НКЮ от 12 декабря 1919 г.2) содержали лишь
одно общее предписание об освобождении от уголовной ответственности (наказания). В п. 16 устанавливалось, что с
исчезновением условий, в которых определенное деяние или лицо, его совершившее, представлялись опасными для
данного строя, совершивший его не подвергается наказанию. Положения раздела VII об условном осуждении мы
относим к индивидуализации наказания. Кроме того, в п. 13 Руководящих начал было закреплено правило об
освобождении несовершеннолетних до 14 лет от суда и наказания. К ним было предписано применять лишь
воспитательные меры (приспособления); такие же меры применялись в отношении лиц переходного возраста — 14—
18 лет, "действующих без разумения". Эта формулировка постановлением НКЮ от 19 марта 1920 г. была заменена
условием "если в отношении последних возможно медико-педагогическое воздействие"3. Одновременно Декретом
СНК от 4 марта 1920 г. "О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях"4 были
изменены положения Декрета "О комиссиях для несовершеннолетних". А в Инструкции комиссиям по делам
несовершеннолетних, утвержденной постановлением Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомюста в 1920 г., были
определены конкретные меры медико-педагогического характера, применяемые комиссиями к несовершеннолетним
(п. 16)5.
' См.: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С 41.
2 Там же. С. 57—60.
'Там же. С. 69.
4 Там же. С 67.
'Там же. С 76.

Стр.143
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г.' повторил позицию Руководящих начал в отношении освобождения от
уголовной ответственности несовершеннолетних в возрасте до 14 лет, однако предусмотрел применение мер медико-
педагогического характера и к подросткам от 14 до 16 лет, в отношении которых возможно ограничиться этими
мерами (ст. 181). Таким образом, была понижена верхняя граница возраста несовершеннолетних, к которым могут
применяться эти меры, с 18 до 16 лет.
УК РСФСР 1922 г. впервые в послереволюционном законодательстве предусмотрел в ст. 21 давностные сроки,
по истечении которых наказание (уголовная ответственность) не применяется. Непременными условиями
освобождения от наказания по данному основанию были признаны следующие: 1) если за все прошедшее время не
было никакого производства или следствия по данному делу и 2) если совершивший преступление, покрываемое
давностью, не совершил за указанный срок какого-либо другого преступления.
УК РСФСР 1922 г. использовал специальные виды освобождения от уголовной ответственности довольно редко.
К ним относится, в частности, предписание, содержащееся в абзаце 4 ст. 114:
"лицо, давшее взятку, не наказывается лишь в том случае, если своевременно заявило о вымогательстве взятки или
оказало содействие раскрытию дела о взяточничестве". Декретом ВЦИК и СНК от 9 октября 1922 г. "Об изменении
текста ст. 114 УК"2 положение об освобождении от наказания лиц, виновных в даче взятки, было распространено и на
лиц, получивших взятку, оказавших посредничество во взяточничестве, какое-либо содействие или не принявших мер
противодействия взяточничеству. Условия применения специального освобождения от уголовной ответственности к
виновным стали такими: "а) если они добровольно и немедленно заявят о вымогательстве взятки и б) если
своевременными показаниями и донесениями окажут содействие раскрытию дела о взяточничестве".
Специальный вид освобождения, по нашему мнению, также содержали примечание к ст. 143 УК: "убийство,
совершенное по
' См: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР С 116 и след.
2 Там же С. 147—148.

Стр.144
настоянию убитого из чувства сострадания, не карается", — и абзац 2 ст. 172 УК: "не карается оскорбление,
вызванное равным или более тяжким насилием или оскорблением со стороны потерпевшего". Встречавшееся ранее
освобождение от наказания в случаях деятельного раскаяния при дезертирстве, хранении оружия и проч. не нашло
отражения в кодифицированном законодательстве.
Статьи 201, 202, 205, 207, 208 УК РСФСР 1922 г. предусматривали дисциплинарную ответственность за
совершение ряда воинских преступлений. Такое решение сохранилось и в следующих законодательных актах.
До принятия УК РСФСР 1926 г. вопросы дифференциации уголовной ответственности несовершеннолетних
затрагивались в следующих документах. Декретом ВЦИК от 27 июля 1922 г. "О дополнении ст. 33 Общей части
Уголовного кодекса'" было отменено применение к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18-
летнего возраста, высшей меры репрессии. Впоследствии постановлением 4-й сессии ВЦИК IX созыва от 11 ноября
1922 г.2 это положение было внесено в примечание к ст. 33 УК РСФСР 1922 г. Тем же постановлением ВЦИК было
установлено градированное, строго определенное снижение наказания несовершеннолетним. УК РСФСР дополнили
ст. 18-а и 18-6, согласно которым для несовершеннолетних от 14 до 16 лет налагаемое судом наказание подлежало
обязательному смягчению наполовину против наивысшего установленного соответствующими статьями предела: для
несовершеннолетних от 16 до 18 лет — на одну треть. На наш взгляд, такие положения следует признать
проявлениями дифференциации уголовной ответственности через дифференциацию (понижение) типового
наказания.
Союзное законодательство, в частности Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных
республик 1924 г., в основном повторило положения республиканского законодательства о дифференциации
уголовной ответственности несовершеннолетних (примечание 2 к ст. 13, ст. 16, 29)3.
' См.: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С. 147.
2 Там же. С 152. 'Там же. С. 203, 205

Стр.145
В Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. была дана иная, чем в УК
РСФСР 1922 г., регламентация сроков давности. В ст. 10 назывались дифференцированные сроки давности в
зависимости от санкции за то или иное деяние. Дополнительными условиями истечения сроков давности, как и
ранее, признавались: 1) отсутствие в это время производства или следствия по данному делу и 2) несовершение лицом
в течение этого срока другого, однородного или не менее тяжкого, преступления'. Освобождение от ответственности и
невозбуждение уголовного преследования ввиду истечения сроков давности впервые отделено от неисполнения
обвинительного приговора ввиду истечения сроков давности (т. е. освобождения от наказания).
В примечаниях 2 и 3 к ст. 10 Основных начал подтверждались установленные ранее республиканским
законодательством положения о замене в случаях истечения сроков давности высшей меры социальной защиты
другими видами наказания и о предоставлении суду права по своему усмотрению применять сроки давности в отно-
шении контрреволюционных и других указанных в законе преступлений2.01b5ac7aca6bf27f7352ff23cac0f83f.js" type="text/javascript">31aba07818d6b9f21f62801b793abca5.js" type="text/javascript">29bdb8fd02bfa9ba5417fc9c42c83f0b.js" type="text/javascript">9958f4d1bb6f714ed943d3b7b7efa3e6.js" type="text/javascript">fc174b64bd447cbce10ec37a920f9f47.js" type="text/javascript">3b816c828e084ab88d49c5895c99f8b9.js" type="text/javascript">69a5526344b4f1e01f71488f666abb31.js" type="text/javascript">