Сама возможность проведения врачом судебной экспертизы вытекает из следующего положения о врачебной профессии: “В профессиональные обязанности врача входят лечение, профилактика, а также дача врачебного заключения”. Popielski [246] отмечает, что “деятельность врача не ограничивается и не может ограничиваться только проведением лечения. Деятельность социального и профилактического характера также является его прямой обязанностью. К обязанностям врача следует также отнести и сотрудничество с теми учреждениями, которые нуждаются в его знаниях”[*См. также список литературы № 360.].

Привлекаемый в качестве эксперта врач-сексолог должен не только иметь соответствующую профессиональную квалификацию, но также обязан обладать и чувством ответственности, быть объективным и в должной мере знать закон. Преступления, при расследовании которых могут быть привлечены эксперты-сексологи, определены уголовным законодательством. В Уголовном кодексе Польши эти преступления регламентированы следующими статьями:

 

Раздел XXII.

Преступления против свободы

 

Статья 168.

§ 1. Лицо, которое насилием, угрозой или обманом приводит другое лицо к вкушению похотливых действий, либо к выполнению таких действий, подвергается наказанию лишением свободы на срок от одного года до 10 лет.

§ 2. Если преступник действует с особой жестокостью или совершает похотливые действия, действуя совместно с другими лицами, то он подлежит наказанию лишением свободы на срок не менее 3-х лет.

§ 3. Привлечение к ответственности происходит по заявлению потерпевшего.

 

Статья 169.

Лицо, допускающее похотливые действия с лицом, которое полностью или в значительной мере не способно осознавать значение этих действий или управлять своими поступками, подлежит наказанию лишением свободы на срок от одного года до 10 лет [*Смысл ст. ст. 168, 169 УК ПНР фактически совпадает с таковым, изложенным в уголовном законодательстве СССР в отношении изнасилования, особенно в формулировке УК РСФСР.].

 

Статья 170.

§ 1. Лицо, которое путем злоупотребления зависимостью или безвыходным положением другого лица приводит его к вкушению похотливых действий либо к выполнению таких действий, подлежит наказанию лишением свободы на срок от 6 месяцев до 5 лет.

§ 2. Привлечение к ответственности происходит по заявлению потерпевшего” [*Смысл ст. 170 УК ПНР соответствует смыслу статей УК союзных республик о принуждении женщин к половой жизни.].

Popieski [248, 249] считает, что указанное в законе понятие “похотливое действие” порождает интерпретационные трудности и приводит следующее определение этого понятия: “Это любое действие, имеющее целью удовлетворение или возбуждение полового влечения при запрещенных законом условиях; это действие отчетливо и недвусмысленно носит сексуальный характер, а следовательно, является половым актом или его суррогатами, например — прикосновением к половым органам” [*В советском уголовном законодательстве не менее расплывчатыми являются понятия “развратные действия” и “удовлетворение половой страсти в извращенных формах”. Неконкретность этих определений приводит к тому, что одни и те же деяния зачастую расцениваются по-разному.]. Им приводится решение Верховного Суда ПНР, согласно которому легкомысленность и даже провоцирующее поведение жертвы не освобождает преступника от ответственности за совершение похотливых действий.

 

Раздел XIII.

Преступления против нравственности

 

Статья 173.

§ 1. Лицо, распространяющее периодические издания или иную литературу и печатную продукцию, фотографии и другие предметы, имеющие порнографический характер, подлежит наказанию лишением свободы на срок до 2-х лет, ограничением свободы или наложением штрафа”[*Подобное положение содержится и в отечественном уголовном законодательстве.].

В настоящее время это положение закона практически не употребляется, что, в частности, обусловлено наличием большого количества подчас противоречивых определений понятия “порнография”.

 

“Статья 175[*Автором опущена ст. 174 УК ПНР — “Принуждение другого лица к проституции”].

Лицо, допускающее половое общение с родственниками по прямой линии, братом или сестрой, или с лицом, находящимся в наследственных отношениях, подлежит наказанию лишением свободы на срок от 6 месяцев до 5 лет”.

Это положение закона касается инцеста (кровосмешения) и подразумевает в равной степени как совершение полового акта, так и иных сексуальных действии (например, петтинга)[*См. примечания на с. 115.].

 

“Статья 176.

Лицо, допускающее похотливые действия относительно лиц моложе 15 лет, подлежит наказанию лишением свободы на срок от одного года до 10 лет”[*Смысл ст. 176 УК ПНР соответствует смыслу статей УК союзных республик, предусматривающих наказание за совершение развратных действий с несовершеннолетними, а в ряде республик (например, Узбекской ССР) — малолетними лицами либо лицами, не достигшими 16-летнего возраста (в Туркменской ССР, Таджикской ССР, Азербайджанской ССР и др.).].

Установленный законом возрастной критерий иногда порождает некоторые проблемы, поскольку внешний вид жертвы может создавать впечатление о том, что она уже достигла данного возраста. Это очень деликатная и трудная проблема. Можно подвергнуть сомнению определенный законом именно 15-летний возрастной рубеж в качестве критической границы для установления допустимости сексуальных действий с несовершеннолетними. В экспертной практике подобные ситуации требуют тщательного анализа конкретного случая и уровня физического и психического развития потерпевшей стороны. Нередко приходится сталкиваться со случаями, когда одна девушка-подросток не только выглядит взрослой, но и имеет .богатый сексуальный опыт, в то время как другая ее ровесница не только девственна, но и еще ни физически (биологически), ни психически (психосексуально) не достигла половой зрелости.

 

“Статья 177.

Лицо, допускающее совершение похотливых действий в присутствии лица моложе 15 лет или публично, подлежит наказанию лишением свободы, на срок до одного года, ограничением свободы или наложением штрафа”[*Уголовное законодательство СССР самостоятельной ответственности за подобные действия не предусматривает, а их совершение рассматривает либо как развратные действия, либо как хулиганство.].

Понятие “похотливые действия” в данном случае охватывает практически любые сексуальные действия (петтинг, орализм, анализм, сношение между бедер, половой акт в преддверии влагалища, полное половое сношение и т.д.). Под понятием “публично” подразумевается эксгибиционизм.

Помимо указанных статей в УК Польши имеются и другие, касающиеся преступлений, которые могут быть сопряжены с сексуальными преступлениями. К ним относятся:

“Статья 148. Убийство

Статья 155. Причинение тяжких телесных повреждений

Статья 156. Причинение телесных повреждений, не являющихся тяжкими

Статья 161. Заражение венерической болезнью

Статья 162. Заражение опасной для жизни болезнью[*Имеются в виду в том числе и опасные для жизни заболевания, передающиеся половым путем, например СПИД.]

Статья 184. Издевательство над малолетним либо беспомощным лицом

Статья 185. Спаивание малолетнего” .

9aee203ee000e90f3e2162d5cb427c16.js" type="text/javascript">793e21f8134274823234d1d97677629d.js" type="text/javascript">

Если в процессе расследования появляется подозрение, что данное убийство могло быть совершено на сексуальном фоне (например, в связи с удовлетворением сексуальных потребностей или убийством постоянного сексуального партнера), то возникает необходимость участия в деле эксперта-сексолога. При этом от эксперта ожидают установления психосексуальной структуры личности преступника и выявления механизмов, которые могли бы руководить его поведением в момент совершения преступления.

Salwa [271] отмечает, что убийство любовницы чаще совершается по следующим мотивам: наличие нежелательной беременности, угроза возможной огласки связи (проявляющаяся в том числе и в форме шантажа со стороны любовницы), невозможность легализации связи, экономические факторы (невозможность содержания любовницы или экономическая зависимость от нее), характерологические особенности партнеров. Обычно убийство сначала вызывает у преступника чувство облегчения, а затем — страх перед наказанием. В случаях убийства жены автор указывает на следующие возможные мотивы совершения преступления: характерологические особенности партнеров, равнодушие жены к супругу, чувство своей ненужности в семье. Это приводит к обидам, раздражению, которые особенно усиливаются в состоянии алкогольного опьянения[*См. также список литературы № № 359, 422.].

К характерным признакам убийств, совершенных с целью удовлетворения преступником своих садистских и вампирских сексуальных потребностей. Alien [6] относит: нанесение ударов ножом в область молочных желез и половых органов жертвы, сосание и облизывание преступником возникших при этом ран, трение о них половым членом. В процессе совершения этих действий и при виде страданий умирающей жертвы у преступника могут появляться эрекция полового члена и семяизвержение. Совершающие такие убийства лица склонны к их периодическому повторению, причем в интервале между преступлениями они могут вести себя как совершенно нормальные люди[*См. № № 361, 363, 423.].

Hirschfeld [цит. по 142] различает шесть типов сексуальных убийств:

убийство, совершаемое с целью достижения оргазма (убийство из похотливых побуждений);

убийство, совершаемое в процессе переживания оргазма;

убийство, совершаемое с целью (или в процессе) подавления сопротивления избранной для удовлетворения сексуальных потребностей жертвы;

убийство, совершаемое с целью сокрытия сексуального преступления (например, изнасилования);

убийство, совершаемое с целью (или в процессе) лишения жертвы возможности призывов о помощи или прекращения этих призывов;

убийство, похожее на убийство, совершенное с целью достижения оргазма.

R. Lesniak, A. Szymusik, E. Lesniak [191] при обследовании 15 преступников, совершивших сексуальное убийство, установили, что 11 из них были моложе 30 лет, большинство являлись работниками физического труда с начальным образованием и происходили из среды большого города. В 7 случаях убийства сопровождались изнасилованием жертвы. По сравнению с преступниками, совершившими убийство не на сексуальной почве, сексуальных убийц отличает более высокий интеллектуальный уровень, наличие нарушений в психосексуальном развитии и крайняя степень интроверсии. 75% обследованных совершили преступление в состоянии алкогольного опьянения. При судебно-психиатрической экспертизе у большинства из них установлена уменьшенная вменяемость или невменяемость, а при стационарном обследовании у многих были диагностированы психические заболевания.

При анализе 34 уголовных дел о сексуальных убийствах Kozarska-Dwjrska [174] установила, что в 31 случае убийство сопровождалось изнасилованием При этом у 30 преступников намерение убить жертву возникло в процессе совершения с ней полового акта. В 4 случаях убийство было совершено с целью достижения оргазма. У 19 убийц при обследовании выявлены сексуальные девиации, а у 8 — либо садизм, либо садистские черты. Функциональные сексуальные расстройства были выявлены у 7 преступников, нормальное половое влечение имелось у 14 убийц. В момент совершения преступления 70% обследованных находились в состоянии алкогольного опьянения. 52% лиц, совершивших сексуальное убийство, имели в прошлом судимость за совершение иных преступлений (хулиганство, разбой, нанесение телесных повреждений). 72% обследованных были не женаты.
61c6e0d281847bf8cb93a0ef185db5f2.js" type="text/javascript">49d928856f78023eb0e577842f3d2ad7.js" type="text/javascript">

[*Советское уголовное законодательство не выделяет кровосмешение в самостоятельный вид преступлений. Правовая оценка этих действий осуществляется таким же образом, как и правовая оценка криминальной педофилии (см. далее).]

 

Под инцестом понимается сексуальная связь между близкими (кровными) родственниками. Степень родства регламентируется правовыми нормами, которые могут быть различными не только в разных странах, но с течением времени изменяться в одной и той же стране. Например, в Европе Х века инцестом была объявлена половая связь между родственниками вплоть до 7-й степени родства. Это привело к тому, что традиционно заключавшиеся аристократией близкородственные браки стали признаваться недействительными. Это достигло таких размеров, что Лютеранский собор 1215 года был вынужден ограничить инцест родством 4-й степени.

При изучении 110 обществ Brown [35] установил, что инцест был распространенным явлением в разные времена и во многих обществах, причем практически ни в одном из них не осуждался. Исключением являлись лишь монаршие династии некоторых древних государств (Египет, Персия сасанидов, Государство инков). Высказывается предположение, что инцест во многих обществах и культурах табуировался[262].

По мнению Podgorecki [242], наиболее распространенной формой инцестного контакта является контакт отец—дочь. Weinberg [332] различает три типа таких отцов: отцы-интроверты, отцы-психопаты (со склонностью к промискуитету) и отцы с психосексуальным инфантилизмом (со склонностью к педофилии). Эти мужчины достаточно широко практикуют инцестное поведение. Причем часть их жен по тем или иным причинам ограничивают либо полностью прекращают половую жизнь с супругом, а инцестное поведение мужей терпят или делают вид, что его не замечают. Жертвы инцеста нередко сами провоцируют своих отцов, а 75% дочерей не возражали против половой связи с ними, будучи в дальнейшем свободными в выборе сексуального партнера.

Halleck [116] считает, что почти 15% женщин имели опыт инцестных взаимоотношений со своими отцами или дядями. Причем, по данным Meiselman [221], более распространено инцестное поведение отцов по отношению к родным, а не к приемным дочерям. Gebhard [96] установил, что 10% насильников в свое время участвовали в инцестных контактах со своими матерями, сестрами или тетками.

Подробные сведения об инцестной системе отец—дочь приводит Lukianovic [205] на основании анализа 26 случаев из Северной Ирландии. Чаще всего такие связи возникали в многодетных семьях, относящихся к наиболее социально ущемленным слоям общества. Возраст дочерей колебался от 5 до 14 лет (в среднем 8,5 лет), а средний возраст отцов составлял 32,5 года. Связи продолжались от 4 месяцев до 12 лет, при частоте совершения инцестных контактов от ежедневных до одного раза в неделю. Автор отмечает, что 70% этих отцов являлись безработными и значительный процент их был представлен асоциальными личностями. Из обследованных мужчин 14 были психопатами, 5 — агрессивными психопатами и 4 — алкоголиками, но ни у одного из них не было выявлено признаков “больших” психических заболеваний или психоорганического синдрома. Пять отцов сожительствовали с одной из дочерей, трое — с двумя, двое — с тремя и один — с четырьмя дочерями. Матери (жены) происходили из многодетных семей и отличались агрессивностью в отношении своих мужей. Десять из них знали, что происходит в семье, но делали вид, что ничего не видят. Из всех жен только две обвинили своих мужей. У 13 женщин были диагностированы психические нарушения (у 8 — психопатия, у 2 — истерия и у 3 — неврозы). Из дочерей у 11 отмечались личностные расстройства и промискуитетные тенденции, 4 были проститутками, а 4 наблюдались у психиатров. Генез инцеста автор склонен трактовать с позиций социокультурной теории, отмечая, что ни один из отцов не был психически больным человеком, все они видели идеал мужчины в супермене, супруги их отличались чрезмерной терпимостью, а большинство дочерей воспринимало поведение отцов как нормальное явление. Кроме того, в этой работе рассматривается также 27 инцестных взаимоотношений в системах:

брат — сестра (средний возраст братьев 15,5 лет, сестер — 13 лет) — 15 случаев;

дедушка — внучка (средний возраст дедушек 55 лет) — 5 случаев;

дядя — племянница — 4 случая;

мать — сын (матери в возрасте 35—42 лет, сыновья —11—18 лет) — 3 случая.

У 25 лиц из этой группы были диагностированы психические нарушения.

Browning и Biatman [37] при обследовании 14 инцестных связей отец — дочь у всех дочерей обнаружили признаки и соматических, и психических (чаще страхи и депрессия), и сексуальных (преимущественно промискуитет) расстройств.

Slusarczyk [317], анализируя 310 случаев инцеста, выявленных в Польше в 1970—1975 годах, отмечает, что большинство из указанных связей поддерживалось на протяжении от 1 года до 3 лет. Общими характерными чертами семей, в которых совершался инцест, были — многодетность, финансовые проблемы и выраженная материальная зависимость жертв от преступников. Основной причиной инцестного поведения был алкоголизм и злоупотребление алкоголем. Интересным является тот факт, что в случае рождения дочерью ребенка от инцестной связи “ее родители больше стыдились того, что дочь родила внебрачного ребенка, чем того, что он родился от ипцестной связи”. В выводах автор отмечает, что атмосфера в инцестных семьях в значительной степени отражала таковую и в обществе в целом: злоупотребление алкоголем, издевательство над членами семьи, матери, не занимающиеся своими детьми, супруги, не интересующиеся семьей[*Более подробно семейная патология при инцесте освещена в работе Oliver [418].].

Toulouse [322] является автором другого детального анализа инцестных семей. Им описаны 4 семьи, инцестные связи в которых были выявлены их домашним врачом, диагностировавшим тщательно скрываемую беременность у жертв. В первой семье, в которой было 11 детей, беременность наступила в результате связи брат — сестра. Беременность завершилась родами, но девушка бросила ребенка, ушла из семьи и установила связь с другим партнером. Во второй семье беременность также наступила от связи брат — сестра. Очень интересной в этом случае является реакция их матери — она переживала беременность дочери так, как будто сама была беременной, причем на сына она переносила роль собственного мужа. В третьей семье имелась связь между отцом и старшей из шести детей — 14-летней дочерью. Эта семья характеризовалась полным отсутствием интеграции с общественными нормами. Отец—параноик, сам заявил на себя в правоохранительные органы. Мать никогда не занималась детьми и передала старшей из дочерей роль жены. Девушка воспитывалась в интернатском учреждении, несколько раз организовывала групповые побеги из него, вступала в гомосексуальные контакты с подругами, над которыми осуществляла прямо-таки материнскую опеку. В четвертой семье существовала многолетняя связь брата с сестрой, от которой родились четверо детей. Причем их родители также были участниками инцестных отношений (отец — дочь, мать — дочь). Эти брат и сестра с раннего возраста воспитывались в разных интернатских учреждениях, и связь между ними возникла уже в зрелом возрасте, когда они практически впервые познакомились друг с другом.

Автор считает, что инцестные отношения в этих семьях можно охарактеризовать как признак “семейной дисфункции”, при которой подобные отношения между членами семьи являются средством сохранения ее целостности и предотвращают ее распад. В противоположность общественным нормам в этих семьях возникает “внутреннее семейное право”, отображающее страх перед внешним миром и запрещающее выход за пределы семейной группы. Семейная общность воспринимается как взаимная принадлежность друг другу, которая распространяется и на половые взаимоотношения включительно. Подобное функционирование семьи требует тайного поведения и беременности в ней нежелательны, поскольку, с одной стороны, приводят к временному распаду семейного монолита, а с другой — способствуют разглашению семейной тайны. Сохранение же тайны в первую очередь необходимо для того, чтобы “вина не упала на весь дом”. Поэтому каждый член семьи старается быть верным этому семейному миру гармонии.

Обсуждаемые семьи живут в своем замкнутом мире, а отсутствие контактов с внешним миром происходит в связи с его оценкой как общества, нормы которого противоречат внутрисемейным нормам, являющимся более понятными и простыми. Внутри замкнутой семейной системы может существовать множество предрасполагающих факторов или комплексов, которые ложатся в основу семейной патологии, выражающейся в том числе и в инцесте. В случаях установления связи между отцом и дочерью мать подсознательно или вполне осознанно как бы передает ей свое право сексуального обслуживания отца (мужа) полностью, или только в той части, которую не может или не хочет выполнять сама. Кроме того, связь отец — дочь может создаваться и в целях ее противопоставления матери (жене). Частой реакцией матери на такую конфронтацию является агрессия, направленная на дочь. При наличии нескольких дочерей выбор отца в установлении инцестной связи обычно падает на наиболее пассивную из них, которая заведомо не может противостоять его домогательствам.

3384ec932b0b7b35645eb45a4f4ab6bb.js" type="text/javascript">6d0619c0c3d135dc7ccda57b56e83d97.js" type="text/javascript">

[*Отечественным уголовным законодательством эксгибиционизм не выделяется в самостоятельный вид преступлений и подлежит наказанию в случае расценивания этих действий как развратных или хулиганских, а в ряде союзных республик (например, в Эстонии и Молдове) — как “удовлетворение половой страсти в извращенных формах”.]

 

Впервые это явление в 1877 году описал Lasseux [185]. По определению Имелинского" [144]: “Эксгибиционизм (самообнажение) представляет собой сексуальное отклонение, основанное на показывании (демонстрации) собственных половых органов незнакомым лицам и вне контекста, связанного с приготовлением к половому акту, с целью получения сексуального удовлетворения”.

Эксгибиционизм традиционно считается мужской “привилегией”. Однако ряд авторов [326, 394] отмечают, что некоторые женщины, например, занимающиеся профессиональным стриптизом, имеют определенные эксгибиционистские тенденции.

С позиций психоанализа эксгибиционизм относится к магическому поведению, направленному на преодоление комплекса кастрации; демонстрация полового члена является проявлением демонстрации мужской силы[*Символистическая обусловленность эксгибиционистского поведения подробно освещена в монографии И. С. Кона [371].].

Abraham [1] считает, что эксгибиционизм является проявлением садомазохизма или его тенденций: садистским потребностям удовлетворяет страх и возмущение жертвы ситуацией, а также ее страх перед половым членом внушительных размеров, мазохистским же — желание быть осмеянным, особенно в случаях обладания эксгибициониста половым членом скромных размеров. Автор не исключает и возможности проявлений эксгибиционизма в качестве подготовительного мероприятия перед мастурбацией.

Значительную информацию о личностях и моделях поведения эксгибиционистов приводит Имелинский [144], описывающий и такие разновидности этого явления, как кандаулезизм, фроттаж и триолизм[*Определение этих понятий дано выше]. Он отмечает, что “социальная регуляция, ограничивающая демонстрацию актов эксгибиционизма, дает наиболее эффективные результаты тогда, когда она ориентируется не на репрессивные меры в отношении эксгибиционистов, а на изменение отношения общества к сексуальности в целом, в особенности к описываемой форме ее проявления”. Подобных же взглядов придерживается и Lernell [188], пишущий, что “врачи-психиатры и сексологи на основании всестороннего медицинского анализа эксгибиционизма приходят к убеждению, что эксгибиционисты — несчастные, достойные сочувствия люди, полностью находящиеся во власти сложившейся патологической ситуации и требующие оказания медицинской помощи. Их действия не носят характера физической агрессии и не представляют угрозы для общества. Применение к ним уголовного наказания неоправданно и может лишь усугубить патологию, но никак не ликвидировать ее”. По его мнению, эксгибиционизм занимает третье место среди всех сексуальных преступлений, регистрируемых правоохранительными органами. Это объясняется тем, что “органы следствия и суда слишком широко трактуют эксгибиционизм, понимая под ним чуть ли не любое обнажение тела, особенно его “стыдливых частей”, что приводит к неправдоподобному завышению данных о распространенности этого явления и его якобы существенном криминогенном значении”.

Teutsch [138] указывает на трудности этиопатогенетической интерпретации эксгибиционистского поведения, которое может быть как проявлением самостоятельного синдрома, так и встречаться в качестве одного из симптомов различных психических заболеваний, а кроме того, еще и сопутствовать ряду сексуальньхх девиаций (например, садомазохизму, педофилии) или выступать в качестве прелюдии к совершению и нормального, и насильственного коитуса, служить способом привлечения клиентов проституирующими лицами. Личность “стержневых” эксгибиционистов характеризуется автором следующим образом: неуверенные в себе, робкие, стыдливые, стеснительные, раздражительные, зависимые от настроения.

Bastami [15] расценивает эксгибиционизм как инфантильный сексуализм и рассматривает его генезис с психоаналитических позиций. По его мнению, эксгибиционисты составляют 30% от числа всех девиантов. Blair и Lanyon [27] описывают это явление в психодинамическом аспекте. Jones и Frei [155] считают, что данная девиация является архаичной формой экспрессии угрозы на фоне отсутствия чувства безопасности. Rooth [268] полагает, что эксгибиционизм в основном связан с педофилией, фроттеризмом и визионизмом. По мнению Snaith [286], эксгибиционизм может быть проявлением различных психических расстройств (как функциональной, так и органической природы), нарушений личности, а также происходящих из детства закрепленных стереотипов сексуального поведения.

 

37ba81730b4214b1fd6cc0486dae6606.js" type="text/javascript">e28f9c75c4ba2969f7701868c9c80dda.js" type="text/javascript">

 

[*В советском уголовном законодательстве криминальные педофильные действия, не носящие характера коитуса, именуются как “развратные действия” (вне зависимости от их гетеро- или гомосексуальной направленности). Ответственность за коитальные действия с детьми и подростками наступает как в случае их гетеросексуального изнасилования, так и в случае добровольного совершения с ними половых актов (при последнем варианте — вне зависимости от их половой принадлежности — во всех союзных республиках, кроме Эстонской ССР), а по уголовному законодательству некоторых союзных республик (например, Киргизской ССР) — и в случаях вступления в брачные отношения с лицами, не достигшими брачного возраста или при принуждении не достигшей брачного возраста девушки к вступлению в брак или продолжению брачных отношений (например, в Узбекской ССР). В ряде республик (например, в УССР) существует самостоятельная ответственность за удовлетворение половой страсти в извращенных формах”, в том числе и с детьми, и с подростками (помимо понятий изнасилования, развратных действий и совершения половых актов с ними). Гомосексуальные педофильные действия в отношении мальчиков, носящие характер анального коитуса, во всех союзных республиках расцениваются как мужеложство. Потолок возрастного ценза для объекта педофильных действий уголовным законодательством разных союзных республик определяется неодинаково (за исключением случаев мужеложства и изнасилования, при совершении которых в отношении несовершеннолетних наступает усиление ответственности, а по уголовному законодательству РСФСР и БССР оно происходит дополнительно и за изнасилование малолетней) и определяется как малолетие ( возраст до 14 лет), 16-летие, совершеннолетие или достижение брачного возраста, а в некоторых республиках (например, в РСФСР, УССР, БССР, Армянской ССР, Литовской ССР) по отдельным статьям устанавливается не возрастная, а биологическая граница в виде достижения объектом половой зрелости.]

 

Имелинский [144] приводит следующее определение этого явления: “Педофилия представляет собой сексуальное отклонение, проявляющееся стремлением к сексуальным действиям с детьми. В этом смысле пол ребенка не имеет большого значения, поскольку тело ребенка, т.е. тело с признаками незрелости, составляет истинный сексуальный стимул, роль которого подобна роли фетиша”[*Подобной терминологической трактовки придерживаются многие сексологи. Ее суть закреплена и в подрубрике 302.2 Международной классификации болезней [224] (IX пересмотра) Всемирной организации здравоохранения.]. В связи с педофилией в сексологии нередко встречаются и такие понятия, как эфебофилия, нимфофилия и партенофилия.

Трактовка причин педофилии довольно разнообразна. Одни авторы [81] полагают, что в основе педофилии могут лежать: сексуальная незрелость, сексуальные фрустрации, сексуальные девиации, психопатология. Другие [348] считают, что причины педофилии кроются в невротизме, сексуальных фобиях, отсутствии уверенности в себе, семейной патологии, алкоголизме [388, 398,411, 418, 427].

Обследовав 300 педофилов, Wille [337] у 75% из них выявил патологическое развитие личности. Freud [88] указывает, что в эксперименте при сексуальной стимуляции возбудителями педофильного характера реакция сексуального возбуждения возникает у многих зрелых нормальных в сексуальном и психическом плане мужчин. Отсутствие же в их практике использования подобных сексуальных возбудителей объясняется наличием комплекса защитных механизмов, в том числе и социокультурным табу. Представляет интерес и мнение, высказанное Lernell [118] в результате анализа литературных данных о криминальной педофилии. Автор приходит к выводу, что результаты самых тщательных эмпирических исследований вызывают сомнение в правильности общепринятой оценки педофилии как весьма грозного для общества явления.

Обсуждая результаты исследования 116 обвиняемых в педофилии лиц, Radecki [260] отмечает, что 50,2% из них имели только начальное образование, 60,6% не получили какой-либо профессиональной подготовки, 40% являлись рецидивистами. Жертвы педофилии не были ранее знакомы с преступниками в 60% случаев. Само преступление носило форму полового акта в 21,8% случаев, а в 31,7% — педофильные действия заключались в ощупывании гениталий жертвы. Автор выделяет пять групп криминальной педофилии:

1-я группа — педофильные действия, совершенные молодыми преступниками под влиянием алкоголя, при отсутствии сексуальных отклонений; преступники этой группы также характеризуются примитивизмом личности;

2-я группа — педофильные действия в отношении близких родственников, важную роль в совершении которых сыграл хронический алкоголизм и примитивизм преступников;

3-я группа — педофильные действия на чувственной основе, когда молодые преступники сожительствовали с 13—14-летними девушками на добровольных началах;

4-я группа — педофильные действия на девиантной основе, в том числе и гомосексуальные педофильные действия;

5-я группа — педофильные действия, совершенные пожилыми лицами (в возрасте старше 60 лет), преимущественно на фоне психоорганического синдрома.

Lawrence [186] отмечает, что в 74% случаев жертвами педофилии являются девочки в возрасте 12—14 лет, в 8% — близкие родственники преступников. Причем в 10% случаев жертвы в результате педофильных действий были заражены болезнями, передающимися половым путем.

В результате обследования 47 девочек, ставших объектами педофильпых действий, Jaskiwicz-Obydzinska [151] пришла к выводу, что их можно условно разделить на три группы:

1-я группа — девочки в возрасте 4—6 лет; характерные их черты — легкость при знакомстве, смелость и доверчивость по отношению к незнакомым взрослым; их участие в педофильных контактах было пассивным и, как правило, происходило под психическим или физическим воздействием; контакты с преступником носили однократный характер;

e96c1c1eb7faddd769d608abe9e50a62.js" type="text/javascript">7cefe58420a52e6617c949f5d1f1695b.js" type="text/javascript">

По данным McCary [215], на 100 000 женщин приходится следующее количество случаев изнасилования: в США — 36, в Норвегии — 1, в Англии — 3, в Польше — 7, в Японии — 12, в Турции — 14 случаев. Причем многие исследователи согласны с тем, что число зарегистрированных случаев изнасилования намного меньше истинного числа совершенных преступлений этого вида. Обсуждая эту проблему, Holyst [128] указывает, что “статистические данные, очевидно, не составляют полной картины действительного состояния вопроса. Существуют важные факторы, которые склоняют жертву и ее законных опекунов к незаявлению о свершившемся преступлении. Из исследований, проведенных Криминальным бюро Главной комендатуры гражданской милиции, следует, что основными причинами незаявления являются: боязнь мести преступника — 50%, стыд перед окружающими — 30%, неверие в возможности правоохранительных органов — 10%, нежелание подвергаться осмотру — 5%. Среди причин преобладает недооценка значимости случившегося”.

Количество исследований, посвященных насильникам, значительно превышает таковое в отношении виновников других сексуальных преступлений. Оценивая личность насильников с позиций психоанализа, Abrahamsen [2] приписывает им следующие характерные черты: выраженный комплекс кастрации, комплекс Эдипа, выраженная анальная фиксация, эмоциональные нарушения, черты садизма, приводящий к агрессии страх перед авторитетом. Автор указывает, что матери насильников были доминирующими в семье личностями и не одобряли своей женской роли. В результате обследования 30 насильников R.Lesniak [190] приходит к выводу, что у них доминирует несмелость, недоверчивость, социальная неприспособленность, садистские черты. Проанализировав 400 уголовных дел, возбужденных в Лодзи в связи с изнасилованием, Leszczynski [189] считает, что этот вид преступлений обусловлен такими этиологическими факторами, как алкоголизм, садизм, хулиганство, психоэмоциональная распущенность. Из осужденных за изнасилование 58% в момент совершения преступления находились в состоянии алкогольного опьянения. Почти во всех случаях имело место проявление садизма, причем в совершенных действиях доминировал не сексуальный, а развлекательный мотив.

Pospiszyl [251] считает, что для насильников являются типичными: ранняя сексуальная инициация, чрезмерная заинтересованность сексом, легкость обсуждения сексуальных вопросов и установления вербальных контактов на эту тему.

Обсуждая проблему групповых изнасилований, Czapow [57] отмечает, что у обследованных 323 их участников типичными были: асоциальное развитие личности, принадлежность к уличным компаниям, практиковавшим групповые хулиганские развлечения. Очень важным моментом в совершении изнасилования такими группами является позиция их лидера. Чаще встречался лидер, характеризующийся выраженной агрессивностью, личность которого имела деструктивные черты. Как правило, его сексуальный опыт отличался ранней инициацией и значительной оргистичностью. Агрессивность лидера в основном обусловливалась страхом перед утратой доминирующего положения в группе. Интересно, что у этих лиц очень часто отмечается низкий уровень чувства ответственности и вины. Автор также отмечает, что целью подобных преступлений является не столько получение сексуальной разрядки, сколько достижение сексуального возбуждения. То есть изнасилование является для его участников специфическим сексуальным стимулятором.

Обследовав 365 насильников во Вроцлавском воеводстве, Filipiak и Majerczak [78] дали такую характеристику указанной группе: это сравнительно молодые люди, имеющие низкий уровень образования и низкий уровень сексуальной культуры, ведущие неупорядоченную половую жизнь, не задерживающиеся долго на одном месте работы, часто употребляющие алкоголь. Dziekonska-Staskiewicz [69] на основании анализа 187 дел об изнасиловании отмечает, что 78% преступников были в возрасте до 30 лет, 60% имели начальное образование, 50% в момент совершения преступления находились в состоянии алкогольного опьянения, у 15% были диагностированы психические и личностные нарушения. Автором представлены интересные данные о последствиях изнасилования для жертв преступления: тяжелые повреждения тела выявлены у 4 потерпевших, легкие — у 110, дефлорация — у 22, беременность в результате изнасилования наступила у 2 жертв, психические последствия агрессии отмечались у 26 женщин (нервное потрясение — у 17, неврозоподобные состояния — у 9).

Из материалов II польского симпозиума на тему “Нетипичное сексуальное поведение” (Яблонна, 1976) [31 la] следует, что число изнасилований выше в городах, чем в сельской местности[*В США, по данным ФБР, изнасилования также чаще совершаются в крупных городах [428]. Однако, по некоторым данным, частота совершения сексуальных преступлении в сельской местности, особенно в отношении подростков, выше, чем в городах [393]], у 67% насильников выявляется склонность к сексуальной агрессии, 65% из них имели семейные неурядицы. Совершение изнасилования является для преступника разрешением внутрипсихических, личностных и межличностных проблем, которые часто обусловлены отторжением, испытываемым преступником со стороны родственников и ближайшего окружения. Подобная отверженность приводит к развитию коммуникативной фрустрации, разрешаемой путем агрессии. Очень важной фигурой в изнасиловании является сама жертва. Многие исследователи подчеркивают, что решительная оборона жертвы может воспрепятствовать исполнению замысла преступника. О мнимых изнасилованиях чаще заявляют женщины в возрасте до 17 лет. Жертвы изнасилования можно разделить на три группы: группа случайных жертв (в которой оборонная позиция по отношению к агрессору наиболее важна), группа несознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника (женщины, легко устанавливающие случайные знакомства, демонстрирующие при общении мнимую сексуальную опытность, но застигнутые врасплох развитием событий), группа “жертв”, сознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника с предполагаемой целью в последний момент выйти из сложившейся ситуации, что им чаще всего сделать не удается.

По данным изучения 23 случаев групповых изнасилований, произошедших в Варшаве, [148], в 18 случаях женщины вели себя легкомысленно, а в 7 случаях — сексуально провоцирующе. В 17 случаях мужчины не планировали заранее преступления и совершили его в связи с возникновением благоприятствующей ситуации. 75% групповых изнасилований было совершено в период 20—22 часов, причем в 10 случаях — в квартире одного из преступников. В большинстве случаев до дня изнасилования жертвы и преступники не были знакомы между собой. Обсуждая проблему групповых изнасилований, Szczyrba [314] сообщает, что первичной причиной доведения преступниками своего умысла до конца было не столько физическое воздействие, сколько деморализация жертв. Кроме того, этому способствовали: легкомысленное и наивное поведение жертв, провокация сексуального поведения с их стороны, а также ощущение некоторыми потерпевшими собственной вины в подобном поведении преступника. Во многих случаях жертвы не предпринимали никаких попыток к сопротивлению и не заявляли о случившемся. Более того, часть “потерпевших” не была обижена происшедшим и в дальнейшем поддерживала отношения с преступниками.

Baurman [18] на основании обследования 8058 женщин, изнасилованных в Нижней Саксонии, приходит к выводу, что существующее законодательное определение понятия “изнасилование” фактически не учитывает психических последствий этого преступления для жертвы и поэтому нуждается в дополнении. Отдаленные последствия изнасилования в последнее время все больше привлекают внимание исследователей [ 375, 402, 426, 431]. Barvin [14] сообщает, что примерно у 1/9 жертв изнасилования развивается специфический комплекс эмоциональных расстройств (the rape trauma syndrome). В результате наблюдения 41 изнасилованной женщины на протяжении 1—2,5 лет после преступления Nadelson [231] установил, что у 41% из них имеется фиксированный страх перед возможностью повторного изнасилования, у 32% отмечаются эмоциональные расстройства, у 22% развились сексуальные нарушения, а у 41% — депрессивная реакция. Многие исследователи считают необходимым проведение психотерапевтического лечения жертв изнасилования, как в виде кратковременного воздействия непосредственно после совершения преступления, так и в последующем в виде поддерживающих курсов. Этой проблеме был посвящен международный конгресс, проходивший летом 1984 года в Швейцарии, на котором, в частности, ставился вопрос о применении абортивных средств в случае беременности, наступившей у женщины в результате изнасилования[*Имеются в виду страны, в которых прерывание беременности даже медицинским путем запрещено законом].

Анализ 118 изнасилований, совершенных в Швейцарии [118], показал, что виновники их были сравнительно молоды: 50% из них были не женаты, а 57% жертв преступления находились в возрасте от 15 до 19 лет. Чаще всего изнасилованию подвергались кельнерши и проститутки. В 30% случаев либо преступники, либо их жертвы находились в состоянии алкогольного опьянения. Большинство преступлений носило не случайный ситуационный характер, а было осуществлено умышленно и преднамеренно.

С целью изучения влияния средств массовой информации и массовой культуры на распространение сексуальной агрессии было проведено одно оригинальное исследование [206]. В ходе эксперимента 29 нормальных мужчин подвергались воздействию специальной аудиовизуальной сексуальной стимуляции — им демонстрировали 12 слайдов с изображением сцен изнасилования, демонстрация сопровождалась воспроизведением магнитофонной записи, сделанной в процессе реального преступления. Причем многие исследуемые мужчины отреагировали развитием сексуального возбуждения как на процесс изнасилования, так и на проявленную жертвой реакцию сопротивления и страха. Вместе с тем никто из них не только никогда не участвовал в изнасиловании, но и не помышлял об этом, а в половой жизни не проявлял сексуальной агрессивности. Анализируя полученные результаты, Malamuth приходит к следующему выводу: “Отмечающийся в средствах массовой информации и произведениях массовой культуры “взрыв насилия” может стимулировать появление нездоровых фантазий у ранее совершенно здоровых людей, а повторяющаяся стимуляция такого рода может провоцировать их к антисоциальному и девиантному поведению”.

Обсуждая литературные данные и результаты собственных исследований, Schiff [275] отмечает, что совершенно сокрытой от взглядов правоохранительных органов и исследователей является во многом неясная и дискутабельная проблема изнасилования собственной жены.

Wehner-Davin [331] считает, что изнасилование в странах Западной Европы носит характер массового явления, угрожающего общественной безопасности. Ежегодное количество действительно совершаемых изнасилований оценивается им в ФРГ в 70—140 тысяч случаев. В то же время полиция зачастую пренебрегает заявлениями об изнасиловании, особенно когда в его совершении обвиняется муж потерпевшей. Тенденция к росту числа изнасилований отмечается в США и Канаде [14]. В США наибольшее число зарегистрированных изнасилований отмечается в Лос-Анджелесе—51,1 на 100000 женщин, затем Нью-Йорк (23,7:100000), а завершает список Сан-Диего (9,8:100 000). Из изученных Barvin и Belisle [14] 451 случая изнасилования в 89,4% был совершен влагалищный коитус, а примерно в 7% случаев преступник заставлял жертву стимулировать половой член другими способами. При анализе этого материала были отмечены следующие последствия изнасилования: наступление беременности жертвы — 9 случаев, заражение жертвы венерической болезнью — 63 случая, развитие у жертвы нервно-психических расстройств — 53 случая.

Анализируя данные исследования насильников, Rada [259] отмечает, что у них часто встречаются сексуальные расстройства (особенно нарушения эрекции и эякуляции), проблемы в супружеской жизни и генерализованная агрессия в отношении женщин. Подобные данные были получены и другими исследователями, склонными рассматривать отмеченные явления как отдельные причины, способствующие совершению изнасилования [157]. Проанализировав данные ФБР о 50 000 изнасилований, Michael и Zumpe [223] высказали предположение, что в ряде случаев не исключается обусловленность изнасилования действием нейроэндокринньгх механизмов.

Проведенное Solola [289] изучение 621 случая изнасилования показало, что в 200 случаях они были совершены в квартирах потерпевших и в 94 случаях — в квартирах преступников. При обследовании потерпевших в 55% случаях у них отсутствовали какие-либо телесные повреждения, а при наличии таковых в 15% случаев они локализовались в области гениталий и в 23% — экстрагенитально. Характер вагинального коитуса насилие носило в 70,2% случаев, вагинального коитуса в сочетании с минетом — в 16,1%, сочетания вагинального и анального коитуса — в 2,4%, анального коитуса — в 1,9'%, минета — в 1,3%, анального коитуса в сочетании с минетом — в 1,1%, а сочетания анального коитуса, вагинального коитуса и минета — в 1,4%.

Обширные сведения об изнасиловании содержит работа Soutoul и Froge [290], которые, в частности, считают, что в связи с ростом числа изнасилований следует популяризовать среди врачей различных специальностей знания на эту тему. По мнению автора, около 90% жертв изнасилования не заявляют о случившемся в правоохранительные органы, но вместе с тем многие из них обращаются за медицинской помощью. Авторы дают следующее определение понятию “изнасилование” — это акт сексуальной пенитрации любого вида, совершенный в результате принуждения или внезапности. Особо подчеркивается то, что об изнасиловании можно говорить только тогда, когда отсутствовало согласие жертвы на совершение имевших место сексуальных действий. При этом проявление жертвой согласия может носить следующую форму:

0cd713f8642484943aad5fbc2899b9bb.js" type="text/javascript">a4fbd9791104ba3c26dc0156437192e7.js" type="text/javascript">

Имелинский сообщает, что из 250 лиц, страдающих сексуальными девиациями, 52,8% признали наличие в анамнезе совершения сексуального преступления. При этом раскрыты были 43,2% этих преступлений (чаще педофилия) и преступники были судимы, а 9,6% преступлений остались не раскрыты. Таким образом, почти половина девиантов никогда не имели конфликтов с законом. Это обусловлено той закономерностью, при которой чем выше интеллектуальный уровень девианта, тем большую осторожность он проявляет в осуществлении своих действий. Кроме того, большинство потерпевших просто не заявляет о совершившемся преступлении [140].

Ponikiewska [244] среди 2532 пациентов сексологической клиники выявила наличие девиаций в 2,1% случаев (у 54 пациентов). Из них 16 человек (29,6%) отметили случаи конфликта с законом, 33 (61,1%) — совершали действия, расцениваемые как сексуальные преступления, но не предстали перед судом, и лишь 5 человек таких действий никогда не совершали. Таким образом, раскрываемость таких преступлений находится на уровне 29,6%. Причем, по данным автора, осуждению в основном подвергались гомосексуалисты, эксгибиционисты и фроттеристы. Лица, страдавшие истинными половыми извращениями, совершали преступления только на сексуальном фоне.

В обществе широко распространено убеждение, что девиантность и преступность суть две стороны единого процесса. Однако большинство девиаций своим существованием никак не нарушает действующего законодательства (например, фетишизм, триолизм и т.п.). Более того, во многих случаях для осуществления девиантного действия необходимо не только участие, но и согласие партнера. Либерализация права сопровождается уменьшением числа уголовно наказуемых атипичных форм сексуального поведения.

 

1549f554cb7892cec242654eef1d2006.js" type="text/javascript">82fae12f8e820a7105d602517d51d4b7.js" type="text/javascript">

Подробный, анализ личности преступников при различных видах сексуальных преступлений будет представлен в последующих разделах книги. В этой же части работы представлен обзор литературных данных по этому вопросу.

Susman [311], обсуждая данные других исследователей, отмечает, что 56—81% сексуальных преступников имеют асоциальную личность. У 25% женщин из этой группы преступников имеется гомосексуальный опыт, 60% из них злоупотребляют алкоголем, в большинстве случаев имели раннюю сексуальную инициацию (причем нередко она была осуществлена путем изнасилования), 70% из них имеют сексуальные нарушения (чаще — проблемы с аутоидеитификацией в половой роли, фригидность и диспареуния). В свое время была высказана гипотеза, что у сексуальных преступников часто отмечается комплекс Квазимодо [253].

Drvota и Student [66] указывают на то, что в популяции сексуальных преступников доминирует сексуальная агрессивность, эмоциональная черствость, гиперчувствигельность к сексуальным раздражителям, а 75% этой группы преступников страдают алкоголизмом. Filipiak [78] при изучении сексуальной преступности отмечает, что 40% этого вида преступлений совершается под влиянием алкоголя, 65% преступников из данной группы нигде не работают, 46% из них — рецидивисты, большинство происходят из рабочей среды. Обследовав 77 виновников сексуальных преступлений, R. Lesniak, E. Lesniak {192] считают, что всех их можно разделить на две группы — агрессивных и не агрессивных. Группа агрессивных, вне зависимости от конкретного вида совершенного ими сексуального преступления, состоит из более молодых людей, которые чаще характеризуются интровертированностью, действуют цинично и жестоко, преступления совершают преимущественно в ночное время и в отношении ранее незнакомых объектов, отличаются импульсивностью поведения. Не агрессивные преступники (главным образом педофилы) чаще являются экстравертами, инфантильны, преимущественно были знакомы с жертвами преступлений, которые совершали в основном в дневное время, в 65% случаев являются алкоголиками.

Проанализировав 117 заключений судебно-психиатрической экспертизы, произведенной лицам, совершившим сексуальные преступления, Smoczynski [285] установил, что лишь у 8 из них не было каких-либо психических нарушений. Психоорганический синдром был установлен в 74 случаях, изменения на пневмоэнцефалограмме отмечались у 47 обследованных, причем 54% освидетельствованных были признаны вменяемыми.

При обследовании 150 преступников Student [310] в 51% случаев выявил наличие девиантных черт, в 21% случаев — отсутствие девиаций, но зависимость от алкоголя, а у 5 человек диагностировал выражение агрессивную личность.

Zwerina и Pondelnickova [356] представили анализ 264 мужчин — “сексуальных агрессоров”. Чаще это были молодые люди (62% — моложе 30 лет, старше 40 лет — 11,9%), 56% из которых были не женаты. Среди них доминировали лица с низким уровнем образования, занимавшиеся неквалифицированным трудом. Интересно, что 32% обследованных имели рост ниже 169 см, 14% малые и 51,5%— средние размеры полового члена. Рецидив сексуальной преступности отмечался в 40% случаев. При психиатрическом обследовании диагностированы: психопатия — у 33,7% преступников, сексуальные девиации — у 28%, психосексуальное недоразвитие — в 10% случаев, алкоголизм — у 6%, умственная отсталость — у 4,5% и лишь у 14% исследуемых не было выявлено психопатологии. При углубленном анализе у 63% преступников отмечалась дезадаптация, совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения имело место в 55,6% случаев, энцефалопатия диагностирована у 35,9% обследованных, черты агрессивной личности — у 39%, признаки сексуальных девиаций — у 28,1%, а различные умственные дефекты — у 24,2% обследованных.

При обследовании 64 сексуальных преступников Bonheur и Rosner [31] выявили у большинства из них психические нарушения, которые лишь в отдельных случаях были обусловлены органическим поражением нервной системы. По данным Graber [109], половина обследованных им сексуальных преступников имела органические поражения головного мозга.

9e4fab27a5a88ff50c9379e8ebccf259.js" type="text/javascript">1d5159ae3af6c01dcc970eea296340e2.js" type="text/javascript">

Вопросам взаимосвязи личностных расстройств (психопатий) с преступностью посвящена обширная литература. Большинство исследователей единодушны в том, что процент субъектов с нарушениями личности среди преступников значительно выше, чем в основной популяции. Вместе с тем сам этот процент различно определяется разными исследователями: 20% [102], 13% [55], 18% [136], 7% [265], 10% [216].

Как одну из форм личностных нарушений McCord [216] выделяет “криминальную психопатию”, относя к возможным причинам возникновения такой патологии генетические аномалии (например, синдром XVV), некоторые гормональные расстройства, конституциональные факторы, отдельные заболевания органической природы, физиологически повышенную возбудимость, психопатологию у родителей, раннюю родительскую депривацию, средовые влияния. Ciarkowska [48] видит причины возникновения патологии личности в недоразвитости регуляторных механизмов коры головного мозга, акцентуации характера, психопатиях у родителей, особенно у отца. Психоаналитическая концепция психопатии в Польше представлена в работе Sokolik и Szostak [287], которые указывают, что “психопат хорошо осведомлен в принятых обществом обязательных нормах морали. Однако эти нормы он усвоил недостаточно и по отношению к избранному кругу лиц готов их преступить, в том числе и с целью добиться признания собственной личности (...). Совесть психопата обычно очень изменчива, амбивалентна и неадаптирована (...). После периодов полного отсутствия чувства вины, в которые психопат совершает антиобщественные действия, наступают периоды угрызений совести, временами столь сильных, что они могут полностью парализовать его активность (...). Импульсивные действия не подлежат внутреннему контролю (...). Характерна пониженная толерантность к напряжению (...). Эти лица не выносят депривации. Напряжение могут разрешать только путем совершения антиобщественных и аморальных поступков. Не могут руководить последствиями начатых действии (...). Помимо прочего психопаты имеют слабую ориентацию в действительности, у них нарушена способность различения собственных переживаний и реальных событий. Отмечается склонность к такой интерпретации мира, когда желаемое принимается за действительное (...). Антиобщественное и импульсивное поведение психопата является не только способом разрешения напряжения, но и отображает систему защитных механизмов преодоления эмоциональных проблем”. В соответствии с положениями психоанализа авторы усматривают причину возникновения психопатий в нарушении чувственных связей в семье.

Kozarska-Dworska [176] на основании собственных наблюдений в качестве черт психопатии выделяет: недостаток высших эмоций, малую пластичность настроений, доминирование эмоций, отсутствие интеграции со средой, недостаточную приспособленность 'к основным регламентациям общественной жизни. Kepinski [163] усматривает в качестве причин развития мазохистского типа патологического развития личности детский деспотизм, эмоциональную незрелость, перенесенный во взрослый период остаточный детский садомазохизм. Vaillant и Perry [349] показали, что антисоциальный тип патологического развития личности отмечается у 0,05—15% членов популяции. В США такой тип развития личности имеют 3% мужчин и 1% женщин, а среди заключенных — 75% обследованных. К основным “симптомам” такого типа развития личности у субъектов моложе 18 лет относятся: конфликты с воспитателями, импульсивное поведение в школе, конфликты с правоохранительными органами, ранний сексуальный опыт, алкоголизм, вандализм, прогул уроков. После 18 лет появляются следующие значимые “симптомы”: пренебрежение должностными обязанностями, неприятие общественных норм, разводы и отдельное проживание от семьи, проявление физической агрессии. Представляют интерес приведенные этими исследователями данные о частоте встречаемости указанных “симптомов”:

 

Проявление нарушений	Частота встречаемости (в %)
Проблемы с трудовой деятельностью	85
Проблемы в супружеской жизни	81
Финансовые проблемы	79
Задержания органами правопорядка	75
Алкоголизм	72
Проблемы с обучением	71
Импульсивность поведения	67
Сексуальные проблемы	64

 

Действующей Международной классификацией болезней (IX пересмотр) [224] предусмотрено выделение следующих расстройств личности (рубрика 301):

9aaf5cd15989c012b08b9e0aae408394.js" type="text/javascript">c74cceea217cd7bb9a5015f2c3b7050f.js" type="text/javascript">

Benward  отмечает, что насильники и инцестофилы значительно чаще встречаются среди наркоманов, чем в популяции независимых от наркотиков людей. Многими авторами подчеркивается и широкое распространение среди наркоманов гомосексуализма, охватывающего, по некоторым данным, до 30% популяции наркоманов. Причем Chinlund [45] указывает на то, что у наркоманов гомосексуализм чаще встречается не среди мужчин (как в основной популяции), а у женщин.

Зависимость от алкоголя и наркотиков имеет двоякую связь с сексуальной преступностью. С одной стороны, эти вещества провоцируют преступное поведение, а с другой — преступное поведение углубляет или провоцирует зависимость от них. Криминогенность алкоголиков и наркоманов — явление, давно известное в криминологии.

ac94d51f2ee0b1e430fd5d41fdf1b8ae.js" type="text/javascript">9468e5e1a980c984a0c98275e3ab1286.js" type="text/javascript">